| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Болезнь. Они очень любят использовать это слово. Выглядит так, как будто мы решили сыграть большую нездоровую шутку над всем остальным миром. Как будто вы хотим быть парнем, который царапает "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МИР СПИДА" на зеркале в номере на одну ночь, или что-то в этом роде. Похоже на чертова подростка, который цепенеет, когда дело доходит до этого. Но любой, кого я знаю, достаточно умен, чтобы не купится на "Давай Становление всем, пока мир не будет полон вампирами и нам станет нечего есть". Ублюдок. Это все, что он может предложить.
Что еще? Анархия. Без правительства, Шабаша, Камарильи или еще чего-то. Самоутверждение для каждого вампира в мире. Только пройдет слишком много времени, пока эти подростки-анархи обсудят все подходящие методологии.
Есть еще резанье священных коров — иконоборчество (что за словечко). Разорвать сокровища людей на куски, заставить их просевать ошметки и искать необходимое. Шутники любят это. Перл. Она одна из них. Она здесь, чтобы разрушать.
Есть те, кто руководствуются Просвещением. Нуждой учить. Открывать двери в разумах. Рингалл, он этого хочет. И с ним много двоюродных братьев. Они не хотят просвещать меня. Они не хотят говорить мне правду. Почему они думают, что я что-то знаю лишь потому, что во мне кровь семьи?
Так много двоюродных братьев, дедушек, тетей и дядей — и так много восприятий и истин. О Господи, я должен плавать в сети, я не должен представлять себе все это... так много идей, традиций, целей...
Относись к этому проще. Что там еще осталось? Что там насчет Розенгарден? О да. Разделение. Это так. Используй материальные блага, не позволяй им использовать себя. Не присоединяйся. Не присоединяйся ни к кому. Освободись. Сломай цепи тела, плоти, жизни и смерти. Просветление не придет, если ты прикован к вещам, ничто не найдет тебя.
Вспышки. Я могу видеть деления. Марлибон — он относится к Божественному объединению. Он, дяди, тети и двоюродные братья вроде него, они могут найти связь между собой и возвышением. Старейшины хотят быть избранными, молодые хотят быть теми, кто избирает.
Я понимаю намного больше...
Это нельзя так оставить. Это другая ловушка. Невежество. Если я решу отказаться от того, чему научился, я стану таким же, как и они. Дзен-психи. Отторгать мысли и рациональность, не оставить ничего, кроме физических действий. Малкавиане на автопилоте. Пугающе. Нет вины, нет стыда — нет выбора. Ты не можешь быть наказан за свои действий, потому что ты не выбираешь, ты действуешь. Ты не можешь придираться к своим рефлексам. У тебя нет мыслей.
Нигилизм. Финальный распад. Я чувствую их даже отсюда. Я не смею прикасаться к ним — они холодны, мои пальцы замерзнут и отвалятся. Они вороны, ожидающие Геенны, псы у ворот. Их так много появилось за несколько лет, перед концом; должно быть, они чувствуют, что приближается конец и готовятся к нему. Большинство из них молоды, младше, чем я; старейшины единственные, кто могут ждать веками, перетирать зубами камни, а затем начинать двигаться...
Подумай! Что полезного я могу извлечь из всего этого? Каков мой план?
Настоящая традиция клана
Традиции — это хорошо, но вы не обязаны следовать ни одной из них.
Спасение
Это возможно? Я много чего перекопал. Много чего нашел. Нашел, что я не полон. Нет, я полон! Но я чувствую себя таким слабым.
Я не знаю, как классифицировать все эти слухи о спасении. Я умею в виду, я слышал их впервые, и мне хочется в них верить. Так что если ты услышишь что-либо другое про это сумасшедшие дерьмо (нет, не используй это слово, они не обязательно сумасшедшие) — но, если ты услышишь теории, которые наезжают на семью, или какой-нибудь анекдот, можешь быть уверен, что эти сплетни ничего не стоят.
