Ух. ты. мы вышли из бухты!

Сигма замолчала, мне же хотелось продолжения рассказа, и даже понимая насколько трудно в ее положении вести продолжительные разговоры, надеялся, что та продолжит повествование. И я не ошибся, глубоко вздохнув, как обычно делают пловцы перед прыжком в воду, она продолжила:

— Может это всего лишь бред людей попавших в экстремальную ситуацию, или просто понимали свое безвыходное положение, я не берусь судить, я лишь восхищаюсь этими людьми. Опасность подстерегала повсюду. Космос безграничен, но не пустой. Наличие потоков пыли и газа влияло на безопасность такого передвижения в космосе. И в связи с этим приходилось учитывать — защитные экраны не вечны. Они, как и другое оборудование требуют, если не замены через определенное время то хотя бы ремонта в доке, я уж не говорю об электронике корабля. Понять, на что они надеялись…. Я, если честно так и не смогла понять, что же их удерживало от суицида. Отец утверждал — надежда у них все-таки была. Даже при условии, что ресурсы жизнеобеспечения не бесконечны.

Всё они понимали, но другого выхода из кризисной ситуации не увидели. Чтобы сэкономить ресурсы приняли решение — установить постоянное дежурство в рубке корабля. Пока двое бодрствуют, остальные спят, находясь в капсулах. Меняясь, таким образом, через каждые тридцать суток смогли продержаться почти полгода, успешно уклоняясь от редко встречающихся массивных глыб неизвестного содержания. Труднее было с мелкими осколками и скоплениями космической пыли, миновать их не всегда удавалось. Держались лишь за счет усиленной бронёй обшивки корабля, и защитных щитов. Гипердвигатель так и не использовали. Причины были просты, одна из них — надеялись, сэкономив топливо растянуть свое существование на более длительный срок. Были и другие, вытекающие из главной. Например — боялись прокладывать курс в неизвестном космическом пространстве — так как не исключали вероятность воткнуться в какой-то большой астероид или в туже планету, которую, тем не менее, мечтали встретить в этом безмолвном космическом океане. Принятое решение отдаться космическому течению и продолжить свое путешествие в неизвестность никто не оспаривал.

Однако за все время пути им ничего интересного не встретилось. Запасы кислорода, а особенно воды и еды были на исходе. Поняв, что конец вот он, уже на пороге, дежурившие на вахте мой отец и его напарник, дядя Володя, приняли на себя ответственность и решили: — никого не будить. Самим тоже лечь в капсулы. Отключить все механизмы кроме реактора и отдаться судьбе. Погибнем — значит, такова планида — решили они.

Вероятность подобного исхода дел хоть и нежелательна, но уже не вызывала сомнений. Возможно, так оно и было бы. Но им вновь повезло. Видно ещё не закончили свою миссию. Вечный скиталец, космический странник по счастливому для землян случаю пролетал мимо и заметил обездвиженный корабль.

Никто из землян не предполагал, что внутренняя температура корабля, от бездействия систем охлаждения и сброса лишних градусов, даже при отсутствии работающих механизмов, все равно присутствует, кроме этого она неуклонно растет, поднимаясь постепенно до опасного уровня. Запустить теплоотвод смог бы ИскИн, но он тоже был отключен. Оставался всего лишь единственный источник тепла — работающий на минимальном режиме реактор. В основном для поддержания жизнедеятельности членов команды корабля, находящихся в глубоком сне в капсулах. Но не учли одного, и реактор, и они сами, выделяли тепло, тем самым обозначая сигнатуру корабля. Его количество неуклонно росло, увеличивая расстояние на котором корабль можно обнаружить. Главная опасность в таком случае, которая их поджидала — это перегрев корпуса. Он вскоре мог достичь критической точки, сокращая тем самым жизнь кораблю. И в результате — взрыв! Но им, как я сказала, вновь повезло, эту сигнатуру заметил пролетающий мимо космический Скиталец. Сканирование корабля показывало наличие живых существ на борту. Миссию по спасению жизней Скиталец выполнил, без каких либо с его стороны сомнений. Все капсулы с живыми людьми были перенесены к нему дроидами, никто из них не пострадал, все так и оставались лежать в капсулах.

По внешнему виду рассказчицы я не замечал проявления хоть каких-то эмоций. Речь лилась спокойно, и впечатление складывалось, будто она читает заранее подготовленный текст. Обычно наши люди при любом повествовании, как правило, показывают свою причастность к событиям, но в Сигме я ничего подобного не наблюдал. Подвергнуть сомнениям и недоверию ее слова, значит обидеть человека. Стоит только намеком показать недоверие, и она может закрыться, а я останусь без подробностей. Я и так не уверен, что она рассказывает досконально все. Нет уж, лучше промолчу. Я — само внимание. Удивляться есть чему, я и удивляюсь, не без этого.

