Девки гулящие

Памятных монет тоже не было. Даже рубли на коронацию Александра и Николая никто в обмен на услуги девок не принёс. Не говоря уж про Бородино, коня, дворик, колонну...

Колонна, уже из названия, принятого у нумизматов, понятно, что это памятный рубль на открытие Александровской колонны одна тысяча восемьсот тридцать четвертого года.

Бородино — рубль тысяча восемьсот тридцать девятого года в память открытия бородинского памятника-часовни. Была ещё выпущена, и монета в полтора рубля в честь данного события, но уж её то точно никто в публичный дом не принесёт.

Конь — это рубль на открытие памятника Николаю Павловичу одна тысяча восемьсот пятьдесят девятого года. Монумент там императора на коне изображен, вот конем данный рублик и называют.

Дворик — рубль на открытие памятника Александру Николаевичу тысяча восемьсот девяносто восьмого года. Пять тысяч всего их выпущено, не то что коронационного александровского. Тех почти двести восемьдесят тысяч.

Попаданец, хоть из девяностых сюда провалился, но в СССР тоже успел пожить. В те времена опять же памятные и юбилейные монеты выпускали и их можно было в магазине на сдачу получить или у доброй тетеньки на кассе выпросить в обмен на тиражную монетку того же достоинства. Почему бы ему здесь коня или дворик кто-нибудь в уплату за услуги девок не принесёт? Гипотетически это может случиться. Чудеса — они бывают, к ним надо быть всегда готовому, а то упустишь своё счастье.

Полтинники тоже были сплошь последних двух императоров. Вот тут Ивану немного повезло — намётанный глаз выделил из пересчитываемых монетку восемьсот восемьдесят девятого года. Изъял попаданец её из обращения. В карман спрятал. Пусть у него она будет. Хороша монета — почти в обороте не была, где-то в копилке скорее всего лежала.

На бумажку записал сколько монетками по пятьдесят копеек получилось. Ранее там же была сумма рублей у него отмечена.

Четвертаки порадовали. Все времени Александра Александровича они были. Ушли и эти монеты по милости попаданца из оборота в его коллекцию. В девяностые за них ему приходилось немалые деньги платить, а тут он их по номиналу получать может.

С высокопробными монетами Ванька быстро закончил, пришла очередь и биллонных денежек. Они уже, в отличие от более крупного серебра, всего лишь пятисотой пробы. Пересчитал он их и в шкатулку сложил — Мария с ними на рынок ходить будет за съестным.

В то же место хранения вскоре и медь последовала. Её Ванька внимательно не рассматривал. Эти монетки, особенно пятаки, все тёртые были. А какими им быть? Последний раз пятаки из меди ещё в прошлом веке чеканили — в восемьдесят первом году, а возобновят их выпуск только в девятьсот одиннадцатом. Вот и пользуется народ в Ванькином девятьсот девятом такими пятаками-ветеранами. Медь — она для бедных, им и такие деньги сойдут.

Монетки в четверть копейки как вчера сделаны были. Нынешнего они года. Десять лет почти такие не выпускали, а тут опять сподобились. На эти малышки меньше грамма весом много не купишь, вот и они влились в Ванькино собрание.

Коллекционирование — болезнь хроническая, она до самой смерти. Даже перенос сознания в прошлое её не лечит. В своем времени попаданец матерым собирателем числился, тут, наверное, тоже самое будет...

Глава 30 Водка из самовара

Второй, третий, четвертый день, неделя, месяц работы семейного бизнеса Воробьевых. Чем дальше, тем больше всё шло уже как по накатанному. Сглаживались имеющиеся шероховатости, по ходу возникновения решались проблемы... Дела двигались как обычно в любом строящемся процессе для получения прибыли.

Какие-то требования врачебно-полицейского комитета затрудняли жизнь публичных домов Ваньки и сестер, а кое что Ивану даже среди них и нравилось.

