| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
22 год, 29 число 5 месяца, понедельник, 19:52
В 20:00 в "Арарате" на дверях ресторана и на воротах, появилась табличка на четырёх языках "Извините. Ресторан сегодня закрыт на спецобслуживание", что совсем не отразилось на состоянии Саркиса. Он всё шуршал как электровеник по всему мотелю с сумасшедшими глазами, пытаясь руководить всеми одновременно. И только приехавший с русской Базы Арам смог его, хоть как-то, осадить и заставить шуршать вместо него венгерок. А также всех остальных, кто под руку подвернётся.
Тут и мы нарисовались.
Ингеборге действительно меня не домогалась, пока речь шла об отрядных делах, но когда она стала меня брить в ванной, тут всё и началось, после качественного бритья, слава Богу, не во время.
Нельзя так прижиматься к моей спине разными выпуклостями, да ещё из-под мышки руками внизу теребунькать, одновременно ухо вылизывая.
Так-то вот. Зарекался кувшин по воду ходить.
Всё успела Ингеборге погладить.
И меня.
И мои вещи.
И даже поспать мне дала полтора часика до вечера. А вечер был уже посвящен свадьбе. Точнее — свадьбам.
Благодаря её заботам я был свеж и готов к подвигам.
В Москве, той староземельной, я бы тоже не пожалел на неё две сотни евро в час. Стоит Инга того.
Сама церемония была по русским меркам, не говоря уже об армянских, весьма скромной, и проходила на заднем дворе магазина. Там, где когда-то... (Боже мой, несколько дней всего прошло, а я уже говорю: "когда-то"). Где когда-то мои девочки под руководством Билла чистили свои новые американские винтовки.
Гостей было человек сорок, включая и нашу дюжину.
Несколько человек армян.
Братья буры в белых чистых, но не глаженых рубашках.
Остальные все — прихожане местной методистской церкви, у которой был скромный молельный домик на Шестой улице и большой участок под застройку на берегу океана. Пустой пока.
Сорок, это, если не считать нарядно одетых вездесущих детей разного возраста, которым приготовили отдельный безалкогольный стол в ресторане.
И Зоран. Но он не гость на этой свадьбе, а обслуживающий персонал — фотограф. Если бы я не подсуетился, то Билл точно постеснялся бы припахать такую знаменитость. А то, что знаменитость тоже кушать хочет, тут как-то пропускают мимо сознания. Тем более, что лишнего Зоран не запрашивал.
Все гости сбились в две небольшие отары на помосте, оставив проход посередине, который был выстлан целой штукой бордового сукна и вел к арке, целиком увитой цветами.
На постройке арки настоял Билл. И когда я ему попенял, что можно было бы и не выкидывать столько денег на дорогущие здесь оранжерейные цветы, которые всё равно завянут, он только сурово ответил.
— Цветы на свадьбе — это святое.
Я и заткнулся. Кто я такой, чтобы покушаться на святое?
Так вот под этой самой цветочной аркой, держа в руках довольно увесистый том Библии, сейчас топтался местный методистский священник, чем-то неуловимо внешне схожий с Керенским##. Коротко стриженым ёжиком, что ли? Падре был гладко бритый, одет во всё черное, только с белым стоячим воротничком на шее — "ошейником раба Божьего".
## Александр Федорович Керенский — премьер-министр Временного правительства Российской империи (08.07.1917 — 01.09.1917) и премьер-министр Временного правительства Российской республики (01.09.1917 — 25.10.1917).
Я с удивлением только час назад узнал, что Билл верующий и принадлежит к этой конфессии, когда ко мне прибежала в растрепанных чувствах Катя, уже одетая в подвенечное платье, прося совета: как быть? Она же православная.
Ответил ей просто.
