-Прошу вас, присаживайтесь,— приглашающим жестом капитан указал на подвешенные к потолку кресла, выполненные из тонкого материала, напоминающего сеть. На взгляд эти сиденья, напоминающие серебристые силки для птиц, не выглядели надежными. Но капитан не дожидаясь, уже опустился в одно. Кресло как будто само подстроилось под формы тела Клеменса, который вполне удобно расположился в нем. Все же прежде Оля дождалась, пока брат сядет первым. К ее удивлению, под ее телом сеть даже не шелохнулась, но ей стало вдруг непередаваемо комфортно. Кресло было мягким, как шелк.
-Угощайтесь, прошу. За выполненное задание — это лишь малая доля того, что я могу предложить вам.
Опустив глаза вслед за ладонью капитана, Оля не смогла сдержать вздох изумления. Меж кресел незаметно появился стеклянный столик, накрытый на троих. Такой тонкий фарфор! Должно быть сервиз стоил невероятных денег, ведь в Габриэль изготовлением фарфора занималась особая королевская мастерская, своего рода гильдия, поставлявшая его к императорскому двору. Две хрустальные вазочки были заполнены темными мелкими фруктами.
-Это вишни,— пояснил капитан, заметив ее удивленный взгляд. — Редкие дары природы, даже в Золотом сечении.
-Золотое сечение? Почему вы так называете Сумеречную зону? — Оля перевела хмурый взгляд на брата, который с настороженным видом попробовал одну ягоду. Он так быстро освоился. Но к чему все это? Что стояло за таким неожиданным изменением в настроении Клеменса Таллигона?
-Когда-то так его называли и вы, те, кто живет в Габриэль и Данамир. Но Сумеречная зона, была и в самом начале. Об этом мало кому известно. Те, кто знают, не считают Сансион своим домом.
-О ком вы говорите? — требовательно спросила Оля.. Ей вовсе не понравилось то, как прозвучали в устах капитана названия государств,— так, словно они были чем-то незначительным.
— О тех, кто родился в Гранмире. О Клавире.
Клавир... Брат с сестрой содрогнулись, обменявшись обеспокоенными взглядами, так мертвенно и жестко звучал голос золотоволосого мужчины. Но это обстоятельство помогло Оле вновь осознать кто она и где находится.
-Простите, но для чего все это? — широким жестом девушка обвела все, что находилось на столике.— Мы связные Лиги Габриэль, который сегодня проиграл Арену, государства, с которым вы, как и со всем миром ведете свою собственную войну. Наше задание выполнено уже час назад. Если мы не пленники и от нас ничего не нужно, по какой причине вы удерживаете нас на борту? 'Прости Никол' — Оля опустила глаза, перебирая пальцами летные перчатки. Даже ее брат не зашел бы так далеко. Но Оля не могла молчать, и если считала нужным что-то сказать, то всегда прямо и без утайки. Оставался ли хотя бы один шанс теперь, что их отпустят живыми с этого корабля?
-Причина есть,— негромко проговорил капитан, из-под сложенных домиком ладоней с интересом разглядывая ее лицо.
-И какова же она? — осмелилась спросить девушка после затянувшейся паузы.
-Вы сказали... — впервые подал голос Никола, рука которого успокаивающе легла на локоть сестры
-Да? — подтолкнул его Клеменс.
-О нашей фамилии. Когда вы узнали, что наша фамилия Валентиновы, это что-то значило?— Ладонь брата крепче сжала руку Оли. И как она могла пропустить эту деталь? Возможно, здесь и крылся ответ. Но действительно ли она хочет знать его?
-Это принадлежит прошлому десятилетней давности. Все, что произошло тогда в Клавире,— судьба ваших родителей связана с теми событиями куда крепче, чем вы думали. Прошлое не хочет так просто уходить в небытие. Для меня оно не уйдет никогда,— склонив голову, капитан уставился на свои ладони. — Но вы должны знать следующее. В тот день, когда вы в последний раз видели своих родителей, день десятого Одирос, они как и каждый связной Лиги выполняли свои обязанности над долиной Гроз. Но мало кто знал, что тогда они получили задание гораздо более важное. Оно связано с их долгом. Десять лет назад, исполняя его они погибли,— тихо и печально, насколько можно было это слово отнести к такому человеку, как Клеменс, закончил капитан.