Не дозволяли правила пьяных в дома терпимости пускать. Это хорошо. Нечего на стороне пить. Приходи в бордель к Воробьевым трезвым как стеклышко и там напивайся. Трать свои деньги именно здесь, а не обогащай других.

Торговля алкоголем в публичном доме врачебно-полицейским комитетом хоть и была запрещена, но это Ваньку ещё поймать надо, а не пойман — не вор. Так народная мудрость гласит.

Самогон от братанихи из Бакулей в заведениях Воробьевых лился рекой, но как известно — у разных людей разные потребности. Нужда то одна, но потребность — это уже нужда, принявшая конкретную форму. Иному самогон подавай, а кто-то может и шампанского потребовать. Самому выпить и девок угостить. Всё от широты души зависит и от толщины кошелька.

Поэтому, кое-что из алкогольных напитков пришлось Ваньке и в соответствующих торговых точках в Вятке покупать. В накладе он всё равно не оставался — делал свою наценку и торговал купленным в публичных домах.

Отечественный алкоголь того времени был не хуже зарубежного. Продукция российских вино-водочных заводов занимала призовые места на выставках в Париже, Мадриде, Ливерпуле, Брюсселе, Турине, Риме, Антверпене... То же самое наблюдалось и на подобных мероприятиях в Москве, Киеве, Санкт-Петербурге, Кишиневе, Нижнем Новгороде.

Российские напитки получали Гран-при, золотые и серебряные медали, почётные дипломы. Сведения об этих достижениях тут же размещались на их этикетках и бутылках.

Продукция отечественных заводов пользовалась огромной популярностью как внутри страны, так и шла на экспорт в Грецию, Турцию, Кипр и множество других стран.

Бутылки коньячной, вино-водочной и пивной продукции имели разнообразный дизайн. Ванька в процессе своих закупок имел возможность полюбоваться на емкости в виде обнаженной женщины, медведя, рыбы, гимнастки, сидящего на задних лапах пуделя, крестьянина с балалайкой. Были бутылки в виде бюстов Пушкина, Тургенева, царевны Ольги... Даже Эйфелева башня производителями не была забыта. Варьировал цвет стекла, а также и емкость. Были бутылки и знакомой попаданцу традиционной в девяностые формы.

Чаще других встречалась Ваньке в Вятке продукция вино-водочной компании П. А. Смирнова, Товарищества Н. Л. Шустова с сыновьями, наследников И. В. Александрова, Д. З. Сараджева. Другие производители тоже присутствовали. Об этом сообщали красочные и не очень этикетки.

Эксклюзивные бутылки Ваньке не были нужны. Крепкий алкоголь в публичных домах Воробьевых сейчас из самоваров разливали. Опять же Ванька, это новшество ввел. Приходи проверяющий — ни одной бутылки из— под хлебного вина или водок в заведениях не найдёшь.

Посетителям данный аттракцион очень даже нравился. При входе они могли взять под залог чайную чашку нужного размера и приобретать в неё выбранный напиток из самовара. Разбил чашку или обратно при уходе не сдал — залог не возвращается. Девки даже специально чашки клиентов прятали, а потом сами сдавали для получения в своё распоряжение лишних копеечек. Отдельная служительница в каждом из домов терпимости на разливе стояла, из самоваров алкоголь желающим продавала.

Когда не бутылками, а на разлив торгуешь — прибыль больше получается. Тут немного не долил, там чуть оригинальный напиток разбодяжил более дешевым, но не менее крепким. Крепость не надо снижать, на этот счёт народ у нас опытный, сразу обман выявит.

Первоначально, правда, потратиться пришлось. Для каждого из публичных домов по нескольку самоваров купить. Приобрел Ванька самые простые самовары, за шарами и прочими вычурностями не гнался. Ему самовары для дела нужны, а не на показ.

Самовары Ванька выбрал местного производства — братьев Поповых из Слободского. Поддержал своих земляков трудовой копейкой. Самовар от Поповых у него и дома в деревне был, много лет им Воробьевы пользовались и нарадоваться на него не могли.

