| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И вот мы вполне благополучно и с запасом времени в два часа приехали, пока Митя сда-вал наши пожитки, я беспечно прохаживалась по перрону, любопытно рассматривала сквозь тёмные солнцезащитные очки пёструю толпу спешащих по своим делам людей.
Яркое солнце по-летнему припекало и, закрыв глаза, я подставила своё лицо под тёплые лучи, как совершенно неожиданно рядом со мной зазывающий женский голос произ-нёс нараспев:
— Эй! Красавица, давай погадаю на жениха!
Оглянувшись, увидела смуглую черноволосую женщину средних лет в пёстрой одежде, беспечно засмеялась.
— Спасибо, я сама вам могу погадать не хуже.
— Да? — удивилась цыганка, пристально окинула меня взглядом, сказала: — Ты зря отказы-ваешься от моих услуг, ещё никто не разочаровался.
— Не нуждаюсь я в этом.
Всё ещё забавляясь этим разговором, я сняла очки и просто посмотрела на женщину, она отшатнулась, прошипела:
— Ведьма! Чур меня!....
Цыганка резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь, при этом что-то бормоча не по-русски.
Усмехнувшись, вслед ей крикнула:
— Ха! От ведьмы слышу!
Подошедший Митя посмотрел рассерженной ворожее в след и спросил:
— Рада, чего это она от тебя хотела и почему разозлилась?
В ответ я лишь пожала плечами.
— Пристала, уговаривала погадать на жениха. Ну, а наш поезд скоро?
— Так, где-то часа через два-три, пойдём уши прокалывать...
Дальнейшие события прошли без приключений, поездка заняла всего несколько дней. Разговоры с братом проходили под нескончаемый стук колёс. Виды лесов, речек и мостов проносились медленно, будто в замедленной съёмке. Он скупо делился своей жизнью, ещё меньше говорил о службе.
И только раз в шутку проскользнула фраза, о том, что сослуживцы считают его везунчи-ком.
— Знаешь, сестрёнка, все друзья думают, что я счастливчик,— поделился он со мною и, рассмеявшись, продолжил:
— Представляешь, однажды в горах неожиданно моя группа напоролась на боевиков. Сна-чала все растерялись, а потом стали хвататься за оружие. А в меня один "чех" нацелил "макаров". Думал всё, допрыгался. Но представляешь, его пистолет два раза осечку дал!! Вот после этого ребята и стали говорить "Димон — заговорённый"!
Заставив себя сохранить на лице спокойную улыбку и не показать истинных эмоций, едва сдержалась, чтобы сию секунду не попросить Митю бросить армию. Да и вряд ли он тогда бы внял этой просьбе, он не знал о грозящей опасности. Стоило только на один миг представить брата под дулом пистолета, как дыхание перехватывало в груди, и сердце начинало биться от страха быстрее.
Он продолжал говорить, а я даже не вслушивалась, по инерции кивала. В мыслях возни-кали разные картинки, одна страшнее другой. Перебирала всевозможные аргументы убеждения и, к сожалению, в голову напрашивалась только одна мысль, нужно было объяснить причину, по которой брат должен уйти со службы.
Но как можно сказать Мите, что за ним по пятам ходит смерть?! Возможно, и надо было поговорить, но тогда я не решилась. Думала, ещё успею предупредить и отвести беду...
Москва встретила нас летней духотой города и нескончаемой пробкой, в которую мы по-пали по дороге от вокзала. В открытые окна такси залетал раскалённый, пахнущий ас-фальтом и чадящим выхлопом машин ветерок.
С непривычки от жары и всевозможного шума у меня разболелась голова. Закрыв глаза, постаралась отвлечься от раздражающих звуков, почти легла на сиденье, прижала паль-цы к пульсирующим вискам. В салоне негромко играло радио, мужской голос ведущего без умолку тараторил разные слухи и новости, иногда звучала музыка.
Наконец мне удалось задремать и, сквозь дремоту, послышалась песня, женщина пела о любви:
Где-то есть корабли у священной земли и соленые губы твои...
