Институт моих кошмаров-2. Почти нормально

— Погоди, — вспомнила я увиденный матч, — с каких пор ты стал левшой?

— В спорте это выгоднее, — пояснил он, запрокидывая голову и убирая влажные пряди с лица. В рукаве при этом стал виден провод с прищепкой, как и на воротнике сзади.

Вообще надо было признать, что, если в мире и существовал мужчина, который не выглядел смешно в белом трико и гетрах, то он сидел передо мной. Смутившись, я отвела взгляд.

— Я здесь не из-за писем. В редакции сказали написать о вас статью. А я тут ничего не понимаю, — пожаловалась я, — даже следить не успеваю, а тренер уже кричит "Стой!".

— Попробуй сосредоточиться на одном из противников, — посоветовал он мне. — На двух сразу новичкам сложно. Вот смотри, сейчас они на исходной позиции...

— А почему у них шпаги так гнутся? Так и должно быть?

За этот вопрос я удостоилась еще одного сердитого взгляда серых глаз.

— Это рапира. Как их, ради всего святого, можно перепутать?

Легко. Я даже не знала, чем они различались.

— Конечно же, так должно быть, — буркнул Диз. — Они из мартенситно-стареющей стали. Особо прочной и особо пластичной, чтобы ни клинок не сломался, ни тяжелых ранений не было.

— А почему левый сейчас получил желтую карточку? Я вообще думала, что желтые карточки только в футболе.

— За то, что сделал вид, будто потерял равновесие, и упал. Если бы не прикидывался, Люку бы сейчас засчитали укол.

— Все равно ничего не понимаю, — опять вздохнула я, наблюдая за мельтешением клинков. — Это вообще все еще один поединок такой длинный, или уже следующий? Фехтовальщики вроде те же...

Диз, глядя на мои страдания, пересел еще ближе.

— Все тот же. Раунд длится три минуты, но от сигнала до сигнала, время между ними не считается. "Начинайте!" и "Стойте!", — уточнил он. — Сейчас Валерио опять их остановил, и они вернутся в исходную стойку... Нет, этот удар не считается, считаются только уколы, нанесенные в торс. Идиотское правило, словно в жизни кто-то будет его придерживаться...

Я вполуха слушала его объяснения. Для себя я уже сделала вывод, что все равно ничего не пойму, даже если мне это знание вложат прямо в голову, но прерывать Диза не хотелось. Звучание его мягкого, монотонного голоса успокаивало. И не меня одну, кажется, — запах нарциссов становился все тоньше, и больше не хотелось бежать от него без оглядки. Наоборот, вспоминались наши ночные посиделки на кухне.

А ведь мне не хватало этого. Расслабленного голоса и длинных рассказов. Диза.

— А сейчас Люк нанес укол переводом, видела?

Нет. Не видела.

— Я скучала по этому, — неожиданно даже для себя призналась я, — по нашей дружбе.

Взгляд вновь позеленевших глаз встретился с моим, и лицо демона приобрело недоуменное выражение.

— Ты что-то путаешь, Нат, — наконец хмыкнул он. — Не было у нас тогда никакой дружбы. Как минимум с библиотеки не было.

А что было? Но я побоялась спросить. Тогда, может, дружбы не было, но сейчас, если я правильно расценила его слова, когда он представлял меня Бенедикту...

Сейчас у нас могло что-то получиться.

Напрасно я ожидала от клавиатуры чего-то сверхъестественного. Хорошая новость: внезапно проснувшийся аппетит к крови у нее больше никак не проявлялся. Плохая: никакого действия заклинания я тоже не заметила.

— Жди, — велели мне библиотекарь, когда я пришла возвращать книгу. — Если хоть одно привидение ее коснется, ты об этом узнаешь.

— А если нет? Может, есть еще какой-то способ узнать, кто пользовался моим компьютером?

Бертрам, державшие в руках миску с сырым мясом, пожали плечами и предложили мне поискать его самой. Спасибо за помощь, называется. Найди в закрытой секции, где хранились десятки тысяч книг и шкафы постоянно меняли свое местоположение, то, не знаю, что... Я честно попыталась, но миссия оказалась невыполнима.

