Ласурская бригада

* * *

'Волчья сыть, травяной мешок с костями, пипон дождевой! — вопил в сознании знакомый голос. — Жрица, приди в себя! Вителья, быстро пришла в себя, я сказал!'

'Не ори на Виту! Хрупкие они, человеки! И потом на неё почтенная рубака Руфусилья рухнула, а к этому надо привыкнуть!'

Волшебница медленно приходила в себя. На груди будто каменная плита лежала, не давала вздохнуть. И в то же время обоняние щекотали восхитительные запахи — земли, травы, цветов и нежного ветра.

— Позвольте вам помочь? — раздался откуда-то сверху голос Гроя Вироша. — Иначе мы рискуем лишиться нашей штатной волшебницы.

— Сама встану! — ответила 'каменная плита' и, через мгновение боли, Вителья смогла вздохнуть полной грудью.

Она открыла глаза, щурясь от рассеянного света. Лежала на траве посреди лесной чащобы, на которую медленно и неуклонно наплывали прозрачные сумерки. Апельсиновая долька Луны висела вовсе не там, где ей полагалось находиться, напротив краснела стыдливой девицей полоска заката. Вокруг стояли члены бригады. Кто, кряхтя, потирал бока, кто отчищал одежду от травы и веток, но все смотрели друг на друга в некотором обалдении. Волшебницу обхватили сильные руки Варгаса. Маг на мгновение прижал её к себе, затем помог подняться и спросил с тревогой:

— Ты как?

— Мы где? — не дала ей ответить Торусилья.

— Что произошло, уважаемая? — вторила старшая сестра.

— Моя сковородка осталась в трактире! — испуганно ахнула Виньо. — И остальные вещи!

— Все вещи! — констатировал Дробуш, почесав затылок.

— Ну не все, — спокойно улыбнулся оборотень, и Вита ощутила к нему горячую благодарность, — мои со мной!

Он указал на небольшую сумку, притороченную к поясу.

— Мои тоже! — значительно махнула топорами Руфусилья, и в этот раз с ней согласилась младшая.

Варгас, пожав плечами, показал всем свои руки, мол, это всё, что мне требуется.

Тариша и Виньо переглянулись и промолчали. Они казались более других расстроенными произошедшим.

— Кто-нибудь скажет, наконец, что произошло? — вскричала Тори. — Где мы, земные недра? Что это за место?

— А действительно, где мы? — заинтересовался оборотень, оглядываясь и принюхиваясь.

Вита с Варгасом переглянулись. Девушка едва заметно пожала плечами, мол, сама не знаю.

— Сейчас определим! — уверенно произнёс маг.

Вителья поняла, что он попытается определить их местонахождение, наложив сеть координат Силы на географическое отображение мира, и попыталась сделать то же самое. Однако у неё ничего не получилось. Как выяснилось, не получилось и у Серафина. Маг и волшебница посмотрели друг на друга с изумлением.

'Кипиш, — спросила Вита подозрительно молчащего божка, — ты ничего не хочешь мне сказать?'

'Поздравляю тебя, Вителья! Я понятия не имею, где мы находимся, но могу точно сказать — Дикрай где-то рядом!' — мрачно сообщил он.

'Ну, хоть одна хорошая новость!' — невесело усмехнулась девушка и посмотрела на Гроя, как на старшего группы.

— Я осмотрюсь, ждите! — бросил оборотень, скрываясь за толстенным стволом дерева.

Спустя мгновение оттуда выскользнул гепард. Прижимаясь к земле, потёк в темноту солнечной каплей.

* * *

Бруни зашла в кабинет, молча поставила рядом с мужем поднос с кружкой дымящегося морса и горячими булочками. Принц засиживался с бумагами далеко за полночь, в отсутствие отца, после отбытия гостей продолжившего отдых 'на полную катушку'. Посетителей принимал днём в его кабинете, а бумаги оставлял на вечер. Так он хоть немного ощущал себя в кругу семьи, потому что рядом была супруга — сидела у окна с книгой или шитьём в руках, иногда болтала о чем-то с Веславом, который регулярно их навещал. Однако в этот вечер она не присела. Поцеловала Кая в подбородок, засмеялась, когда он, читая донесение из Крея, задумчиво попытался сграбастать её в объятия, увернулась и пошла бродить по комнате, трогая и переставляя фигурки и книги, вздыхая, то и дело подходя к окну.

