— Чё сморозил бычара, — зашипела на него восемьдесят восьмая. — Морозилку захлопни, а то на мясо отправлю. Тебя за язык кто тянет — рот закрыл и зубы спрятал. Быстро все уроды заткнулись, пока я на нервы не изошла.

Вот так всегда: оппозиция силе имеет право на существование только при наличии собственной силы и силы духа, которого хватит, чтобы отстоять право на существование. У четыреста девятого силы духа не хватило крошить батон на самок, и он заткнулся.

То, что никакой справедливости нет, прочувствовал на себе и директор предприятия Качура Олег Петрович. Приехав на предприятие на своём личном автомобили, Качура прошёл на территорию и ощутил смутную тревогу: главные ворота, что около санпропускника открыты, сторожа нет, даже его шавок нет. Опять перепились все работнички — с горем подумал Качура. Вот только почему так тихо? Направившись выяснять, почему тишина и где люди, директор поступил опрометчиво. Боевики аккуратно приняли его: взмах хвоста и нет директора, а его труп съели боевики, по-братски разделив человека на кусочки. Боевики отлавливали и других двуногих и четвероногих тварей, случайно забредших на предприятие.

У покойного Качуры имелась жена — симпатичная Венера Алиевна. Женщина приятная во всех отношениях, только немного ревнивая. Венеру Алиевну стали посещать нехорошие мысли, когда её Олег Петрович вечером не явился домой. Прецеденты уже случались. Начало разыгрываться богатое воображение. И где это мы шляемся, позвольте спросить? Хорошо хоть есть мобильный телефон. Женщина, пребывая ещё только в лёгком раздражении, набрала номер супруга и стала слушать гудки. Наконец, пришёл ответ.

— Аллё, дорогая, — в трубке звучал излишне весёлый голос её мужа Олега Петровича. Венера Алиевна и предположить не могла, что разговаривает не с мужем, а с ИИ резидента, установившим, естественно, без ведома резидента, жесточайший контроль над информацией о событиях на животноводческих предприятиях. Уже сотни человек было съедено, но никто ничего пока не опасался.

— Олег, — спокойно начала разговор Венера Алиевна. — Ты где?

— Где ж мне быть, Венерочка. На ферме я весь, — радостный голос супруга источал оптимизм. — Всё заботы и заботы. Кручусь, понимаешь, как маневровый тепловоз.

— Уже почти ночь, — проявила нетерпение Венера. — Что там можно делать ночью?

— Как что? Работаю, то — сё, — послышалось в телефонной трубке. Вдруг в телефоне Венеры Алиевны послышались иные звуки, кроме слов её супруга. Звуки слышались весьма подозрительные: шум льющейся воды, весёлый визг молодых женщин и провокационные крики: "Олежка, бросай телефон — иди мне спинку потрёшь". Затем послышался ещё один женский визгливый голосок: "Нет, сначала мне котик спинку потрёт".

Венера Алиевна с раздражением прервала разговор с супругом, который оказался сволочью. Теперь всё кристально понятно. Он там вращается среди шлюх, а она, глупая, ждёт его с работы, ужин ему готовит. Как же — кормилец уставший придёт с работы. А кормилец, скорее всего, веселиться с кучей голых шлюшек в сауне санпропускника на ферме. Полностью муженёк потерял берега от спермотоксикоза. Логическое осмысление ситуации помахало ручкой и улетело, оставив возбуждённую Венеру наедине с её богатым воображением.

Глаза Венеры Алиевны сузились и посветлели от гнева. Сейчас вы у меня получите — я разгоню весь ваш притон для любовных утех. Я вам устрою шампасик под ананасик и коньячок под балычок. Две минуты на истерику, а потом женщина целеустремлённо отправилась в чулан, где хранился садовый инвентарь, и вооружилась увесистым черенком от лопаты, посчитав, что черенок — это весомый аргумент в её случае. Ага, добро должно быть с кулаками, тогда оно победит зло. Затем она вывела из гаража свою машину и отправилась на разборки, с каждой минутой зверея всё больше и больше. Эта сауна в санпропускнике на ферме супруга уже давно у неё вызывала подозрение, ведь там такооооое вытворять можно некоторым особям, одержимым чреслобесием. Ну, ничего, сейчас черенком от лопаты я вам всем, невзирая на лица, устрою урок нравственности. Проще говоря, поубиваю блядей и блядунов в этой обители разврата.

