Оазис

Танец начался с того, что она эту цепь вокруг себя раскрутила так, что большинство зрителей явно стали сомневаться необходимости меча. Я, испытывающий преклонение перед танцами, замер в священном трепете стараясь уловить каждое движение. Напротив, среди наставниц сидела Каваат, которая впилась в Княгиню не менее пытливым взглядом. Аккомпанемент обеспечивали барабанщики Оазиса. Они были специально натренированы, чтобы улавливать малейшее изменение ритма танцующей и умели тонко чувствовать момент кульминации, когда равномерные удары и отточенные движения становились единым целым.

Танец Саграды захватывал. Казалось удивительным, что такая молоденькая девушка умеет так танцевать. Она была подвижна и пластична, и при этом еще и не забывала вплетать в свои движения магию. Уже несколько раз цепь в ее руке и ее коса закручивались в спираль и меч, немыслимым образом оказывающийся внутри, разделял их надвое. То вдруг Саграда втыкала меч в песок, наматывала вокруг него цепь и как будто летела, держась за нее, по поляне. Ее движения становились то быстрее, то медленнее, но вдруг она, замерев на мгновенье, подхватила летящую цепь кончиком косы, распластала ее мечом на отдельные звенья, потом проведя рукой соединила, в то время как ее волосы расплетаясь закрывали сверкающим золотистым дождем чуть подрагивающую от напряжения спину.

Среди наставниц и зрителей царила полная тишина. Кольдранаак был захвачен зрелищем, но его взгляд был скорее любопытен, а что касается Тульчинизза, то он был просто в восторге. Для него больше никого не существовало. Однако наставницы привлекли внимание воспитанников своим вердиктом. Который также был в пользу Саграды. Никто и не думал сомневаться.

* * *

Нет! Ну, кто бы мог подумать! После дневки под обсидианом, я опять встречала ночь, окрыленная надеждой хотя бы под утро принять ванну. И что за дурацкая идея измерять расстояние временем?! Пол дня пути, пол дня пути! Сутки уже прошли, а Оазиса все не видать. Неужели заблудилась? С моими талантами это вполне возможно. Правда, папа предупреждал, что волшебницы Дагайры позаботились о случайных путниках, и в результате их трудов промахнуться мимо Оазиса было невозможно, тем более, что магическую завесу я уже пересекла. Оставалась только мысль о том, что они ее просто подальше отодвинули. Интересно только для чего? Захватывают новые территории песка, или расширяют свои прогулочные угодья? Что-то мне подсказывало, что любителей забредать подальше в пустыню с целью любования здешними красотами немного... А на ближайшие двадцать барханов по округе я одна... В итоге я решила положиться на свои силы и магию волшебниц, в конце-концов паниковать действительно рано. Фактически я совершила только один ночной переход. Ну, может, просто шла медленно и не дошла. Значит, сегодня ночью дойду.

Я приняла к сведению совет папы наcчет одежды, и когда до рассвета оставалось часа два, а я сделала вывод о том, что скоро Оазис — переоделась. В шедевр Лорда Лукки. Чтобы привлечь внимание тех, кто утро встречает на балконе. Вдруг и правда, такие есть.

Зря.

Тащиться ночью по пустыне уже надоело, а дурацкая синяя рубаха, подаренная Лордом Луккой натирала своей все до чего могла дотянуться, даже через нижнее белье! Вот честно, за такие экспериментальные модели я бы сняла его с должности Министра Моды и развлечений, если бы назначила. И его вышивальщиков распустила бы за то, что не подумали намекнуть ему, что алмазами нельзя вышивать. Промучившись, некоторое время я решила все-таки переодеться обратно и достала из сумки старую любимую тренировочную рубаху. Она была достаточно плотной, но в то же время мягкой. Настроение после этого сильно поднялось. А потом опять пришло утро.

