Это был небольшой экскурс в события последнего времени, а теперь продолжу. Услышав отдающийся в больном зубе, непрерывный трезвон, я вбежал по лестнице в надвратную башню, и совсем уже собрался съездить часовому по уху, как увидел в бойницу скачущий со стороны Вереи большой конный отряд.

— Татары командир!!! — просипел часовой, показывая на дорогу.

— Так чего встал столбом, ворота закрывай! — рявкнул я на часового и выскочил из башни на стену.

Личный состав стоял во дворе не получив команды расходится, поэтому мой приказ:

— Рота в ружье! Боевая тревога! Получить оружие! — был выполнен мгновенно.

Я тоже спустился со стены и побежал за своим Дефендером в казарму. Именно в этот момент выяснилось, что я все-таки полный идиот и такого воеводу боярыня должна была гнать в шею! Все оружие и боеприпасы хранились по старой советской традиции в закрытой на замок оружейной комнате, а не в пирамидах, как следовало бы сделать. Поэтому перед оружейной комнатой собралась толпа, и я с трудом протиснулся к ее двери, чтобы выяснить, что за бардак здесь творится. Как оказалось, перепуганный дежурный по роте, пытаясь открыть оружейную комнату, сломал ключ в амбарном замке, и рота осталась без оружия.

Пока дежурный безуспешно пытался взломать замок, утекало драгоценное время, за которое татары успели доскакать до ворот усадьбы. Передовой отряд воинов увидел, что на стенах нет защитников, прямо с коней бросил на частокол арканы и по ним взобрался на стену. Уже через пару минут штурмовая группа открыла никем не охраняемые ворота и татары ворвались в усадьбу. Часовые не могли оказать серьезного сопротивления, потому что были вооружены только луками и мечами, а поэтому были сразу зарублены возле ворот.

На наше счастье не все дружинники поддались паническим настроениям, как криворукий дежурный по роте и впавший в ступор горе воевода. Умница дневальный не поддался всеобщей панике и успел закрыть входную дверь на засов, поэтому татары не смогли сразу ворваться в казарму, что и спало от неминуемой гибели перепуганную толпу, которой на поверку оказалась моя дружина. Закрыв дверь, дневальный кинулся закрыть задвижки на окнах, которые также служили бойницами и тем самым выиграл еще несколько минут драгоценного времени.

Пока татары безуспешно колотили в дверь казармы, мне все-таки удалось сбить заклинивший замок, а главное взять под контроль свои нервы. Вскоре мое воинство получило оружие, а затем заняло оборону согласно боевому расписанию, которое каждый из бойцов знал назубок.

Есть поговорка: 'Не было бы счастья, да несчастье помогло', вот она и сработала в этот критический момент. Большого командирского опыта у меня не было, а поэтому, чтобы создать видимость активной деятельности на посту воеводы, мне приходилось регулярно устраивать разнообразные учения, чтобы бойцы не маялись дурью от безделья. Среди этих, на первый взгляд бессмысленных и издевательских занятий, была и тренировка по обороне казармы, которая неожиданно пригодилась.

Как только в руках у дружинников оказалось оружие, панический мандраж сразу прошел, и бойцы начали выполнять мои приказы, а не трястись как стадо баранов перед воротами на бойню. Татарам не удалось с налета ворваться в казарму, и они быстро сообразили, что массивную дверь им не выломать, а поэтому сменили тактику. Налетчики решили не терять времени даром и просто подперли дверь в казарму поленом, заперев нас внутри помещения, а сами бросились штурмовать боярский терем, оставив возле казармы с десяток воинов с луками. В тереме бандитов ждала ценная добыча и бабы, а поэтому они оставили нас на закуску, решив сначала заняться грабежом.

— Приготовились! Картечью заряжай! Первое отделение берет на прицел дверь в терем, второе ворота, а третье лучников! Не торопиться и бить прицельно! Убрать задвижки! Огонь! — скомандовал я.