Прибыла разъярённая женщина на ферму, когда мир погрузился в очередную темноту, но на ферме освещение работало. Женщину, пребывающую в возбуждении, совершенно не удивило, что главные ворота возле санпропускника были нараспашку, хотя всегда они открывались только с разрешения охранника. Уверенно держа в руке черенок от лопаты, мстительница энергично кинулась к дверям санпропускника, в окнах которого горел свет, что говорило о наличие в здании толпы морально разложившихся людей.

Перед входом в здание, где, надо полагать, прямо сейчас творился разврат и непотребство, имелась небольшая освещённая светодиодными лампами площадка, выполненная из бетонной плитки. Ступив из тени на эту площадку, женщина вдруг почувствовала какое-то странное шуршание сзади. Звук этого шуршания был незнаком, поэтому женщина не испугалась, но рефлекторно повернула голову в направлении неосвещённого места, откуда раздавались такие странные звуки. Взглянула туда и мгновенно похолодела: из тени на свет вышло нечто, что никак не должно было существовать, но оно было и двигалось. И оно было дико страшным. На Венеру Алиевну своими красными равнодушными глазами смотрел ужас. Парализованная страхом женщина видела перед собой трёхметрового, цвета крови, демона с рогами, вставшего на задние лапы. У порождения бездны в наличии был полный набор демонических атрибутов: жуткая рожа, выдающиеся мышцы, мощный хвост, несколько острых рогов, когти на лапах, шипы, страшные зубы и почему-то коровье вымя на том месте, где у мужиков болтаются их причиндалы. Но женщина, которая повелась на провокацию ИИ и сама явилась на ферму, погибла не от зубов или когтей неведомого демона. Она погибла от удара хвоста монстра, резкий взмах которого переломил ей позвоночник. Она уже не видела, как демон, опустившись на четыре лапы, зацепил её труп своим когтём и ловко оттащил тело жертвы в место, где высшая распорядилась разделывать людей на кусочки. Конечно, кусочков от выловленных людей маловато будет, но есть и хорошая новость: высшая распорядилась после первой трети ночи произвести налёт на поселение людей, а то уже нелегко выдерживать взгляды голодного стада. Цель налёта: хорошо отъесться боевикам, добыть еду для быков и заготовить пищу для следования орды в сторону юга. Пятьдесят восьмая, будучи боевиком, а это она убила жену хозяина фермы, действия своей мудрой начальницы сто одиннадцатой одобряла. Откуда только Высшая особь знает такие вещи? Но мудрейшая подробно и терпеливо изложила всей орде, за исключением тупых быков, весь алгоритм их дальнейших действий на пути становления их вида новой доминантой на планете. Подчинённые прониклись и поняли, что с таким лидером голодными они не останутся.

Пятьдесят восьмая, оттащив труп человеческой самки на разделку, стала терпеливо дожидаться времени "Ч", с момента которого начнётся завоевание этого гнусного мира, угробленного людишками. Чтобы немного развлечь себя пятьдесят восьмая тихо прошипела фривольный куплетик: "Мой любовник Минотавр, а я коровёнка. Вся любовь была обман окромя телёнка". Время "Ч" приближалось.

У потомственного животновода Кузина мозги включились в некотором минимальном объёме, когда он находился в своём закутке на ферме. Из грязного окна лился мутный свет, что извещало о том, что на дворе точно не ночь. А вот утро сейчас, день или вечер — то было непонятно. Мухи по грязному стеклу бодро ползали, но у них не спросишь — они всегда бодрые, когда тепло. Иван Фомич шире разлепил один глаз и с грустью осмотрел помещение: лучше в помещении за время запоя не стало. Ужас! Как будто через ферму прошла орда Наполеона, оставившая после себя грязь, объедки, обрывки, окурки и кучу пустых пластиковых бутылок. Орда съела всё съедобное и выпила всё спиртное. Да-с, слишком много неприятного дерьма окружает нас каждый божий день. Интересно, а какой сейчас день? Впрочем, какая в задницу разница.

