Обращаясь к своей памяти о старом мире, я пытался вспомнить самые эффективные способы заработка. В голову как назло не лезло ничего кроме торговли оружием, наркотиками и порнографией.
"Сразу видно законопослушного гражданина... Хехе", — усмехнувшись уголками губ, стараюсь развить имеющиеся идеи.
По моим воспоминаниям, которые удалось поднять из глубин разума при помощи ментальной магии, самым прибыльным и при этом легальным бизнесом было... предоставление услуг мобильной связи. В отличие от оружия, эту сферу не контролировало правительство, она не была запрещена как наркотики, да и обладала куда большим спектром возможностей в сравнении с порнографией.
"Кроме того, проституция в империи легализована, как и некоторые дурманящие разум вещества, сферы сельского хозяйства и добычи ресурсов давно поделены, как и оружейные мастерские... Хотя, в последнем у меня есть некоторое преимущество: если я не ошибаюсь, то самым популярным оружием сейчас являются мечи, копья и двухзарядные арбалеты, хотя и существуют пушки и пищали, эффективность которых оставляет желать лучшего. Формулу бездымного пороха я не знаю, дымный уже существует, но... зачем мне порох? Магия, в этом смысле, куда более пластична. Смогу ли я сделать достаточно мощное пневматическое ружье? А гранаты? Если память мне ни с кем не изменяет, то подобных идей в этом мире еще нет. А хочу ли я их вносить?.. Конечно, можно себя оправдать тем, что раз уж появился огнестрел, пусть и примитивный, рано или поздно придумают и что-нибудь более эффективное... А вдруг — нет? Вдруг магия не позволит развиться такому оружию?", — раздраженно выдыхаю, ощущая как начинает гудеть голова.
Поняв, что начинаю воображать из себя едва ли не вершителя судьбы мира, чуть было не расхохотался в голос, но помня о том, что рядом спят грифончики, при помощи медитативного дыхания все же сумел сдержаться. Решив, что по поводу оружия еще успею подумать позже, все же до выпуска из школы вряд ли представится возможность поработать над этим без присмотра со стороны, возвращаюсь к идее о мобильной связи...
"А вот как это реализовать, мыслей-то и нет. Проблема...".
— Жак? — позвала меня Герда, чья лежанка расположена правее моей.
— Ммм? — подаю голос в ответ.
— Можно... я лягу к тебе? — смущенным голосом спросила желтая пташка.
"Не может уснуть на новом месте? Испугалась какого-то шума из леса, но стесняется признаться? Опять "проявляет заинтересованность"? Впрочем... какая разница: у меня перед ней сегодня должок, так что было бы грубо отказать", — пронеслись мысли в моей голове.
— Залезай, — произношу негромко и сдвигаюсь к краю лежанки.
В конце концов, пока мы — птенцы, ничего страшного в этом нет.
Примечание к части
Я подумал и решил, что окончание школы откладывается на неопределенный срок. В ближайших главах будет жизнь в лагере культурного отдыха)
Жду отзывов.
Королевская доля
В просторной светлой спальне, которая занимает треть верхнего этажа одной из главных башен кантерлотского дворца и имеет форму треугольника (с внешней стеной в виде выгнутой дуги), на большой круглой кровати, из-за множества подушек и одеял напоминающей огромное птичье гнездо, застеленное бело-голубыми простынями с рисунками солнц и облаков, мерно сопела большая крылато-рогатая пони с белой шерсткой и разноцветной гривой, напоминающей смешавшиеся между собой рассвет, золото и пламя. Вопреки представлениям подданных, фактически боготворящих свою правительницу, обстановка в этом помещении была весьма простой и не вычурной: комод с зеркалом и книжный шкаф стояли вдоль одной стены, пара тумбочек и полок разместились у второй стены, в дальнем углу стоял поникен с королевскими регалиями, а под окном, представляющим из себя широкое выгнутое стекло, задернутое невесомыми шторами, приткнулся скромный письменный столик с парой подсвечников ( хозяйка покоев порой любила посидеть в свете дрожащих огоньков, ощущая запах тающего воска).