Принц вначале коротко глянул на неё, а затем отложил дела и принялся наблюдать. Волосы Бруни, собранные в высокий хвост, казались не длинными, по обеим сторонам лица были выпущены локоны, подчёркивающие упрямую линию подбородка. Вот она вновь остановилась у окна, приподнялась на цыпочки — невысокий рост мешал налечь грудью на подоконник, чтобы увидеть двор, засыпанные снегом ёлочки и кустарники, гвардейцев в зимних, отороченных мехом мундирах, охраняющих входы во дворец.

— Родная, — негромко позвал Кай, — иди ко мне и расскажи, что тебя мучает?

Она обернулась. Увидела, что он улыбается, тряхнула головой, как норовистая лошадь, и... быстро вышла, почти выбежала из комнаты. Спустя мгновение вновь зазвучал задорный стук каблучков. Подойдя к столу, Матушка ахнула на него папку с какими-то бумагами и совершенно не по-королевски присела на уголок стола, глядя на мужа одновременно задорно и обречённо.

Он молча потянул завязки на папке. Перебрал документы, вытащил сметы на строительство и городской план, отложил в сторону. Быстро пробежал глазами пачку прошений от хозяев приютов и детских домов: об улучшении условий пребывания детей, о новых дотациях, о необходимости ремонта. Прошения за несколько последних лет были подобраны Григо Хризопразом, который в качестве секретаря принцессы развил бурную деятельность, поставив на уши буквально все ведомства и едва не доведя до сердечного приступа бедного Яна Грошека. Секретарь Его Величества без сомнения был профессионалом, однако одной из необходимых черт власти почитал неспешность и основательность, вследствие чего напор Григо ввёл его в глубокую депрессию.

Вернув прошения в папку, принц взялся за сметы. Бруни, судорожно вздохнув, вновь принялась кружить по комнате.

— Кто помогал тебе готовить документы? — поинтересовался Кай, поднимая голову.

— Мой секретарь.

— Толковый парень! Родная, так чего ты хочешь от меня?

Матушка остановилась напротив стола, заложив руки за спину. Она так напоминала школьницу на приёме у директора, что Аркей не выдержал, поднялся, подойдя к ней, поцеловал — долго, неспешно, нежно, как оба любили.

— Разрешения! — отдышавшись от поцелуя, пояснила она. — Я понимаю, что, возможно, лезу не в своё дело, но мне нужно что-то делать! Иначе я сойду с ума в этих стенах!

— Не в своё дело... — пробормотал Кай и крикнул в сторону двери. — Мне нужен Грошек!

— Сейчас! — ответила дверь голосом Лисса Кройсона.

В ожидании королевского секретаря они снова принялись целоваться. От принца пахло ягодным морсом, и Матушке нравился этот запах.

Появлению Яна предшествовал, как и всегда, вежливый стук в дверь.

— Входите! — приказал Аркей, умудрившись чмокнуть жену в нос и вернуться за стол до появления секретаря.

Грошек, войдя, застыл в поклоне. Несмотря на поздний час, он был собран, опрятен, одет с иголочки и держал в руках неизменную папку, обшитую красным бархатом. 'Спит он с ней, что ли?' — подумала Бруни, отведя взгляд, чтобы невольно не рассмеяться.

— Ян, вы помните всё, — сказал принц, и на щеках королевского секретаря заиграл приятный румянец, — в каком документе говорится о том, что королева курирует социальную политику Ласурии?

— Указ Его Величества, вашего отца, номер УКЛ-436.

— Есть там что-нибудь о преемственности власти?

Грошек на мгновение задумался, затем взглянул на Бруни и покачал головой:

— Нет, Ваше Высочество! Однако ваш отец официально передал вам полномочия Его Величества, следовательно, Её Высочество Брунгильда на этот период может считаться исполняющей обязанности королевы, а её действия подпадают под названный Указ.