Припев:
Катастрофически тебя не хватает мне, жгу электричество, но не попадаю я,
Воздух толчками, и пульс на три счета-та...
Бьёт в переносицу, я знаю, все знаю я, но катастрофически тебя не хватает мне,
Катастрофически тебя не хватает.
Где-то есть корабли у священной земли и горячие губы твои...
Мы срослись плавниками, мы срослись плавниками, мы срослись плавниками,
Камикадзе выползают на отмель, чтобы влёт задохнуться, чтоб недолго по краю, умираю.
Припев:
Катастрофически тебя не хватает мне, жгу электричество, но не попадаю я,
Воздух толчками, и пульс на три счета-та...
Бьёт в переносицу, я знаю, все знаю я, но катастрофически тебя не хватает мне,
Катастрофически тебя не хватает.
Мы срослись плавниками...
Камикадзе выползают на отмель, чтобы влёт задохнуться, чтоб недолго по краю, умираю.
Припев:
Катастрофически тебя не хватает мне, жгу электричество, но не попадаю я,
Воздух толчками, и пульс на три счета-та...
Бьёт в переносицу, я знаю, все знаю я, но катастрофически тебя не хватает мне,
Катастрофически тебя не хватает.
Катастрофически тебя не хватает мне, жгу электричество, но не попадаю я,
Воздух толчками, и пульс на три счета-та-та-та...
Бьёт в переносицу, я знаю, все знаю я, но катастрофически тебя не хватает мне,
Катастрофически тебя не хватает.
Где-то есть корабли у священной земли и соленые губы твои...
Слушая слова, мысленно я уплывала куда-то в заоблачные дали. Возник неясный образ, мужской размытый силуэт, весьма смутно знакомый. И, как в стихах этой песни, захоте-лось почувствовать солёные губы незнакомца на своих, чтобы его руки крепко обняли, прижали к себе и не отпустили. Откуда взялись такие странные желания в моей голо-ве, я понятия не имела, А тем более мужчина!? Вот тут мне и припомнился давний сон, когда, лёжа в коме, я встретилась с бабушкой, и в конце на поляне появился этот незна-комый, странно родной силуэт. Интересно, почему он возник именно теперь?
— Ну, слава Богу, поехали,— раздался громкий возглас брата прямо над моим ухом, тем самым резко прервал моё забытьё.
Вздрогнув от неожиданности, я подскочила на сидении, сон как рукой сняло. Оглядываясь по сторонам, с любопытством рассматривала людей, спешащих по своим делам.
Огромный город с небоскрёбами, кафе, кинотеатрами, ресторанами и множеством разных зданий.
Такси подъехало к многоэтажному зданию, у входа нас ждала симпатичная, светловоло-сая, худенькая молодая девушка. Она радостно улыбнулась, едва увидев выходящего из машины брата, и кинулась к нему навстречу.
— Димка! Ну, наконец-то ты приехал! Я так соскучилась,— обняла она его за шею.
Он подхватил её и поцеловал.
— Оля, привет! Я тоже скучал. Хочу тебя познакомить с Радой. Сестрёнка, это Оля, моя жена. Вернее, через неделю будет ею.
Я протянула руку девушке, которая с нескрываемым интересом разглядывала меня.
— Приятно познакомиться, очень рада, что у брата есть невеста.
— Мне тоже приятно, Рада,— ответила любезностью на моё приветствие Оля.— Дима много рассказывал о тебе.
— Да? Интересно, и что он говорил обо мне? — спросила я...
Продолжая беседовать, мы вошли в подъезд и поднялись на их этаж.
Ольга оказалась милой, общительной девушкой. Прожив у них несколько дней, я радова-лась за них обоих. Тем более что через восемь месяцев у них ожидалось прибавление в семье.
Было забавно наблюдать, когда Оля пришла в ужас, увидев мою одежду, и не став слушать возражений, потащила покупать новый гардероб.
Затем, несмотря на мои протесты, в компании Димки мы отправились на кастинг переда-чи.
Должна сказать, там собралась весьма колоритная толпа. Кого там только не было, кол-дуны и колдуньи, ведьмы, потомственные знахари и самозванцы всех мастей, шаманы, ведуны.
