Ходок 2

И эта его спокойная решимость, ясно читавшаяся в глазах, в девяти случаях из десяти заставляла врагов кота отступить без боя... но и оставшихся "десятых" хватило, чтобы расчертить шрамами его морду. Так вот — выражение глаз у "детишек" Хадуда было такое же.

Денис обратил внимание — пока "детишки" находились вне боевой площадки, это были люди, как люди, даже можно сказать — дети, как дети — толкались, смеялись, разговаривали о чем-то. О чем — был непонятно, потому что, как только Денис к ним приближался, они замолкали, настороженно посверкивая на него глазами, но как только они оказывались в пределах боевого периметра — всё, вместо пятнадцатилетнего мальчишки перед ним оказывалось непонятное существо, с волчьими, а точнее, с "кошачьими" глазами, равно готовое, как убивать, так и умирать.

Плюс к этому боевая техника — совершенно не похожая на виденное в гонконгских боевиках и спортивных передачах по ящику с репортажами о смешанных единоборствах и тому подобных зубодробительных видах спорта. Была эта техника какая-то... экономная, что ли — Денис почувствовал это, занимаясь с ш'Тартаком, но применить на практике полученные знания никак не удавалось.

Как только он оказывался в пределах периметра, вся премудрость по проведению и отражению атак куда-то исчезала, а взамен появлялся страх, по капле просачивающийся в гнойник внизу живота. Когда перед тобой партнер... хотя какой, к черту, партнер — враг, надо называть вещи своими именами — враг, готовый убивать и умирать, а ты боишься его убить, а еще больше боишься умереть сам — исход боя предрешен.

* * *

*

Несмотря на усталость сон не приходил. Это было странно — в последнее время, едва голова касалась циновки, чаша с усталостью сразу перевешивала чашу с дерьмом, собранным за день, и успешно утаскивала Дениса в пучину сна. На сей раз быстро заснуть не удалось. Очень некстати, на пороге яви и сна, мешая заснуть, начал пульсировать черный гнойник внизу живота, без боли, но как бы предупреждая — недолго осталось... Внезапно, безо всякой на то причины, в голове вдруг возникла четкая, холодная мысль, пришедшая неизвестно откуда, как будто присланная кем-то: "Все назначенное судьбой будет получено, рано или поздно, так или иначе...", а потом неспешно, но неудержимо нахлынули воспоминания.

... Точная дата известна — Денису четыре года, это его день рождения. Он горько ревет уткнувшись головой в теплые мамины колени. Почему ему пришло в голову задать тете Люсе, младшей маминой сестре, этот вопрос он не знает, откуда вдруг взялся такой странный интерес у обычного, заурядного четырехлетки, непонятно, и понимал ли он тогда о чем спрашивает? Теперь уже никто не скажет... Но вопрос был задан:

— Тетя Люся, а вы умрете?

— Умру.

— А мама?

— И мама умрет.

— А я? — холодея продолжил Денис, с нарастающим ужасом предчувствия ответ.

— И ты умрешь. — Молодая, красивая, румяная от танцев и сладкого вина, любимая тетка не стала скрывать правды.

Денис заревел, через некоторое время к нему присоединилась и тетя Люся. Успокоился он только уткнувшись в мамины колени, а забыл обо всем, когда отец погладил его по стриженной голове большой, теплой ладонью...

... Точная дата неизвестна — до школы. Денис с мамой в поликлинике, в очереди к ортопеду. Напротив, тоже в очереди, сидит очень красивая, горбатая девочка, она с бесстыдством, свойственным маленьким детям, строит Денису глазки. Маленький Денис улыбается ей в ответ — он заворожен ее неестественно красивым лицом, в котором пронзительно синие глаза контрастируют с темными, вьющимися локонами, над левой бровью девочки приметное родимое пятно в виде буквы "Ф"...

... Точная дата известна, за сутки до похорон мамы. Горбатая нищенка, неопределенного возраста, у входа в метро с протянутой рукой. Она поднимает глаза от земли и Денис встречается с взглядом выцветших синих глаз, над левой бровью нищенки приметное родимое пятно в виде буквы "Ф"...

... Точная дата неизвестна — до школы. Денис с мамой у ортопеда в институте Турнера.

— Этимология заболевания не ясна, — врач бесстрастен, как патологоанатом, — поражены мышцы спины. Ближайший по симптоматике — полиомиелит, но, — он заглядывает в карточку, — Денис вакцинирован, так что... — он разводит руками, — могу рекомендовать в обязательном порядке корсет, и по возможности лечебную гимнастику и массаж. — Он делает паузу, потирает переносицу и продолжает. — Если принять все меры, может обойтись сколиозом, степени, так скажем — второй, а если нет — так и до горба недалеко, и никакого детсада — сами понимаете...

... Точная дата известна — первое сентября в первом классе, день знаний, первый в жизни учебный день, первый в жизни урок. Учительница выясняет, кто умеет читать, кто писать, кто считать. Денис истово тянет руку, даже трясет ею, чтобы учительница спросила его, что он знает, а он расскажет о том, что умеет не только читать, но и писать, считать до ста, и... внимание! Умножать на десять! При этом весь класс, а особенно та стройная блондиночка, со второй парты, у окна, увидит какой он умный и красивый!