-Не может этого быть!— пораженно воскликнула Оля.— Наши родители были связными Лиги, для них не было ничего важнее, чем долг по отношению к Габриэль, тем более в день Арены. Они погибли в битве, быстро и с честью, спасая экипаж подбитого корабля? Это так, ведь так? -ощущая, как в уголках ее глаз дрожит влага, девушка повернусь к Николе. На лице брата было написано непонимание и неверие. Он покачал головой.
-Для чего вам это нужно? Что за причина разрушать наше представление о действительности? Зачем вы искажаете то единственное, что осталось у нас в память о родителях? Все, что у нас есть — наши воспоминания.
-Я не хотел разрушать вашу веру, особенно сейчас, но этого требует мой долг по отношению к вашим родителям, а теперь к вам. Я не смог отдать его им. Но могу сделать это для их детей.
-Что за долг, что за игру вы ведете? — горький упрек слышался в голосе Оли. -Вы утверждаете, что каким-то образом наши родителя были связаны с вами? Это невозможно, потому что... потому...,— просто невозможность того, что имена Марины и Виктора Валентиновых могли быть поставлены рядом с именем этого человека приводило Олю в смятение.
-Вы знаете правду, такой, какой вам ее поведали. Что оставалось шестилетним детям, кроме как зацепиться за якорь, что придавал им силы жить дальше — вера в то, что ваши родители умерли достойно. И это правда. Вам нелегко принять ее, потому что она исходит от меня?
-Как они погибли? Вы видели это? — тихо спросила Оля.
-Я видел. Своими спинами они прикрывали корабль того человека, спасти жизнь которого считали важнее своих собственных. Они погибли быстро, в одно мгновение. Прямое попадание разряда.
-Человек...— прошептал Никола, подавшись вперед. Глаза его горели необычным для него гневом. — Ради кого, кроме самого любимого человека можно пожертвовать жизнью, в то время, как сотни и тысячи гибли в тот день на Арене? — Руки Николы до боли стиснули сотканные из тончайшей сети подлокотники кресла. Но, казалось, он даже не замечал встревожено глядящей на него сестры. Атмосфера в рубке будто заискрилась от напряжении, прокатывавшегося от юноши к капитану и обратно.
Пальцы Клеменса стиснули брошь в форме восьмиконечной звезды, левый лучик которой мягко светился белым светом.
— Это все. Вы имели право знать то, что услышали сейчас,— капитан поднялся, давая понять, что разговор закончен.
Стремительно поднявшись, Оля загородила путь капитану.
— Вы знаете что-то еще, вы не можете так с нами поступать!
-Поверьте, если сейчас в одно мгновение я перевернул всю вашу жизнь, знание большего просто разрушит ее. Ради вас самих. Все, что вы можете сейчас — попытаться принять правду такой, какая она есть. А пока вам нужно многому научиться.
-Что... о чем вы говорите? — нахмурился Никола, переглянувшись с сестрой, вид у которой был такой, точно она хотела броситься на капитана с кулаками. 'Прошу, только не сделай глупости, Оля',— мысленно умолял Никола.
-Я не могу отпустить вас теперь, когда вы знаете о задании. Клавир выследит обоих, и не думаю, что продержитесь дольше минуты под пристрастным допросом. Решено, я оставляю вас на корабле. А когда будете готовы, расскажу оставшуюся правду. — скрестив руки на груди, капитан выжидательно посмотрел на брата с сестрой. Оля в бессилии опустила руки. Как же верно и точно все рассчитано. То, что сейчас, как она поняла, предлагал им капитан Миллифьори,— немыслимое разрешение остаться на корабле. В обмен на обещанную правду о прошлом.