При первом испытании большинство отсеялось, второе задание найти машину, в которой спрятался человек, удалось пройти далеко не всем. Неизвестно по какому критерию от-бирались участники, но в итоге нас осталось десять человек.
Всех, кто прошёл отбор поселили в гостинице, в том числе и меня. Я, несмотря на недо-вольство брата, переселилась туда.
Свадьба Димы и Оли прошла в кафе, которое они сняли на вечер. Пришли друзья по службе и общие знакомые, набралось человек пятьдесят. Веселились от души, сослу-живцы брата наперебой приглашали меня танцевать и так рассматривали, что станови-лось неудобно под такими испепеляющими взглядами. И лишь один парень сидел отре-шённо и смотрел на праздник. Молодой, лет двадцати пяти, коренастый. Чёрные волосы, загоревшая кожа, высокий лоб, тёмные брови и орлиный нос, настороженный взгляд зе-лёных глаз.
Отозвав в сторонку брата, я спросила, что случилось с его другом. Он нахмурился, тяжело опустился на ближайший стул, сунул пальцы в светлую шевелюру и сказал:
— Это Макс, был на задании. Ему неправильно дали координаты отряда боевиков, ребята высадились прямо на их базу. Без подготовки, все вещи и боезапас пришлось оставить. Половину парней сразу расстреляли, а Максу и ещё троим удалось уйти. Они бродили по лесам неделю, голодные, почти безоружные, пока не вышли в нужное место. Вот теперь приходит в себя, хочет найти ту с.ку, которая их доставила, дав ложные координаты.
— М-да! Ты думаешь, это специально сделали? — спросила я и поёжилась от нехорошего предчувствия.
На что брат пожал плечами и ответил:
— Не знаю, но такое стало происходить у нас частенько. Конечно, все такие случаи тща-тельно расследуют, только пока толку нет.
— Митя, ведь у тебя жена беременная. Может, стоит найти работу поспокойнее?— попробо-вала я убедить брата.
— Нет, Рада! Я не крыса и с корабля не побегу! А Ольга знает, какая опасная у меня рабо-та.
— Ладно, извини! — я случайно посмотрела на ручные часы и ойкнула:— Мне надо ехать в гостиницу. Завтра, нам сказали, ранняя съёмка.
— Как ты доберёшься? Может, проводить?
— Такси вызову, не переживай! Лучше жену береги. Пойдём, я с Олей хочу проститься.
Пока я прощалась и отбивалась от предложений выпить за здоровье молодых, брат нашёл мне попутчика.
Макс обещал ему довести меня в целости и сохранности, так как приехал на авто и не пил за столом.
Наша поездка проходила молча, лишь иногда я ловила на себе его изучающие взгляды.
Затем он нарушил молчание, спросил:
— Так ты сестра Селивана? Он говорил, что у него красивая сестра. Не соврал, очень и очень красивая. А я слышал, ты приехала на "Битву экстрасенсов"?
— Да, участвую.
Он удивлённо приподнял брови.
— И как успехи? Хочешь победить?
— Нет, не хочу. Мне это не нужно.
Макс ухмыльнулся, но ничего не сказал до самой гостиницы. Поблагодарив за помощь, я вышла из машины и направилась к входу.
Три месяца спустя...
Это задание выдалось трудным, не физически, а скорее морально.
За помощью обратилась мать зверски убитой молодой девушки с просьбой найти её убийц.
Каждый из участников старался показать свои способности и перейти в следующий тур игры.
Отвечая на вопросы ведущей и полицейского, я непроизвольно теребила подаренную братом серьгу.
Наконец-то съёмка закончилась и, вздохнув полной грудью, поднялась со стула и напра-вилась на выход из студии.
— — Радмила, постойте!— раздался позади меня голос несчастной матери.— У вас отломился от серёжки листочек.
Удивлённо обернувшись, я, сделав шаг навстречу ей, протянула руку.
