— Ты вдруг стал таким непонятным! — горячо замахал руками он, спеша поделиться впечатлениями. — Вроде и с нами рядом стоял, а вроде и под облака вырос! А потом всем плохо стало, как перед смертью, а ты как будто бы всех обнял, кто там был! А потом на гномьих саламандр так злобно глянул, они аж запищали да как побежали! И духи эти разлетались, только сначала выли от страха, а потом ты их заткнул и к чему-то там припряг, и легче всем стало сразу! И эльфы забегали, как ошпаренные, и всё на тебя косились!

Гном удивлённо посмотрел на раздухарившегося Антоху, и принялся сооружать на отдельном блюдце монументальный бутерброд из хлеба и всех салатов, соусов, мяса и колбасы, что были на столе.

— Пока не сожрёшь, — пододвинул он его к юнге, — следующую не налью!

— А так всё и было, — я пожал плечами, ведь выходило так, что мои ощущения от Антохиного рассказа не очень-то и отличались. — Понял я, что дело как раз для меня, и дело очень плохо, и начал действовать, всё равно же помирать! Вырос, припряг к работе саламандр, эльфов с духами, и всё разрулилось как-то само собой. А видели мы, ребята, оружие Древних в действии. И оружие это привлекло внимание нашего мира, и хотел он поступить как встарь, то есть устроить нам конец света. Не всем вообще, слава богу, а только тем, кто там был. Но вывернулись как-то!

— Наливай, — икнул от потрясения Арчи. В отличие от всех остальных, он из моей сказочки вычленил главное, а потому вполне себе представлял, что это было и чем это могло быть. — Косорыловки гномьей мне налей, тут бренди не поможет!

— А у вас что было? — я принял от гном свой стакан с простой горькой очищенной, другая сейчас бы мне не пошла, не тот случай. — И что вообще в мире делается?

— Первый день, — Далин чокнулся с нами и медленно, с видимым удовольствием, выпил свою порцию, принявшись затем обстоятельно меня просвещать. — Всем лагерем тебя караулили. Зачем, не знаю. Что у них у всех в головах, кем насрано, не знаю и знать не хочу. Кое-кто и молился на тебя, представляешь! Спрашивали даже, в какой каюте ты лежишь, чтобы, значит, не промахнуться, идиоты! На второй день народу поменьше стало, тем более я круг прочертил вокруг дирижабля, а гномы с первого дня на охране стояли. Гордые такие, потеха! Один даже при дедовской секире стоял, здоровенная такая дура с двумя лезвиями, внушает!

— Князья сидели на стульях, ждали! — Антоха справился со своим разорви-хлебало бутербродом и требовательно стукнул пустым стаканом по верстаку. Гном усмехнулся, но налил, причём как всем, в один уровень. — А мы Лару пускали одну только, да Владыку Николая! Даэрона не пустили даже, хоть и просился!

— Любопытный больно! — недовольно высунулся из-за стола Кирюха, забирая у нас пепельницу. — Нам такие тут без надобности! Ишь ты, ловкий какой!

— А мы корабль сеткой маскировочной накрыли, я её изрядно силой напитал, — хихикнул Арчи . — Вот они и сидели, пялились на пустое место, пока не надоело. Но сейчас никого не осталось, Лара всех разогнала. Нервный срыв у неё был, явила себя во всей красе, напомнила всем, кто она такая есть. Не люблю, кричит, когда меня не слушаются, а народ от неё во все стороны, как тараканы, разбегается. Жуть была самая настоящая. Смешно, конечно, но даже нам страшновато стало.

— Даэрон этот последним убежал! — вновь вылез Кирюха, с удовольствием ябедничая нам на этого теоретика от магии. — Свербит у него в одном месте! Нехорошо так свербит, алчно!

— Это точно, — согласился с ним Арчи, с неудовольствием что-то припомнив. — Свербит. И именно что алчно. Он тут и к гномам лез, и про тебя всё расспрашивал, что ты да как ты. Да откуда да почему. Что случилось да что случилось. К саламандрам даже бегал, представляешь, и они его приняли, потому что он на Лару, сучонок, сослался, вроде бы с визитом от её имени! Пришлось мне его отловить и заткнуть без всяких шуточек. Но вроде помогло, второй день его уже не вижу.