Оставалось только ждать. И думать над другими версиями — которых у меня не было. От идеи, что письма отправлял кто-то из нашей редакции, пришлось отказаться. Не могла я поверить в то, что кто-то из наших был на это способен. Оливер для этого был слишком рассеян, Моника — излишне серьезна, Жако — слишком прямолинеен, а Элли — чересчур практична, чтобы тратить время на подобные шутки. Розыгрыши были в духе разве что Кима, но я помнила его удивление, когда он получил свою первую анонимку, и мне оно показалось искренним.

Поэтому я терпеливо ждала и специально начала заходить в редакцию каждое утро и каждый вечер. Увы, изменений никаких не было заметно. Я даже не знала, как должна была подействовать формула Саффата, справочник на этот счет давал лишь очень туманные и двусмысленные указания. "Ты поймешь", — было единственным, чего я смогла добиться от библиотекаря. Пока я не понимала. Внимательно осмотрев клавиатуру со всех сторон и даже обнюхав ее (Моника, сидевшая над корректурой странно на меня посмотрела), я в третий раз уже была вынуждена признать: ничего. Вздохнув, я пожелала Монике приятного вечера и была вынуждена отправиться по своим делам.

Постучавшись к Райли, я было собралась войти, как с другой стороны в дверь врезалось что-то тяжелое — и разбилось.

— Открыто! — тем не менее донеслось изнутри.

Осторожно приоткрыв дверь, я осмотрела комнату. Райли стояла с плойкой у зеркала, а на кровати сидела Люси, ее соседка. Хмурая и крайне недовольная — кажется, я вычислила, кто решил разбить кружку о мою голову.

— Я не вовремя? — тактично поинтересовалась я, обходя осколки.

Спрашивать в открытую, чем я вызвала такое желание, я побоялась. До сих пор мой опыт общения с баньши сводился к одному правилу: меньше знаешь — лучше спишь.

— Я уже выхожу, — заверила меня рыжая. Учитывая ее разобранный вид, верилось в это слабо. — Локоны или лучше распрямить? А помада? Красный или фуксия? Да, — спохватилась она и метнулась к шкафу, — я же о главном не спросила... Синее или бирюзовое?

Я послушно посмотрела на платья. Кто-то очень серьезно отнесся к нашему походу...

— Бирюзовое. Ты вообще со мной идешь, или у тебя все-таки свидание?

— С тобой, — заверили меня. — Люс, а ты с нами не хочешь? Театральный факультет дает сегодня в амфитеатре вечер худших песен из мюзиклов, должно быть весело.

Не осуждайте. ГООУ находился в изоляции от внешнего мира, поэтому выбор культурной программы у нас был крайне ограниченным. Был кинотеатр на кинофакультете, были, как ни странно, курсы подготовки диджеев на музыкальном... Была картинная галерея факультета искусств. Но я уже ловила себя на мысли, что с ностальгией вспоминаю шоппинг и дешевые кафешки. Полгода в замкнутом пространстве — это сурово.

К счастью, Люси отказалась. Это было некрасиво с моей стороны, но я не смогла не обрадоваться: до сих пор я так и не поняла, как следует вести себя с человеком, предсказавшим тебе смерть.

— Так что это все-таки было с чашкой? — спросила я у Райли, когда мы выходили из общежития.

— Не знаю, — судя по легкомысленному тону, она в такой атаке не увидела ничего странного. — Она в последнее время вообще какая-то дерганая и мрачная. Еще более мрачная, чем обычно, я имею в виду.

Это, конечно, все объясняло.

Когда мы дошли до амфитеатра, половину мест уже разобрали. Организатор, одетый в белую тогу, сунул нам в руки по стакану с вином, и мы отправились искать места.

— Пожалуйста, перестань портить университетское имущество, — донесся до меня знакомый голос.

