Записки Красной Шапочки

— Инор маг, а сколько стоит переход отсюда до Энца, город Грэм?

— Четвертая зона по расстоянию, прейскурант на стене. Детям до пятнадцати одним нельзя...

Смотрю на табличку, двадцать золотых. "Я не могу чаще приходить, поверь на слово." Кусочек головоломки встает на место. Вулли наверняка экономит на всем, чтобы видеть меня. Вспоминаю очень простую одежду, добротную, но не такую, как у его отца или даже у Лэндома. Поношенные сапоги. Скромные подарки. А еще тратится на магическую почту. О богиня!

После ужина выхожу в сад, на качели-скамейку, смотреть, как угасает день. Вскоре туда приходит и атро Дик, садится рядом, накидывает на плечи принесенное из дома покрывало, уже совсем стемнело, осень, и сразу после захода солнца холодает. Молчим, раскачиваемся, сидя рядом, укрытые одним пледом.

— Как у тебя в школе, осваиваешься?

— Да. Там сложно, но ничего, привыкну. Я подружилась с соседкой.

Рассказываю об Урсуле. Качели — скрип-скрип...

— Лэндом мне сказал, что ты интересовалась стоимостью перехода, Ты что, в гости к волку собираешься?

— Я бы хотела, но детям одним нельзя, и он может быть на дежурстве или в рейде, и, атро, вы знаете, сколько стоит переход?

— Нет, зачем мне это. А сколько?

Озвучиваю. Столько стоят туфельки в очень дорогой лавочке, такая сумма стоит в счетах от мясника за месяц... Учителю ничего объяснять не нужно.

— Я получу разрешение для него приходить через мой портал, но это будет половина оплаты перехода, а денег он не возьмёт.

— Ты понравилась моему брату, — вечер двадцатого дня месяца белорыбня, мы вновь в школьных стенах, сидим на табуреточках в туалетной комнате, разговариваем перед тем, как разойтись по кельям. Горничная наша, Анхелика, заплетает Улле косу на ночь. Я со своей справилась сама. Улла болтает без умолку, ей не терпится поделиться новостями.

— Батюшка приказал ему проводить меня во дворец, он хотел лично видеть своих детей в первую декаду учебного года, поздравить ему захотелось. А братец прашивал про тебя, сказал, отлично, что живем в смежных комнатах, потому что ты очень хорошая и умненькая девочка.

Знаешь, странно, матушка сказала, он был очень недоволен поручением, да, она тоже во дворце была, ее отец вызвал. А сам братец, напротив, говорит, что будет забирать меня теперь каждый раз, когда не смогут взять в замок. Наш родовой замок, да, с другой стороны Меловых гор. И даже сможет проводить и тебя до дома лорда Ди-Куина, по-соседски, если лорд разрешит. За мной будет присматривать экономка и комнату мне выделят, там в доме много.

Я киваю, соглашаясь, — соседний дом большой.

За осень нам с Вулли удается увидеться всего два раза — когда совпадают его и мои вакации. Оба раза он провожает меня вместе с Лэндомом до ворот школы. Это не остается незамеченным, как и письма, которые я пишу волку и получаю от него. Письма, пришедшие в течение декады, я храню в кожаном бюваре, в келье, на столе. На выходных уношу домой и, как дракон сокровище, прячу в пещере — резной шкатулке. В один прекрасный день бювар пуст — чистые листы, конверты, палочки для письма раскиданы по полу моей комнаты.

— Что это такое, юная леди? Почему в вашей комнате такой беспорядок? — меня вызвали с занятий танцами.

— Я не знаю, леди Наставница. Я сейчас все уберу.

Нет последнего конверта от Вулли. Я заглядываю даже под кровать и за шкаф, вдруг туда улетел.

