Разочарованный, Колин вернулся к куче тряпья, с которой началось его знакомство с этой комнатой. Гора разноцветных тряпок с преобладающим коричневым цветом, оказалась кучей разнообразной одежды — от расшитых золотом халатов, до рубашек, сшитых из грубой мешковины. Порывшись в ней как следует, Колин стал обладателем пары прочных кожаных штанов, льняной рубахи грязно-серого цвета, с алым цветком, вышитым на груди и куртки из кожи неизвестного животного, мелким мехом внутрь.
Стянув сапоги, сержант решил одеться, но прежде разорвал на широкие полосы какой-то халат и плотно замотал обожжённую грудь. Нижнего белья отыскать не удалось, но и здесь пришёл на помощь всё тот же халат — из пары полос удалось организовать некое подобие трусов, поверх которых Колин натянул кожаные штаны. Они оказались слегка широковатыми но, вовремя вспомнив про ящик с поясными ремнями, сержант добился того, чтобы портки не сваливались на ходу. Рубаха села как родная, а вот куртка сходиться не захотела и, плюнув на попытки вдеть костяные пуговицы, похожие на клыки зверя, в петли, сержант решил остаться не застегнутым. На ноги всё из того же халата соорудил портянки. Одевшись, вытянул руки вперёд, наклонился, пару раз присел, поочерёдно поднял обе ноги, убеждаясь таким образом, что движения ничто не сковывает. Ещё раз оглядел комнату, в поисках пропущенных мест и взгляд невольно уткнулся в спину покойника.
«Ему всё равно ничего уже не нужно, а мне ещё ой как может пригодиться» — стал убеждать себя Колин, протягивая трясущуюся руку к ближнему карману в куртке мертвеца.
Дрожащие пальцы вытянули на свет небольшой чёрный мешочек величиной с ладонь, который тут же упал на пол. Приводя нервы в порядок, Колин потряс кистями рук, сделал несколько глубоких вдохов и наклонился его поднять, как вдруг заметил под столом, возле сапога мертвеца, небольшой арбалет, что можно было при стрельбе держать одной рукой. Достал его и взвесил на ладони. Пальцы удобно обхватили изящную резную рукоять. Прицелился.
«Вещь действительно стоящая, возьму с собой, — решил сержант. — Найти бы ещё болты к нему».
Он положил арбалет на стол рядом с рукой мертвеца и поднял выпавший мешочек. Развязал тесёмки и обнаружил внутри полоску закалённой стали с мелкой насечкой, камешек пяти сантиметров в длину и какой-то пучок, похожий на вату серого цвета.
— Помнится, я о чём-то таком читал, — пробормотал сержант, почесав затылок. — Вроде бы с помощью этих вещей добывали огонь. Как же называется такой мешочек? По-моему что-то на «о».
Колин задумался, прищёлкивая пальцами:
— О... о... а, вспомнил, огниво! Ну-ка, попробуем.
Он чиркнул кресалом, высекая искру на пучок. Огонь вспыхнул моментально, что не удивительно, учитывая могильную сухость в подвале. Задул и, сложив вещи обратно, затянул тесёмки. Отложил огниво к арбалету и уже без дрожи в руках стал обследовать остальное содержимое куртки мертвеца.
Следующий карман оказался пуст, зато на поясе висел кошель, кинжал в простых деревянных ножнах и связка ключей на огромном стальном кольце. В кошеле обнаружились три почерневших от времени серебряных кругляша со стёршимся рисунком да россыпь мелких медяшек разной формы. Ссыпав деньги обратно, Колин затянул тесёмки и отложил кошель к арбалету. Следом отправилась и связка ключей.
Аккуратно отстегнув кинжал от пояса покойника, сержант вытащил его из ножен, повертел, проверяя балансировку и не задумываясь, привесил к своему ремню. Хотя рядом и стоял ящик, доверху наполненный новёхонькими мечами, Колин все же решил остановить свой выбор именно на кинжале, так как из холодного оружия он владел лишь метательными ножами, а фехтовать и вовсе не умел.