— Что скажете?
-Как будто у нас есть выбор.
-Я... мы остаемся,— с трудом произнес Никола. -Но у нас есть одно условие.
-Вы пытаетесь торговаться? Это интересно,— лицо капитана приняло непроницаемое выражение.
Набрав полную грудь воздуха. Никола. уже готов был продолжить, но внезапно ощутил на своей руке теплое, нежное прикосновение. В удивлении обернувшись, он увидел подошедшую к нему сестру.
-Завтра на озере Санмин начинается Неделя Воздаяния. Я собираюсь участвовать в Регате и хотел бы заключить с вами соглашение.
-Продолжай,— холодно произнес капитан, голос которого был способен принести дыхание зимы в пустыню Габриэль.
-Я неплохой летчик, и у меня есть все шансы выиграть эту Регату.
-Да, до меня доходили слухи о парнишке, который получил первый приз в регате на озере Тирент два года назад.
-Это правда, мой брат победил в честной борьбе,— сказала Оля с вызовом, для которого ей пришлось наскрести все оставшиеся силы.
-Если я выиграю Регату, то вы расскажете нам все, что утаили о наших родителях и о том, зачем мы привезли сюда девочек— закончив, Никола выпрямился, ожидая ответа.
-Ты много просишь,— покачал головой капитан, свысока поглядывая на юношу.— Так торопишься разрушить свое представление о жизни?
-Мы хотим знать правду. Это лучше неведения,— Никола переглянулся с сестрой, которая неуверенно кивнула.
-Вот, значит как, храбрые слова. Твоя сестра считает так же? — когда взгляд изумрудных глаз скользнул к ней, Оля непроизвольно вздрогнула. Но для себя она все решила еще минуту назад. Поэтому просто коротко кивнула.
-Хорошо,— Клеменс покачал головой, то ли с одобрением, то ли в знак отрицания.— Но почему ты решил, что я собираюсь лететь в Карильон? И что мне интересна та игра, в которую, забавляясь, играет ваша Элита каждый год. Разве ты не знаешь, что вся Регата и поединки крутятся вокруг денег и главного приза?
-Для нас она значит много больше. Приз меня не интересует. Все, что я хочу — показать, что Габриэль, даже проигравший Арену — еще не сломлен, как бы не решили те, кто стоит у власти.
-Достойно и похвально,— позволив легкой улыбке скользнуть по губам, Клеменс хлопнул в ладоши. — Что ж, тогда я, пожалуй, открою тебе, что и в самом деле собирался на озеро Санмин. Если ты желаешь участвовать в Регате, я не стану препятствовать. И даже дам безлимитный поток.
-Неужели? — самообладание подвело Николу. На самом деле он и не надеялся на такой ответ. Оля облегченно вздохнула. Что бы за цели не преследовал Клеменс, пока они не расходились с их собственными. 'А может и удастся сбежать',— подумала она.
-Именно так,— Клеменс обернулся к стоявшему недалеко от них молодому человеку с короткими золотистыми волосами. Пальцы того что-то изменяли в показаниях похожего на клавиатуру музыкального инструмента прибора. — Лицис, наш рулевой, поможет вам зарядить ветровой генератор. — Молодой человек отдал честь, с интересом оглядев брата с сестрой. Он, несомненно, слышал весь прошедший разговор. По какой-то причине капитан не желал держать его в секрете.
-Как желаете, капитан.
Часть 5
-Благодарю,— жестом капитан велел ему отойти в сторону. И обращаясь к брату с сестрой сказал,— я хочу представить вам экипаж. — И громче добавил,— Это Оля и Никола Валентиновы, связные Лиги Габриэль. Все вы знаете, какую миссию они выполнили сегодня. Теперь это наши почетные гости и я хочу, чтобы вы принимали их как членов экипажа.— Этими словами он привлек внимание всех в рубке. Оля вгляделась в лица тех, кого должно быть весь остальной мир считал пособниками самого опасного преступника. Она уже знала имена двоих, помимо капитана. И первый помощник, и Лицис не производили неприятного или отталкивающего впечатления.