Диву даюсь и от ее субъективного состояния, на мой взгляд, оно странное. Потерять семью, друзей, оказаться в ситуации…. Для меня все это нереально запредельно. А она ведет себя, как будто не с ней все произошло, внешне, во всяком случае, никаких переживаний не выказывает. Страшно ей? Не знаю. Мне страшно. Я бы, наверное, так не смог. Умение сосредоточиться, сконцентрировать внимание на чем-то одном, выделить важное — для меня недостижимая планка поведения. И это отличие бросается в глаза. Нет в ее поведении проявления горя и безнадеги. Возможно, ее спасает богатство духа: чем выше, совершенней дух, тем меньше места остается для страданий. Лишь воля — большая и целеустремленная. Особенно в сдерживании душевных и физических страданий, и стремлении избегать горестных воспоминаний. Сейчас ей приходится вспоминать, понимает, что от меня зависит ее дальнейшая судьба.

…Отвлекся со своими мыслями и что-то пропустил. Заставил себя переключиться и сосредоточить все внимание на рассказе девушки:

— Я не стану подробно останавливаться на необычном для твоего восприятия космическом корабле. Он был загадочным для спасенных людей и остается таковым сегодня. Назвав себя “Скиталец”, для объяснения случившегося выбрал моего отца собеседником. Как впоследствии узнали, лишь он мог контактировать с живым кораблем. Каким образом тот определил, кто может с ним сотрудничать, ты Николай узнаешь при личном общении с Ливингом. Имя ему дал мой отец, после того как произошло его слияние с космическим скитальцем. Выяснилось, что за всю прожитую им жизнь, вплоть до встречи с людьми, ни разу не пересекался с разумным имеющим идентичное ДНК. Что такое ДНК, понятие, о котором для землян уже давно не секрет, биокорабль знал и ранее, но формулировал его несколько по-другому, земное понятие об этом получил после слияния с Игорем, так он стал называть отца, как бы в противовес полученному от него своего имени.

Строительным материалом жизни назвал Ливинг, однотипный генетический код, обнаруженный в отце. Потом уже, после слияния, когда они унаследовали знания друг друга, он стал фигурировать доступными для отца земными понятиями и называть вещи языком землян. В том числе и все познания отца по ДНК, а он как бывший студент — вирусолог хорошо разбирался в науке о генетике. Семен впитал в себя всю доступную информацию, заложенную годами жизни отца, а в ответ поделился несопоставимо большими знаниями со своим соклановцем, каковым стал отец в результате единения с живым… кораблем.

Кроме отца он не смог ни с кем из остальных людей совершить подобное единение, у всех было слишком малое сходство с ним, а порой и совершенно несовместимые генетические коды. И это при условии, что именно его ДНК, или, если по-простому, его семя, им же и расселялось по планетам с целью зарождения жизни на них. Так сказать родоначальник всего живого в нашей галактике, и это было основной миссией в его существовании. Вечно-бесконечным…, и одиноким. Может и не так обстояло дело, я и до сих пор точно не знаю, но допускаю, у него не было причин проверять, так ли обстоят дела по поводу оставляемых им на планетах изначально одинаковых геномов в жизненных циклах зарождения жизни. Не знаю и говорить не стану, Ливинг сам, если посчитает нужным, все объяснит.

Появились в его судьбе люди, и он не упустил возможность покопаться в их мозгах, взять на вооружение знания, навыки и понятия об их существовании. С чем пришли в жизнь, цели и устремления. Короче, изучить их подноготную от А до Я, а для него, как потом выяснилось, особого труда такое знакомство не представляло. Зато люди через отца оказались в курсе, к кому на борт они попали. Живой корабль мало походил на тот, который им пришлось покинуть из-за невозможности его дальнейшей эксплуатации. Естественно воспринимали случившееся с ними за фантастику. Они и раньше привыкали к происходящим с ними событиям с трудом, но вот тут вообще из ряда вон, сказка и та выглядит более достоверной. И не удивительно, что некоторые не выдерживали такие потрясения, сознание попросту не воспринимало, и порой дело доходило до истерик, лишь поддержка товарищей спасала от помешательства и суицида. И все-таки как-то справлялись, всячески поддерживая друг друга, не давали упасть духом. Понимая, что пути назад нет, старательно вживались в новую для них жизнь, стремились научиться пользоваться вновь приобретенными знаниями. Поставили себе цель: — «Сказку сделать былью», и надо отдать им должное, у них это получилось.

Мало кому в обжитых космических просторах удавалось увидеть хотя бы издали живой корабль. Хотя я этого точно не знаю, может кто-то и видел, но нам не дано это узнать. Он себя назвал скитальцем, а отец уже потом перевел как космический странник. Благодаря проведенному ритуалу единения с отцом тот смог узнать многое из его жизни в этом облике, постарался затем рассказать и своим товарищам. Но и ему было непонятно почему Ливинг решил спасти жизни попавшим в беду землянам, может, просто устал от одиночества или почувствовал, что найдет среди них своего почти соклановца, он так и не сказал нам причину своего благородного поступка. Даже мне. Ливинг относил себя к одному из видов живых организмов, которых в нашей галактике исчисляются мириадами мириад.