— А чего это он? — вот уж меньше всего мне улыбалось заиметь себе такого любопытствующего биографа. И чего лезет, действительно, в каждую дырку, внимание ко мне привлекает.

— Да он всегда такой был, — Арчи немного засмущался передо мной за своего, я так понял, друга детства. — Умный, жуть! Начитанный, образованный, по теории магии с самой Ларой спорил смело, а я ведь тогда даже не понимал, о чём они речь ведут, хоть и рядом стоял, представляешь? Но вот силы в нём, как в насмешку, у иного деревенского колдуна и то побольше будет. Вот и заклинило парня... Ни о чём другом уже много лет думать не может, только как бы силы найти. Но я его в чувство привёл, ты не переживай.

— Ну и хорошо, — я присел к столу рядом с Далином и приготовился пировать дальше. — Ну и ладушки. Просто не пускайте его на корабль, пока я в себя не приду, ну или не улетим куда-нибудь, вот и всё.

— Хорошо-то хорошо, — вздохнул виновато гном, вываливая на меня следующие проблемы. — Но жалко, сил нет. Пушки, имущество, прочее. А пуще всего свербит то, что это ведь я отличился. Если наши узнают, не видать мне авторитета никогда, и Лариска не поможет. У нас такое не прощают. Неудачником быть стрёмно. Столько всего коту под хвост!

— Зато картошечки полные ящики, — Кирюха осторожно высунулся из-под его руки, чтобы утешить и поддержать нашего механика. — И капустки монастырской квашеной целая бочка! Магической сохранности!

— Уйди, — Далин схватился за голову, он даже говорил сейчас с домовёнком шёпотом, полным горя. — Пожалуйста, уйди!

Мы с Арчи заулыбались, но Кирюха переживал по-настоящему, в отличие от нас троих. Он вертелся рядом с гномом, сочувствуя ему от всей своей отсутствующей души.

— Скажи спасибо, что живыми ушли, — прохладно отнёсся Арчи к их совместным терзаниям, к которым потихоньку стал присоединяться и Антоха. — Два раза, между прочим. Легко пришло, легко ушло. Сидим тут живые, выпиваем и закусываем, чего ещё тебе надо?

— Вот именно! — поддержал его и я. — А хочешь, говори всем своим, что это я отличился, и ты тут совершенно ни при чём. Мне на ваши заморочки глубоко по сердцу, если честно. У людей другие понятия, чтоб ты знал. Тем более, там только мы с тобой и были, если не считать Лару. Кто тебя видел-то?

— Тёма! — покачнулся Далин на своей табуретке. — Выручи! Спасибо! Мне ведь это, как нож острый! Наши не только мне, но даже и внукам моим такие убытки в вину бы ставили! Правнукам бы поминали!

— Да знаем мы! — Арчи придвинулся к столу и принялся сам разливать по стаканам. — Сумму бы подсчитали, и проценты на неё каждый год бы пересчитывали. У всех свои заморочки.

— Хорошо вам, — Далин повеселел, хоть и ненамного. — Вы, маги, сами себе имущество, инструмент и оружие. А вот нам копить приходится, собирать, защищать. Суеты лишней от этого много, и в конце концов на одном месте оседать приходится, не вывернешься никак.

— А давай лучше споём! — предложил я ему, чтобы сбить с грустных мыслей, да и у самого душа уже просила чего-то этакого, и переживать вместе с гномом по поводу пролюбленного нами имущества не хотелось ну вот совершенно. — В самом деле, а? Только не военную!

— Про кузнецов! — тут же предложил, заулыбавшись, Далин. — А давай!

И мы запели про молодых кузнецов и про девушку , причём к нам присоединился и Арчи, хотя он обычно не жаловал такие развлечения, предпочитая петь томные эльфийские романсы под свою гитару. К слову, когда в нашей компании присутствовал и прекрасный пол, все эти его умения были просто незаменимы, но сегодня был явно не тот случай.