Так начался первый бой боярской дружины, который по дурости воеводы едва не стал последним.

От грохота выстрелов у меня заложило уши, но первый же залп буквально вымел со двора нападавших и не оставил им никаких шансов на победу. Картечный залп с двадцати шагов штука страшная и два десятка татар отправились та тот свет, так и не поняв, откуда пришла их смерть. Второй и третий залпы добили раненых, а затем я приказал прекратить огонь. По двору начали метаться обезумевшие кони, и из-за дыма стало непонятно куда стрелять, а жечь попусту дефицитные патроны было глупо.

— Первый десяток за мной на стену! Остальным держать под прицелом ворота, чтобы ни одна тварь не ушла! — крикнул я и выстрелом через дверь выбил полено, которым ее подперли татары.

Выскочив наружу, я сразу натолкнулся на троих перепуганных до смерти лучников, которые жались к стене казармы, чтобы не попасть под оружейный огонь из окон. Возможно, эту троицу стоило взять в плен, для допроса, но я не стал рисковать и положил их двумя выстрелами. Затем мой десяток буквально вознесся на стену по лестнице, и мы бросились к надвратной башне, чтобы отрезать татарам путь к отступлению.

Недаром американцы называют гладкоствольное ружье снаряженное картечью 'окопной метлой', потому что посте четырех выстрелов сделанных мной через бойницу, в внутри башни не выжил никто. Я быстро сменил барабан в ружье и осторожно заглянул в бойницу. Внутри караульного помещения все заволокло дымом, и толком ничего видно не было, поэтому я приказал дружинникам открыть, настежь дверь, чтобы проветрить караулку. Когда дым немного рассеялся, мы обнаружили внутри башни только четыре посеченных картечью трупа и залитый человеческой кровью пол.

Оставив четырех бойцов в караульном помещении, я разделил свой отряд на две тройки и приказал начать зачистку, двигаясь по стенам вокруг усадьбы. Первую тройку повел десятник, а вторую возглавил я.

Почувствовав свою силу, дружинники действовали без суеты, как их учили, и не открывали суматошной стрельбы на каждый шорох. Со стен раздавались только одиночные прицельные выстрелы, когда бойцы замечали подранка или пытавшегося спрятаться татарина. На все про все у нас ушло минут пятнадцать, и боярская усадьба снова оказалась полностью под нашим контролем, из бандитов не ушел никто!

Выбить дверь в боярский терем татары не успели и практически все полегли во дворе, даже не попытавшись выйти из-под огня. Десяток человек мы добили при зачистке, а четверых наиболее шустрых взяли в плен. Эта четверка спряталась под крыльцом, когда началась пальба, поэтому и уцелела.

Войти в забаррикадированный терем удалось только после того, как один из бойцов забрался в окошко на втором этаже и открыл запертую изнутри дверь на крыльцо. Боярыню Пелагею с детьми мы нашли в чулане за здоровенным сундуком, где она лежала в обмороке, а ее перепуганные дочери рыдали над телом матери. Дворня вся расползлась по щелям забыв о боярыне, а три девки даже забрались на крышу терема, откуда их пришлось снимать, обвязав веревками.

Четверо бойцов отнесли боярыню в ее покои, и пока дворовые девки приводили Пелагею в чувство, личный состав дружины занимался подсчетом потерь и сбором трофеев.

Убитых в моем войске оказалось всего трое. Это были двое часовых, которых татары зарубили во дворе перед воротами, когда те пытались убежать, бросив боевой пост. Третьего бойца застрелил лучник, когда мы открыли огонь из казармы и один из налетчиков все-таки успел выпустить единственную стрелу. Парню просто не повезло, и стрела попала ему точно в глаз. Было еще четверо легкораненых, но они получили не боевые травмы. Двоих бойцов помяли перепуганные лошади, которых они попытались поймать, третий подвернул ногу, а четвертый порезался, наступив на валявшийся, на земле нож.

