со стрелами висели у него за спиной. С двухсторонней алебардой в руках
восседал он на своем быстром, как ветер, коне Красный заяц.
Поистине, Люй Бу — первый среди людей, а Красный заяц — первый среди
коней!
— Кто осмелится сразиться с ним? — обернувшись, спросил Ван Куан.
Склонив копье и припустив коня, выехал знаменитый воин Фан Юэ. Всадники
помчались друг на друга. На пятой схватке Люй Бу сразил Фан Юэ, и тот рухнул
с коня. Люй Бу с алебардой наперевес бросился вперед. Воины Ван Куана
обратились в бегство. Люй Бу рубил направо и налево, словно не встречая
никакого сопротивления. К счастью, на помощь Ван Куану подоспели армии Цзяо
Мао и Юань И; Люй Бу пришлось отступить. Князья, понеся значительные потери,
также отступили на тридцать ли и разбили лагерь. Вскоре подошли пять
остальных армий. На военном совете говорили потом, что нет воина, равного
Люй Бу.
Как раз в это время войско Люй Бу с развевающимися знаменами ринулось в бой.
Военачальник бэйхайского правителя Кун Юна по имени У Ань-го, вооруженный
железной булавой, вступил в бой с Люй Бу. На десятой схватке Люй Бу ударом
алебарды отрубил У Ань-го кисть руки. Тот выронил булаву и бежал. Все войска
вышли ему на помощь, и Люй Бу снова отступил. Князья, возвратившись в
лагерь, собрались на совет.
— Люй Бу великий герой, — сказал Цао Цао. — Никто не может противостоять
ему. Надо собрать всех восемнадцать князей и обдумать наилучший план
действий. Если захватить Люй Бу, то с Дун Чжо покончить нетрудно.
Пока они совещались, воины доложили, что Люй Бу опять вызывает кого-нибудь
на бой. Теперь сам Гунсунь Цзань, размахивая копьем, выступил против Люй Бу.
После нескольких схваток Гунсунь Цзань повернул коня и бежал. Люй Бу
помчался за ним. Конь его, который за день мог пробежать тысячу ли, летел,
как ветер. Казалось, он вот-вот настигнет Гунсунь Цзаня. Люй Бу уже поднял
алебарду, собираясь вонзить ее в сердце своего врага. Но в эту минуту сбоку
подскакал всадник с налитыми кровью глазами и развевающейся бородой.
Наклонив свое длинное, в восемнадцать чи, копье с острием наподобие змеиного
жала, он грозно кричал:
— Стой, трижды презренный раб! Яньский Чжан Фэй перед тобой!
Услышав эти слова, Люй Бу оставил Гунсунь Цзаня и вступил в бой с Чжан Фэем.
Тот сражался ожесточенно, но более двадцати схваток не решили исхода
поединка. Видя это, Гуань Юй вскочил на коня и, размахивая своим тяжелым,
кривым, как лунный серп, мечом Черного дракона, налетел на Люй Бу с другой
стороны. Всадники схватывались несколько десятков раз, но одолеть Люй Бу
было невозможно. Тогда Лю Бэй, выхватив свой обоюдоострый меч, на коне с
развевающейся гривой, тоже бросился в бой. Все трое окружили Люй Бу, и тот,
вертясь как волчок, сражался сразу с тремя. Воины восьми армий оцепенели от
этого зрелища.
Люй Бу почувствовал, что слабеет. Глядя Лю Бэю в лицо, он сделал выпад. Лю
Бэй шарахнулся в сторону, а Люй Бу вихрем пронесся мимо и вырвался на
свободу. Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй гнались за ним до самого перевала.
У древних писателей есть описание этой битвы:
При Хуань-ди и Лин-ди династии участь решилась.
Светило дневное зашло, и луч предвечерний померк.
Лю Се был мечтатель и трус со слабой и робкой душою,
И вероломный Дун Чжо правителя юного сверг.
Но вот Цао Цао, восстав, призыв обратил к Поднебесной,
Взялись за оружье князья, собрали несметную рать.
С них клятву великую взял, возглавив союз, Юань Шао,
И правящий дом сохранить, и мир в стране поддержать.