Для Игоря, отца моего, да и другим спасенным, все происходящее, а в особенности полученные сведения не просто были фантастическими, а как бы гласом небесным стали. Отец получил знания, которые на первый взгляд в их положении, малопригодны. Такие, как например история появления живого корабля, в качестве мыслящего существа. Или про его странствия в космосе, в поисках пригодных для развития жизни планет. Узнал от него, как на его глазах в течение миллионов лет происходило появление разумных в этой галактике, причем в основном благодаря его миссионерской деятельности. Именно они, выходцы с планеты Земля сеяли зачатки жизни на планетах схожих условиями привычными для них. Он дал знания, совершенно отличимые от тех которыми пользуются земляне, поэтому у отца появилось опасение, особенно на первых порах, что стал обычным шизофреником, и все что видит, слышит и ощущает не что иное, как безумие, бред сумасшедшего. И звучащий в голове голос добавлял иллюзию глюка, полученного в результате реакции на происходящие с ним и его товарищами по несчастью событиями.

Сигма скептически посмотрела на меня:

— Думаю и ты после нашей встречи не избежал подобных мыслей. Поэтому вполне способен понять, что испытывал тогда отец. Может он и в самом деле сошел бы с ума, не имей Ливинг возможности, благодаря которым сумел нейтрализовать надвигающееся безумие и смог убедить отца, в действительности происходящего.

В предоставленных знаниях этого “чудо-юдо” отец почерпнул новые, доселе никому из людей не пришедшие в голову понятия о происхождении человечества на Земле. Как выяснилось в ходе разговоров между ними, именно эта планета его прародина. Он не из ничего был создан, оказывается, и у него было, и рождение, и детство, и становление. Именно отсюда, уже как сформировавшийся косможитель направился в свою бесконечную миссию — сеять разумное и вечное. И таких “сеятелей” отправилось с Земли много. Покинув ее в момент, как он считал, гибели планеты, даже не предполагал, что на ней останутся схожие ветви развития жизни и в длительном процессе эволюции превратятся в человека разумного.

Я видимо отвлекся, засмотревшись на лицо девушки, сочувственно отмечая ее измученные глаза, прикрытые длинными густыми ресницами. В голове мелькали едва различимые образы, навеянные рассказом, превращаясь в мешанину, которая кружилась, как в хороводе и не давала возможности сконцентрироваться и не отвлекаться на пустопорожние мелочи.

Всего лишь на миг упустил нить ее рассказа, а глаза девушки тут же уставились всей своей небесной синевой с хорошо различимым молчаливым упреком в них на меня, моментально лишив всех других мыслей кроме одной: — Не отвлекаться, только слушать.

— Николай, тебе интересно? Или мне перейти к более конкретной теме?

— Я слушаю, внимательно слушаю, извини что отвлекся, просто в голове с трудом все укладывается, приходится напрягать свои извилины, все — таки не каждый день удается такие фантастические истории слышать.

Ее голубые…, нет, все-таки ближе к ультрамариновому цвету глаза распахнулись еще больше. Зрачки расширились, хотя куда уж больше... Ресницы затрепетали. Ничего не выражающий взгляд до этого момента заметно оживился, она даже попыталась улыбнуться мне.

— Это лишь начало, дальше будет гораздо интересней, — взгляд ее тут же потух, она тяжело вздохнула и как бы продолжая, добавила — и намного трагичнее. Поэтому прошу, не отвлекайся, мне же тяжело говорить. И не только, рассказывать о Ливинге и его целях вдвойне труднее, я и сама многое из его истории не понимаю, хоть и родственники мы с ним. Да-да, не удивляйся, так и есть. Но об этом потом, а сейчас продолжим нашу беседу.

Ливинг, обнаружив путем сканирования спасенных людей генетический код, в котором одна из клеток с нитями, содержащими информацию по созданию мыслящего существа, навела на идею проделать ряд экспериментов. И уже затем, продолжая исследования, по одной из хромосом определил свое родство с неожиданно появившимися в его бесконечном существовании двуногими и прямо ходящими разумными. Выделил именно ту, которая содержит одну из программ создания организма, породившего и человека и самого Скитальца. А вот наиболее приемлемую для проведения слияния он нашел лишь в одном из спасенных людей.

И все-таки, Николай ты не устал слушать мои бредни?

И это спрашивает девушка, к тому же с раной, после подобной я себя и по сей день ощущаю инвалидом.

— Сигма, если ты чувствуешь себя плохо, то, давай отложим разговор, я же знаю, как оно бывает, не до бесед, когда боль от раны достает не на шутку.

— Конечно, я бы и отложила такое длинное повествование, но я понимаю, как вам всем хочется понять, с кем пришлось столкнуться. И здесь в первую очередь превалируют возможное получение знаний. Никакой предвзятости и неудобства в этом нет, всем нам свойственно любопытство, я думаю, и у отца в свое время оно было на первом месте. Когда он все свои похождения мне рассказывал, а я в то время была всего лишь ребенком, то тоже считала — он старается незаметно втолкнуть в мою голову информацию в виде сказки. Меня это забавляло, ведь я с рождения была в курсе происходящего, знала уже тогда — семья наша очень необычна. Даже для меня. Потом и об этом расскажу. Сейчас надо закончить рассказ об отце и живом корабле под именем Ливинг.