Из спальни можно было попасть на балкон, пройдя через двойные стеклянные двери, в ванную комнату, представляющую из себя облицованный белым и розовым мрамором бассейн, либо в большую и светлую гостиную, куда вела лестница с нижнего этажа. И пусть занимать целый этаж под свои нужды изначально и казалось чрезмерной роскошью, за сотни лет единоличного правления страной, принцесса дня научилась ценить личное пространство и уединение от вездесущего присутствия слуг...
— Ааам... — широко и сладко зевнув, Селестия изящно изогнула шею, поднимая голову над баррикадой из мягких подушек, пару раз моргнула, затем протерла копытцами слипающиеся глаза и еще раз сладко зевнув произнесла: — Доброе утро, Феломина.
Дремавший на жердочке рядом с кроватью феникс, переступив когтистыми лапками и проворчав что-то явно ругательное, только спрятал голову глубже под крыло, всем видом показывая, что пока солнце не взойдет, просыпаться не собирается. Белой Аликорне оставалось только завистливо вздохнуть и выскользнув из-под одеяла, на удивление ловко и бесшумно, зашагать по пушистому и мягкому ковру в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок перед очередным рабочим днем.
"И почему большинство уверено, что правителям живется легко и весело?", — промелькнул в голове крылато-рогатой пони вопрос, когда она соскользнула в прохладную воду и окунувшись целиком, с удовольствием расправила широкие крылья, вставая в полный рост.
Длинный витой рог засиял магической аурой, заставляя сперва вспыхнуть вставленные в потолок светильники, а затем закружиться хороводом многочисленные щетки, расчески, гели, шампуни, ароматизаторы... Принцесса дня заслуженно гордилась своим умением манипулировать одновременно двумя десятками предметов, каждым управляя отдельно от остальных. Вес и объем предметов, если они не превосходили саму кобылу более чем в два раза, вовсе не имели значения (если же объединять объекты в связки, заставляя двигаться по одной траектории более двух предметов, то их число можно было увеличивать на порядки).
При всем многообразии магии, именно телекинез был тем, что позволило цивилизации пони стать такой, какой она была на настоящий день. В конце концов, благодаря возможности манипулировать мелкими объектами и тяжелыми предметами, единороги стали локомотивом, тянущим науку Эквестрии в светлое будущее... Главное не забывать их одергивать, чтобы благие намерения не привели к какой-нибудь катастрофе.
"Пожалуй, если бы я только развлекалась и потакала своим слабостям, страну уже либо растащили бы аристократы, либо взорвали ученые, либо съели соседи... С-сено, как же я хочу в отпуск", — невзирая на не самые радостные мысли, на мордочке белой аликорны играла легкая задумчивая улыбка, за столетия практики ставшая столь же естественной частью образа, как метки в виде солнц на бедрах.
Окутанные магической аурой щетки, двигающиеся быстро и уверенно, будто бы ими дирижировал невидимый мастер, расчесали и распутали гриву с хвостом, выдернули готовые выпасть перышки, пригладили шерстку. Стоило пробке покинуть свое место на самом дне, как мыльная вода ушла в трубу, а Селестия еще раз ополоснувшись, высушилась при помощи несложного заклинания, а затем обрызгалась из флакончиков с духами. Шелковистые волосы струились по ее шее и плечам, спадая до середины передних ног, поблескивая укрепляющими и ароматическими маслами.
Вернувшись в спальню крылато-рогатая кобыла надела накопытники, позолоченный нагрудник и корону, накинула на спину легкий и короткий плащ из белого шелка, практически сливающийся с ее собственным мехом, а после этого вышла на балкон, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. Внизу, далеко под ее ногами находился дворцовый парк со статуями и фонтанами, многочисленными дорожками и целым лабиринтом из деревьев, а также кустов. Еще дальше, за невысоким, скорее уж декоративным, белокаменным забором, на склоне горы Кантерлот раскинулся одноименный город, постепенно все больше разрастающийся из-за пони, приезжающих в надежде найти здесь свою удачу...