— Распорядитесь довести Указ до моей супруги и помогите ей дать ход этим документам, — принц протянул его папку Бруни. — Но это на завтра. Сейчас вы свободны.

— Благодарю, Ваше Высочество! — вновь поклонился Грошек — ему, а затем Бруни — и вышел.

— Лисс! — позвал Аркей.

Тот появился, как демонёнок из табакерки.

— Тут, мой командир!

— С утра переговори с кастеляном. Мне нужен второй стол в кабинет и удобный стул — для моей супруги.

— Будет исполнено!

— Свободен, Лисс. На сегодня всё. Добрых снов!

Бруни смотрела на мужа во все глаза. Она так переживала, как он воспримет её инициативу, а он разрешил сомнения и дал делу ход за какой-то десяток минут!

— Что? — улыбнулся принц. — Что ты так на меня смотришь?

— Я люблю тебя, знаешь об этом? — серьёзно спросила она. — Твоё внимание к мелочам, твой ум, твою силу...

Принц поднялся и подошёл.

— А что ещё моё ты любишь? — шепнул он, заставляя жену покраснеть, подхватил её на руки и понёс в спальню.

Позабытые бумаги грустно белели на столе.

* * *

Вита размяла в руках листик, понюхала ладони. Дерево, похожее на Ласурскую березу, имело аромат лаванды, и от этого впору было сойти с ума! Она поморщилась, бросила лист в кучку золы. Посередине небольшой полянки был оборудован очаг из камней, оборудован с основательностью и аккуратностью, отличающими представителей подгорного народа. А на веточках окружающих кустарников можно было найти белые волоски со шкуры барса. Итак, они были здесь! Вирош, нашедший эту полянку, идентифицировал по запаху рю Воронна и своего собрата. Запаха сопровождающего их гнома он не знал, но Вита не сомневалась в том, что это почтенный Йожевиж, Синих гор мастер. По словам Гроя, 'хорьки' провели на поляне несколько дней, будто ждали чего-то, а затем покинули ее, отправившись в неизвестном направлении. Впрочем, направление скоро будет установлено — оборотень, приведя сюда своих спутников, сменил ипостась и ушёл по их следу, змеящемуся вниз по склону холма.

— Да что ж это такое! — в очередной раз возмутился Варгас.

Он так и не смирился с тем, что не может установить местонахождение группы. Более того, его магия здесь не действовала. Энергетические потоки подцеплялись, заклинания сплетались, но на выходе получался пшик.

— Может быть, ты уже уймешься, почтенный? — фыркнула фарга. — Что толку себя мучить?

Вителья не расслышала его ответа — собственная Сила сжалась в тугую пружину, завибрировала, рождая в теле неприятные ощущения. Похожее она испытывала лишь однажды — в пещере, где обнаружился пресловутый бог Хаоса. Аналогия не радовала.

'Ты тоже это чувствуешь? — изумился Кипиш, появляясь у неё на плече, невидимый для остальных. — Это место... Будто огромная гробница! Вот только она пустая!'

Волшебница поёжилась. Повеяло от его слов вековечным одиночеством существа, застрявшего в Вечности.

Над головой что-то мерзко заскрипело.

— Земные недра! — побледнела Виньо.

Вита проследила за её взглядом. По стволу дерева лазала странная зверушка. Она имела оперённые лапы и крылья, оканчивающиеся когтями, клюв, по обеим сторонам которого был ясно виды острые клыки. Оперение ли, шкурка ли были жёлто-зелёно-коричневого цвета, отчего зверушка была заметна лишь в движении.

'Глазам не верю! — констатировал Кипиш. — Вита, ты видишь то же, что и я? Страшненькое пернатое зубастое существо, слизывающее муравьёв с древесной коры?'

Девушка кивнула.

'Страшненькое пернатое зубастое существо' посмотрело на божка одним глазом и издало зубодробительную трель.

— Нет, я больше не выдержу! — произнесла фарга, поднимаясь с брёвнышка, на котором сидела рядом с гномеллой, и скрываясь в кустах.

