| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я не думаю, что они правы. Или, возможно, у меня появились какие-то чувства к Рите Вратаски. Застряв в этой чертовой петле, я потерял всякую надежду на любовь. Даже если найду кого-то, кто мог бы полюбить меня за один короткий день, на следующий — все пройдет. Петля лишит меня каждого мгновения, проведенного с кем-то.
Когда-то давно Рита спасла меня. Успокаивала в случайной беседе о зеленом чае. Сказала, что останется со мной, пока я не умру. Кто может быть лучшим объектом моей безответной любви, чем сама Спасительница?
Моя внутренняя Система продолжала функционировать автоматически, несмотря на отвлекающий всплеск эмоций. Моё тело свело. Я поставил ногу на землю. Я не думал о битве, разворачивающейся на моих глазах. Мысли только мешают. Куда двигаться и как, ты решаешь на тренировке. Если задумаешься об этом в бою, то смерть уже будет тебя поджидать, готовая взмахнуть своей косой.
Я продолжал драться.
Прошло семьдесят две минуты с начала боя. Танака, Майэ, Убэ и Ниджоу — все погибли в бою. Четверо убитых, семь раненых, и ноль без вести пропавших. Ниджоу повесил постер девушки в бикини на стену. Майе был откуда-то из глубинки Китая. За все время он не проронил ни слова. О других двух мне известно не больше. Я запечатлел лица людей, которым позволил умереть, глубоко в сознании. Через несколько часов боль утраты уйдет, но я буду помнить. Как игла в сердце это мучило меня, закаляя для следующей битвы.
Так или иначе, наш взвод держался вместе. Вдали я услышал шум лопастей. Они не стреляли с неба. Хоть бы попытались. У командира взвода не было слов для новобранца, который взял дело в свои руки. Время от времени Феррелл выстреливал несколько очередей в моем направлении, чтобы помочь.
А потом я увидел его — Мимика, с которым сражался в первом бою, который запер меня в этом чертовом цикле. В тот день я выстрелил в него три раза. Не знаю, как, но я знал — это он. Внешне — всё тот же раздутый труп лягушки, как и остальные, но даже после 157-и повторений цикла, я все еще мог узнать Мимика, убившего меня в первый раз.
Он должен сдохнуть мучительнй смертью.
Каким-то образом я знал, что если смогу убить его, то пересеку какой-то рубеж. Может это и не разорвет петлю с бесконечной чередой битв, но, что-то точно изменится, хотя бы чуть-чуть. Я был уверен в этом.
Оставайся на месте. Я иду к тебе.
Говоря о пересечении рубежей, я все же не дочитал этот детектив. Не знаю, почему это случилось со мной тогда, но это произошло. Я потратил несколько своих последних драгоценных часов на чтение этой книги. Но остановился там, где детектив собирался раскрыть убийцу. Я был так занят тренировками, что не мог думать ни о чем другом. Должно быть, уже около года. Возможно, я смог бы найти время, чтобы дочитать эту книгу. Если я убью этого Мимика и перейду на следующий уровень, я продолжу с той последней главы.
Я приготовил свой топор, сделал поправку на ветер и напал.
Статический шум в моих наушниках. Кто-то говорил со мной. Женщина. Это наш спаситель, Стальная Сука, возражденная Валькирия, Бешенная Бронерита — Рита Вратаски.
— Это какая по счету твоя петля?
*
http://notabenoid.com/book/42119/162182
Часть 3. Глава 1
Яркое Солнце обрисовывало на земле резкие тени. Воздух был чист настолько, что снайпер запросто мог бы стрелять за километр. Идущий с юга, влажный тихоокеанский бриз трепал над полем знамя 17-й роты.
В морском воздухе, проходившем через нос и щекочущем язык по пути к горлу, витал легкий аромат. Рита нахмурилась. Нет, это было не зловоние Мимиков, скорее просто легкий запах, как от пиалы с рыбным соусом.