Подумав о том, куда складывать найденные вещи, сержант вернулся к куче тряпья и достал из неё кожаные штаны большого размера. Перетянул штанины полоской ткани, обрезал лишнее и, разодрав обрезки штанин на длинные лоскуты, добавил пару лямок. Получилась небольшая, но вместительная сумка, в которую Колин сложил все найденные вещи: камень, флягу, кошель, огниво и про запас ещё одни штаны с грубой рубахой. Болтов к арбалету так и не нашлось. Немного поколебавшись, он решил взять и его — кто знает, может ещё и найдутся, а стрелковое оружие никогда не помешает. Здраво рассудив, Колин достал из ящика ещё одну флягу и забросил её к остальным вещам — если по пути обнаружится вода вторая не помешает. Завязал горловину сумки, закинул её за спину, попрыгал, проверяя как сидит, и подтянул лямки
— Ну что, заночевать здесь или всё же выбираться? — сержант глянул наверх, отмечая, что света из окошек стало значительно меньше. — М-да, если эта дверь снаружи чем-нибудь завалена, то придётся лезть через дыру в потолке, а до неё не менее четырёх метров. Вот чёрт, не хотелось бы ворочать эти неподъёмные ящики.
Он взял со стола увесистую связку, подошёл к двери и принялся один за другим втыкать в замочную скважину ключи, прогоняя назойливую мысль о том, что нужного здесь может и не оказаться. Но удача, на время покинувшая сержанта, вновь к нему вернулась — третий ключ, легко проскочил вглубь замка. Пару раз его провернув, Колин потянул массивную дверь на себя и та, легко поддавшись, распахнула перед ним теряющийся во тьме ход.
«Нужно где-то разжиться светом» — решил про себя сержант.
Он стал оглядываться в поисках фонаря, но такового нигде не обнаружилось, зато нашлись факелы, вдетые в кольца на стенах. Пришлось лезть в сумку за огнивом и после недолгих манипуляций огонь весело затрепетал на конце факела. Посветил за дверь. В слегка рассеявшейся темноте открылась часть коридора шириной около двух метров, стены которого были выложены жёлтым песчаником, или очень похожим на него камнем. Света едва хватило рассмотреть пространство за дверью и поэтому определить насколько далеко тянется ход, не было никакой возможности.
— Ну, что ж, — вздохнул сержант, — сколько здесь не стой, а идти всё равно придётся.
Он обернулся на пороге и оглядел комнату ещё раз. В свете дрожащего пламени тени на стенах словно текли, постоянно изменяясь и придавая помещению зловещий антураж. Покойник за столом вдруг зашевелился и сержант с ужасом уставился на его спину. Пару раз моргнул — нет, всё-таки показалось.
«Чем дольше стану медлить, тем сложнее будет шагнуть в темноту» — решил Колин и, набрав в лёгкие побольше воздуха, нерешительно шагнул в коридор.
Держа факел на вытянутой руке, он шаг за шагом стал продвигаться вперёд, до рези в глазах вглядываясь в темноту, словно боясь того, что может таиться за границей света и тени. Уже через несколько шагов грудь обожгло и сержант, поняв, что так и идёт — не дыша — с шумом засопел, избавляясь от углекислого газа, распирающего лёгкие.
Люди больших городов настолько привыкли к шуму машин, рёву сирен, гомону толпы и другим плодам цивилизации, что, находясь за глухими окнами у себя дома, считают отсутствие звуков истинной тишиной. Но на самом деле мы не замечаем тиканья часов, рычания холодильника, бегущей по трубам воды и ещё кучи привычных звуков, из которых и соткана наша «тишина». Шагая по тёному коридору, Колин, как истинный сын техногенного мира впервые познал, что такое настоящая первозданная тишина, нарушаемая лишь шипением сгорающего факела да поскрипыванием мелкого песка под подошвами сапог. Она давила тяжёлым ожиданием, пугала неизвестностью. Казалось, сознание человека вот-вот растворится в этой бездне нарастающего звона. Колин вдруг отчётливо представил себя микроскопической песчинкой в океане вселенной, от которой ничто не зависит и которую в любой момент может затянуть в бездну непереносимого одиночества и боли. От этого тяжёлого чувства он даже остановился и принялся трясти головой, пытаясь прогнать наваждение, но не помогло.