Денис, теперешний, взрослый, горько усмехается — это все мама: "Умница моя!",

"Красавец мой!" — ключевое слово "мой..." и "моя" — а он и вправду поверил...

Он так вертится, что вызывает явное неудовольствие своего соседа по парте, коее тот и выражает пеналом по башке. Вот тут-то Денис и привлекает внимание и светловолоски, и всего остального класса, и учительницы, и на ее вопрос о причине постороннего шума, бесхитростно сдает соседа, не имея, никакого понятия о смертном грехе ябедничества и карах, которые могут воспоследствовать в отношении ябеды — издержки домашнего воспитания, знаете ли...

... Точная дата известна — первое сентября в первом классе, день знаний, первый в жизни учебный день, первая в жизни перемена. Сосед дожидается Дениса, ловкой подножкой сбивает на пол, усаживается сверху и пару раз слегка смазывает по морде, и все это на глазах светленькой, наблюдающей за боем с веселым ужасом. Корсет при падении очень больно защемляет бок, подняться самостоятельно, даже когда зловредный победитель слезает с Дениса, нет никакой реальной возможности — для этого надо перекатиться на живот, а потом, извиваясь, начать процесс подъема "затонувшего корабля", но устраивать такой цирк на глазах у всего класса и, главное, этой девочки, решительно невозможно. Не найдя другого выхода, Денис просто плачет, лежа на спине. На этом его карьера героя-любовника завершается, не начавшись. Встать и отряхнуться помогает учительница...

... Точная дата известна — первое сентября в первом классе, день знаний, первый в жизни учебный день, после уроков, в школе. Денис с разгону тыкается в коленки встречающей мамы, а она увидев в каком он состоянии... устраивает грандиозный скандал, в результате которого весь класс (и блондинка, естественно тоже) узнает, что Денис исключительный — не такой, как все, он болеет, он носит корсет, его нельзя толкать, его нельзя обижать, ему нельзя драться...

... Точная дата известна — первое сентября в первом классе, день знаний, первый в жизни учебный день, после уроков, дома. Мама расшнуровывает корсет, и видит здоровенную красно-сине-фиолетовую гематому на боку, где он защемил Денискино тело, она плачет, тихо и горько. Денис прижимается к ней и молча гладит по спине. На душе у него тоскливо и сумеречно.

"Точь-в-точь, как сейчас..." — думает теперешний Денис.

Он так хотел в школу, мечтал, что у него наконец появятся друзья, что он будет играть с другими мальчиками и девочками. После первого школьного дня его мечта осталась такой же яркой — она просто поменяла знак — теперь он страстно хочет никогда-никогда не возвращаться в школу, не видеть ухмыляющуюся рожу соседа по парте, лиц одноклассников, глядящих на него с брезгливым недоумением, а больше всего он не хочет видеть светленькую красавицу со второй парты, у которой вместе с брезгливостью во взгляде присутствует еще и жалость. А может это он все нафантазировал и никто не него так и не смотрел, но школу он возненавидел раз и навсегда.

— Мама, — тихо говорит он, — можно я в школу не пойду?

Она конечно понимает все его переживания, ей так же горько, как ему, а может еще горшее — она ведь знает, что нет такой школы, где ее любимому сыну будет хорошо.

— Дениска, в школу ходить придется, — мама вздыхает, видя, что он пытается возразить, — пойми сынок, в этом возрасте мальчишки всегда дерутся, они не плохие, просто они так устроены. В другой школе будет тоже самое. А тебе драться нельзя, ты сам понимаешь почему.

Денис молча кивает головой.

— Пообещай мне, — голос ее крепнет, — что ты никогда не будешь драться, — она делает паузу, — если тебя обидят, просто молча отойди в сторонку или вообще уйди в другое место.

Денис молчит.

— Пойми сынок, — ее глаза опять наполняются слезами, — тебя ведь могут просто искалечить, не специально, по незнанию, но ты на всю жизнь останешься горбатым!

Она пристально смотрит на сына и Денис не выдерживает.

— Хорошо, мама.

— Ты мне обещаешь!

— Да.

"Ну вот, — мелькает в голове засыпающего Дениса, — в школе мне пиздюлей не додали — теперь возвращают должок!"

* * *

*

Человек животное стадное, или, если по-научному — общественное, и положение Дениса усугублялось тем, что он все время был один. После окончания занятия у Мастера войны ш'Тартака, Денис для него переставал существовать — он смотрел сквозь него; после окончания очередного спарринга, когда избитый Денис тащился к лекарю, он исчезал для "мальчиков" Хадуда, не говоря уже о самом наставнике. Но главное, Шэф за два дня пребывания в Обители сумел нажить множество врагов и, естественно, тень вражды падала и на Дениса, да и близость Шэфа с Великим Магистром диктовала всем, даже не обиженным любимым руководителем, определенную "сдержанность" в отношении Шэфовского дружка, типа: не тронь говно — дешевле будет...

