Они устремились вперед с большой смелостью с обеих сторон, но обнаружили, что вражеская оборона была очень сильна, так как неприятель уже увидел наших людей. Они оказали столь яростное сопротивление, что Гашпару Фигуэйре пришлось первому броситься в атаку и ворваться за частокол, увлекая за собой остальных и подавая им пример. После того, как мы прорвались внутрь частокола, последовало ожесточенное сражение, которое продолжалось до тех пор, пока король не отступил по скрытому проходу, который он заранее подготовил для этой цели. Со своей стороны, дисава столкнулся с яростным сопротивлением, но после того, как Фигуэйра оказался внутри, он сумел проложить себе путь и помог обратить неприятеля в бегство. В этой стычке наши люди отрубили головы более чем 3000 врагов, остальные бежали через густой лес или кто как мог. Среди наших потерь были капитан Родриго Делафета и Антониу де Фрейташ Бабилао, альферес и пять солдат; все они дорого отдали свои жизни; а из чернокожих — два араччи и три ласкарина.

После этой победы туземцы этих округов вернулись к повиновению нам; их носильщики и вьючные животные перевезли в город всю провизию, которой было столько много, что нехватка в ней не испытывалась долгое время, и она продавалась по обычной цене. После разрушения частокола наши люди направились по дороге, ведущей в Негумбо, отрубив головы нескольким голландцам в предместьях, и захватив большое количество корицы, которую те собрали в этих округах, они вернулись в Коломбо, чтобы несколько дней отдохнуть; и здесь Фигуэйру весьма восхваляли и великие, и малые, потому что за шестнадцать дней после своего выступления в поход он с такой легкостью разгромил неприятеля, и доставил в город такое изобилие продовольствия.

Пока армия отдыхала, пришли новости, что голландцы воздвигли прочное деревянное укрепление в Ангоратоте, оставив в нем гарнизон из 150 человек, одну роту банданцев и 400 ласкаринов из округа Галле, и что эти войска опустошили провинции Рейган Корла и Сальпити Корла. Гашпар Фигуэйра сразу собрал армию в составе 15 рот пехоты и некоторого количества чернокожих, которые следовали за дисавами Матуры и Софрегао: первым был Франсишку Антуньеш, вторым — Антониу Мендес Аранья. Он выступил с этими силами, когда враг находился в двух лигах от Каматуре, который они укрепили и оставили гарнизон из 500 человек. Достигнув Ангоратоты, он обнаружил их сильно укрепившимися редутами, флангами и рвом, который защищал укрепление; поэтому он не стал его штурмовать, как собирался, а вместо этого взял в осаду.

На третий день, ввиду потерь, которые мы понесли, и поскольку неприятель имел запасы всех видов, которые позволяли ему продержаться длительное время, Фигуэйра приказал привезти из города две 8-фунтовые пушки. По их прибытии первый же выстрел заставил голландцев вступить в переговоры, и они капитулировали на следующих условиях: им было разрешено покинуть крепость со всем своим оружием, под барабанный бой, с развевающимися знаменами и зажженными запальными шнурами от аркебуз, пока они не дойдут до штаб-квартиры капитан-майора, где должны были сдать свое оружие и оставаться в Коломбо до тех пор, когда начнется первый благоприятный сезон для плавания в Гоа, откуда их должны были перевезти на наших кораблях в Португалию. Ласкарины, которые помогали голландцам, не были включены в эту капитуляцию, но все отправлены в город работать на пороховой фабрике. Что касается араччи, то семь из них было приказано посадить на кол, а шесть — разрубить на куски, под предлогом того, что они являются нашими подданными, хотя были уроженцами и жителями округа Галле. Фигуэйра приказал наказать этих тринадцать араччи на основании того, что они были предателями португальской короны; но его подлинное намерение заключалось в том, чтобы запугать туземцев, которые перешли на сторону голландцев. Он вернулся победителем со своими силами в Коломбо, где все население встретило его с огромной радостью.