Кто может сравниться с Люй Бу, известным во всей Поднебесной?
Отважен, талантлив, красив — везде вам расскажут о том.
Чешуйчатый панцырь на нем, похожий на кожу дракона,
Сверкающий шлем золотой увенчан фазаньим хвостом.
Сверх панцыря шитый халат, как феникс, раскинувший крылья,
И пояс в камнях дорогих, застегнутый пряжкой литой.
Когда он летит на коне, вокруг поднимается ветер,
И алебарда блестит прозрачной осенней водой.
С любым он сразиться готов, но кто ему выйдет навстречу?
Притихли от страха бойцы, и сердце дрожит у князей.
Вдруг смело выходит Чжан Фэй, известнейший воин из Яня,
Копье у него с острием, как жало холодное змей.
Его борода и усы, топорщась, взлетают по ветру,
Пылает в нем ярости жар, и молнии мечут глаза.
Он в битве не победил и не потерпел пораженья,
И вдруг Гуань Юй прилетел на помощь ему, как гроза.
В руках его кованый меч сияет как иней на солнце.
Халат в попугаях цветных взвивается, как мотылек.
Где конь его ступит ногой, там духи и демоны стонут,
И гнев его мог остудить лишь вражеской крови поток.
С ним вышел отважный Лю Бэй, он меч обнажил свой двуострый,
Под ним закачалась земля и дрогнуло небо над ним.
Они окружили Люй Бу, и тут началось ратоборство.
Без отдыха он отражал удары один за другим.
От крика и стука мечей дрожали земля и небо,
И в мелком ознобе тряслись созвездья Тельца и Ковша.
Уже обессилел Люй Бу, он выхода ищет из битвы,
Он смотрит с тревогой вокруг, бледнея и хрипло дыша.
Последние силы призвав, он вдруг повернул алебарду
И, словно сухую траву, врагов по земле разметал;
И, к шее коня наклонясь, хлестнул его, бросил поводья
И духом одним, как стрела, взметнулся на перевал.
Лю Бэй с братьями, добравшись до перевала, увидели там трепещущий на ветру
огромный черный зонт.
— Здесь Дун Чжо! — вскричал Чжан Фэй. — Какая нам польза преследовать
Люй Бу? Схватим самого злодея — вырвем корень зла!
И, хлестнув коней, братья поскакали на перевал, чтобы поймать Дун Чжо.
Правильно говорится:
Хочешь мятеж усмирить, сначала схвати главарей.
Подвиги хочешь свершать — ищи необычных людей.
Чем окончилась эта битва, вы узнаете в следующей главе.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
повествующая о том, как Дун Чжо сжег императорский дворец,
и о том,
как Сунь Цзянь похитил государственную печать
Чжан Фэй был встречен на перевале градом стрел и камней и вынужден был
вернуться. Восемь князей поздравили Лю Бэя и его названых братьев с успехом
и послали гонца в лагерь Юань Шао возвестить о победе. Юань Шао отдал приказ
Сунь Цзяню наступать.
Сунь Цзянь вместе с Чэн Пу и Хуан Гаем явился в лагерь Юань Шу.
— У нас с Дун Чжо не было личной вражды, — начал он, чертя палкой на
земле, — но я самоотверженно сквозь тучи стрел и град камней ринулся в
смертельный бой, воодушевляемый больше всего долгом служения государству и
меньше всего чувством личной привязанности к вам. Вы же, наслушавшись
клеветы, лишили меня провианта и довели до поражения. Что все это значит?
Юань Шу в смущении не нашелся, что ответить, и приказал казнить клеветника,
чтобы задобрить Сунь Цзяня. Возвратившись в свой лагерь, Сунь Цзянь узнал,
что его ожидает один из любимых военачальников Дун Чжо по имени Ли Цзюэ.
— Ты зачем явился сюда? — спросил его Сунь Цзянь.
— Дун Чжо уважает вас больше всех, — заговорил Ли Цзюэ, — и послал меня
к вам с предложением породниться. У него есть дочь, которую он хочет отдать
замуж за вашего сына.