Спустя мгновение оттуда мягко выпрыгнула огромная жёлтая кошка, прорысила к древесному стволу и запрыгнула на него, выпустив страшные когти.

Замерев, бригада разглядывала спутницу, которую впервые видела в природной ипостаси. Тариша была красива даже невзирая на уродливый шрам, портивший шикарную 'маску' на морде. На шкуре были и другие шрамы: на спине и боках. Уже заросшие шерстью, они определялись только по нарушению рисунка полос.

Птицезверушка, издевательски скрипя, поднялась по стволу выше. Фарга в азарте лезла за ней, нащупывая лапами наиболее толстые ветви.

'Перед нами псериоархус, — важно заявил Кипиш — древнейшая вымершая птица подкласса ящерохвостых!'

Вымерший псериоархус радостно какнул фарге не голову. Тигрица, зарычав, ударила по стволу лапой и... обрушилась вниз, ломая ветви.

С земли поднималась злая, как тысяча демонов, Тариша Виден в человеческом обличье. Шипя и ругаясь, потирала спину и бок, подставляла их Виньо, чтобы та полечила.

Издав победоносный крик, ископаемый псериоархус спланировал на соседнее дерево и скрылся в подкронном мраке.

'Так ты говоришь, он вымер? — уточнила Вителья. Ей все больше хотелось ущипнуть себя, чтобы заставить проснуться от кошмара'.

'А какает как живой!' — констатировал Дробуш.

* * *

Лампадка была накрыта треугольным колпаком из цветного стекла. Не хватало лишь помпончиков сверху, чтобы принять его за шутовской. В полумраке спальни, превращённом лампой в радужную сказку, на шикарной кровати под балдахином лежали, обнявшись Король Шутов, Повелитель Смеха, Господин Шуток и Хозяин толп, то есть Дрюня Великолепный, и Старшая Королевская Булочница.

Дрюня с блаженным видом гладил внутреннюю сторону бедра супруги, размышляя о том, отчего у полных дам всегда такая обалденно-восхитительная нежная кожа, и слушал болтовню Ваниллы о том, как прошёл день. Из-за постоянной занятости обоих такие моменты в их жизни были редки, потому супруги ценили их, даже когда хотелось спать. Шут невольно зевнул: кутить с Его Величеством — занятие не из лёгких!

— Как ты думаешь, кем он будет? — вдруг спросила Ванилла, приподнявшись на локте.

— Кто? — изумился Дрюня, на мгновение прекращая ласкательные движения.

— Да ребёночек же!

Он пожал плечами. Пресловутый отпрыск все ещё оставался для него мифическим существом, предметом дворцовых сплетен, не более. А сплетни могли возникать и на пустом месте! Кроме того, супруга была полной, и беременность на этом сроке заметна не была вовсе. Разве чуть отяжелели её груди, что приводило Дрюню в восторг — это надо же, такое богатство держать в ладонях, взвешивая с довольным видом!

— Шутом, наверное...

— Почему — наверное? — уточнила жена.

Ему вдруг вспомнилась совсем другая комната, полная массивных предметов мебели из тёмного дерева. Его родители были очень богаты — представители древнего рода поколение за поколением накапливали сокровища, занимаясь разведением виноградников и виноделием. Нынче рю Дюмемноны являлись одними из крупнейших землевладельцев юга страны. Отец умер десять лет назад, и поместьем управлял старший брат Андрония — Атоллий. Вот кто был истинным сыном рода! А его, Дрюнино, имя, в родном доме, наверное, уже и позабыли.

Он рассеянно улыбнулся, глядя в потолок. Надо же, даже запах той комнаты вспомнился — кожи и дерева, и совсем чуть-чуть духов матери: тонких, горьковатых.

— Пообещай мне, любимая, — попросил он, — пообещай одну вещь!

— Ты сначала скажи, а потом я подумаю — обещать или нет! — фыркнула практичная Ванилла.

Он тяжело вздохнул. Вот так всегда!

— Пообещай, что не будешь заставлять нашего ребёнка быть шутом или, скажем, поваром. Пусть сам ищет свой путь в этой жизни!