Пока мы стояли перед Ангоратотой, король Кандии отправил своего дисаву с большой армией совершить вторжение на нашу территорию и напасть на наших дисав, чтобы отвлечь нас от осады голландского укрепления, которую мы вели. Лазаро де Фария, дисава Семи коралов, находился в Катагоре, естественно укрепленной позиции в шести лигах от Коломбо; с ним было три роты пехоты и 2000 ласкаринов из его округа. Кандийский дисава не осмелился атаковать его из-за силы (занимаемой Фариа) позиции, но двинулся навстречу дисаве Четырех коралов, Жуану Ботадо де Сейшасу, который пребывал в деревне под названием Тхиара, также в шести лигах от Коломбо, с 40 рядовыми, — все они были добровольцами и уважаемыми людьми, — и 1500 ласкаринов.

Армия кандийского дисавы насчитывала 18000 человек, и была преисполнена уверенности в победе. Наши люди, которые стояли в болотистой местности без всяких укреплений, лицом к лицу встретили атаку и ожесточенно сражались в течение двух часов, но оказались в затруднительном положении, так как исход всего сражения находился на острие копья и меча. Но Бог так распорядился, что в самой гуще сражения неприятельский дисава пал мертвым; в противном случае ни один из наших людей не спасся бы. Неприятель отступил, прихватив с собой несколько отрубленных голов наших людей, и оставив на поле боя около 600 убитых; нам победа тоже досталась недешево, поскольку из 40 человек они убили у нас 19, унеся головы нескольких из них, а остальные были тяжело ранены и некоторые позже скончались. Наши чернокожие показали в этой схватке такую неустрашимость, что соперничали с португальцами в смелости; из них мы потеряли четырех араччи и 128 ласкаринов, и большое количество было ранено.

Как только Гашпар де Фигуэйра де Серпе вернулся в Коломбо со своими пленниками, он узнал, что король вторгся на нашу территорию и встал лагерем в Матапитиме, сильной позиции в Четырех коралах, с большой армией; оттуда он угрожал всем нашим территориям, и (жители) некоторых (округов) перешли на его сторону. Хотя и обеспокоенный инцидентом в Тхиаре, он не стал медлить и дал своим войскам только два дня на то, чтобы отдохнуть и собрать амуницию и другие припасы. После всесторонней подготовки он двинулся в поход с 13 ротами пехоты и тем самым дисавой Жуаном Ботадо, который командовал ласкаринами всех территорий, подвластных нам. За три дня он прибыл туда, где ждал его король; который проявил бы бОльшее благоразумие, если бы не делал этого, так как он был вынужден вернуться в смятении в Кандию, потеряв бОльшую часть своих войск. В его лагере было найдено большое количество продовольствия, которого хватило армии на много дней, остальное же было отправлено в Коломбо.

И узнав, что кандийский дисава опустошил весь округ Анапандума с большой армией, Фигуэйра направился на поиски врага, который не ждал его, и пока он отступал, наши ласкарины отрубили головы нескольким из его людей. Вследствие этого все эти округа вновь подчинились короне, вместе с округом Булатегама, который был нашим на протяжении многих лет, но которым после заключения договора завладел король. Я не могу сказать, как так получилось, что мы оставили без внимания или молчаливо смирились с этим; могу лишь признать, что эти деревни были фактически собственностью короны.

Эти победы привели к тому, что наши враги были деморализованы и пали духом, город был в изобилии снабжен пищей, а все округа снова изъявили верность Его Величеству. Гашпар Фигуэйра встал лагерем со своей армией в сильно укрепленном форте Арандуре, где оставался до мая 1653 года.

(1) "Торре де Менажем" (португ.) — самая высокая башня в замке, в которой констебль приносил присягу на верность королю (Pieris, Ceilon. Vol. II. P. 343).