Не только вятчане слободскими самоварами пользовались — успешно ими торговали и в Казани, и в Нижнем Новгороде. На Ирбитской и Макарьевской ярмарках могли покупатели на россыпь медалей у слободского самовара полюбоваться...

Глава 31 Пиво и табак

— Ваня, у нас пиво заканчивается. Пара бутылочек у Марии только и осталась. — Прасковья Ивана с самого утра озадачила.

Сколько раз говорил сестрам — делайте заявки мне заранее, не тяните до последней бутылки. Бизнес надо ритмично вести, очень уж авральная работа мне не нравится. В прошлой жизни так было и здесь я своим привычкам не изменил.

— Опять двадцать пять. Вчера сказать не могли? Сегодня я немного другие дела планировал, а тут вы со своим пивом... — для вида якобы сердито ответил Ванька. Не получалось у него по-настоящему на сестер сердиться. Раньше то у него ни сестер, ни братьев не было, а тут внезапно появились. Сразу четыре сестрицы. Очень это ему нравилось. Душа его как-то даже отмякать стала, проблески человечности в ней появились. Кто бы раньше такое сказал — сам попаданец бы не поверил...

— Да ладно тебе, не гневайся. Вчера пиво гости как лошади воду пили, вот оно и кончилось. — развела руки в стороны Прасковья. Не они с сестрами виноваты, это клиенты такое безобразие устроили. Опитали все враз по неведомой причине. Бывает такое.

— Хорошо. Решаема эта проблема. Сегодня возьму с запасом, а потом всё же раньше говорите. — улыбнулся Ванька сестре. Больно уж смешно она виноватой выглядела.

Что-что, а вятчане любят пиво. Издревле его варили. В шестнадцатом веке, так Ваньке уже здесь один пивовар рассказал, местные монахи стали варить ячменное пиво, раньше народ всё из ржи тут пиво варил, с добавлением можжевельника, багульника, зверобоя и других трав, что позволяло сохранять его вкус и полезные свойства несколько месяцев. Он же попаданцу поведал, что поставлялось купцами Рязанцевыми вятское пиво к столу Иоанна Грозного. Охлажденное, оно всю зиму в бочках хранилось и не только царь, но и высшее духовенство им не брезговало.

Сейчас Ванька направлялся на завод Карла-Августа Отто Шнейдера. Куда же ему ещё за пивом ехать? Только туда. В последние годы пиво от Шнейдера больше, чем сей напиток из Слободского от Александровых покупатели требовали. Что клиент просит, то ему и предоставим. Он денежки платит.

Потомственный баварский пивовар Шнейдер построил в начале двадцатого века в Вятке свой завод по последнему слову техники. Данное производство могло выпускать в год до пятисот тысяч ведер пива, имело подъездные железнодорожные пути, автономную систему водоснабжения, получало электроэнергию от городской электростанции имея в резерве собственную котельную и паровой привод. Заводские здания были сложены впервые в Вятке из пустотелого кирпича. Бродильные чаны, вмещавшие двадцать пять тысяч ведер, были изготовлены из железобетона.

Пиво от Шнейдера любили при дворце русского императора. Ванька, узнав про это, велел сестрам ненавязчиво посетителям их публичных домов сообщать, что они то же пиво, как сам владетель земли русской потребляют. После этого объемы продаж сразу выросли. Правильно, это же уже давно проверенный маркетинговый прием — привлечение к продвижению товара знаменитости, пусть и заочно, и сама известная персона об этом не знает. Такой вот партизанский маркетинг.

Честно говоря, другие европейские монархи пиво от Шнейдера тоже ударными темпами попивали, а об его пивных дрожжах легенды ходили. Сама императрица Александра Федоровна их весной для купирования авитаминоза согласно рекомендациям врача употребляла. Ну и Коко Шанель в Париже от её не отставала. Лично владелец завода ей эти дрожжи поставлял.