Здравствуй, мой дорогой огонек-Агни, вернулся с патрулирования и обнаружил целых два твоих письма. Задержались мы потому, что ловили очередную банду. Разбойники ухитрилась, несмотря на нашу систему охраны, пройти почти десять лиг вглубь территории. Банда... Ты знаешь, мне их даже жалко. В Энц "бандитов" гонит нужда: оборванные крестьяне, которым впервые в жизни дали оружие и обещали за налет по мешку муки и по овце, и еще всё, что смогут унести на себе. Разумеется, с той стороны через границу банду пропустили беспрепятственно. В Гритии голод, и это сейчас, когда еще не наступил перелом года. Как так может быть, чтобы в примерно равных погодных и прочих условиях в одной стране крестьянские хозяйства процветали, а в другой — еле сводили концы с концами. Мы вытряхивали на землю всё из их мешков — монеты, съестное, продукты, в одном — еще пара детских игрушек. Моя милая, светлая девочка, прости, наверное, не стоит тебе писать про такое.

Ты почти не сделала ошибок в письме, твой торийский раз от раза лучше и лучше, я позже перешлю тебе текст с исправлениями, а сейчас извини, ревут рожки-литуусы, в лагере играют подъем.

Тем же вечером, после выговора за беспорядок в келье. Гостиная, общая на два круга обучения — наш и на год старше. Читаем, играем, сплетничаем, шушукаемся, делимся тайнами, которые нам знать не положено. Я сражаюсь с Ивонной в уголки, своего рода шашки. Улла перерисовывает узор вышивки. Самое начало представления я пропустила, была занята — обдумывала очередной ход, очнулась, когда Улла схватила за руку. Слышу, как читает одна из "второгодниц", хорошо поставленным голосом, с интонациями и паузами, как хихикают Луиза и ее подруги, — "волк машет хвостиком..."

— Откуда это у вас? — спрашивает леди Наставница Терезия, она сегодня дежурит в гостиной.

— Здесь на столе лежало, — отвечает негодяйка Луиза. Я почти уже не сомневаюсь, разгром в келье — ее рук дело.

— Пожалуйста, прекратите чтение. Я думаю, это чья-то личная переписка.

Вижу, что уже все девочки внимательно слушают, особенно после слов наставницы.

Встаю, делаю реверанс, представляюсь, как положено, — Я — леди Агнесса. Леди Наставница, письмо адресовано мне, сегодня вечером оно украдено из комнаты вместе с конвертом.

— Вы сообщили о пропаже? Нет? Тогда эту версию не рассматриваем. Вы чем-то можете подтвердить, что это именно ваше письмо?

— Да, леди Наставница. Я помню его наизусть, и у меня есть еще письма от этого человека. Переписка с разрешения опекуна.

Письмо возвращено. — На будущее — сразу же сообщайте о пропаже старшим. Тогда магическим поиском можно найти виновника. Но не теперь, когда письмо лежало на столе в общей гостиной.

Можно найти виновника — но вид у Луизы не испуганный, а самодовольный. То ли радуется моему промаху, то ли заранее уверена, что ее ни в чем уличить не смогут.

На следующий день я, Улла, Ивонна и луррийка Белинда совещаемся, сидя на бортике фонтана. Позиция очень выгодная — подслушать из-за шума льющейся воды невозможно и близко подойти тоже нельзя — посыпанная песком площадка внутреннего дворика — ни кустика, ни деревца.

Вопрос первый, — зачем?

— Информация, — в один голос говорят принцессы, — ей нужна информация, чтобы тебя унизить, осмеять или больно ударить. — В том, что за всем стоит Луиза, никто не сомневается.

— Но почему, за что? — недоумеваю я.

— Ты лучше, а она мечтает быть первой, ты ей мешаешь. Поверь, мстят и за меньшие грехи. Теперь она знает имя твоего Вулли и знает, куда адресовать письма. Рекомендую придумать какой-либо сигнал, показывающий, что письмо именно от тебя или написано по твоей просьбе.