Но есть слово. Есть название. Оно звучит, и оно звучит правильно — как будто я слышал его до этого. Голконда.
Это очищает от болезни, говорят они. Если ты освободишь себя от Голода, ты освободишь себя от запросов, на которых сосредотачивается твой разум. (Кто они? Я не знаю точно. Голоса в Сети.)
Все силы Зрения, возможность увидеть все сразу. Возможность смотреть на солнце не моргая.
Я клянусь, мне очень хочется верить в то, что эти слухи правдивы.
Мир снаружи
Двадцать лет мертв. Двадцать. Я уверен в этом. Это Зрение, оно заставляет меня беспокоиться. Я вижу изображения, я не могу делать это как раньше, но я могу распознавать цвета даже с закрытыми глазами, прикасаясь к ним и чувствуя какой жар они излучают. Они живы — нет, это неправильное слово — из-за своего восприятия я начинаю думать, что я помню вещи, которые я не могу помнить. Сверхактивное воображение. Они как сны...
НЕТ. Я не должен думать так. Я не сплю после того, как я проснулся. У меня нет галлюцинаций.
Я мертв только 20 лет. Я помню только 20 лет без дня и 31 год, освещенный солнцем, до этого. Я не могу помнить 19-е столетие или любое другое время до этого. Это только мое воображение.
Слушай меня. Я рационалист. Ты думаешь, я действительно не верю в то, что говорю? Нет. Я не хочу верить в то, что я безумен, но мне все еще интересно. Это хороший знак — интересоваться. Интересоваться, разумен я или нет. Это должно означать, что я разумен.
Но они не воспоминания.
Ассамиты
Слушай, дитя. По секрету. Даром.
Видишь ли, Ассам, Хаким или Мустафа или как там еще эти кровожадные дьяволы называют своего отца бога-монстра, он тоже разорванный бог. Как и Малкав, он был разорван на части и поглощен ртами его молодняка. Так же. Только — и этому "только" ты должен уделить пристальное внимание, о возлюбленнейший — Ассам не поселился в умах его детей.
Куда он ушел? А что Ассамиты любят больше всего? Пойми это, и ты поймешь, куда делся их общий предок.
Поэтому сейчас они не такие звери, какими были ранее. Он взбудоражил их, как Малкав взбудоражил нас. И да, мне жаль нас всех, потому что Ассамиты начали изрыгать их бога-отца в общий сосуд, чтобы он смог встать на ноги под ночным небом еще раз.
Бруджа
Хорошие животные, Бруджа хорошие животные. Не стадо, но в любом случае и не волки или коты. Собаки. Злые, но умные собаки. Они могут смотреть, как ты достаешь свои ключи, и они знают, что ты будешь открывать дверь. Они могут смотреть, как ты отпираешь дверь и поворачиваешь ручку, и они знают, что ты делаешь. Но они сами никогда не подумают повернуть ручку. Возможно, у них просто нет пальцев, чтобы сделать это.
Возможно, мы можем дать им пальцы, но мы не хотим, чтобы у нас были проблемы с другими животными.
Это заставляет меня беспокоиться и бояться. И почему эта чепуха приходит мне в голову?
Каитиффы
Я думаю начать коллекционировать, и я думаю начать коллекционировать каитиффов. Они сырые, несформировавшиеся, они не испорчены Традициями, путами крови. У них нет предубеждения, нет доверия. Они осознают собственное невежество. Они в нужде.
Последователи Сета
Встреть одного сеттита, и все что ты сможешь увидеть, это вампира, ищущего благоприятной возможности. Встреть двух, и ты увидишь товарищей по пороку. Но посмотри на всех них, на весь клан, и что ты увидишь?
Нас.
Вера, безумие, это одно и тоже. По одной хорошей причине, пугающе простой причине. Между твоими смертью и перерождением, когда ты плавал в пустоте, кровь Малкава взывала к тебе. Ты посмотрел, чтобы увидеть, откуда исходит голос. Проще говоря, когда другие вампиры пытались держать своим глаза закрытыми, отказываясь видеть то, что лежит между двумя мирами, ты посмотрел налево, и ты увидел.