Вот каким пивом в заведениях Воробьевых посетители себя баловали. Продукт был сварен в лучших традициях баварского пивоварения. Ни на малую толику Шнейдер от канона не отступал.

Бутылки для этого пива отливались с названием фирмы и именем производителя. Как и другие подобные, сдать их можно было только самой компании, выпускающей этот пенный напиток. Этим уж люди Федора из Бакулей занимались. Телегами время от времени пустую тару на завод возили. Делалось это окольными путями, чтобы к публичным домам внимания не привлекать. Пивом то тоже в них торговать запрещали. Такие вот имелись перегибы на местах.

Купил сегодня Ванька "Баварского", "Вятского портера", "Вятской Баварии", "Мартовского" и "Кристалла". Ребята Федора к обеду заберут, по заведения сестер распределят. Не первый раз, справятся. Сам же он свои дела решил, как вчера и планировал, осуществить.

Курение было одним из пороков попаданца. Дымил он как булычевский пароход на Вятке. Покупал Ванька папиросы не по одной пачке, а сразу на неделю. Вот это дело у него на сегодня и было намечено, а тут сестры с пивом в его планы вмешались.

В лавке, куда Ванька заглянул, была представлена продукция табачных фабрик и А. Н. Шапошникова, и Асмолова, и С. Габай, и В. О. Стамболи, общества Оттоман... Были и соответствующие товары от фабрики Дукат, гродненского Немана, братьев Рутенберг из Риги...

Ванька на "Тары-Бары", папиросы третьего сорта от А. Н. Шапошникова не польстился. Пусть они и пятачок за двадцать штук стоят, и голова медведя довольно похоже на пачке изображена, а спросил у приказчика "Пушкинские" от вдовы С. Ф. Поповой за пятнадцать копеек.

Асмоловских высшего сорта с золотым ободком, что император нынешний курил, в лавке не было.

Глава 32 Проверка

— Ваня, Ванечка, к нам проверка нагрянула! — Мария сама не своя в комнату Ивана вбежала и глубоко дыша остановилась.

Переживает сестричка. Не привыкла ещё к таким мероприятиям. Сам попаданец ничего страшного в приходе проверяющих на видел. Да, найдут за что наказать, не без этого. Небо то на землю после этого не упадёт.

— Ну и Бог с ними. Пусть проверяют. Не последний раз. — Ванька попытался сестру успокоить. В санитарном и медицинском отношении все правила врачебно-полицейского комитета они соблюдают, девок своих своевременно на освидетельствование представляют. В самих домах терпимости и на Больше-Хлыновской рядом с ними никакого хулиганства и грабежа не случается уже давно — кто надо денежки регулярно получает и за порядком следит не только за своё жалование. Вот только торговля алкоголем, ну ладно, за это на первый раз штрафом отделаемся...

Вятка в сей момент — город не велик, сорока четырёх тысяч жителей не насчитывает. Это даже вместе с арестантами, в тюрьме содержащимися. Кому положено своевременно о появлении на Больше-Хлыновской трёх домов терпимости под управлением сестер Воробьевых было доложено. Два из трёх и раньше были, только там как-то загадочно в один день содержательницы пропали, а вскоре новые, уже Воробьевы, появились. Ещё один вновь был открыт. В доме Воробьевых и опять же представительницей той же семьи.

Невольно привлекало это внимание. Передел рынка продажной любви, похоже, в Вятке начинается. Возникла такая мысль в одной голове. Положено это было ей по службе.

За публичными домами Воробьевых было велено присматривать. Пристально и со всем старанием. Где-то недели через три после начала их работы приказано было запустить туда людей из надежных и проверенных — пусть посмотрят всё ли там ладно. Обычно вятские содержательницы алкоголем и табаком незаконно приторговывали, обирали пьяных посетителей и в своих домах к промыслу развратом девиц посторонних допускали.