Инъекция (Worm, Культивация / Qa)

Барьер, наконец, перестал сопротивляться и проскользнул мимо него, как водная пелена, скользящая по его коже. Хенг Ли снова рванулся вперед, через несколько мгновений достиг центра комплекса и остановился в тени каменной опорной колонны.

Вместо продолжающейся изоляции, которую он ожидал и боялся, ученики хлынули из открытых дверей их главного зала с непринужденными сплетнями, срывающимися с их губ. Ли тоже почувствовал, как его мышцы напряглись. Буря все еще кружила над головой, но их блуждающий уход, вероятно, означал, что источник уже найден и нейтрализован. Возможно, Демонический Культиватор атаковал и не смог продумать последствия истощения своих врагов, пока не пересек сферы совершенствования. Это случалось редко; большинство из них были достаточно умны, чтобы сгущать ци для последующего постепенного поглощения или применять более осторожный подход при приближении к новому царству. Тем не менее, Ли знал, что это более чем возможно.Немногие строения в секте Нефритового Облака имели световые люки, но их часто было достаточно, чтобы любые потенциальные демонические культиваторы столкнулись с неприятным концом.

Ли направил свою ци в столб рядом с собой и вошел внутрь, ожидая, пока ученики пройдут. Раскрыть себя перед столькими людьми означало бы еще больше замедлить его, пока они кланялись и расшаркивались. Было неприятно ждать минуты, пока они уйдут, но это было лучше, чем тратить пять на бесполезные церемонии. Кроме того, стояние под тяжестью здания было достаточным упражнением, даже если ему приходилось задерживать дыхание.

Он подождал, чтобы покинуть свое укрытие, пока колонна не перестала вибрировать от шагов. Вскоре Ли выскользнул обратно и, уходя, ласково погладил столб. Он был вполне уверен, что комплекс Нефритового Облака все еще находился в тысячелетии или двух от того, чтобы развить свой собственный дух, но это только делало более важным относиться к его структурам с уважением, когда это возможно. Воспоминания домашнего духа начинались не при проявлении, а когда земледельцы впервые ходили по его залам.Доброта поможет сгладить любой злонамеренный или неосторожный ущерб, нанесенный за эти годы; он бы так не хотел, чтобы дух крови появился из его дома.

Ли прошел через главные залы, осмотрел непривычно пустую комнату в поисках Цзинъи и почувствовал, как у него перехватило горло. Цзинъи лежала на импровизированной кровати из шелковых подушек и одеял, а туманный кошачий духовный зверь прижимался к ее горлу и шее. Ли мог видеть, как все тело Цзинъи вибрировало от его мурлыканья, когда Цзинъи что-то бормотал зверю и с энтузиазмом гладил его обеими руками, обычно пустое лицо Цзинъи нарушала нехарактерно широкая улыбка. Старейшина Юэ смотрела на него с нежной маской, плохо скрывающей ужас и восхищение. Ее шея на мгновение повернулась, чтобы дать ему легкий кивок в знак признания, даже не сводя глаз с Цзинъи. Ли нужно будет поблагодарить Юэ позже.

Его настроение не улучшилось от добавления незапланированного светового люка над небольшим кратером. Возможно, туманная сущность была вынуждена приземлиться из-за невзгод, а их секта была лишь побочным ущербом. Для любого нечеловеческого зверя было редкостью страдать, но ни в коем случае не неслыханно.

Хэн Ли, вероятно, чувствовал бы себя намного лучше, если бы кошачье существо обнимало его болезненную наследницу, если бы он не знал природу этого вида. В нынешнем виде ему нужно было заставить себя не броситься вперед и не оторвать Цзинъи от нехарактерно приятного облачного кота. Только знание защитных колец на ее пальцах остановило его руку; они могут не остановить духовного зверя на неопределенный срок, если он решит атаковать, но они замедлят его, пока он не сможет вмешаться.

Облачные коты были проклятием тех культиваторов, которые достаточно умелы и сильны, чтобы летать, но слишком слабы, чтобы защитить себя от нематериальных хищников. Это была гораздо более широкая категория, чем представлялось большинству, несмотря на то, что они были уверены в своей способности отбиваться от других духовных зверей. Так много боевых действий основывалось на атаках, направленных на разрушение тела и духа противника. Меридианы можно было закупорить или перерезать, органы могли разорваться, кости можно было сломать, а у животных было ограниченное количество крови. Такие боевые искусства хорошо работали против подавляющего большинства противников, с которыми можно было столкнуться, независимо от того, были ли они людьми или каким-либо существом.

Облачные коты не были уязвимы для таких мирских методов. Их имитация твердости сама по себе была не более чем приманкой для любого достаточно глупого, чтобы напасть на них. Кулак, наполненный ци, может быть способен ударить не только по воздуху, но какое им дело до таких разрушений? Их "тела" были более податливы, чем даже вода, и при первой же возможности восстановились бы, даже если бы их разорвало на части и разлило по бутылкам. С таким же успехом можно было бы бороться с облаком дыма, предполагая, что это облако полно острых, как нож, зубов и злобы.