Рядом выше сидели Каталина, оживленно обсуждавшая что-то с парнем на соседнем месте, Диз и незнакомая мне брюнетка в армейского вида штанах и зашнурованных до колен ботинках. Девушка в это время что-то выцарапывала на мраморной ступеньке.

— Амфитеатр без граффити — ненастоящий амфитеатр. Разве ты не видел Колизей, Щенок?

Краем глаза я заметила, как Райли, нашедшая два свободных места, махнула мне рукой, и поспешила к ней. Но не удержалась и еще раз посмотрела на девушку рядом с Дизом. У нее было странное, не остающееся в памяти лицо: мягкий овал в обрамлении остриженных на уровне подбородка волос, или резкие скулы? Классические черты или острый, крючковатый нос? Даже глядя на нее, я не могла понять, как она на самом деле выглядит. Почувствовав мое внимание, брюнетка подняла голову, и я невольно сделала шаг назад. А потом и вовсе поспешила присоединиться к Райли, смотревшей что-то в телефоне. Судя по выражению лица, новости были плохими.

— Что-то случилось?

Мой вопрос рыжая оставила без ответа. Как и все остальные мои комментарии по ходу представления...

— Последняя песня была самой ужасной, — только категорично заявила она, уже спускаясь к выходу.

Наконец-то! Зная, как тяжело рыжей дается молчание, я за этот час уже успела испугаться.

— А мне нравится, — возразила я, поддерживая дискуссию. Таинственного молчания мне уже с Максом хватило. — Я вообще люблю "Танец вампиров".

— Двадцать первый век, сколько еще можно слушать про таинственного и пугающего вампира, соблазняющего невинную деву?

Я с трудом подавила улыбку. Ох, Райли... Обычно она так на романтические фильмы — и даже на романтические мюзиклы — не реагировала, это была моя прерогатива. Так в чем же сейчас было дело?

— Ты просто не знаешь всей истории. На самом деле там идет классная деконструкция этой модели. Представь, во время самого романтичного дуэта главный герой, молодой и полный идеалов охотник на вампиров, поет ей о своей любви, а главная героиня, которую ты невинной девой обозвала? О том, как ей надоело сидеть дома. Ей не нужен охотник, она видит в нем только средство сбежать от своей жизни. А когда она отправляется на бал к графу? Она осознает, на что идет, она сама поет, что знает, как это глупо и неправильно, но хочет она его.

Внизу я увидела знакомый темный затылок и салатовый ирокез рядом. О нет... Чуть не пропустив ступеньку, я восстановила равновесие и быстро опустила голову. Не надо меня замечать, не надо.

— На самом деле она хочет опасности, — поспешно продолжила я, пока рыжая не заметила моей заминки. — Ужаса. Тьмы. И готова пойти на манипуляцию ради этого. Так что не знаю насчет инженю, мне она невинной не кажется.

— А чем эта история заканчивается? — скептически поинтересовалась Райли.

— Не очень весело, — признала я. — Охотники спасают главную героиню, но слишком поздно. Она уже стала вампиром и кусает влюбленного в него охотника, а его наставник, который хотел спасти мир от вампирской заразы, даже не подозревает, что на самом деле выпустил ее на свободу. Скажем так, не Дисней. Но с такими героями никто и не обещал...

— Тогда ладно. А то у меня создалось впечатление, что мы уже не о мюзикле говорим.

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросила я.

— Брось! Как будто я не видела, на кого ты все представление глядела! Высокий, темноволосый, привлекательный?

Значит, она все-таки не только на свой сотовый обращала внимание...

— Я смотрела не на него, а на девушку рядом с ним.

Не удержалась, вопреки первому испугу. Я уже привыкла, что в ГООУ многие выглядели людьми только под иллюзией. А с иллюзиями у меня после драконьей крови было плохо: стоило присмотреться, как они начинали таять, будто плавились в неровном свете свечи. Но тут было что-то другое, что не давало ее рассмотреть, как следует... Что-то, что я не могла понять.

— Конечно, — не поверила мне Райли. — И у тебя наверняка была причина. Не хочешь рассказать, что происходит?