Противник потерял пятьдесят два человека убитыми и четверых мы взяли в плен. Правда, среди нападавших оказалось много тяжелораненых, которых я сразу приказал добить, чтобы они зря не мучились. По нынешним временам практически любое огнестрельное ранение в грудь или живот верная мучительная смерть, поэтому мой приказ являлся актом милосердия, а не заскоком садиста. Чтобы хладнокровно резать раненых, нужна привычка, и это необходимо сделать пока бойцы не отошли от боевой горячки, так как потом с этим вопросом могли появиться проблемы. Помимо людей во дворе усадьбы мы настреляли двадцать четыре лошади, а остальные ускакали в открытые ворота. При этом взбесившиеся кони насмерть стоптали полтора десятка своих же хозяев, которые бросились к лошадям, чтобы спастись бегством.

Самой большой неожиданностью оказалось то, что на усадьбу напали не татары, а самые настоящие русские, закосившие под татар. Правда среди налетчиков было полтора десятка татарских воинов, но руководил налетом боярин Путята Лопахин собственной персоной, родовая вотчина которого находилась в двадцати верстах от Вереи. Среди трупов также оказался младший брат Путяты и бывший тиун боярыни Пелагеи — Андрей Мытник. Сбежавший тиун видимо и был инициатором нападения на усадьбу, похоже предатель таким способом хотел втереться в доверие к новому хозяину.

Высланная мною в Верею разведка вернулась через час и доложила, что налетчики там порезвиться не успели, по-видимому, решив сначала захватить боярскую усадьбу, а уже потом заняться мародерством в деревне. Я сразу отправил разведчиков назад в деревню с приказом привести мужиков с подводами, чтобы вывезти из усадьбы людские и лошадиные трупы, а сам пошел к боярыне с докладом.

Пелагея лежала на кровати в своей опочивальне бледная как смерть, а вокруг нее суетились толпа дворни, бросившей хозяйку на произвол судьбы в момент опасности. Я вкратце доложил обстановку, решив не беспокоить длинным докладом перенесшую стресс боярыню, но Пелагея с трудом поднялась с постели и приказала вывести ее во двор. Похоже, мой бравый доклад не убедил перепуганную женщину, и она захотела увидеть все своими глазами.

Женщины, точно существа с другой планеты, потому что сначала делают, а уже потом думают. Лучше бы боярыня оставалась лежать в постели, потому что уже через несколько минут ее принесли назад без сознания. Гора голых окровавленных трупов кого угодно до смерти напугает, а тут женщина, которая, наверное, даже курицы в жизни не зарезала. Хотя, что это я к боярыне пристал? Тут едва ли не каждого второго мужика водой отливали, когда из Вереи пришел обоз чтобы вывозить трупы. В общем, нарубили мы мяса, мама не горюй, но на этом кровавая бойня не закончилась. Потому что утром меня вызвала Пелагея и приказала отправляться в Колпино — усадьбу Путяты Лопахина и сжечь дотла гнездо змеиное.

Приказ на то он и приказ, чтобы его выполнять, а не пререкаться с начальством, хотя от этой затеи пахло человеческой кровью. Однако если трезво смотреть на вещи, то Пелагея была в своем праве, ведь это ее хотел убить и ограбить Путята, со своими архаровцами. Если бы нападение имело под собой законную основу, то не стал бы боярин косить под татар и не пошел на штурм не предложив сдаться. Ответка за кровавый налет должна была быть по любым понятиям, но мне не хотелось наломать дров, чтобы не остаться крайним, когда власти начнут разбирательство произошедших событий. Приказ приказом, но голова дана человеку для того чтобы ею думать, а не только жевать.

Выйдя из терема, я сразу вызвал десятников и приказал готовить первый и второй десяток к ответному визиту в Колпино, а сам решил не пороть горячку и предварительно выяснить, чем мне может грозить эта карательная экспедиция. Конечно, 15 век не 21-й, но беспредельщиков во все времена не любили и даже в средневековой Руси существуют свои законы. Поэтому, после недолгих размышлений на эту тему, я направился за советом к ключнику Митрофану.

