Пройдя еще чуть вперед, я понял, что находиться здесь дольше мне не хочется. И дело было даже не в роскоши, так бросавшейся в глаза и к которой я не привык. Проблема заключалась в том негативе, что Боиджия навязывала мне с тех пор, как мы приземлились. Только наглухо запечатав свое сознание, я мог безболезненно любоваться красотами Мероэ, открывшимися с этой, новой высоты, приблизиться к самому ограждению, облокотиться на его стальные перила и вдыхать чистый, благоухающий цветами воздух.
— Отсюда поневоле почувствуешь себя царем. Город как на ладони, — невольно произнес я. — От такого вида не устанешь.
— Поэтому я и провожу здесь почти все свое время, — ответили мне неожиданно.
Чуть вздрогнув, я быстро обернулся и увидел в двух шагах от себя, облаченного в простые, почти домотканые, серые одежды высокого стройного человека лет сорока или около того с вьющимися темными волосами, чуть-чуть не достающими до плеч. По тому, с какой невозмутимой простоватостью смотрели на меня его яркие синие глаза, я сразу понял, что передо мной сам граф.
Только я открыл рот, собираясь представиться, Занди повернулся к Изме, спросив:
— Вас кто-нибудь видел?
Присутствие ли хозяина на него так повлияло или закончилось действие пыльцы, но поведение мекта вдруг коренным образом изменилось, и во всем, что он говорил и делал, стала проявляться какая-то, совершенно неприглядная со стороны, подобострастность. Ссутулившись, Изма выступил на полшажка вперед и отвесил поклон:
— Только стража в ангаре, ваша светлость, больше никто. Как вы и велели, я провел мастера Аверре через восточный коридор.
Граф одобрительно кивнул, снова повернувшись ко мне лицом, и на этот раз его необычный взгляд был гораздо внимательней. Оказавшись под столь пристальным осмотром, я невольно подумал, что теперь понимаю, какого бывает объектам внимания элийров. Радовало, что сам граф навыками проникать в чужое сознание не обладал. Это стало заметно сразу, едва мне удалось прощупать его ментально. Разум Занди был открыт настежь и враждебным ничуть не казался. Однако я даже не подумал залезть в его голову глубже.
Вдруг, потеряв ко мне всякий интерес, его светлость опять обратился к слуге:
— Спасибо, Изма. Пока можешь быть свободен, но не отходи далеко.
Быстро поклонившись хозяину и Аверре, мект бесшумно исчез за абсолютно незаметной с этой стороны дверкой, из которой мы все только что явились.
Только когда мы остались одни, Аверре выступил вперед и, наконец, соизволил поприветствовать графа:
— Ваша светлость, — сказал он, немного склонив голову. — Благодарю, что согласились уделить нам долю своего времени. Понимая вашу крайнюю занятость, смею заверить, что у меня нет намерений, задержать вас надолго.
Слушая его полную заискивающего подобострастия речь, я с трудом удержался от того, чтобы не удивиться ей вслух. Никогда бы не подумал, что мастер Аверре способен так стелиться. Тем не менее, Занди воспринимал его слова, как должное, с едва проявившейся на лице улыбкой.
Он отвечал:
— Не стоит, мастер. Для друзей, тем более, столь давних, у меня всегда найдется время. Располагайтесь, прошу, — и указал рукой, унизанной драгоценными перстнями, на группку ближайших кресел, стоявших полукругом рядом со столиком из чистого хрусталя. — Выпьете чего-нибудь?
— Благодарю вас, с удовольствием, — улыбнулся Аверре. — Лучшего агариса , чем меройский, я никогда не пробовал.
Пока граф отлучился к мини-бару, спрятанному в стене за шторой, я отошел от края балкона и уставился на мастера в немом вопросе: как давно они были знакомы и насколько близко? Аверре, разумеется, это проигнорировал, так что мне ничего не оставалось, кроме как усесться на указанное его светлостью место и подождать.
— Отчего вы не прикажете прислуге приготовить напитки? — не ведаю к чему, поинтересовался мой наставник.