Если не считать военной напряженности и постоянной угрозы смерти, дальний восток, в действительности, был не так уж плох. На побережье, которое так трудно было защищать, пылали красивые закаты, а воздух и вода — изумительно чисты. И если уж Рита, с ее десятой долей изысканности и культуры обычного человека, считала это место неплохим, нормальные туристы назвали бы его просто раем. Единственным недостатком можно было считать, пожалуй, только приторную влажность.
Этой ночью погода была просто идеальной для удара с воздуха. После захода солнца, если бы все шло по плану, в небо могли взмыть стаи бомбардировщиков и зарядами со спутниковым наведением превратить весь этот остров в лунную пустыню еще до завтрашнего наступления по суше. Правда, красивый атолл и вся его флора с поселившейся тут фауной разделили бы участь врага.
— Отличный денек, не правда ли, майор Вратаски? — Рита просто не обратила внимания на этот вопрос, исходивший от человека со старым пленочным фотоаппаратом, висевшим на толстенной шее, которая, в сравнении с шеей обычного оператора бронекостюма, казалась стволом красного дерева рядом с деревцем бука.
— Великолепный свет. В такой денек даже аэроплан из стали и заклепок получится как на картине у Да Винчи.
— Ты теперь занялся художественным фото? — Хмыкнула Рита.
— Да вряд ли можно так сказать о единственном фотожурналисте, прикомандированом к японской экспедиции. Но я горжусь своей ролью — мне выпало доносить правду об этой войне до публики. Не всю, конечно, правду... где-то так процентов 90.
— Вот завернул! Пеарщики тебя наверное просто обожают. Как сам-то думаешь, сколько у тебя языков?
— Один. Господь счел нужным всем американцам дать по одному. Правда я слышал, что у русских и критян по два.
— Ну а я слышала, что у японцев есть бог вырывающий язык лжецам. Так что смотри не попади тут в неприятности!
— Да, Боже упаси!
Рита с фотографом стояли в углу плошадки, в полную силу обдуваемой океанским бризом. А в центре поля, на земле застыли ровными рядами 146 мужчин из 17-й роты 301-го японского дивизиона бронепехоты. Они выполняли физическое упражнение под названием изометрическое отжимание. Такого Рите видеть прежде не доводилось.
Все остальные из Ритиного отряда стояли неподалеку, тыкали своими толстыми, волосатыми руками в сторону японцев, и были заняты любимым солдатским делом — глумились над менее везучими собратьями: "Может они так кланяются? Эй, самурай! А меч через часок поднимешь?"
По негласному правилу, никто из сослуживцев не приближался к Рите в последние тридцать часов перед атакой. Единственными людьми, которые осмеливались подойти, были инженер с ужасным зрением и примесью индейской крови, да фотограф Ральф Мердок.
— Они совсем не двигаются? — Засомневалась Рита.
— Да, они просто сохраняют это положение.
— Не знаю, можно ли назвать такое самурайской тренировкой. По мне, больше похоже на йогу.
— А не странно искать сходство между индийским мистицизмом и японскими традициями?
— Девяносто-восемь!
— Девяносто-восемь!
— Девяносто-девять!
— Девяносто-девять!
Уставившись в землю, как крестьяне наблюдающие рост риса, солдаты время от времени орали вслед за сержантом. Крик 146 мужчин эхом отдавался в голове у Риты, пробуждая привычную мигрень. На этот раз сильную — боль ручейками растеклась по голове.
— Снова головная боль?
— Не твое дело.
— Не понимаю, как целый взвод отличных докторов не может найти средство от головной боли?!
— Я тоже. Может тебе покопать? — Отрезала она.
— Этих ребят держат на весьма коротком поводке. Я даже не могу взять интервью!
Мердок поднял фотоаппарат. Было неясно что он собирался делать со снимками этого идеально неподвижного спектакля, что разыгрывался перед ними. Может продать газетам если им станет совсем нечего печатать?