* * *

Испытание по стихосложению проходило там же еще через полчаса. Наставницы настоятельно советовали Великой Княгине передохнуть и предлагали провести стихосложение во второй половине дня, когда будет не так жарко. Но она не согласилась. Я ее понимал. Потому что чувствовал ее настрой. Сделать то зачем приехала, во что бы то ни стало.

Для испытания стихосложения Саграда выбрала поэму на тхарском языке. Чтение сопровождалось оттенком заклинаний так, чтобы даже те, кто не знал языка, могли уловить ее эмоции: грусть, надежду и радость встречи. Потому что это была поэма о ее жизни в поисках большой любви. Я украдкой наблюдал за Тульчиниззом, а он, закрыв глаза, внимал. Я был уверен, что он не сильно вслушивается в сами стихи, потому что он был более чем равнодушен к поэзии, а пытается уловить проблески ее дара, каким-то своим внутренним чутьем. Мне поэма понравилась, Кольдранааку тоже.

Разумеется, тхарский язык мы знали, также как и аэртский. Харитские наречия у нас не преподавали, потому что по законам Харитты государственными считались все языки, включая дагайрский. Им вообще был чужд официоз. И благодаря их вольным нравам даже договорные отношения чаще всего даже не фиксировались на бумаге. Это, конечно, претило гордым воительницам Дагайры, поэтому наше государство подписало с Хариттой только два более-менее значимых соглашения, которые для самой Харитты были принципиальными. А там же, где Харитта была лицом незаинтересованным, она предпочитала держаться от нас подальше, именно потому что слишком отличались подходы к теме доверия.

Знание языков было издержкой нашего образования, точнее дань традиции, потому что никто из правящих женщин Дагайры даже не могу помыслить о том, чтобы мы стали играть ведущие роли в международной политике или все скопом отправились бы жить в другое государство. Визиты же женщин из Аэрты или Тхара в поисках мужа были редки, и мало у кого из них хватало денег, чтобы оплатить миргас за дракона из благородного сектора.

Естественно никто из наставниц не стал оспаривать результаты Саграды по испытанию стихосложения. Всем было понятно, что и это она умеет.

* * *

Я никогда не была суеверной, но в песках Дагайры поверила в миражи. Особенно после того, как солнце все-таки приложило меня рукоятью своего луча в висок и стыдливый принц начал мне призывно махать с каждого бархана полотенцем.

Путешествие осложнялось еще и тем, что ближе к полудню, даже если у меня еще были силы передвигаться, приходилось устраивать привал, потому что сияние кварцевого песка становилось нестерпимым. Во время бдения под очередным черным камнем я маялась от скуки, потому что читать книгу не было желания, да и спать на пике здешней жары было проблематично. Отсыпалась я ближе к вечеру. А днем валялась и думала о драконах. Точнее о том, которого увезу с собой в качестве мужа. Наверное, после всех испытаний, что выпали на мою долю благодаря тому, что он сюда забрался, я его даже буду любить. Потому что всегда ценишь то, за что приходится побороться.

К началу очередной ночи мне уже было совершенно все равно, как я буду выглядеть. Количество чистых рубашек, несмотря на охлаждающий тело плащ, неуклонно уменьшалось. Теперь я жалела, что пропустила слова леди Каллины на тему того, что из бутылки можно только напиться. Пустыня казалось бескрайней и недружелюбной. Я редко когда бывала настолько одна. Я уже даже начала подозревать волшебниц Дагайры в удивительной прозорливости. Они, наверное, узнав, что я хочу их обмануть и сократить путь до Оазиса, решили мне предоставить возможность поплутать по этим пескам.

* * *

С испытаний воспитанники расходились ошеломленные и задумчивые. Саграду увели наставницы. Насколько я понял, она не собиралась задерживаться в Оазисе, поэтому стремилась как можно быстрее покончить со всеми формальностями.

Кольдранаак первым из нас озвучил то, что происходит:

— Туль завтра с утра уедет.

Мы тоже это осознали. Все происходило слишком быстро. Приезд Великой Княгини, смотрины, испытания и... И все... Наш друг уезжает в Тхар.