Занди сказал:
— У меня редко бывают гости. Да и потом, я предпочитаю ухаживать за ними самостоятельно. Не все на свете можно доверять слугам, знаете ли. Изма, конечно же, исключение. А вы, молодой человек, что будете пить? — Это была первая фраза, с которой он обратился ко мне.
Слегка растерявшись, я ответил:
— Просто воды. Спасибо.
Граф никак не прокомментировал этот выбор и спустя пару минут возвратился, с подносом в руках и стоявшими на нем большим графином, с плескавшейся густой темно-сиреневой жидкостью, и тремя бокалами. Один из бокалов был наполнен водой и мелко наколотыми кусочками льда, в двух других уже находилось вино.
— Прошу вас, — проговорил хозяин замка, опуская поднос на стеклянный столик, зажатый между креслами.
Аверре первым протянул руку за напитком и, поднеся бокал к губам, сделал щедрый глоток. Довольно причмокнув, он блаженно закатил глаза.
— Великолепный агарис. Просто великолепный.
— Рад, что вам нравится, — отозвался граф, присаживаясь напротив и тоже пригубив вина. — А вот ваш спутник остановил свой выбор на воде. Интересно, почему?
— Сказалось воспитание на закрытой планете, — отмахнулся Аверре. — К тому же, он, как я знаю, не поклонник инопланетных напитков. Ох уж эта мне нынешняя молодежь! Ко всему относятся с подозрением.
— Понимаю, — произнес Занди с оттенком одобрения в голосе. — Вы, может быть, и правы, юноша, — иногда лучше всего следить за тем, что пьешь и ешь, особенно если ты находишься в незнакомой тебе среде. Но иногда, оставаясь среди определенного круга, такое поведение может быть воспринято предвзято.
В этот момент я как раз потянулся за водой, но услышав его слова, нерешительно замер, что вызвало усмешку наставника. Пришлось выдавить из себя извиняющуюся улыбку, а мысленно пообещать припомнить это Аверре при первом же удобном случае.
— Кстати, как ваше имя?
— Ах, простите, ваша светлость, — моя оплошность, — тут же откликнулся мастер, не дав мне рта раскрыть. — Позвольте представить вам моего новоиспеченного ученика и помощника Сета Эпине.
Вот тут взгляд графа Занди из просто любопытного превратился в цепкий.
— Эпине? — вскинув брови, переспросил он. — Это правда? Хм... То-то мне почудилось в его лице нечто знакомое.
Я не успел как следует удивиться, а Аверре отвечал ему совершенно будничным тоном:
— Да, это ее сын.
Было видно, как сильно ему хотелось, чтобы его светлость оставил эту тему в покое, но тот, как будто, ничего не замечал и продолжал открыто пялиться на меня.
— Но разве такое возможно? Я думал, лейры не способны иметь детей.
Чувствуя сильное неудобство, я поерзал в кресле, пока мастер с серьезным видом кивал:
— Все верно. Так и есть.
— Тогда что же?..
Но Аверре не дал ему договорить:
— Ах, на самом деле, это не столь глобальный вопрос, который мог бы служить темой для разговора. Давайте оставим его на потом?
— Погодите, — наконец, сказал я. — Вы что, были знакомы с моей мамой?
Граф, кажется, не понимал, почему я задал этот вопрос, а Аверре с недовольным видом потянулся к своему бокалу.
— Твоя мама была удивительной женщиной, — сказал Занди. — Потрясающей лейрой, лучшей, да простит меня твой наставник, из тех, что я когда-либо встречал.
— И давно это было? — прищурившись, поинтересовался я.
Но граф, кажется, сообразил, что позволил себе сказать лишнего и потому вопрос просто проигнорировал, переменив тему:
— Кстати, Аверре, как давно вы были на Риомме? Ходят слухи, Сенат в очередной раз что-то затевает. Я, честно говоря, не любитель доверять всякой болтовне, но очень хотел бы знать, известно ли об этом что-нибудь вам?
— Едва ли скажу что-то новое, ваша светлость, — пожал плечами Аверре, расслабившись после очередного глотка агариса. — Уже почти год я не поддерживаю связь с имперским правительством — исследования, сами понимаете, — так что свежими новостями не обладаю.
Я думал, у меня вот-вот мозг взорвется, но никто этого, кажется, не заметил.