— У! — гаркнул сержант во тьму коридора, рассеивая нахлынувшее чувство.
Давящая безысходность не пропала, но всё же стало легче и, наплевав на скрытность, Колин пошёл вперёд, насвистывая незатейливый и от того легко запоминающийся мотивчик. Через пятнадцать шагов впереди показалась стена, а коридор, образовывая букву «Т», под прямыми углами расходился вправо и влево. Воздух здесь был несколько свежее и, поводив факелом из стороны в сторону, Колин понял почему — ответвление справа заканчивалось лестницей, ведущей наверх.
— А вот, судя по всему, и выход, — обрадовался сержант и поспешил к ступенькам.
У подножия остановился и попытался осветить пространство лестницы, не поднимаясь, но смог увидеть лишь стёршиеся от бесчисленных ног ступени, пронзающие темноту. Смирившись с тем, что длину лестницы вычислить не удастся, Колин вздохнул и стал карабкаться наверх. Пролёт из сорока ступеней окончился небольшой круглой площадкой, на которой он решил немного передохнуть. Отчего-то этот подъём дался с большим трудом. Вероятно, сказывалось то нервное напряжение, что держало на протяжении последних дней. Отдышавшись, Колин подошёл к началу следующего пролёта, посветил наверх и, чертыхнувшись, нервно сплюнул на пол. Лестница упёрлась в дверной проём, заваленный снаружи каменными глыбами. Массивная деревянная дверь, окованная железными полосами, была проломлена посредине и висела на нижней петле.
— Приплыли, — присвистнул Колин. — Здесь даже взрывчатка не поможет. Придётся возвращаться.
Факел, брызжа горящей «слюной», зашипел и стал затухать — самое время поджечь следующий. Достав кинжал, сержант срезал с пояса один из трёх запасных факелов и поджёг его от затухающего. Сразу же стало легче. От этих тяжёлых «дубинок», больно бьющих по ноге при каждом шаге, бедро уже онемело, но бросить их было нельзя — неизвестно, сколько ещё он здесь будет блуждать, а бродить в темноте наощупь желания не было. Первый факел моргнул и, зловонно зашипев, испустил остатки пламени тоненьким дымком. Колин без сожаления бросил его у ног и зашагал в обратном направлении. Путь вниз дался намного быстрее и уже через несколько минут сержант снова достиг поворота в оружейную, но останавливаться не стал, решив как можно быстрее обследовать оставшуюся часть коридора.
Ступая по скрипучему песку, Колин на мгновение задумался. Мозг начала сверлить одна мысль, от которой он отмахнулся ещё тогда, поглощённый изучением содержимого комнаты с оружием. Несомненно, город когда-то населяли люди. Этот факт подтверждали найденные вещи да и покойник за столом не оставлял простора для фантазии. Но почему тогда те строения, что сержант увидел, блуждая по улицам, никак не походили на человеческие дома? Знакомый биолог однажды показал, как ведёт себя человеческая клетка, подвергшаяся радиоактивному излучению и сейчас, взвесив все «за» и «против», Колин пришёл к выводу, что эти руины, как раз и напоминают ему метаморфозы, произошедшие с той самой клеткой. Словно огромная раковая опухоль поразила целый город. Но тогда назревал логичный вопрос, почему подвальные помещения не подверглись этой странной «мутации»? Хотя, увидев всего лишь один подвал, нельзя было судить об остальных.
За размышлениями, сержант не заметил окончания коридора и чуть было не сверзился с лестницы, в которую тот плавно перетекал. Замахав руками, как обезумевшая птица крыльями, он всё же сумел поймать равновесие и устоять, но факел едва не потух. Подождал, пока пламя разгорится по-новому и посветил вниз. Темнота. Ступени, сточенные тысячами ног, терялись за кругом света. Сводчатый потолок, выложенный массивными тёсаными плитами всё того же песчаника, был покрыт пятнами копоти чадящих факелов.