Но, к сожалению для Дениса, закон сохранения (ежели где-то чего-то убавится...) — это самый универсальный закон во Вселенной, поэтому весь дефицит внимания по отношению к себе со стороны насельников Северной обители с лихвой компенсировал всего один человек. Но радости от этого не было никакой, и если бы Денис мог выбирать между муками одиночества и счастьем человеческого общения, он бы выбрал муки.

Единственным человеком, который проявлял внимание к Денису, причем делал это очень настырно и можно даже сказать — беспардонно, был тот молодой краснопоясник, который кричал ему что-то обидное, когда он опозорился бабьим визгом во время мытья, сразу по прибытии в Обитель. Имя его, как случайно подслушал Денис, было Настар.

Настар этот, по совершенно непонятной Денису причине, невзлюбил его до чрезвычайности. Он даже выкраивал время из очень напряженного тренировочного графика "красных поясов", чтобы понаблюдать за избиениями... в смысле, спаррингами Дениса, иногда являлся позубоскалить и к бассейну — единственно, где Денис его никогда не видел, это около ш'Тартака. Когда они иногда издалека встречались взглядами с Настаром, тот презрительно кривил губы и кричал какое-то слово, звучащее примерно как "гуандин". Что это значило "переводчик", выгравированный на черепе Дениса, не знал... или не говорил.

От всего происходящего Денису стало казаться, что он попал в Ад — дурную бесконечность заполненную страданием. Он чувствовал себя несчастным осликом у шахтного ворота, обреченным всю жизнь ходить по кругу во тьме, сбивая в кровь копыта и натирая ярмом кровавые мозоли. Постоянная борьба за жизнь отнимала все силы, Денис чувствовал, что тупеет — даже память о Шэфе сделалась какой-то тусклой, блеклой — он стал бояться, что тот никогда за ним не вернется, что Денис обречен веки вечные пребывать в этом кошмаре, без надежды на избавление.

Но в последнее время кроме тоски, обиды, боли, голода и страха появилось любопытство. И с каждым днем это чувство крепло, набирало силу. Денис почему-то вообразил, что если он узнает, что означает слово "гуандин", жизнь его изменится. К лучшему, или к худшему — неизвестно. Но изменится! Это сделалось для него навязчивой идеей — иногда во сне ему чудилось, что чьи-то бесплотные губы открывают ему тайну значения слова "гуандин", но проснувшись Денис не мог ничего вспомнить и это добавляло еще одну каплю черного гноя в мешочек, расположенный внизу живота.

В этот день, как обычно после обеда, Денис, понурив голову, не торопясь брел к месту дислокации наставника Хадуда и его "мальчиков", для получения очередной порции сами знает чего, недополученной в школе. Взгляд его был опущен в землю, Дениса давно перестали интересовать "чудеса" и "красоты" Северной обители (да и не было их, по правде говоря), и по сторонам он не глазел. Настроение было, как всегда, поганое, черный гнойник прямо с утра, пульсировал не переставая, и единственной мечтой было дожить до вечера и улечься на свою циновку.

"Дожить до вечера" — не было фигурой речи, как обычно: "Ой, устал, как собака, мне б дожить до вечера и в люлю!". Нет, для Дениса это была конкретная цель, достижимая конечно, но не гарантированная — "мальчики" Хадуда в спаррингах и бассейне прилагали все силы, чтобы сделать ее недостижимой... Предаваясь этим невеселым размышлениям, Денис почти добрался до туннеля в "молочник", когда услышал:

— А-а-а! Кого мы видим! — Денис поднял глаза. Немного сбоку, стояло несколько краснопоясников, а прямо перед ним, загораживая дорогу — так чтобы пришлось обходить, расположился улыбающийся Настар.

— Настар! Прекрати, не связывайся! — потребовал высокий рябой парень, — ты же знаешь...

— А я чо — я ничо, — неприятно заухмылялся Настар, — просто не люблю, когда по обители хуаншины ползают!

"Хуаншин, а не гуандин", — отстраненно подумал Денис.

... младший сын пьяной шлюхи, зачатый старшим сыном...

Черный гнойник внизу живота лопнул. Пазл Мастера войны ш'Тартака с металлическим лязгом сложился — все элементы встали на предначертанные им места, как будто всегда там находились — с рождения. Тоска, обида, боль и страх выплеснулись наружу, как гной из вскрытого фурункула. Но природа не терпит пустоты, и место омерзительной субстанции, наполнявшей пузырь внизу живота, мгновенно заполнило то, чем было наполнено окружающее пространство — яростью и ненавистью!

Прежний Денис попытался бы выяснить причину такого негативного к себе отношения. Причем, заметьте себе! — ничем не спровоцированного! Попробовал бы сблизить позиции, найти консенсус, договориться — но то прежний. Новый Денис опустил глаза, чтобы ничем не выдать своих намерений, мгновенно прокрутил в голове план дальнейших действий и прыгнул!