"Но вместо этого, десятая часть приезжих возвращается домой с разбитыми надеждами, еще треть умудряется устроиться в обслугу и продолжают мечтать о прекрасном будущем, а остальные либо уезжают в другие города, либо оседают в Нижнем Кантерлоте, перебиваясь случайными заработками. Белый город манит пони словно огонь мотыльков...", — мотнув головой, из-за чего невесомые пряди гривы взметнулись ввысь и на несколько секунд застыли подобно пламенному ореолу, Селестия временно отбросила безрадостные мысли.
Как нельзя вовремя начался рассвет и показавшееся из-за горизонта солнце, словно осторожно выглянувший из-за копыт матери жеребенок, пустило вперед себя самые яркие золотые лучи. Крылато-рогатая пони раскрыла крылья и высоко подняла голову, ощущая как свет ласково пробегается по всему ее телу, смывая тоску и моральную усталость, наполняя теплом и энергией на весь следующий день. Секунды текли за секундами, а духовные каналы (особенно большое количество которых находится в роге) почти что пели от ощущения заполненности и внутреннего жара...
Ранние пони, уже не в первый раз застающие рассвет на дороге к своей работе, взглянув на кантерлотский замок могли увидеть, как сияет золотом белоснежная фигура принцессы дня, как колышутся ее грива и хвост, словно дикий пожар поселившийся на теле прекрасной аликорницы. Стоит ли удивляться тому, что особенно впечатлительные жеребчики и кобылки, увидев подобное зрелище собственными глазами, убеждались в слухах о том, что именно их правительница каждый день дарит миру рассвет?
"Как причудливо порой переплетаются между собой причины и следствия, подменяя и заменяя друг друга в глазах неосведомленных и верующих", — Селестия солгала бы, сказав, что не получает некого удовольствия, слыша о себе подобные предположения, но при этом ни разу сама не подтверждала их... как не спешила и опровергать, считая что те, кто действительно захотят знать правду, всегда могут сходить в библиотеку или вспомнить школьный курс магии.
...
Наполнившись силой светила так, что она даже изливалась во внешний мир, из-за чего грива и хвост приняли свою эфирную форму, правительница Эквестрии спустилась из своих апартаментов, находящихся на верхнем этаже одной из главных башен, в большую обеденную залу дворца, по пути не забывая улыбаться и отвечать на приветствия слуг. Уже перед широкими дверями в трапезную, в нее едва не врезались два жеребенка: белый жеребчик одиннадцати лет и двенадцатилетняя огненно-рыжая кобылка, похожая на маленький живой костер.
— Доброе утро, тетушка, — первым поздоровался единорожек, крупный для своих лет настолько, что ему можно было легко дать и четырнадцать, при этом развивался он вполне гармонично и не казался слишком худым.
— Доброе утро, учитель, — смутилась юная волшебница, имеющая крайне сильное сродство с огнем, что отразилось не только во внешности но и во вспыльчивом темпераменте.
— Доброе утро, Блюблад и Сансет, — прищурив глаза, принцесса улыбнулась чуть шире и искреннее, нежели всем остальным, а затем подозрительно спросила: — и в чем же причина беготни с утра пораньше?
— Мы поспорили... — начала говорить единорожка, но была перебита.
— Это все она, — заявил молодой принц, указав на свою спутницу правым передним копытцем, а затем гордо отвернувшись.
— Я?, — возмутилась Сансет, буквально вспыхивая от негодования. — Да ты сам говорил!..
— Ничего я не говорил, — возразил жеребчик.
— Врун, — насупившаяся пони толкнула оппонента левой передней ногой.
— Задира, — повернувшись к ученице Селестии, надменно (как ему казалось) констатировал Блюблад.