— Бог у нас един, Катя, а что веры разные, так это уже от людей. И так, как православного храма тут нет, то не будет для тебя большим грехом венчаться у протестантов, потому, как они тоже христиане, к тому же тринитарии. А англикане и методисты по догматам наиболее близкие к православию из всех христиан. Так что не бери дурного в голову. Не в униаты записывают. Вспомни, как в Библии завещано: "прилепися жена к мужу своему, да станут они одна плоть", — вот блин, даже в образ проповедника вошел не без удовольствия.
— Ты так думаешь? — спросила Катя с подозрением, растягивая слово "думаешь".
— Не думаю, Катюха, а знаю.
Ответил с апломбом, а то, как ещё её убедить. Накрутит себя, взбрыкнёт в одночасье, забыкует на религиозной почве и всё насмарку пустит. Все мои труды по сводничеству. Какой же я тогда свах?
Посмотрел ей прямо в глаза и добавил, понизив голос.
— Если тебя мучает, что под венец идешь без исповеди, так я готов у тебя её принять. И отпустить грехи.
— Обломись, Жорик, — фыркнула невеста, — Ты и так про меня слишком много знаешь.
— Ну, тогда, иди и не греши, — перекрестил я её, — Я тебя благословляю.
— Нет, Жора, ты для меня всё же загадка, — покачала головой Катя, и, крутанув пышными юбками, умчалась по своим хлопотам.
Наконец все заняли свои места на помосте.
Билл с Саркисом, в качестве шафера, или как тут говорят — бестмэна, отделились от толпы и встали рядом с пастором.
Потом по проходу пустили чьих-то детей лет семи-восьми. Девочка была в коротком, но пышном белом платьице, из-под которого двумя коронами выглядывали кружева длинных панталончиков. Она гордо несла маленькую корзинку, и как толстовский сеятель раскидывала по суконной дорожке лепестки цветов, беря их горстью из этой корзинки. А мальчик в белой рубашке с черной бабочкой и серых штанах до колен, рядом с ней на вытянутых руках осторожно нёс белую бархатную подушечку с золотыми кистями по углам. На подушке лежали обручальные кольца. И было заметно, что он очень боится их уронить, хотя кольца на такой случай были заранее слегка прихвачены ниткой.
Эта пара юных ангелочков дойдя до падре всё эти причиндалы сложила на импровизированный алтарь под аркой, и, получив от пастора по конфете, гордые бросились в толпу к родителям.
Затем я, на правах посаженного отца, взяв Катю за пальцы по-королевски, то есть с прямым выносом рук вперед движения, неторопливо повел её этим проходом, шагая по цветочным лепесткам к алтарю, у которого её ожидал толстый, красный, рыжий, лысыватый счастливый Билл, одетый во всё белое.
С первым нашим шагом по помосту, из динамиков торжественно взревел марш Мендельсона. Скорее всего, кто-то из наших девчат расстарался и выкопал этот музон по случаю на MP3— флешке или в телефоне. А, может, и сам Саркис. Но точно не прихожане методистской церкви.
На Кате было надето длинное лёгкое платье с декольте и кринолином нежно-персикового цвета и короткая смешная фата без флёрдоранжа##.
## Флёрдоранж — фр. слово, означающее цветы апельсина (оранжа), которые в западной традиции считаются символом девичьей невинности и целомудрия.
Я вел Катю к алтарю, чувствуя пальцами, как её начинает нехило колбасить.
На середине пути Катя заполошно воскликнула, и, слава Богу за громкой музыкой её слов никто кроме меня не услышал.
— Жора, ты не сказал мне главных слов.
— Каких?
— Ты со мной не развелся, придурок.
Да, мой косяк, ничего не попишешь. И для катиного душевного равновесия я ей тут же сказал три раза "талах", что её ненадолго успокоило.
Наступил момент истины.
Мы с Катей, неторопливо пройдя дорожкой, встали напротив жениха с шафером.
Пастор, прижав Библию к сердцу, вскинул в сторону толпы правую руку. Музыка стихла, и он выкрикнул неожиданно высоким тонким голосом.
— Есть здесь человек, который может сказать что-то, из-за чего не может быть свершён данный брачный обряд?