Как в замедленной съёмке, женщина медленно вложила в мою открытую ладонь сереб-ряный листочек от подаренной братом серьги. И в тот самый момент меня словно огнём обожгло виденье, избитый, застреленный брат в луже собственной крови с открытыми глазами, из которых ушла жизнь. От такого зрелища дыхание перехватило, но неимовер-ным усилием воли заставила себя посмотреть на довольные незнакомые лица, запоминая их навсегда. Убийц, которые только что расправились с единственным дорогим мне человеком на целой земле.
Развернувшись по инерции я, не разбирая дороги, выскочила со съёмочной площадки, не обращая внимание на окрики людей, пытающихся что-то сказать. Неимоверный клубок чувств из боли, злости, жгучей ненависти, бессилия, отчаяния в тот момент владело мною. Красная пелена застилала глаза и это не метафора, я мчалась по коридору студии и на своём пути никого не замечала, натыкалась на людей, которые в испуге шарахались в разные стороны.
В конце концов оказавшись в каком-то мало освещённом тупике, задыхаясь от бесси-лия, я принялась молотить кулаками стену сбивая с них кожу и не чувствуя боли. А перед глазами всё стояла картина, в которой мертвый брат с простреленной головой и два по-донка, весело смеющиеся над ним. Если бы в тот момент я имела возможность оказаться там, убила бы их голыми руками. И плевать на последствия этого поступка.
Не знаю, сколько я так била ни в чём неповинную стену, пока от бессилия и горя не при-жалась к ней спиной и медленно не сползла на пол. Обняв сжатыми руками, колени и уронив голову, ощущала внутри лишь всепоглощающую боль, пустоту, холод, от которых, меня спасал Митя своей любовью и верой в добро.
Как говорят: месть — это блюдо, которое подают холодным. Вот в тот момент я и стала той ведьмой, которой все меня считали. Вся доброта умерла в тот миг вместе с братом и я тоже.
А на свет, как змея из старой шкуры появилась совсем другая девушка. Жестокая, цинич-ная, грубая, не знающая пощады и жаждущая мести, как древняя богиня. Моё сердце ис-текало кровавыми слезами, а глаза были сухими.
Кто-то легонько дотронулся до моего плеча, вздрогнув от неожиданности, я подняла го-лову и посмотрела на стоящего. Это наш гримёр Васечка-душка, все его так звали из-за его ориентации, да он её не скрывал, наоборот выставлял напоказ. Вычурно одеваясь, пользовался косметикой и растягивал слова на манер гламурных девиц, всем поведением заявляя, что он не такой как все остальные.
Вот даже сейчас он стоял с обиженной миной, надув губы и сложив руки у себя на груди.
— Дорогая, что случилось? Какая муха тебя укусила, ааа? — нараспев спросил он. — Неужели провалила задание? Да ты не расстраивайся так! Вот как молотила по бедной стене, все пальцы себе изуродовала, я даже боялся подойти. Пойдём, помогу. Так уж и быть спасу от инфекции, а то здесь, — он брезгливо поморщил нос, и нараспев продол-жил:— недолго подхватить любую заразу. Вставай, нечего сидеть на холодном полу, а то попу себе отморозишь.
Несмотря на всё горе, постигшее меня, на пару секунд забыла о нём и ухмыльнулась, слушая болтовню этого клоуна. И тут только до меня дошла одна интересная мысль, этот Васечка-душка вовсе не так прост, как хочет показать всем, выставляя мнимые недостатки. Сощурив глаза, пристально рассматривала его. А он, причитая и по-детски возмущаясь, наклонился, цепко схватил меня за рукав кофты и потянул, вынуждая подняться и следовать за ним.
Я шла за ним по длинному тусклому коридору, и он казался бесконечным. Наконец мы пришли в гримёрку, там как всегда толпились разные люди, Васечка в своей манере вы-гнал всех:
— Вон, все вон отсюда! Уйдите, противные! Мне нужно лечить человека, — жеманно прого-ворил он, размахивая руками.
Посадив меня в кресло, он быстро извлёк откуда-то из многочисленных ящиков аптечку. Выложил на гримерный столик все, что в ней было, стал обрабатывать раны на сжатых в кулаки пальцах, изредка посматривая на моё равнодушное выражение лица.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