Старый вояка во время штурма не растерялся и сумел спрятаться на конюшне вместе с конюхами, а поэтому не попал под раздачу. Пока бойцы седлали уцелевших лошадей и одевали на себя наименее пострадавшую от пуль и картечи трофейную броню, я беседовал с ключником за жизнь. Митрофан мне доходчиво разъяснил, что Колпино нужно захватывать по любому и желательно взять пленных из родственников Путяты, которые станут свидетелями на княжем суде. Такое кровавое дело не обойдется решением 'княжеского боярина' — это что-то типа местного 'смотрящего' назначенного Великим князем и боярыне придется ехать в Москву в 'Разбойную избу' ('Разбойный приказ' как правоохранительный государственный орган, появился значительно позднее описываемого времени. Здесь 'Разбойная изба' обозначена как место, куда нужно обращаться по делам разбойным)

Как оказалось, за погибшим Путятой уже подозревали грешки подобного рода, но за руку его никто не поймал, а сплетни и слухи к делу не пришьешь. Правда, жил покойный явно не по средствам, так как в его уделе имелись всего три деревеньки с сотней мужиков, а холопов в боярской усадьбе было не меньше чем у родовитого князя. На какие шиши спрашивается? Митрофан посоветовал мне захватить в плен жену Путяты и его младшего сына, так как старший тоже погиб вовремя штурма и его труп только что опознали пленные.

— А если жена Путяты заявит, что просто наведались в гости к нашей боярыне, а мы их подло убили? — спросил я Митрофана.

— Конечно, сначала она так и скажет, но на дыбе даже матерые мужики всю правду говорят, но я думаю, что до дыбы не дойдет. Постращают бабу в 'Разбойной избе' и она сразу все расскажет, чтобы спастись от допроса с пристрастием. Боярыню с детьми все равно в монастырь сошлют, так лучше ей уехать в ссылку на своих ногах, а не калекой убогой, — объяснил мне ключник.

Митрофан также присоветовал мне не жечь усадьбу Путяты, ибо она отойдет в казну Великого князя и будет пожалована кому-нибудь из его приближенных за службу, а портить отношения с будущими соседями не следует. Все что сумеем взять в усадьбе на меч по праву добыча боярыни и все что увезем, по 'Русской Правде' будет наше.

Выслушав советы ключника, я понял, что серьезно плаваю в местном законодательстве и решил взять старого воина с собой в Колпино в качестве начальника штаба и сразу повесил на старого воина подготовку этого мероприятия. Митрофан как будто ждал такого предложение и шустро похромал во двор, откуда уже через минуту послышался его командный рык. Как все-таки быстро меняет человека власть? Всего пять минут назад ключник был 'дедулей божиим одуванчиком', а теперь ведет себя словно атаман банды разбойников.

Как бы то ни было, но с помощью опытного в таких делах воина, дружинники уже к вечеру были готовы к набегу. Митрофан настойчиво уговаривал меня прямо в ночь отправиться в набег, чтобы уже поутру захватить усадьбу Путяты. По всем раскладам в Колпино должны остаться не больше десятка боевых холопов, да и то не лучших, поэтому серьезного сопротивления быть не может. А если поторопиться, то можно будет застать жену Путяты врасплох, хотя шансов на это мало, потому что у Путяты в Верее наверняка были свои соглядатаи из местных.

Я доложил о намеченных планах боярыне и получил от нее добро на набег. Затем мы с Митрофаном проинструктировали десятника остающегося на хозяйстве в усадьбе, после чего я направился к командирскому коню, на котором должен был возглавить свой первый боевой поход. Однако Митрофан меня остановил и практически силком заставил одеть на себя тегиляй и кольчугу, а также вручил саблю и кинжал покойного Путяты.