Видишь ли, когда сеттит находится на границе, кровь Сета взывает к нему. Это еще-не-мертвое, еще-не-неживое дитя слышит голос и смотрит направо.
И оно видит.
Помни это. Ни один клан не понимает нас и наши видения лучше, чем Последователи Сета, и ни один клан не преуспел так в сокрытии сущности своего знания, пряча его под толщей пропаганды и изнашивая клевету как плащ. Они наши величайшие союзники, даже если они никогда не признают этого. Правда, они очень раздражительны касательно этих вещей, так что не сильно настаивай на этом.
Гангрел
Что за кучка недоносков. Вертятся в своих кожаных куртках, слишком крутые, чтобы говорить с кем-то еще. Слишком крутые, чтобы беспокоиться. И если ты не уделяешь им должного внимания, они начинают показывать свое большое шоу, топают и дуются, пытаются доказать, что они в нас не нуждаются, что они такие большие, крепкие, крутые и могучие, что не нуждаются ни в ком. И они оглядываются через плечо, когда идут, но только мельком, поэтому ты не можешь видеть, на что они оглядываются.
Они хотят, чтобы мы бегали за ними как девчонки-чирлидеры, плакались им в жилетку, умоляли вернуться, говорили им, что если они вернутся и останутся с нами, то мы больше никогда не будем игнорировать их, будем всегда верными и правдивыми.
Да пошли они.
Джованни
Дети мертвого бога. Пожиратели мертвых, мертвые, которые сами пожирают трупы. Погрязли в пороке. Они слишком много времени провели мертвыми, были мертвы как камни.
Боятся ли трупы? Они должны боятся. Люди, с другой стороны, люди которых они впускают только тогда, когда они в них нуждаются, громко стучатся в окно. Я слышу, как они стучат в окно. Я слышу, как трескается стекло. Я думаю, что они уже входят.
Джованни должны боятся. Стекло трескается. И люди, с другой стороны, ненавидят их.
Ласомбра
Они не знают. Они действительно ничего не знают.
Я могу только догадываться, наверное, они думают, что они единственные, кто правит. Они указывают, и Пустота двигается в заданном направлении, они предполагают, что отдают приказы.
Я полагаю, что медонос верит в то, что он приказывает барсуку разрушить улей, поубивать пчел, сожрать мед и все это лишь для того, чтобы медонос мог полакомиться остатками. Ему, возможно, нравится думать о том, что барсук подчиняется его командам.
То же самое и с Ласомбра. Они держат нити, ведущие в черноту, и они верят в то, что они единственные, кто за них дергает.
Носферату
Трудно не любить Носферату. Они постоянно крадутся и скрываются, но они такие искренние. Молодые относятся ко мне с жалостью, которую я не требую; старшие относятся ко мне с уважением. Мы вместе играем в маленькую игру, в маленькую тайную игру. Это не была моя или их идея начать игру, но пока остальные предпочитают оставлять большинство из нас на одной стороне, мы начинаем нашу игру, чтобы чем-то заняться.
Это так прелестно, когда они пытаются красться рядом со мной, когда они думают, что я их не вижу, как будто я сейчас ляпну какую-нибудь глупость или сниму штаны и примусь что-нибудь отплясывать. Они очень обижаются, когда я замечаю их, поэтому я притворяюсь, что их даже нет здесь.
На самом деле они мало похожи на свои тела. Им не стоит считать себя настолько безобразными, насколько они выглядят. Возможно, однажды они устанут от своих унижений, и мы сможем поговорить как взрослые люди.
Равнос
Я держал руку Делизабет, когда она умерла.
Бедное дитя. Ее единственное преступление состояло в том, что она была потомком монстра, который грыз собственную пустоту давным-давно, и никто не замечал его. Когда он проснулся, она была не готова.
Я должен был прийти к ней раньше. Если бы она была готова, она могла бы выжить. Но она не могла вынести боль разрушенного разума ее клана. Она не была приучена к этому.