Конечно, мы были за него рады. Даже Коль при всей его романтичности не пожелал бы Тульчиниззу лучшей доли. Вряд ли это любовь с первого взгляда, но то, что их души стремятся навстречу друг другу, думаю, было заметно для всех. Наставницы втайне гордились. Во всяком случае, во время испытаний я не один раз ловил их взгляды, обращенные к Тульчиниззу. Потому что нас воспитывали так чтобы отдать все помыслы той женщине, которая обратит на нас внимание, а Тульчинизз в уроках обольщения и повиновения не сильно преуспел. Слишком странный, слишком серьезный, слишком принципиальный. Думаю, они вообще не верили, что какой-нибудь женщине удастся его раскачать... А Саграда смогла... Любопытно.

Ночь мы провели у Кольдранаака. Не могли наговориться напоследок. Тульчинизз был возбужден и все никак не мог решить, что же ему взять с собой, а Коль, по доброте душевной пытался подобрать ему достойный гардероб и украшения, чтобы в Тхаре было не стыдно во время представления ко двору. Но и то и другое было просто способом отвлечься. Поэтому я взял ситуацию в свои руки и предложил пойти на крышу, чтобы в последний раз вместе насладиться глубокой дагайрской ночью и встретить рассвет. Мы не могли спать. Эта ночь была единственным, что у нас осталось на троих.

Почти полная луна, взирающая на нас с небес своим холодным и мудрым ликом, нас умиротворила. Было легко и спокойно. Как будто все шло, так как надо. Мне лично давно не было так хорошо. Друзья тоже чувствовали нечто подобное. Неугомонный Коль попытался облечь это все в слова:

— Почему-то получается, что когда что-то теряешь, так и хочется сразу этим насладиться.

— Это ты сейчас обо мне? — Лукаво улыбнулся Туль.

— Это я в целом о нашей дружбе. Мы долго готовились принять свою судьбу, а сейчас мне грустно, потому что в нашем детстве тоже было много хорошего.

— Ну же! Коль! Не грусти! — Туль перевернулся на спину и уставился в звездное небо. — Кто тебе сказал, что мой отъезд — конец нашей дружбы?

— Но никто не знает, что с нами случится дальше...

— А хотите, я вам расскажу? — спросил я. Мне было настолько хорошо с друзьями, что я хотел продлить эти минуты.

Друзья заинтересованно взглянули на меня.

— О! — сказал Коль. — Похоже, у Леля открылся дар предвидения!

— Эээ... Ну, не совсем, но мне почему-то кажется, что очень многое в наших руках. Пример Тульчинизза очень заразителен.

— Ну не знаю, — с сомнением сказал Туль, — я же сам ничего не сделал...

— Знаешь, по-моему, ты верил. Пусть и неосознанно. Вот оно и случилось. И это наводит меня на мысль, что если в глубине души чего-то очень сильно хотеть, то оно получится.

— Да! — с энтузиазмом подтвердил Коль. — Лель, я принимаю твою теорию, тем более, что она не расходится с моими представлениями о счастье.

— Так вот, у Тульчинизза уже все хорошо, и я думаю, что в Тхаре ему понравится. Во всяком случае, это уж точно интересно, тем более с такой девушкой. Ты, Коль, наверняка, сможешь произвести впечатление на какую-нибудь достойную воительницу и станешь ее любимым мужем, ума и находчивости у тебя на это хватит. А я... Я встану у штурвала!

— В общем, — подвел итоги Коль, — сейчас у нас есть время, чтобы окунуться в приключения, а через некоторое время, если верить предсказаниям Лельмаалата, мы обязательно встретимся и будем делиться опытом счастливой жизни.

Мечты...

Но я был рад, что наша последняя ночь втроем завершилась на такой ноте. Она подарила нам надежду и веру в собственные силы.