Они не были особенно сильными и часто проявляли большие трудности, преодолевая более сильные барьеры ци, конечно, но это едва ли делало их менее опасными. Они могли проскользнуть в самую маленькую щель в каменных стенах и, как известно, по прихоти пожирали целые секты — или, по крайней мере, пожирали всех тех, кто совершенствовался с помощью методов этой конкретной секты. Слабых часто оставляли в живых при условии, что у кошек было достаточно других целей, которыми они могли бы заняться.

Ученые долго спорили о намерениях любого облачного кота, достаточно кровожадного, чтобы съесть каждого члена секты, на которую они нацелились. Были ли они мотивированы отсутствием уважения со стороны части секты? О силе, полученной от пожирания каждого члена, которого они смогли найти? Простое желание преследовать добычу меньше себя? Никто не знал наверняка, и кошки не были заинтересованы в объяснениях. О, большинство из них, вероятно, могли бы общаться, если бы захотели, но зачем беспокоиться? Люди были пищей.

Лично Хэн Ли разделял теории, изложенные старейшиной Цин Хао из секты Снежных Звезд. Правда, напыщенный болтун потратил полтысячи страниц на описания встреч, которые можно было бы изложить на сотне без потери информации. Однако его способность отличать эмоции от ци предоставила бесценную информацию о некоторых невербальных духовных зверях, поэтому Ли страдал от чтения журналов, не более чем ворча и время от времени делая заметки для дальнейшего использования. Ли не думал, что его можно обвинить в том, что он позволил какой-то небольшой части цветистого языка проникнуть в его собственные сжатые записи после целого дня работы над такой чепухой.

Эти великие звери проводят большую часть своей уважаемой жизни, дремля на небесных ветрах, просыпаясь только по запаху или иным образом обнаруживая добычу, богатую ци. Однако облачные коты могут быть гораздо более разборчивыми в своих диетах, чем большинство других духовных зверей; разные кошки будут излучать предвкушение и радость, когда сталкиваются с некоторыми продуктами, но полностью игнорируют другие из-за определенного чувства отвращения. Облачные коты не гнушаются поедать целые стаи птиц за раз, если им нравится их вкус .

?

Люди могут быть для них просто еще одним удовольствием .

И вот щупальца одного из таких хищников рыскали по всему рядом, как любопытные пальчики маленького ребенка. Неудивительно, что Юэ (предположительно) опустошил зал. Большая часть ци облачного кота могла быть заключена в руках Цзинъи, да, но этот взгляд был просто еще одной ловушкой. Любой из этих щупалец мог в любой момент показать клыки или когти. Основное тело, похожее на домашнюю кошку, само по себе было ловушкой; он мог превратиться в большее облако и укусить тело Цзинъи надвое, когда бы он ни пожелал.

Или хотя бы попытаться. Ли почувствовал, что расслабляется, когда ему напомнили кольца на пальцах Цзинъи. Они по-прежнему удерживали большую часть своего заряда, несмотря на предыдущее нападение. Защитные кольца, конечно, значительно затрудняли прямую атаку врагов, но любой уважающий себя культиватор должен знать, как наполнить оружие своей ци. Кулаки и приемы применялись после того, как защита, обеспечиваемая предыдущими приготовлениями, была исчерпана.

Хенг Ли признал бы, что его политика выносливости не была популярна, однако он пережил не менее девяти дуэлей до смерти против противников, столь же могущественных, как и он сам. Это было девять соперников, лежавших на земле, пока он был еще жив, не говоря уже о многих турнирах, в которых он участвовал и время от времени выигрывал. Выйти живым и целым из стольких выставочных матчей было большим подвигом, чем многие думали, воспитанные на историях о людях, ломающих горы и армии только своим духом и силой.

Такие люди были как костры: ярко горящие, но часто недолговечные. Он предпочел бы более безопасный путь: путь поражений, которые, тем не менее, оставляли ему возможность прожить еще один день. Люди изобрели этикет капитуляциипо причине. После одной схватки с печально известным разрушителем устоев император Сюнь даже наградил Хэн Ли за осторожность правом использовать Нефрит как часть названия своей секты.

"Мы нашли ваш выбор сдаться, а не рисковать невыносимым вредом, самым освежающим", — сказал ему император Сюнь. "Так много людей предпочитают сломать себя или других ради гордыни и возможности жалких наград. Мы сочли бы для Нас одолжением, если бы вы передали это предостережение любым будущим ученикам".

"Жаль, что император стал таким далеким в последние годы", — размышлял Ли. О, это был почти неизбежный симптом среди тех, кто был близок к восхождению; некоторые сказали, что они поняли, как мелкосмертельная склока была. Зачем прислушиваться к чему-то столь совершенно неважному? Впечатляло это или нет, но было крайне неудобно, когда восходящая особь оказывалась правителем.