-Онассис, наш впередсмотрящий,— представил капитан худощавого человека лет тридцати пяти с виду. Остроносое лицо и полоска усов над верхней губой делало его скорее похожим на клерка, чем офицера корабля. Когда капитан назвал его имя, он оторвался от зеркальной поверхности, рассеченной множеством переплетающихся посверкивающих линий, на которой что-то отмечал короткой острой палочкой.
— Рад познакомиться,— мужчина взмахнул пером, на что Оляя с Николой коротко кивнули.
-А это Талис,— капитан указал на молодую невысокую женщину, внимательно наблюдающую за медленным вращением трех туманно-голубых колец на овальном экране, что находился слева от обзорного. Светлые, как и у остальных волосы были стянуты в два коротких хвоста. Лоб перехвачен золотистого цвета повязкой. Она оказалась первым инженером корабля, в чьи обязанности входило обеспечение работы двигателей Миллифьори. Задорный блеск в глазах женщины вызывал невольную симпатию.
Следующим был средних лет полноватый мужчина, крупный нос которого забавно поморщился, когда он покачал головой, улыбнувшись Оле.
— Рад познакомиться с храброй девушкой. Тебе пришлось много пережить сегодня. Прости, я не мог позволить чтобы пушки задели твой планер, потому не подстрелил того преследователя. Но я рад, что все в порядке.— Он подмигнул ей. Слегка ошеломленная таким неожиданным комплиментом от главного орудийного, Оля улыбнулась в ответ. Имя его было Орнис.
Следующие две девушки не больше чем на десять лет старше ее самой, но казались настолько разными, что в начале она не поверила, что они родные сестры. Секвенца,— коротковолосая и спокойная. Мягкий взгляд зеленоватых глаз побуждал познакомиться с ней ближе. Оля не слишком удивилась, обнаружив в ней такого же связного, как и она сама. В отличии от сестры, Долина была на несколько лет старше. Выражением лица она напомнила Родали, наставницу Светлены. Те же плотно сжатые, тонкие губы, холодный оценивающий взгляд. Волосы, гладко зачесанные назад, были заплетены в короткую тугую косу. В отличии от остальных, она только после повторного приказа капитана, оторвалась работы и сама назвала свою должность — первого тактика и стратега. Ровный голос звучал так, будто эта обязанность была не менее значимой, чем у самого капитана.
— Первый тактик, тебе что-то не нравится? Я дозволяю, говори,— разрешил Клеменс.
Все в рубке настороженно поглядели на Долину, лицо которой слегка дернулось, но осталось бесстрастным.
-Капитан, могу я высказать свое мнение о... наших гостях,— тон, которым было сказано последнее слово, заставил потемнеть глаза мужчины.
-Это твое право.
Выступив вперед, Долина, указала на брата с сестрой.
— Вы сказали, что они связные Лиги. Но как мы можем доверять любому, кто пришел с поверхности, особенно теперь? Кто поручится, что они не шпионы Габриэль или даже Магистра, посланные, чтобы привести нас к гибели? Позволить им участвовать в Регате,— верный шанс навлечь на всех нас беду. Мое мнение — до полного выяснения всех обстоятельств заключить их под стражу.— коротко поклонившись капитану, Долина отступила назад, встав рядом с сестрой. Секвенца выглядела расстроенной то ли словами сестры, то ли реакцией, которую они вызвали у капитана.
-У тебя все? — Клеменс подошел к Долине так близко, что девушке волей-неволей пришлось поднять взгляд. Но о сказанном было уже слишком поздно жалеть. Оля сразу поняла, как только увидела ее глаза, что за личность она из себя представляет. В ней кипело слишком много гнева, в добавок, похоже, она переняла худшие черты гипертрофированного чувства долга Норама.— Напомни мне, ты занимаешь пост первого помощника? — неожиданно спросил Клеменс.