Теперь крест сломан. Десять голов дьявола отрублены. Король демонов испустил дух, и Золотая Ланка разрушена и сожжена.
Берегись. Судьба Делизабет — это моя собственная судьба. Мы должны быть готовы — мы не можем быть не готовы — мы должны быть готовы, иначе мы снова умрем за них их смертями.
Тореадор
Не так уж и сложно понять страсть Тореадоров, если ты попытаешься. Подумай — у них тоже есть Зрение, даже если их линзы немного потрескались. Они смотрят на царство человеческих страстей; они прощупывают своими пальцами плетение, в то время как многие другие просто слепо не замечают его. Даже их праздники, танцы и социальные игры вычерчивают великий узор, знак нашего общего единения. Они знают, кем они являются.
К сожалению, их вина в их слабости; Тореадор скорее отрежет часть себя, чем часть красивого узора. Они могут видеть то, что скрывает Ложь, однако большинство предпочитает красоту Лжи вещам, безобразным или нет, которые находятся вне бумажных стен восприятия.
Однажды я любил Тореадора, любил страстно. Я любил его потому, что он мог говорить со мной, потому что он понимал вещи, которые являет нам Зрение.
Из всех вещей, которые завяли или сломались из-за того, что были слишком близки к моей проклятой натуре, я грущу о нем больше всего.
Тремер
Колдуны наполовину проснулись. Они тянут свои детские пальчики, ощупывают вещи. Они трогают, пробуют и нюхают мир, ища связи. Они видят, что сменяются луны, сменяются приливы, смещается кровь женщин, и они видят узор. Они видят яркую звезду, падающую с небосвода, они видят кровь, текущую на бетон, и они видят узор. Они верят, что все вещи взаимосвязаны.
Вот почему они все еще тащатся. Они верят. Они не знают. Пока.
Посмотри на Тремеров. Они не видят так далеко как мы, но они видят вещи, которые находятся настолько близко, что их нельзя не заметить. Смотри на них, слушай их, они учат тому, во что верят. Возможно, они заметят, что мы подражаем им и будут настолько мудры, что начнут подрожать нам.
Они очень близко.
Цимисхи
Больные. Мерзкие, больные, пресмыкающиеся твари. Зараженные болезнью плоти. Отвратительные. Грязные. Больные. Гноящиеся раны. Ампутируй их. Ампутируй их до того, как они заразят плоть.
Нет. Не трогай плоть. Позволь им вариться в собственных тюрьмах. Не трогай этих мерзких пресмыкающихся существ. Держись подальше от них. Они распространяют свою заразу. Они думают, что избавились от своей болезни, но она прогрессирует. Она прогрессирует в них. Она ждет Геенны, чтобы сожрать их плоть. Поглотить их гнилую, вонючую плоть.
РАЗВЕ ОНИ НЕ ВИДЯТ?
Вентру
Они сидят на своих тронах, потому что их троны утыканы шипами. Крюками и колючей проволокой утыканы их троны, и они пронзают их плоть, и никто из них не сможет встать с места. Если же кто-то встанет, то шипы сдерут с него кожу, и он останется голым — и они не столько боятся, что кто-то увидит их наготу, сколько боятся того, что увидят самих себя без своих личин.
Даже если трон освободится, и на его крюках, зубцах и шипах будут видны ошметки его последнего владельца, все равно Вентру будут соперничать за освободившееся место. "Мы лучшие" говорят они. "Мы можем править вами. Мы можем защитить вас от Шабаша, от Люпинов. Мы можем сделать мир безопасней для вас всех".
Я не знаю, как они могут защитить меня, если они не могут защитить даже себя от трона.
Люпины
Что это было? Люпины? Это означает оборо... о Иисусе, это... Я... грр — ААА! Хшшшш...
... они дети Лилит, монстры, рожденные от злобной матери и демонов поля! Они наш бич...
...мои руки! Мои руки! Пожалуйста, пощадите меня! Пожалуйста...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