А с утра Саграда с Тульчиниззом покидали Оазис Курмула. Она легко вскочила в седло перед ним. Тхарские боевые кони выносливы, даже двойная ноша им нипочем. Почти все воспитанники нашего сектора высыпали проводить Туля. Многие нарядились, потому что тешили себя надеждой произвести напоследок впечатление на Великую Княгиню, может она свою сестру в Оазис пришлет... Но нам с Колем было, естественно, не до нарядов. Мы расставались с нашим другом впервые за тринадцать лет. Ведь мальчики, оказавшиеся в Оазисе Курмула не могли его покидать, кроме как с будущей женой. И мы настолько привыкли находиться все время вместе, что нам было трудно осознавать, что наша жизнь изменилась. Утешало одно... Ну, во всяком случае, это утешало Кольдранаака, что мы вошли в возраст мужей, и вряд ли задержимся здесь надолго.

Мы с Колем не пошли вместе со всеми к воротам. Оттуда не было возможности долго следить за мощной рысью коня, увозившего нашего друга, а провожали его с балкона башни Коля, который всем своим фасадом смотрел на Тхар. Было утро, поэтому песок Аззо сиял терпимо, что позволило нам долго вглядываться в горизонт, ловя последние очертания нашего беззаботного прошлого.

Вдруг я почувствовал холодный укол в плечо. Дождь?! Протянул вперед руку ладонью вверх. Под жаркими лучами дагайрского солнца на моей ладони таяла снежинка...

* * *

Усталости как таковой почти не было, все-таки уроки у Воительницы Анджин не прошли даром. Я не была сильной, но выносливости мне было не занимать. Так что с моим запасом воды я могла бы шляться по этой пустыне бесконечно долго, единственное, что мне не нравилось, так это все явственнее ощущаемая бесцельность путешествия, уже хотелось бы куда-нибудь придти.

Наконец, когда я уже почти потеряла надежду, я увидела впереди темное скопление деревьев и строений. Тут же взбодрившись, хотя до этого чуть не падала от усталости, я потащилась к Оазису.

Мой путь меня привел, видимо, к стене одной из башен, она была на ощупь остро-шершавая и я, попытавшись ее обойти, уперлась в забор. Пройдя в другую сторону наткнулась на то же препятствие. Тащиться на периметру Оазиса и в темноте искать ворота не было никакого желания. Устала. Поэтому я решительно скинула плащ, постелила его на песке, улеглась, взбила сумку рукой, укрылась полой плаща и немного поворочавшись, устраиваясь поудобнее, заснула.

* * *

В тот вечер мы с Колем разошлись рано. После бессонной ночи на нормальное общение сил не было, и даже информацию о том, что Саграда активировала магию Туля, мы обсудили как-то вяло. Так же попрощались. Я пошел в свою башню, быстро ополоснулся и без сил повалился на постель. Но выспаться мне не дали.

Я проснулся от того, что под окном башни раздавались какие-то не совсем типичные звуки. Легко соскользнув с постели, я натянул штаны и безрукавку и осторожно вышел на балкон. Страха не было. Иногда к стенам Оазиса приходили дикие звери. Антилопы или какая-то мелочь, вроде сусликов. Я их не боялся, но и знакомиться с ними поближе не спешил. Прикормишь, потом так и будут шастать.

Но это был не зверь. Внизу прямо под моим балконом кто-то ходил. В темноте я отчетливо видел голубоватый свет магического фонарика. Человек прошел в одну сторону и уперся в забор. Немного пошатал его и, убедившись в тщетности попыток, пошел в другую сторону. Там он столкнулся с той же проблемой. Постоял минуты три задумавшись, а потом огонек фонарика заколыхался, как будто человек перекладывал его из одной руки в другую. Очевидно, так оно и было. Потому что я увидел, как он снял с себя плащ и начал деловито расправлять его на песке прямо под моим балконом. Я стоял наверху и боялся дышать. Что будет, если он меня заметит? Да и вообще, кто это такой? Пришедших в Оазис путников пускали, у нас даже своя гостиница была. А этот? Почему он под стеной ночует? Пошел бы к воротам, ему бы наверняка открыли.