— Разве я могу породниться с таким бессовестным и беспутным злодеем,
погубившим правящий дом! — в страшном гневе закричал Сунь Цзянь. —
Я поклялся уничтожить его род до девятого колена, чтобы отомстить за
поруганную им Поднебесную! Тебя я пока не трону, но возвращайся назад не
мешкая! Помни: сдашь перевал — я тебя пощажу, будешь медлить — изрублю в
куски!
Ли Цзюэ в страхе обхватил голову руками и бросился бежать. Вернувшись, он
рассказал Дун Чжо, как вызывающе вел себя Сунь Цзянь. Дун Чжо сильно
разгневался и спросил совета у Ли Жу.
— Люй Бу потерпел поражение, — сказал ему Ли Жу, — боевой дух нашего
войска упал. Лучше всего вернуться в Лоян и оттуда перевезти императора в
Чанань. Недавно я слышал, как мальчишки на улицах распевали:
На востоке один хань, на западе другой хань,
Лишь тогда олень спасется, если побежит в Чанань.
Если вдуматься в эти слова, то смысл их таков: охотник на западе — это
намек на основателя Ханьской династии Гао-цзу, двенадцать потомков которого
правили в Чанане; охотник на востоке — это, видимо, Гуан-у, прославившийся
в восточной столице Лояне. Ныне после него там тоже насчитывается двенадцать
поколений императоров. Само небо подсказывает вам воссоединить династию...
Возвращайтесь в Чанань, и вы избавитесь от всех забот.
Такой вывод чрезвычайно обрадовал Дун Чжо.
— Если бы ты не растолковал, — воскликнул он, — я ни за что не уразумел
бы!
В ту же ночь Дун Чжо вместе с Люй Бу возвратился в Лоян. Он созвал во дворец
всех гражданских и военных чиновников, чтобы сообщить им о своем желании
перенести столицу в Чанань.
— Так как Лоян был столицей Ханьской династии вот уже более двухсот лет,
то самой судьбой предписано ему захиреть, — начал Дун Чжо. — А в Чанане я
предвижу расцвет жизни и поэтому хочу предложить вам переселиться на запад.
Это принесет нам счастье. Собирайтесь-ка в путь!
— Но ведь там все разрушено, — возразил сы-ту Ян Бяо. — И сейчас нет
причины покидать храм предков и императорское кладбище. Боюсь, что это
вызовет народные волнения, — всколыхнуть Поднебесную легко, успокоить
трудно. Надеюсь, вы задумаетесь над этим.
— Так ты противишься великим государственным планам? — закричал Дун Чжо.
— Сы-ту Ян Бяо говорит правильно, — поддержал его Хуан Юань. — Во
времена мятежа Ван Мана и восстания Краснобровых Чанань был сожжен и
превращен в руины, жители разбежались — там не наберется и двухсот человек.
Покинуть дворец и уйти в пустыню — дело безрассудное!
— К востоку от перевала восстали мятежники, — сказал Дун Чжо, — вся
Поднебесная охвачена смутой. Чанань же защищен пропастями Сяохань, к тому же
поблизости от него находится Лунъю, откуда можно возить лес, камень, кирпич
и черепицу. Дворцы отстроят за месяц! Довольно! Прекратите пустые речи!
— Перенести столицу в Чанань — значит вызвать беспорядки в народе, —
настаивал сы-ту Сюнь Шуан.
— Я пекусь о всей Поднебесной! — рассвирепел Дун Чжо. — Буду я жалеть
каких-то мелких людишек!
И он тут же лишил всех титулов Ян Бяо, Хуан Юаня и Сюнь Шуана.
Садясь в коляску при выходе из дворца, Дун Чжо заметил двух человек,
которые, почтительно сложив руки, поклонились ему. Дун Чжо узнал шан-шу Чжоу
Би и начальника стражи городских ворот У Цюна. На вопрос Дун Чжо, зачем они
явились сюда, Чжоу Би отвечал:
— До нас дошел слух, что вы решили перенести столицу в Чанань, и мы пришли
к вам с советом.
— Вы — сторонники Юань Шао! — в гневе заревел Дун Чжо. — Тот уже стал
изменником, и вы тоже из его шайки! Стража! Обезглавить их за городскими
воротами!