— Не думаю, что это признак хорошего вкуса. — Рита не знала никого на поле, но ей и не требовалось их знать, чтобы относиться к ним лучше, чем к Мердоку.
— Фотографии не бывают "вкусными" и "безвкусными". Если ты кликнешь на линк и попадешь на страницу с фотографией мертвеца, то это повод для иска. Но если та же фотография появится на странице Нью-Йорк Таймс, то это уже повод для пулитцеровской премии.
— Это другое.
— Разве?
— Ты — тот, кто вломился в центр обработки данных. Если бы не твоя ошибка, их бы не наказывали здесь, а ты не мог бы их фотографировать. По-моему, это квалифицируется как подстава.
— Потише, потише! Это ложное обвинение! — Камера защелкала быстрей и громче, заглушая разговор.
— По сравнению с центральным командованием, безопасность тут слабая. Не знаю, что ты пытался раскопать в этих трущобах, но сомневаюсь чтобы это был кто-то другой.
— И поэтому я?
— Я просто не хочу, чтобы цензура набросилась как раз когда ты откопаешь твою сенсацию.
— Правительство может рассказывать ту правду, которую хочет, но есть одна правда, и есть другая правда. — Принялся объяснять Мердок. — Люди должны сами решать, что есть что. Даже если правительство хочет о чем-то умалчивать.
— Эгоист!
— Как и любой хороший журналист. Чтобы раскопать какую-то историю приходится быть эгоистом. Слыхала про Сновидцев?
— Я не интересуюсь религиозными течениями.
— Знаешь ли ты, что мимики пришли в движение почти одновременно с началом той вашей крупной операции во Флориде?
Ах да, Сновидцы. Это была очередная группа гражданских пацифистов. Появление мимиков оказало огромное влияние на морскую экосистему. Сперва различные организации взывали о защите дельфинов и китов. Потом все это вымерло, остановилось, и вот теперь пришли Сновидцы, чтобы подхватить их флаг.
Сновидцы верили, что мимики разумны и настаивали на том, что к войне привело неумение человечества наладить контакт. "Если уж мимики смогли так быстро вооружиться, то наверняка ведь могут и общаться так же хорошо", — утверждали Сновидцы. И собирали под свои знамена уставших от войны людей, поверивших, что человечество обречено проиграть мимкам. За последние два-три года движение сильно разрослось.
— Я делал интервью с парочкой из них, перед поездкой в Японию, — продолжил Мердок.
— Звучит, как очень тяжкий труд!
— Они все видели один и тот же сон, в один и тот же день. И в этом сне человечество пало перед мимиками. Сновидцы считают, это было некое послание, которое нам попытались передать. Не надо бы наверное тебе рассказывать... — Мердок облизнул губы. Для его тела, у него был слишком маленький язык, что придавало ему некое сходство с моллюском. — В общем, я маленько покопался и раскопал, что концентрация подобных снов резко усиливается перед началом крупных атак американского спецназа. И за последние годы эти сны видит все больше и больше людей. Это не обнародуют, но среди них есть даже военные.
— И ты веришь в россказни этих телепроповедников? Слушай подольше, так поверишь и что морские обезьяны были умнее Эйнштейна!
— Возможность наличия у мимиков интеллекта обсуждают уже и в академических кругах. А от разума недалеко и до попыток контакта.
— Не стоит все непонятное считать посланиями. — Хмыкнула Рита, — Продолжишь в этом духе, так найдешь признаки разума и у нашего правительства, хотя мы оба знаем, что такое невозможно.
— Очень смешно, но науку не проигнорируешь. С каждым шагом по лестнице эволюции, от одноклеточных к хладнокровным, а потом к млекопитающим, наблюдается десятикратное увеличение потребления энергии. — Ральф опять облизнул губы, — Если посмотреть сколько потребляет человек в современном обществе, оказывается, что это снова в десять раз больше, чем млекопитающее животное такого же размера. А мимики, предположительно хладнокровные, потребляют столько же энергии, как человек.