Антоха слов не знал, но быстро запомнил припев и теперь орал его во всё горло, отбивая кулаком ритм по столу вместе с гномом, и радовался жизни напропалую. Кирюха не отставал, приплясывал и вертелся на месте, и лишь Лариска с удивлённой улыбкой заснула в своём домике, я и не заметил когда, и наша песня ей ничуть не мешала.

Потом мы выпили ещё, причём я заметил, что гном наливает Антохе поровну со всеми, и правильно делает. Что ни говори, такие пьянки в коллективе здорово сближают, а следить за своим состоянием пусть приучается сам, самостоятельно. Если переберёт и оскандалится, то будет нам бесплатное развлечение на всю следующую неделю.

Потом Кирюха пожарил нам мяса прямо на Ларискиной топке и мы выпили и спели ещё, а вот по бабам не пошли, хотя нам Арчи и предлагал. Эльф даже порывался их сюда пригласить, мол, есть у него недалеко тут симпатичнейшие знакомки, из магинь, как раз трое или четверо, но Далин резко запротестовал, да и я подумал, что будет как-то неудобно, пять утра всё-таки, ближе к шести, так что обошлось. Потом я обнимался с гномом и, похлопывая его по плечу, говорил ему о том, какой он молодец, а пушки что, пушки плюнуть и растереть, новые найдём, и вообще, нас в Новониколаевске зенитные скорострелки ждут! Вещь же! А снаряды я к ним так зачарую, что мало никому не покажется! Представь только, вот летим мы, а перед нами всё горит и пылает, а сзади всё плачет и разбегается! Завтра же зачарую!

Далин горячо со мной согласился и предложил выйти в рейс прямо сейчас, потому что у него, дескать, сердце не на месте, как они там? Но чего-то у нас не срослось, наверное потому, что немного опешивший от наших идей Арчи чуть протрезвил себя и зарубил предложение на корню. Потом мы пели и пили ещё, а Кирюха всё подкидывал нам новых закусок, улыбчивой серой молнией шурша между нашим столом и кухней. А курили мы уже прямо за верстаком, в открытый иллюминатор, стараясь только, чтобы дым не попадал на небывало сговорчивого сегодня Далина.

А потом меня сморило, но я никуда не пошёл, так мне нравилось сидеть с друзьями и я лишь только поменялся местами с Арчи, чтобы откинуться спиной на стену и расслабиться. Антоха тоже вёл себя просто отлично, он не маялся пьяной дурью, как это иногда бывает, а веселился вместе со всеми, с удовольствием пел песни приятным голосом, смеялся и был своим в доску, и вот уж это было просто прекрасно.

А потом я почувствовал, как Далин вместе с Арчи сгружают меня на койку в моей каюте, удивился этому немного, хотел было себя протрезвить, чтобы встать и пойти веселиться дальше, но почему-то передумал и тут же заснул.

Глава 6, в которой герои вместе с "Ласточкой" подвергаются странной процедуре

Я открыл глаза, с удивлением почувствовав, как наша 'Ласточка', с неуклюжей утиной грацией переваливаясь с боку на бок, куда-то тихонько едет по-автомобильному. Голова болела, конечно, последний стакан гномьей самогонки был явно лишним, во рту до сих пор стоял её мерзкий привкус, но я не стал придуриваться и мучаться похмельем. Напомнив себе, что я сильно могучий маг теперь, занялся собственным здоровьем, как Арчи и учил.

Потянувшись во все стороны магией и впустив её в себя, я поздоровался с Кирюхой, погладил сладко спящую Лариску, потом рывком сел на койке и очухался. Состояние стало нормальным, как будто бы и не пил вчера, а только ел, причём одни полезные для здоровья эльфийские салаты. И кефиром запивал. Как же здорово быть магом, что ни говори!