Приказ о переезде в новую столицу был отдан, и в тот же день все тронулись в
путь.
— Нам не хватает денег и провианта, — говорил Ли Жу. — В Лояне много
богатых людей — можно конфисковать их имущество, перебить приверженцев Юань
Шао и завладеть их богатством. Тогда мы будем обеспечены всем необходимым.
Пять тысяч закованных в броню всадников похватали всех лоянских богачей —
несколько тысяч человек. Объявив их мятежниками, восставшими против Дун Чжо,
всадники повели их за город и обезглавили, а имущество их забрали. Ли Цзюэ и
Го Сы гнали в Чанань огромные толпы жителей Лояна. Люди были разбиты на
группы по сто человек, и каждую группу сопровождал вооруженный отряд. Не
счесть было тех, кто умер в пути, они остались лежать в оврагах. Стража
бесчестила женщин, отбирала у людей пищу. Плач и стенания потрясали небо и
землю.
Перед отъездом Дун Чжо приказал своим приспешникам зажечь дома, храмы
предков и дворцы. Зарево пожаров видно было в Чанане. Столица превратилась в
горящие развалины. Дун Чжо велел Люй Бу разрыть усыпальницы императоров и
императриц и взять оттуда золото и драгоценности. Воспользовавшись этим,
простые воины тоже стали раскапывать и грабить могилы знатных. Нагрузив
золотом, тканями и драгоценными вещами несколько тысяч повозок, Дун Чжо с
императором, императрицей и приближенными двинулся в Чанань.
Военачальник Чжао Цинь, узнав о том, что Дун Чжо покинул Лоян, оставил
перевал Сышуй, который тотчас же был занят войсками Сунь Цзяня. Лю Бэй с
братьями ворвался на перевал Хулао, а за ними повели свои войска и князья.
Сунь Цзянь, спеша в Лоян, издали увидел языки пламени, подымавшиеся к небу.
Черный дым стлался по земле на двести — триста ли. В столице не осталось ни
одного человека и не сохранилось никакого жилья. Выслав воинов тушить
пожары, Сунь Цзянь приказал князьям располагаться на опустошенной земле.
Цао Цао пришел к Юань Шао и сказал так:
— Дун Чжо направляется на запад, надо, не теряя времени, послать за ним
погоню. Почему вы остановили войско?
— Князья устали... Боюсь, что дальше двигаться бесполезно, — ответил ему
Юань Шао.
— Мятежник Дун Чжо сжег дворцы и насильно увез императора, — возмущался
Цао Цао. — Весь народ всколыхнулся, никто не знает, где искать опоры. Во
время всеобщей растерянности достаточно одной битвы, чтобы восстановить
порядок в Поднебесной! Почему князья колеблются и не двигаются дальше?
Князья отвечали, что не желают поступать необдуманно.
— С ротозеями нечего советоваться! — в сердцах воскликнул Цао Цао и на
свой риск и страх во главе десятитысячного войска двинулся вслед Дун Чжо.
Тем временем Дун Чжо добрался до Жунъяна. Местный правитель Сюй Жун вышел
его встречать, и Ли Жу дал совет Дун Чжо:
— Вы, чэн-сян, покинули столицу, но не приняли мер против преследования,
— сказал Ли Жу. — Прикажите Сюй Жуну устроить засаду за городом вблизи
гор. Если подойдут преследователи, пусть он пропустит их; мы их здесь
разобьем, а затем он отрежет им путь к отступлению и окончательно уничтожит.
Это послужит уроком тем, кто подоспеет позже, — они не посмеют напасть на
нас.
По его совету Дун Чжо велел Люй Бу во главе отборных воинов прикрывать тыл.
Как раз во время марша его и настиг отряд Цао Цао.
— Все вышло так, как рассчитывал Ли Жу! — рассмеявшись, воскликнул Люй Бу
и отдал приказ войскам построиться в боевой порядок.
Цао Цао выехал вперед и громко выкрикнул:
— Мятежники, вы насильно увозите императора и угоняете народ! Куда вы
идете?
— Эй! Трус, изменивший своему хозяину! Что за вздор ты там мелешь? —