Наступившая молчаливая пауза показалась мне вечностью. Я подспудно всё ждал от кого-то подлянки. Чуйка свербила под копчиком, что без этого не обойдётся. А пальцы чувствовали, как снова колотит Катю. Сквозь фату мне было видно, как она закусила нижнюю губу, закатив глаза под брови. Она тоже очень трусила, что кто-то сейчас выйдет и опорочит её перед всеми. И убьёт её второй шанс.
Но обошлось. Все промолчали. Хотя чуйка моя успокаиваться даже не собиралась. Просто вибрировала.
Пастор продолжил.
— Пусть такой человек выйдет сюда и скажет это всём громко. Или молчит об этом всю свою жизнь, до смерти, — он приподнял обеими руками над головой том Библии, как будто бы хотел такому нахалу, буде тот обнаружиться, вбить этой книгой голову в штаны.
Никто не вышел.
Катю отпустило. Она уже улыбалась сквозь фату. Победно так.
— Подойдите ко мне, дети мои, — сказал пастор.
И мы с Саркисом подвели к нему брачующихся.
— Возьмитесь за руки и скажите друг другу пред Богом и людьми слова брачного обета.
Билл осторожно поднял фату на невесте, потом снова взял Катю за руки и, глядя ей в глаза, с чувством сказал.
— Я буду любить тебя, и почитать тебя во все дни моей жизни. Я, Вильям, беру тебя, Екатерина, в мои законные жёны, чтобы быть с тобой и хранить тебя, начиная с этого дня. Я обещаю быть верным тебе во времена хорошие и плохие, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит нас.
Катя, держа Билла за руку, смотря ему в глаза и сияя запредельным счастьем, чуть сбивчиво произнесла ответную формулу брачного обета.
— Я буду любить тебя, и почитать тебя, во все дни жизни моей. Я, Екатерина, беру тебя, Вильям, как своего законного мужа, чтобы быть с тобой и хранить тебя, начиная с этого дня. Я обещаю быть верной тебе и в хорошие времена и в плохие, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, в горе и радости, пока смерть не разлучит нас, — и сама лучилась просто ангельским светом.
Было заметно, что говорила она не на своем языке. Заучила наизусть, скорее всего. Я же помню, что Катя довольно посредственно знала английский.
Потом они взяли с алтаря кольца и обменялись ими.
Методистский священник, прижав к груди Библию, бросил в толпу слова, словно пригрозил.
— Что Бог соединил, никакой человек да не разделит.
Потом, обратившись к молодоженам, произнес.
— Супружество, вами заключённое, я авторитетом Матери нашей Методистской церкви Новой Земли подтверждаю и благословляю. Теперь вы муж и жена перед Богом и людьми. Во имя Отца, Сына и святого Духа! Аминь.
Он перекрестил новобрачных книгой.
— А теперь скрепите свой союз поцелуем.
Тут же раздался шквал аплодисментов, а на радиоточке снова врубили Мендельсона. А Зоран стал усерднее тратить плёнку под вспышку.
Итак, первая часть Марлезонского балета## завершена благополучно, а чуйка гадская всё ноет про возможную подлянку, и сдаваться не собирается.
## Марлезо́нский балет ('Балет об охоте на дроздов') в 16 частях, поставленный королём Франции Людовиком XIII силами своих придворных. В русском общественном сознании стал нарицательным выражением после кинофильма Юнгвальда-Хилькевича 'Три мушкетера'.
Теперь осталось найти вторую невесту для продолжения банкета, пока первая целуется с законным мужем. Я же и второй невесте также посаженный отец##.
## Посаженый отец — в народном свадебном обряде: мужчина, заменяющий на свадьбе родного отца. Обычай иметь посаженных родителей пришел на Русь из Греции, где считается очень древним.
Душа стремилась завершить, наконец-то, действо, которое снимает с меня ответственность за две юные девы.
А кто спас хоть одну душу — спас весь род человеческий, говорит Писание.
Воздастся тому.