— Ничего, — заметив, что рыжую мое объяснение не удовлетворило, я добавила: — Правда. Мы с ним просто друзья.

— Друзья на друзей так не смотрят.

Я не сдержалась и закатила глаза. Это как же, интересно?

— В чем вообще твоя проблема? Помнится, в прошлом семестре ты наоборот всячески мне его советовала. Что ты там говорила про идеальных соблазнителей?

— И была права, как видишь! — возмутилась Райли. — После твоих недавних откровений мне за тебя страшно! Разве я тебе хоть раз советовала многомесячную влюбленность? Нет! Это вредно!

Кто бы говорил... С каждой минутой я все сильнее подозревала, что настроение рыжей было как-то связано с Тоби.

— Мы с ним друзья, — напомнила я. — Он сам так сказал. И вообще, он встречается с... — я хотела сказать "с Эрикой", но сегодняшняя брюнетка ей явно не была, — с кем-то. А я — с Максом.

— Конечно. Только как ты там сказала? Она сама осознает, что это глупо и неправильно, но все равно хочет графа?

— Я говорила не про себя! — кто-то в толпе толкнул меня, и я оступилась на последней ступеньке, с трудом удерживая в руке стакан с остатками вина.

— Вот черт!

— Наташа? — стоявшая рядом Каталина обернулась на голос. — Привет!

Повторюсь: вот ведь черт. Мысленно пожелав толкнувшему всяческих благ в загробной жизни, я вяло помахала свободной рукой. И ведь не скрыться теперь...

— Подожди секунду, я как раз хотела тебя кое о чем спросить! — латина вновь повернулась к брюнетке, с которой что-то в этот момент обсуждала.

Ага, конечно. Каждый раз, когда мы с Дизом в последние месяцы оказывались в одном помещении, у айтишницы, невесть по какой причине решившей, что было бы неплохо нас свести вместе, находились очень важные и не терпящие отлагательства вопросы. Судя по насмешливому виду Диза, он подумал о том же. Я ему улыбнулась, за что получила еще один недовольный взгляд от Райли.

— Не подскажешь, что я ей успел сделать? — поинтересовался Диз, кивая на рыжую, вновь отвлекшуюся на свой телефон.

Я пожала плечами.

— Сама не знаю. Она с начала представления такая.

— Тогда все понятно, — согласился он. — Оно было отвратительно.

Не выдержав неловкого молчания, я все-таки спросила:

— А где Эрика?

Вопрос его позабавил.

— С чего вдруг такой интерес к моей личной жизни?

Я не нашлась, что ответить.

— Кстати, хорошо, что подошла, — сменил Диз тему. — Помнишь, когда тебе пришло первое письмо?

— Первого января, я же говорила.

— Во сколько?

Я честно попыталась вспомнить. В редакцию я тогда пришла около трех...

— Вы про что? — заинтересовалась вернувшаяся к нам Лина. Хорошо хоть, что Райли была слишком увлечена перепиской с кем-то, чтобы задать тот же вопрос.

— Про письма. А где?.. — Диз обернулся. Брюнетки нигде не было. — Она опять исчезла, не попрощавшись?

— Не уверена, — наконец призналась я. Все-таки сколько месяцев уже прошло с того первого письма. — Думаешь, это имеет какое-то значение?

Диз помолчал, прежде чем ответить.

— Не знаю.

— Да ты издеваешься!

Следующая встреча стала для меня такой же неожиданностью, как и для него. Согласитесь, никто не ожидает встретить демона на занятии по русской литературе двадцатого века. Что он тут вообще забыл?

— Ты сядешь, или так и будешь стоять? — предложила я, справившись с удивлением. — А то на нас уже смотрят.

Осмотрев аудиторию (а выбор был небольшой: стул рядом со мной единственный остался не занят), Диз все-таки бросил сумку под стол и сел. А я уже думала, попросит кого-то поменяться местами...

— Зачем ты за мной следишь?

Я едва удержалась от того, чтобы покрутить пальцем у виска.