Глава XVIII

Прибытие Франсишку де Мелло де Кастро в качестве (нового) капитан-генерала, с описанием нескольких стычек и битвы при Тебуне

В конце мая вышеупомянутый Франсишку де Мелло де Кастро прибыл в качестве капитан-генерала, будучи назначен им вице-королем графом де Обидуш (1); он был фидалгу преклонного возраста и занимал должность губернатора Эстадо. Он привез с собой 200 солдат и фидалгу, родившегося в Бакаиме (2), по имени дон Алвару де Атаиде, в качестве капитан-майора полевых войск; этот последний занимал ту же должность после смерти Фернана де Мендозы, который был убит голландцами при штурме Негумбо. Капитан-генерал привез приказ об амнистии, изданный вице-королем в отношении тех лиц, которые участвовали в свержении и заточении в тюрьму капитан-генерала Мануэла Маскареньяша Омема, который по-прежнему был пленником вместе с другими в Башне Присяги. Этот приказ был доставлен на берег перед высадкой (нового капитан-генерала). В нем говорилось, что от имени Его Величества он дарует помилование за все преступления, которые были совершены в ходе отстранения от власти капитан-генерала Мануэла Маскареньяша и последующих действиях, независимо от того, совершили ли их солдаты или местные жители, и какова была степень вины или соучастия каждого.

Эта амнистия была оглашена публично, но все жители города объявили, что не примут ее: ибо помилование даруется преступникам, а не людям, которые с таким энтузиазмом и трудом спасли остров от того, чтобы он попал в руки врага, как неизбежно случилось бы, если бы они не вмешались и не предотвратили эти злодеяния, на которые указывал им опыт. Все они ожидали почестей и наград из рук Его Величества за сделанное ими, и они просили вице-короля провести расследование этого дела, и виновные готовы понести наказание, как если бы они были изменниками. Этот ответ был оформлен в письменном виде в качестве официального документа и отправлен капитан-генералу с дополнительным сообщением, что его светлости следует съехать на берег и взять в свои руки управление островом, ибо все находящиеся там взывают к нему о защите как к отцу. Капитан-генерал высадился и сразу приказал освободить Мануэла Маскареньяша Омема и трех его спутников из тюрьмы, и они и все их друзья и сторонники, ни одному из которых не было причинено вреда, отплыли в Индию на тех же кораблях.

Капитан-генерал оставил всех должностных лиц на занимаемых ими местах, так как он узнал, что они проявили себя с таким отличием в сражениях против европейцев и туземцев. И поскольку в Коломбо была нехватка продовольствия из-за того, что припасы, которые обычно привозили с побережья во время благоприятного сезона, еще не прибыли, он приказал Андре де Сейшасу да Сильве, дисаве Софрегао, войти в эти округа и собрать все запасы продовольствия, какие только окажется возможным, после чего отправить их со всем попечением и быстротой в город. Он отдал в его распоряжение шесть рот общей численностью в 220 солдат, и так как его ласкаринов было так мало, что их количество не превышало 200 человек, дисава Матуры, Франсишку Антуньеш, присоединился к нему с 300 своих людей. После двух с половиной дней марша они достигли Кандангао около 10 часов утра, когда без всякого предупреждения внезапно столкнулись с королем Кандии, который разорял округ и устрашал его население с 25000-ной армией, с которой он незамедлительно атаковал наш арьергард.

Командовавший арьергардной ротой капитан Мануэл Фернандиш де Оливейра с большой смелостью встретил натиск врага. Когда дисава Андре де Сейшас увидел, что не может ни отступить, ни дать отпор таким численно превосходящим силам, если не уйдет через гору Опенава — что было очень трудно осуществить, так как она находилась на расстоянии двух лиг — он был вынужден под давлением необходимости и угрозы, который подвергался, двинуться вперед с авангардом в попытке захватить гору. На протяжении всего пути неприятель яростно теснил арьергард, смело и непрерывно атакуя его; но каждый раз их надежды разбивались, и они оставили много своих людей мертвыми, поскольку наши солдаты сражались так, словно их единственным желанием было как можно дороже продать свою жизнь; ибо если они отрубали голову у одного из наших людей, это было таким же великим подвигом, как уничтожение целой армии, судя по той ярости, с которой они повторяли свои попытки. Но Богу так было угодно, что к четырем часам пополудни мы достигли горы без всяких других потерь, кроме хирурга, убитого пулей. Из-за сопутствующих обстоятельств это было одно из самых славных военных дел, которые имели место на острове, но я не стану приводить подробностей, чтобы избежать многословия.