— Ябеда, — не осталась в долгу Сансет.
— Я вам не мешаю? — наклонив голову к правому плечу, невинно поинтересовалась Селестия.
— Нет, — не оборачиваясь, хором заявили жеребята, но тут до них дошло, что и кому они сказали (точнее "как сказали").
Глядя на шумно сопящих, втянувших головы в плечи и старающихся взглядами просверлить в полу дырки подопечных, белая аликорна не смогла сдержать тихий смешок, что заставило обоих скандалистов потемнеть мордочками и засопеть еще громче. Устраивать им разнос на глазах у публики, а тем более еще до завтрака, тем самым портя аппетит на весь день, крылато-рогатая кобыла посчитала чрезмерным, но сделала в памяти заметку о том, чтобы устроить парочку уроков на тему правильного и неправильного поведения в общественных местах.
— Что же, мои маленькие пони, раз вы поняли свою оплошность, давайте все же пройдем в обеденную и позавтракаем? — изогнув брови в жесте вопроса, Селестия выдержала небольшую паузу и добавила: — Боюсь, ваши наставники не переживут, если вы опоздаете на урок по этикету.
— Ууу... — повесив ушки, белый единорог печально проследовал в распахнутые двери.
— Да что с ними сделается?.. — недовольно проворчала огненно-рыжая кобылка.
— Ты что-то сказала, дорогая ученица? — участливо уточнила принцесса дня.
— Да вот... — замявшись, Сансет стала бегать взглядом из стороны в сторону, выискивая пути к отступлению, а затем спросила первое, что пришло в голову: — Почему комната называется "обеденная", если сейчас завтрак?
— Потому, что "завтрачная" звучит не так красиво, а "завтрашняя" — совершенно иное слово, — поучительно заявила крылато-рогатая пони. — А сейчас, раз я развеяла твои сомнения, давай все же пройдем в трапезную?
...
Сидя во главе длинного стола, застеленного белоснежными кружевными скатертями, по обеим сторонам от которого тянулись сидения для приближенных к трону придворных и гостей, Селестия обозревала приготовленные поварами блюда: рыбный суп с чесноком, грибной салат со свеклой, морковь с майонезом, яблочная запеканка, рыбные рулетики с рисом... и много десертов на любой вкус. За пределами Эквестрии ходили слухи, будто пони не едят рыбу, птицу и мясо, что было не совсем правдой, а то и вовсе неправдой: рыба была одним из рекомендованных продуктов для употребления молодыми единорогами (для лучшего роста рога), пегасы еще до основания Эквестрии охотились на птиц, пользуясь возможностью разорять их гнезда, а фермеры из числа земных пони разводят свиней далеко не только ради навоза. Впрочем, стоит признать, что в нынешнее время, две трети пони могут прожить всю жизнь, ни разу не попробовав "животной плоти"...
"А ведь нам с Луной в свое время чем только ни приходилось питаться. Даже вспоминать противно, а забыть не получается", — в очередной раз посетовав на почти идеальную память аликорнов, которая заставляет помнить даже те вещи, которые хотелось бы забыть, принцесса дня пододвинула к себе тарелку, которая для кого-то другого могла бы сойти за маленький тазик.
К сожалению (хотя, может быть и к счастью) правительница Эквестрии не была живой богиней, как и смертной полубогиней, сошедшей на Эквус с Вечно Зеленых равнин, чтобы вести пони в светлое будущее, как о ней думали некоторые особенно фанатичные подданные. Она была магом шестого ранга, возможно сильнейшим в мире (по классификации других стран, маг первого ранга равняется ученику школы, маг второго ранга — закончивший школу единорог, маг третьего ранга — подмастерье, маг четвертого ранга — мастер, маг пятого ранга — магистр и маг шестого ранга — архимаг), но с точки зрения природы, оставалась живой и смертной, пусть клетки ее тела и лишены предела деления.