— Однако же, — возразил Занди, игнорируя мой вопросительный взор. — Я не поверю, что вы не следите за тем, что происходит на Риомме. Слишком уж многое зависит от их решений, в том числе и судьба тех, к кому вы принадлежите.
Аверре встретил взгляд графа с каменным выражением лица и вселенским спокойствием.
— Лейры находятся вне политических течений и государственных структур, — сказал он. — Они не подчиняются никому, кроме Навигатора и своего кодекса. А я не подчиняюсь даже им.
— Я знаю, — согласился Занди. — Но Риомм считает иначе.
— Риомм всегда считал иначе. Даже когда после Войны лейров, пытался признать нас вне закона.
— Вы и так вне закона, — хмыкнул граф. — Хотя, не понимаю, в чем был смысл этого, если официально вы все считаетесь давно вымершими.
— Ну, в этом нет ничего удивительного. Лейры основательно встряхнули Галактику и многие переживали, чем может это аукнуться в будущем. — Одна бровь мастера вопросительно изогнулась: — В итоге, разве они оказались неправы?
Занди отвел взгляд.
— Все относительно, — сказал он. — Вы оставили Адис Лейр, а ваша сестра не оставила попыток найти и уничтожить их. Или я чего-то не знаю?
— Не оставила, — подтвердил Аверре. — Рисса слишком упряма, чтобы понять бесплодность всех ее попыток выкорчевать лейров.
О том, что у моего наставника имеется сестра, я тоже не подозревал, но это только укрепило меня в желании узнать о его прошлом еще больше.
— Тяжело вам вести борьбу с собственной сестрой? — поинтересовался граф.
Взгляд Аверре сделался немного печальным.
— Надеюсь, мне будет позволено не отвечать на этот вопрос.
— Понимаю. — Мимолетная улыбка скользнула по холеному лицу боиджийского правителя. — Говорят, Сенат реформировал один из секретных отделов Тайной Канцелярии?
— Да, я читал в новостях, что Сенат одобрил проект Риссы и утвердил указ о преобразовании Департамента внешних исследований в нечто автономное.
— То есть, это правда?
— Думаю, да, — кивнул Аверре. — Правда. Теперь Департамент находится под контролем лица, подотчетного только моей драгоценной сестре.
Со структурой властных организаций самого могущественного режима Галактики я был знаком не столь хорошо, чтобы различать суть деятельности их многочисленных подразделений, но даже мне было известно об этом самом неутомимом сборище охотников на лейров. Даже Тетисс себе никогда подобного не позволяли.
— Суть их деятельности в изучении некоторых космологических течений, — добавил он.
Выражение лица графа сделалось еще более серьезным:
— Мне казалось, это скорей по вашей части. Разве нет?
— Для лейров эти течения — смысл жизни, ключ к силе и основная уязвимая точка. Для Сената — величина, недоступная пониманию. Постигая материю на самом тонком ее уровне, мы умеем колебать, так называемые, Тени, создавая резонанс в пространстве, изменяющий его по нашему желанию. Это великое могущество, но за него мы платим свою цену. Огромную цену. Сенат этого не понимает. Раньше они просто стремились нас уничтожить. Теперь же их цели изменились. Теперь они сами хотят стать нашим подобием, для чего и изобретают все новые и новые способы этого достичь.
Занди на секунду задумался, а Аверре, воспользовавшись заминкой, залпом осушил бокал и отставил его.
— Налить еще?
Аверре заулыбался:
— Если вас не затруднит.
Граф поднял графин и щедро плеснул в бокал агариса, одновременно высказав предположение:
— Не потому ли Риомм прислал мне официальный запрос принять их представителя в Мероэ?
Взявший бокал мастер тут же замер:
— Как давно это было?
— За день до вашего прилета, — отозвался граф. — Собственно, представитель уже здесь. Причину мне объяснять никто не хотел, но просьбу они высказали весьма настойчиво. Сами понимаете, мастер, отказать я не мог.
— Вы вовсе не должны объясняться, граф, — проговорил Аверре, почесав бороду.
— Конечно, — улыбнулся Занди. — Но, скажите, не может ли это быть как-то связано с вашим визитом ко мне?