К 9 часам вечера наши люди встали лагерем в деревне и провели остальную часть ночи, не выпуская оружия из рук, а на следующее утро они достигли Руанеллы. Капитан-майор, Гашпар Фигуэйра де Серпе, находился со своей армией в Арандуре, куда некоторые туземцы принесли ему новости о сражении и отступлении. Он выступил навстречу нашим людям и поблагодарил всех в целом в самых лестных выражениях за их отважное поведение, отдельно выделив некоторых за их особые заслуги. Проведя там два дня, когда он уже был готов к возвращению в лагерь, он отдал приказ, что пять из шести его рот должны сопровождать дисаву Андре де Сейшаса и вместе с ним занять Грубебе, очень подходящую позицию для пресечения всяких вторжений короля Кандии с этой стороны; оставшаяся рота — та, которой командовал Мануэл Фернандиш де Оливейруш, — была отправлена в Носса-Сеньора-да-Вида. Голландцы часто атаковали эту позицию, которая была расположена в предместьях города, и ее занятие было весьма выгодным, так как не только помешало бы частым нападениям врага, но в то же время эта рота вместе с несколькими ласкаринами очистила округ Сальпити Корла, где у них произошли кое-какие стычки: ибо пока голландцы находились в Калитуре, они часто отправляли свои отряды беспокоить эти округа.

Они отправили капитана с 60 стрелками и 300 ласкаринами из Галле на другой берега реки Панатуре; и так как через эту реку можно было переправиться вброд, они с легкостью совершали вторжения до самого Морро, убивая и грабя туземцев, которые жили среди этих пальмовых рощ, тем самым причиняя большой ущерб городу. Ибо принадлежавшие его жителям плантации обезлюдели, и не осталось никого, кто бы возделывал их. Ввиду этого капитан-генерал приказал дисаве Матуры, Франсишку Антуньешу, действуя, по возможности, в строгой секретности, выступить и выбить этот отряд с занимаемой им позиции, и взять для этой цели все роты, которые он посчитает нужным. Дисава, который вырос посреди этого рода военных действий и был очень опытным в нем, пожелал взять только роту Оливейруша и собственных ласкаринов, которых не насчитывалось и 300 человек. Он совершил свой переход с большими трудностями, так как на дороге то и дело встречались болота. Однажды утром, прежде чем неприятель узнал о том, что наши люди находятся там, он воспользовался возможностью отрубить головы большому количеству из них; остальные бежали в джунгли, но были настолько деморализованы, что больше не пытались посылать людей беспокоить предместья Коломбо.

Капитан-генерал понимал, что пока голландцы остаются в Калитуре, наши территории не избавлены от постоянных набегов, так как они повторно отстроили крепость, снабдив ее хорошими укреплениями и разместив в ней гарнизон из 500 человек, который часто высылал банды в коралы Рейган и Сальпити, чтобы опустошать их. Это не только причиняло большие тяготы городу, лишая его поступавшего оттуда продовольствия, но и наносило большой ущерб короне из-за бегства тамошних жителей, и тем самым мешало нам получать от них корицу или вспомогательных солдат и слуг. Для того, чтобы помешать этим досадным набегам, он приказал разместить здесь армию, состоявшую из 12 рот общей численностью в 450 солдат, с дисавой Франсишку Антуньешом во главе, который командовал некоторыми из его ласкаринов; Антониу Мендес Аранья был назначен капитан-майором полевых войск и обеспечен всем необходимым.