На наземном ходу принимать душ не хотелось, но сегодня был именно тот случай, магия здесь помочь не могла, только мочалка и мыло. В крайнем случае, сяду на задницу да и вымоюсь, ванна у нас сидячая, на штормовые условия рассчитанная, а ждать не буду.

Вышел в коридор с полотенцем и сменкой в руках, поздоровался со всеми и предупредил Арчи о своей идее, попросив его не лихачить. Тот не совсем довольно мне кивнул, но спорить не стал, они-то помыться успели.

Горячие струи нагретой Лариской воды смыли с меня последние напоминания обо всём произошедшем, и в штурманскую рубку я вошёл уже совсем другим человеком.

— Рассказывай, — плюхнулся я рядом с Арчи на своё место. — Куда ползём? И откуда? И, самое главное, зачем?

— Эльфы лютуют, — внимательно глядя перед собой, обруливая не совсем тщательно заделанные ямы на наспех устроенной рулёжной дорожке, отозвался он. — Никого не выпускают, а саламандры с ними заодно. Яд какой-то невидимый этим взрывом выбросило, но дело в том, что никто его не видит и не чувствует, даже я. Следовательно, недоверия у народа много. Потому просят верить на слово, ждать и не выёживаться. Дезактивация, говорят. Хотя какое просят — один нетерпеливый экипаж до сих пор икает, наверное, там Лара постаралась. Гномы тоже на свою голову потребовали было подтверждений — саламандры рассусоливать не стали и если бы не было здесь столько магов, пришлось бы противоожоговый госпиталь разворачивать, точно тебе говорю. Очень мутная история с этим ядом.

— Был яд, — я припомнил свои недавние ощущения. — Тут они правы. Но только это не тот яд, не обычная отрава, и даже не магическая, как бы тебе объяснить-то! Это как свет, как радиоволна, только ядовитый очень! Но он же и пылью разлетается, представляешь, гадость какая? И сквозь стены проходить может, а куда посветит, там тоже яд остаётся, и тоже потом всё заражает. А образуется он в таких количествах только когда ткань Мира рвётся. Погань первостатейная, нет спасения от него. Так что правы эльфы во всём.

— Тебе я верю, — крепко задумавшись, выдал он после недолгого молчания, — Но вот что я думаю — как же хорошо, что эти Древние сами себя и прихлопнули. Нечувствительный яд, надо же! Вот так живёшь, мнишь себя магом, а потом прилетает вот такое, и ты даже понять не можешь, что же это тебя убило.

— Я в последнее время тоже так считаю , — признался ему я. — Куда-то они не туда зашли, Древние эти, в развитии своём. С таким оружием о каждом отдельно человеке переживать не будешь. Приказ, мол, у меня, — вот и нажал на кнопку, или бомбу сбросил. А на кого — об этом можно даже и не переживать. Подумаешь, город в сто тысяч человек, дерьмо какое. Война же, противник!

— Ну да, — согласился со мной непривычно сумрачный Арчи. — А вот предложи такому воину лично эту сотню тысяч зарезать, да вместе с детьми и стариками, так ведь и не согласится, пожалуй. Обидится даже, мол, за кого вы меня принимаете. Или на первом десятке сомлеет, с ума сойдёт.

— Люди разные бывают, — я пожал плечами. — И человек оскотинивается очень быстро. Слишком быстро. Нам в училище рассказывали, у Древних во время одной войны даже ножи для палачей специальные делали, на фабриках. Золинген, древнее клеймо, знаешь же его? Там клинок к жесткой перчатке приделывался, чтобы рука не уставала, чтобы не выронить. А те и рады стараться — соревнования давай устраивать — кто больше людей за ночь зарежет. Победитель больше тысячи человек убил — и прекрасно себя чувствовал, и с ума не сошёл, и долго прожил, а ты говоришь! Золотые часы, вроде бы, даже за это от священника в награду получил. А от коллег — жареного поросёнка и вино. А до войны студентом был.

— М-да, — Арчи смотрел вперёд, — такого и сотня тысяч не смутит. Полгода работы, если не напрягаться. Ну тебя, Тёма, к чёртовой матери!