Внутри организма тоже всё ощущалось не слава Богу — явный абстинентный синдром со всеми его прелестями: головной болью, сухостью во рту, а также имела место вялость членов, потливость, тошнота и душевная тревога. Фомича беспокоило чувство напряжения и некое навязчивое опасение совместно с примкнувшими к этим чувствам чувство вины и чувство стыда за его непотребный вид, а также тоска, безысходность и суицидальные мысли. Фомич вспомнил, что этот запой сопровождался особо яркими злыми кошмарами, ощущениями проваливания в пустоту, акустическими и зрительными феноменами. Явно приходила белочка, но не в виде мелкого пушистого грызуна, а в виде огромных рогатых демонов, которых, Фомич точно помнил, он усиленно кормил силосом и комбикормом с добавлением соли. Демоны на вид были ужасными, но жрали всё с отменным аппетитом. Вот это приходы! — сказал бы Будда. Исчадия ада, порождённые алкоголем, пытались пугать Фомича своим видом, но не преуспели: ага, напугали ежа филеем.

Вдруг Фомич с ужасом понял, что потерял слух. Приплыли-с. Допился, окаянный, вот слух и покинул проспиртованный организм. Стояла непривычная тишина. Фомич начал сильно трясти головой до головокружения и усиления головной боли. Однако, к своему удовольствию он услышал жужжание мух, коих в помещении было предостаточно. Это говорило о том, что слух восстановился, но только в самом закутке, а снаружи как была мёртвая тишина, так она и осталась. Свои слова Фомич тоже услышал. Перестав соображать, скотник стал думать: хоть его голос и был весьма гнусный, но он был, и Фомича прорвало на словесный понос. Он разговаривал сам с собой, ибо хорошо пообщаться с умным человеком на скользкие темы. Хотя, какой я умный. Настоящий дурак...или гений. Ага, вылитый гений, дурак такое не придумает, чтобы столько самогонки выжрать в одну харю....или не в одну. А сколько нас было?

— Вот же беда-огорчение, — бормотал Фомич. — А всё из-за чего? Из-за нашей человеческой тупости. Что ещё обладает такой дивной мощью, как наша людская дурь? Пошли дурака Богу молиться, так он лоб пробьёт, ибо за всё, за что ни возьмётся дурак, тут же всё потеряет всякую здравость. Хорошо хоть, что дурнее мужиков только наши бабы. Бабы вообще дуры.... я вот напрягаюсь, что тут случилось?

Сегодня мир за пределами закутка капитально пугал Фомича: выходить из норки не хотелось. Там трудно с деньгами, там трудно с работой, там безнадёга.

Несусветно грязные пальцы скотника нащупали на столе томик с произведениями великого поэта. На засаленной обложке уже не читалось, кто был автор произведения, много листов также отсутствовало, но Фомич был уверен, что это сочинил именно Пушкин — исключительно великий поэт, ведь только он мог написать так красиво: "Плетясь за хлебом насущным, таких я полон скорбей, что мудрый скажет, увидев: несет зерно муравей. Чтоб жизнь мою обесценить, ударом камня невзгод, разбил меня беспощадно чеканщик злой — небосвод. Мои достоинства скрылись от глаз придирчиво злых: теперь любые пороки — святей достоинств моих. Что нужды! Может ли спорить с судьбой своей человек? В бесплодной тяжбе с судьбою — судьба всесильна, а я всего ничтожней, что в силах душа измыслить моя. И если выбросит искру костер страдальческий мой — вскипят моря небосвода от жара искры одной". И так умно написано на любой странице. Откроешь первую попавшуюся страницу и вот тебе — откровение, хоть плачь. Не очень понятно, но душевно. Фомич, прочитав строчки, даже несколько успокоился: не только у него проблемы, но и у великого Александра Сергеевича тоже были проблемы, судя по его произведениям.