Ли предположил, что это не его забота. Пусть князья, губернаторы, магистраты и все остальные соревнуются между собой за влияние и богатство. Он удовлетворится тем, что никто не посягнет на процветание его собственной секты. Jingyi — нет, ситуация Jingyi — уже превратило бы эту простую цель в эпос. Его философия в отношении битв на истощение неприменима к Цзинъи. Она не могла защитить себя, когда защитные кольца были истощены, и он сомневался, что она вообще умела держать меч. Не то чтобы ей нужно было учиться, конечно. Мечи вряд ли можно было назвать женским оружием, и он не хотел рисковать своей наследницей в чем-то столь опасном, как ближний бой. Кто знал, когда придет видение? Нет, лук был бы безопаснее. Не то чтобы ей когда-либо нужно было участвовать в турнире; он мог собрать и предоставить ей все необходимое для развития.

"Вы столкнулись с личной проблемой?" — спросил Цзинъи, насильно вырывая его из размышлений. — "Прошло уже пять минут с момента вашего прибытия, и этот интервал, кажется, был проведен неподвижно и молча".

На мгновение у него вырвался смешок, прежде чем он это заметил. Веселье быстро утонуло под волной меланхолии. Действительно, давно ему не хотелось смеяться над чем-либо.

"Ах, невежливо комментировать размышления старшего культиватора", — сообщил Ли своему своенравному потомку. — Но еще более невежливо было с моей стороны прийти, не поздоровавшись с тобой. Как ты, внученька?

Ли вскоре пожалел об этом вопросе, когда легкая улыбка Цзинъи померкла.

"Сытый, но несчастный" — Цзиньи признался. Туманная форма облачного кота струилась вокруг ее рук, когда она обнимала его достаточно сильно, чтобы причинить вред среднестатистическому крестьянскому коту. — "Шу Ай пыталась помочь мне акклиматизироваться, но она считает, что каждый ученик, которого я встречал до сих пор, тонко оскорблял меня".

За маской старейшины Юэ мелькнули удивление и непонимание, и Хенг Ли чувствовал, как эти эмоции отзываются эхом внутри него самого. Ли не выбрал ни одного из них, кроме Ученика Сина, но он доверял мнению старейшин Юэ и Кая. Любые ученики или слуги, которых они выбрали, были бы более чем подходящими хранителями Цзинъи.

Напряженное сжимание ребенка не намекало ни на какую ложь.

"Ты..." — начала старейшина Юэ, затем спохватилась и исправилась после того, как Ли выпустила ложку ци в качестве упрекающего напоминания. "Вы можете рассказать нам все такие случаи, которые вы помните. По крайней мере, я уверен, что у ученицы Хуа нет злобной косточки в ее теле".

Цзинъи на мгновение напряглась, прежде чем ее зарождающееся горе, казалось, было перечеркнуто нахмуренной бровью. Туманный облачный кот на ее шее сформировал пару глаз, чтобы посмотреть на Юэ за несколько мгновений до того, как поглаживание Цзинъи снова успокоило ее.

С этим действительно нужно что— то делать. Возможно, ничего прямого, но они не могли позволить ему нападать на кого-либо, даже если бы он имел в виду благополучие Цзинъи.

"Должны ли культиваторы наполнять кости особыми эмоциями? Звучит нездорово".

Старейшина Юэ склонила к нему голову в молчаливом почтении. Ли кивнул в ответ. Он не возражал против того, чтобы еще один ассистент был его потомком, но он определенно предпочел бы учить ее сам, когда бы он ни был рядом.

— Это фигура речи, дитя, — объяснил Ли. "Злонамеренные наклонности были бы крайне нехарактерны для ученика Хью и заслуживали бы беспокойства".

Выражение лица Цзинъи смягчилось.

"Понятно. Я расскажу о случаях, которые могу достоверно вспомнить, но сначала задам вопрос: что произойдет, если кто-то вселит в их кости злобу?"

Невиновность Цзинъи не была притворной. Тем не менее, этот вопрос неприятно напомнил Ли о тех учениках, которые предпочитали заниматься запретными темами под прозрачной маской любопытства.

"Если сделать это с самим собой, их кости и основание создадут иллюзию силы, прежде чем разрушиться все сразу. Если это будет нанесено другому, кости образуют шипы или лезвия, которыми можно пронзить преступника".

Он решил опустить упоминание о различных демонических методах, которые намеренно обращали один или оба метода к ужасающим целям. Шипастая кость не могла бы совершить свое законное возмездие, если бы порочащая техника использовалась издалека, и без быстрого вмешательства жертва оставалась бы в агонии и кровотечении. Вливания, нанесенные самому себе, могли сделать пользователя хрупким, но для их разрушения требовалась атака, достаточно сильная, чтобы преодолеть их искусственно усиленную защиту. Бесспорно, это была долгосрочная потеря, но кого из одержимых местью это волновало?

"Что насчет счастья?" — спросила Цзинъи.

Мысли Ли устремились вперед, и он усмехнулся, избавляясь от беспокойства по поводу того, что Цзинъи может сделать с этим знанием. Он знал, к чему все идет.