— Я бы и сам хотел знать, — ответил мастер. — Что объяснил вам этот их представитель?
— В том-то и дело, что ничего. Иначе я не стал бы засыпать вас вопросами. Зачем вы здесь?
Аверре одарил его застенчивой улыбкой:
— Я думаю, вы и сами уже догадались.
— Вас все еще интересует Игла Дживана? Хм.
— Сет, — вдруг обратился ко мне мастер, — будь добр, покажи его светлости то, что ты обнаружил сегодня на втором этаже холла.
Едва не выронив всё ещё полный бокал, я удивленно уставился на наставника, забыв о том, что хотел засыпать его вопросами на совершенно иную тему. И все-таки, откуда он знал, что обшарив верхнюю галерею холла, я кое-что там нашел? Быстро запустив руку в нагрудный карман, я извлек оттуда скомканный платок и осторожно положил его на краешек стола, развернув так, чтобы все могли видеть, что там.
— Хочешь узнать, что это? — вдруг перейдя на "ты", поинтересовался у меня граф и сходу выдал: — Это очищенное семечко растения минн. Оно произрастает только в экваториальном поясе на самых нижних уровнях паатовых лесов, именно там, где обитают махди. Это...
— Я знаю, кто они, — быстро сказал я, ухватившись за мысль о связи между этой иголкой и аборигенами. — Но как эти махди и минн могут быть связаны?
Но ответом меня наградил Аверре.
— О, это весьма интересно, — сказал он. — Они симбионты. Минн — это очень и очень необычное растение. Оно дает аборигенам все, что им нужно, в то время как аборигены способствуют его дальнейшему процветанию в лесном массиве. Без махди, растение бы погибло, ровно, как и сами махди давно исчезли бы, не будь рядом с ними этого минна. Это, конечно, в общих чертах. На самом деле их связь гораздо сложнее и глубже, чем кто-либо может объяснить.
И тут Занди вдруг вставил:
— По-настоящему глубоко эту загадку изучила только Сол.
— Мама?.. — Я перевел взгляд с Аверре на него и обратно. Тот, казалось, не был особенно доволен.
— Ты же знаешь, она была лучшей в своей области, — сказал мастер.
— Она занималась генетикой, — напомнил я.
— Ксенобиологией, — поправил Аверре. — А это подразумевает изучение видов и влияние на них окружающего мира. В данном случае — минна.
— Почему вы раньше мне об этом не говорили?
— И впредь не намерен, — отрезал он. — Не забывай, по какой причине ты здесь находишься.
В который раз мне пришлось погасить рвущееся наружу возражение. Чтобы там Аверре ни говорил, а от меня не ускользнул тот факт, что чем дольше мы здесь находимся, тем больше новостей о маме я узнаю. За все десять лет с того дня, как она пропала, такого еще не было. Вдруг на меня накатила уверенность, что стоит поглубже копнуть, и мне откроется еще масса неизвестного...
Занди, молча наблюдавший за нами из-под бровей, неторопливо попивал вино. К чему в тот момент склонялись мысли графа, мне было неведомо, но, глядя на него, я понимал, насколько преувеличивал Изма, называя своего хозяина психически нездоровым.
— Твоя мама, Сет, — сказал он, не обращая внимания на Аверре, — предположила и доказала, что своими плодотворными отношениями с минном махди обязаны тысячелетней эволюции. Ты, может, и не знаешь, но жизнь на Боиджии вне городских стен смертельно опасна, а природа безжалостна. Однако она же снабдила своих обитателей всем необходимым для того, чтобы выживать, а именно — подарила способность перерабатывать минн. Это растение дает махди все, что нужно: кров, пищу, даже оружие. Для всех прочих видов, в том числе и животных, соцветия этого растения смертельно ядовиты. Человек, попробовавший хоть каплю его сока, умирает долго и в муках. Махди же спокойно добавляют минн в еду. Благодаря токсину они и приобрели свои необычные способности. Но я не о быстроте реакции и прочей ерунде того же рода. Физического совершенства они добиваются упорными тренировками, а минн... ну, он дает им нечто иное. — Он замолчал и лишь когда я вопросительно приподнял бровь, добавил: — Вот тут мог бы и сам догадаться.