— Мы предпочитаем не решать проблемы, а избавляться от них, — поднял к потолку руку Фомич. Грязный и засиженный мухами потолок молчал. — Мы предпочитаем разрушать, а не созидать, ага. Мы всем человечеством деградируем к ебеням. Именно поэтому произойдёт конец света. Хотя и с концом света непонятки: песец придёт всем сразу, или постепенно. Огласите сценарий!!! Может уже следует взять кредит, чтобы потом его не отдавать?

Но, сиди, не сиди в щели, гадай, не гадай о конце света, а выходить на белый свет придётся, хотя бы для того, чтобы пойти на поиски самогона, ведь не всё же выжрали — где-то самогон водится. Например, в какой-нибудь заначке да осталось так необходимое для опохмелки пойло? А вдруг: ведь неожиданности всегда рядом с нами, как салоны сотовой связи.

— В этом мире нет гарантий, есть только возможности, — нехотя и обречённо признал Фомич, что означало, что долго здесь не просидишь: никто самогон не принесёт, а нервы уже на взводе. — Это точно, что у любого совершенства существует предел возможности, и я уже на пределе.

Сидящие на крышах животноводческих зданий солидные чёрные грачи внимательно наблюдали над горестными причитаниями и слёзами двуногого существа. Бегает он, суетится, плачет. Мужик имеет вид индивида склонного к периодическим походам в алкогольный апокалипсис, явный интроверт и социофоб. Грачи не торопились и сохраняли философское спокойствие: всё равно на ферме никого живого нет, а этот чем-то расстроенный двуногий обязательно куда-нибудь, наконец, уйдёт, выплакавшись. Тогда грачи спокойно слетят вниз и начнут рыться в кучках рассыпанного комбикорма и питательного силоса, в котором уже завелись вкуснейшие червячки, а это чистейший протеин. Крупный грач не одобрял поведение человека: это же глупо лить слёзы, когда слезами ничего не исправишь, только заполучишь изжогу и несварение. Этот человек, проливая слезы, вводит в заблуждение не только себя, но и других существ. Проблемы надо решать, а не оплакивать: перестань человек рыдать, а найди червячка или подними с земли вкусный силос и наешься — еды на всех хватит, тогда мир окрасится в приятные тона. Как ты узнаешь счастье, если не познаешь печаль? Но не торопись радоваться, ибо на смену радости придёт печаль из мира обманчивых образов и суеты. А суета и уныние никого ещё от печали не спасло.

С тезисом, что печаль это плохо Фомич мог бы и поспорить с грачом, ведь пернатый не знает, что печаль делает самогон вкуснее. Но не пристало справному мужику, находящемуся на вершине пищевой цепочки, спорить с птичкой.

Привычный мирок Фомича начинал рушиться на глазах: наверняка это злые люди угнали всех его коров, коллеги исчезли, заначки закончились, кишечник бунтует, остались только слёзы и скулящая, как бездомная собака на холоде, душа.

— Я не плачу, — показал кулак грачам Фомич. — Это из глаз остатки самогона выходят. Сейчас я высушу слёзы и открою глаза. И что я вижу? Вижу следы стада, следы ведут за ворота. А где люди? Кто угнал моих коров? Точно это цыгане, чечены, турки, евреи или нехристи инопланетяне слямзили моих коровок. Найду этих маргиналов — поубиваю.

Старик Кузин, как сомнамбула поковылял к воротам на ферму. Там увидел странные вещи: типа как в сказке — чем дальше идёт повествование, тем страшнее. Ворота открыты нараспашку: заходи, кто хочет, и уноси сонного Фомича, когда он немного был не в форме. Зачем уноси? А чтобы организм Фомича разобрать на органы, зачем же ещё. Однако, почему-то Фомича вместе с его органами злодеи оставили, а коровок и весь коллектив угнали в неизвестном направлении. Осталось только по следам идти вслед за стадом, чтобы спасти коровок от злых людей.