Самой старшей из нас, Белинде, через месяц одиннадцать, младшей, Ивонне, третьего дня было десять. Но девочки росли при дворе, и не по годам хорошо разбираются в искусстве травли и интриги. Мне несказанно повезло, что я подружилась с Уллой, и оказалась чем-то симпатична Ивонне и Белинде. Они, сначала Вон-Вон, потом Линда, примкнули к нашей компании, чувствуя некий холодок неискренности и заискивания со стороны других учениц. Еще бы, Белинда, единственный ребенок, наследница герцогского титула, Ивонна — настоящая принцесса.

Это сейчас я понимаю всю подоплеку поведения Луизы, но тогда могла лишь гадать и верить на слово подругам, которые, посоветовавшись, кто с сестрами, кто с матушкой, кто с любимой бонной, привезли из поездки домой правдоподобное объяснение происходящего.

Больше всех о семействе графини Вилфор знает мама Урсулы, маркиза Штаркватер. Род древний, но небогатый. Сыновей у графской четы нет, титул наследует племянник, графиня буквально выдаивает из имения всё до капельки, до крошечки, чтобы собрать приданое девочке и обеспечить ей будущее. Мать Луизы ожидает от младшей дочери повторения успеха старшей (та сделала блестящую партию — вышла замуж за Ториджского лорда казначея), и с раннего детства внушила дочери, что она должна оправдать все вложенные в воспитание средства и быть первой, только первой, тогда заметят и появится возможность выбрать меж самых знатных и завидных женихов Роштайна. Луиза красива, умна, одарена магически. Мать желает лишь добра, жаждет видеть, как в жизни дочерей воплощаются все ее несбывшиеся мечты — богатство, жизнь при дворе, высокое положение.

Девочка, кажется, и сама уже верит в свою исключительность, но тут на ее дороге встаю я...

То, что я помеха в борьбе за место под солнцем, она чувствует сразу, каким-то звериным чутьем выделив из круга девочек, и сразу же пытается опорочить в глазах наставниц, но только вредит сама себе. Болезненное честолюбие подогревается письмами из дома и редкими свиданиями с мамой, настойчивым — налегай, дочка, налегай... Соперничать в открытую не получается. Может быть, это уже моё самомнение и гордыня, но я действительно была лучшей.

— Как ты вообще решилась оставить письма на виду, на столе? — не может понять Линда.

— Но без моего приглашения в комнату никто входить не должен.

— Ты действительно лунная дева! — это уже хором, все трое.— И жила на зачарованном острове...

— При дворе думают, это сказка — невидимый остров Аблах. Пойдемте отсюда, девочки, а то простудимся, — Вон-Вон вытряхивает крупный песок, а скорее мелкие камушки, из туфельки. Мы не любим гулять на этой площадке. Почему садовому архитектору захотелось так оформить фонтан? Летом он на самом солнцепеке, сейчас, в конце темносклона, здесь промозгло и ветрено, башмачки вязнут в сыром грунте. Из морд зверей — львиные головы, рыбьи хвосты — истекает вода, журчит тонкими струйками.

Мы не любим гулять на этой площадке, но приходим сюда вновь и вновь, в любую погоду. Это единственная возможность говорить, не опасаясь чужих ушей — горничных, наставниц, других девиц. Нас считают гордячками и задаваками. Мы держимся вместе, четыре принцессы (5), так нам проще выжить здесь и приготовиться к жизни в большом мире. У каждой своя боль и тревоги.

Как ни тщится Луиза, как ни борется, по результатам триместра она всего лишь вторая. . Но радость этой маленькой победы омрачена большим несчастьем. Умирает Гари Твигги. Вулли на праздники, как всегда, на пару дней отправляется под родительский кров. Атро, Лэндом и я тоже встречаем самую темную ночь года в Торидже, в замке Тур.

Я стою на крыше донжона, лун сегодня нет, они показались двумя тонкими серпиками на закате и ушли за линию горизонта. Слева светятся огни портового города, а впереди — ничего, лишь темнота и шум волн. Вспышки маяка мыса Пайпс, одна на кэнтум (4), рассеивают мрак, и видно становится, как несутся к берегу черные, с белыми гребнями пены, валы. Слышу тяжелые шаги, кто-то идет вверх, свет магического шара выплывает из проема лестничного колодца. Ступивший на крышу очень высок и широкоплеч. Маяк на биение(4) освещает четкий профиль — крупный нос, густую темную бровь, хорошо очерченный подбородок, чуть выпяченную нижнюю губу. Гердер Твиггорс, лорд-констебль Ториджа, главнокомандующий Ториджскими войсками.