Надеюсь.
Вот Дюлекан стоит, чуть в сторонке, в своем подвенечном платье. Вижу. Одна стоит.
А где Доннерман?
Нет Доннермана.
Чуйка заныла просто бормашиной.
Пробежался глазами по толпе гостей.
Потом по периферии и краем глаза зацепил знакомую фигуру, заворачивающую за угол оружейного магазина.
Я немедленно бросился туда, как самонаводящаяся ракета по тепловому следу.
Выскочив за угол, увидел, как Борис в свадебном костюме садится в служебный "Хамви", с которого он уже оборвал все цветы, и они убитыми трупиками валялись на гравии.
— Стой! Ты куда? — крикнул я ему, подбегая к машине.
— Домой! — огрызнулся сержант, садясь на водительское место — Обломись, Жора, не выйдет меня на проститутке женить. Думаешь, нашёл лоха педального? — он торжествующе показал мне комбинацию из трех пальцев, покрутив этой фигой у меня под носом.
— Кто тебе сказал, что она проститутка? — спросил, как можно спокойнее.
— Какая тебе разница? Главное — сказали.
— А ты не подумал, что тебе могли неправду сказать.
— А то нет? — взвился Доннерман.
Было такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и он начнёт на себе рубаху рвать и пуп царапать. Накрутил себя парень нехило.
— Нет, — ответил ровным тоном, — Эскорт это торговля красотой, а не телом.
А внутри у меня всё так клокотало, даже пристрелить его захотелось, урода. Взять и всадить три-четыре пули в эту наглую рожу. Даже не знаю, что бы было, не оставь я свой "шмайсер" в домике.
— Жора, не звизди, — отмахнулся от меня Борис, — Мне глаза уже открыли. Можешь даже не стараться мне по ушам ездить. Живите дальше, как хотите, только без меня. Я вам не санитар города, — на последней фразе в голосе сержанта появились несвойственные ему визгливые нотки.
Он резко воткнул в торпедо ключ, показывая мне этим, что дальше говорить со мной не намерен.
— Я понял тебя, Боря, — сказал я ему, — Гад, ты, Доннерман. Жениться ты с самого начала не хотел. А сейчас просто нашел повод соскочить. Ну и соскочил бы вчера, хрен с тобой! Но не на свадьбе же. Зачем ты, мудак, сделал девочке больно! Козёл ты после этого! Кстати, сколько я тебе должен за занятия?
— Нисколько. Отдай эти деньги бывшей невесте в качестве компенсации за несдержанное слово, — сержант со стуком захлопнул дверцу.
Я развернулся и пошел к гостям.
За спиной зафырчал дизель и захрустел гравий под колесами отъезжающего автомобиля.
Обломись, Жора! Вот так вот, чисто по человечески.
— Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, — пробурчал я себе под нос, — Желаю тебе, Боря, в жёны британскую стерву — феминистку с хорошим каблуком и большим самомнением. Без пинды, но работящую. Традиционно воспитанной девочки ты просто недостоин, козёл. Тем более, такой красивой девочки.
Как же пакостно, блин, на душе. Вот, гад какой — всем праздник испортил, мент поганый, волк позорный.
Практически бегом добрался до места церемонии, где падре уже выкликал имена Бориса и Дюлекан.
Вскочил на помост, как в последний вагон уходящего поезда слегка бедром потеснив пастора. Очень некультурно, но я торопился. И это меня извиняет в данной ситуации.
— Друзья, — улыбнулся всем, как можно радостнее — Второй свадьбы сегодня не будет по взаимному желанию жениха и невесты. Они просто не могли выбрать место для совместного проживания. Комлева терпеть не может Порто-Франко, а Доннерман в Москве персона нон грата.
Боже, что за хрень я несу? Хотя сейчас любая хрень, которая не испортит свадьбу Кате, во благо. Дюле уже не помочь. А катино счастье надо спасать.
— В общем, они поругались и разбежались. Дело житейское: 'если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