— Это должно значить, что они забрались выше нас по лестнице? Миленькая теория, обязательно ее опубликуй!
— Я припоминаю, ты говорила о снах.
— Конечно я их вижу. Обычные сны.
Рита считала толкование снов потерей времени. Кошмар, есть кошмар. А вот петли времени, о которые она споткнулась на фронтовом пути, это — да, это — другое дело.
— Мы атакуем завтра. И что, получил кто-то из тех, кого ты интервьюировал, послание?
— Именно! Я звонил сегодня утром в Лос Анжелес, чтобы убедиться. Все трое видели сон.
— Теперь я точно знаю, это — неправда. Это невозможно.
— И откуда же ты это знаешь?
— Потому, что у сегодня еще только первый раз.
— Ты опять об этом? Ну как может быть у дня первый или второй раз?
— Надеюсь, ты никогда не узнаешь.
Мердок изобразил пожатие плечами, а Рита снова повернулась к полю с несчастными солдатами.
Оператору бронекостюма не нужны большие мускулы. Намного важнее выносливость, а не взрывная сила. Для тренировки выносливости Ритино подразделение использовало технику Кунг-Фу под названием "ма бу". Для выполнения этого упражнения надо встать, широко расставив ноги, словно сидишь на лошади, и сохранять такое положение длительное время. Кроме укрепления мышц ног, эта техника отлично улучшает способность сохранять равновесие.
А в чем польза изометрических отжиманий, Рита понять не могла. Да и есть ли от них польза, вообще? Больше похоже на простое наказание. Японские солдаты лежа плотно, как сардины в банке, оставались замершими все в той же позе. Для них это наверное одно из худших впечатлений в жизни. Но даже так, Рита все равно завидовала их простым воспоминаниям. Она ни с кем не разделяла подобных неурядиц уже целую вечность.
Душный ветер взъерошил ее ржаво-рыжие волосы. Челка, вечно длинная, сколько вы она ее не подстригала, щекотала лоб.
Мир в начале петли. Только Рита будет помнить то, что здесь случится. Пот японских солдат, насмешки и выкрики американских спецназовцев, все это исчезнет без следа.
Может было бы лучше не думать об этом, но глядя на солдат, тренирующихся накануне атаки, на их пропитаные потом, липнувшие в сыром воздухе к коже, рубашки, она чувствовала жалость. В какой-то мере, это была ее вина, что Мердок оказался здесь вслед за ней.
Рита решила найти способ сократить физподготовку и положить конец бессмысленному упражнению. Что с того, что оно прививает им самурайский боевой дух? Они все равно скорее всего обделаются во время первой атаки на мимиков. Она хотела остановить упражнение, даже если это лишь ее сентиментальный жест, который не оценит никто кроме нее самой.
Глядя на тренировочное поле, Рита наткнулась на пару глаз, вызывающе уставившихся прямо на нее. Было привычно когда смотрели с восхищением, благоговением, даже со страхом, но такого она еще не видела — взгляд абсолютно незнакомого ей человека был наполнен неприкрытой ненавистью. Если бы человек мог испускать из глаз лучи лазера, за три секунды Риту бы поджарило похлеще рождественской индейки.
Раньше ей встречался только один человек, чей взгляд достигал подобной силы. Темно синие глаза Артура Хенрикса не ведали страха. Рита убила его, и теперь синие глаза покоились глубоко в холодной земле.
Судя по мышцам, солдат был новобранцем, недавно прибывшим из учебного лагеря. Ничего общего с Хенриксом. Тот был американцем, лейтенантом, и командовал отрядом спецназа США.
Их глаза были разного цвета. Волосы тоже. Ни лицом, ни фигурой он даже не напоминал Хенрикса. Но что-то было в этом азиатском солдате, что Рите Вратаски понравилось.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