— А, илфийка, новая ученица... — на мне илфийское траурное облачение, белый, подметающий плиты пола плащ с капюшоном и маска, целиком закрывающая лицо. — А меня вот он в свое время не взял, дар, сказал, недостаточный.

Мы молчим и смотрим в темноту. Еще один магический шар, голос оттуда, где должна находиться лестница.

— Ваша светлость! Пора. — И тут же гаснут огни в городе, перестает вспыхивать маяк, — в полной темноте, в полночь, Гари Твигги примет семейный склеп.

Вулли как-то ухитряется после праздников улизнуть из замка родителей так, чтобы увидеться со мной на полдня. Он не знал Джорджа Твиггорса, но благодаря ему до сих пор жив — так он считает. Настроение и у меня, и у него безрадостное. Вдобавок ко всему его отец подал прошение о приеме Вулли в Ториджскую Военную Школу, на свой кошт, так как он еще не выслужил положенные пять лет. Прошение удовлетворено, со следующего лета волк приступает к занятиям. Мы будем еще дальше друг от друга.

— Но ведь это ничего не меняет? — заглядывает мне в глаза Вулли.

Для этого ему пришлось встать на колени — он растет, а я почему-то нет. Завтра утром мне отправляться в школу, начинается второй триместр, а ему уже сегодня надлежит быть в когорте, через две свечки. Опять поскачет от Грэма до лагеря серым волком.

Я ненавижу Луизу! Это я понимаю через два дня. Я готова исписать словом "ненавижу" всю тетрадь.

— Я видела его Величество, а вот лорд-констэбль задержался в замке Тур. Он сейчас самый завидный жених в государстве. Двоюродный брат короля! А как он красив. — Луиза картинно закатывает глаза. Она, оказывается, была в Ториджской столице. Ездила туда вместе с матушкой к сестре, графине Полт. — Из-за того, что старику Твиггорсу пришла блажь помереть как раз накануне праздника, были отменены все балы и объявлен трехдневный траур, досадно, ни тебе фейерверка, ни праздничного шествия!

— Как можно говорить такие слова о величайшем человеке и маге своей страны? Да еще и родном дяде короля? — мне бы промолчать, не осложнять отношений, но Гари Твигги, как же обидно и больно за него. Большая ладонь, сжимающая мою детскую ручонку. — Ну что, малявка, поможем волку?

Из новостей — у нас начинается новый предмет — травоведение и основы целительства. А с ветреня (февраля) танцы в паре. Для этого на каждое занятие приглашаются из колледжа Высокого Духа мальчики — наши одногодки. Их больше чем девочек, поэтому каждый танец мы танцуем дважды. Мальчики путаются в движениях, наступают на ноги, вообще весьма неуклюжи. Но постепенно всё образуется. И урок танцев становится для нас, девчонок, самым любимым развлечением. Мальчики смотрят с любопытством и опаской — вот сейчас танцуешь, а потом окажется, что отплясывал с женой брата, дядюшки, или даже с самой мачехой.

В начале месяца росеня (мая) несколько раз в декаду мы отправляемся в колледж целительства, в хранилище гербариев, знакомимся с образцами магически сохраненных лекарственных растений. Каждый раз нашу группу сопровождают странные люди — "тени" — внимательно рассматривают каждую, потом остановившись, делают пометки в записных книжках.

— Что это? — Спрашиваю подруг.

— Заметки о каждой из нас... После того, как нам минет тринадцать, начнут присылать сватов к родителям. А до этого будут смотреть на балах.

— Каких балах?

— У нас будут танцевальные вечера. Возможный жених заранее подаёт заявку Леди Настоятельнице и та выписывает разрешение на посещение Лейдена.