Не дожидаясь, пока догорит и этот факел, Колин нащупал ногой первую ступеньку и начал спуск. Лестница оказалась настолько длинной, что, считая выдолбленные неизвестными строителями ступени, сержант успел порядком утомиться и, уже после второй сотни интерес к подсчёту пройденного пути пропал.
В какой-то момент появилась мысль вернуться и, составив пирамидой ящики в оружейной, вылезти через пролом в потолке. Он даже всерьёз стал обдумывать какой ящик возьмёт первым, а какой поставит на него, но, вовремя вспомнив, сколько те весят, Колин стиснул зубы и решил продолжать спуск. Наконец, лестница упёрлась в пол, выложенный квадратной плиткой, а коридор, так и не расширившись, потянулся куда-то вглубь плотной, как вата, темноты.
У подножия лестницы, на стенах, нашлись кольца под факелы, одно из которых сейчас пустовало. Пристроив туда свой, сержант присел на последнюю ступеньку и скинул с плеч сумку. Нащупал в ней флягу, достал, поболтал, проверяя остаток, и закинул обратно — воды почти не осталось. Пламя на стене колыхнулось, на мгновение, погрузив подвал во тьму, и вновь разгорелось.
«Видимо факелы совсем усохли — как-то быстро выгорают, — подумал Колин. — Жаль их мало нашлось. Нужно бы и этот со стены прихватить».
Он встал, закинул сумку обратно на плечо и извлёк факелы из колец.
«В общем так, ещё один факел вперёд и если не найду ничего стоящего возвращаюсь к ящикам» — решил для себя сержант и зашагал по коридору.
Шагов через тридцать по левую руку обнаружилась арка дверного проёма и, держа факел на вытянутой руке, он вошёл в открывшееся помещение. Внутри, всюду, куда доставал свет, виднелись стоящие и лежащие бочки различной величины.
— Вот это да, — присвистнул Колин. — Не уж-то винный погреб?
Он подошёл к ближайшей бочке, немного отвернул краник и подставил руку под струйку тёмной тягучей жидкости. В воздухе моментально разлился приятный терпкий аромат. Колин слизал капли с ладони и вытер её о рубаху.
— Вкуснотища, — протянул он смакуя. — Это ж сколько оно здесь киснет? Эх, напиться бы, — сержант мечтательно зажмурился, — да нельзя. Иначе от жажды вообще загнусь.
Завернув краник, он пошёл вдоль бочек, отмечая здесь ту же странность что и в оружейной, и в коридорах. Нигде не было ни единой пылинки, а бочки и вовсе выглядели как новые. Обойдя зал по периметру, в углу напротив входа, сержант обнаружил невысокую дверь, которая оказалась заперта. Подошёл один из ключей в связке и перед ним открылась маленькая коморка, в которой так же оказались бочки, но покрытые какой-то выцветшей тканью.
— А здесь, судя по всему, более дорогое винцо, — протянул Колин, входя в комнатушку и водя факелом из стороны в сторону.
От его внимания не укрылись и большие глиняные кувшины, стоящие подле бочек. Напротив двери, скривился небольшой столик, а на нём в большом количестве были разбросаны какие-то свитки. Колин с интересом развернул первый, попавшийся под руку, но уже через мгновение разочарованно отбросил. Весь свиток оказался покрыт неизвестной вязью мелких закорючек, разобрать которые, он был не в силах.
Носок ботинка упёрся во что-то твёрдое и, посветив под стол, сержант обнаружил там небольшой кувшинчик, узкое горлышко которого было запечатано деревянной пробкой. Колин достал его на свет и принялся разглядывать. На пузатых боковинах потемневшего металла обнаружилась неглубокая чеканка, но разобрать рисунок не получилось, зато пробка поддалась без усилий, и в нос тут же ударил дурманящий запах крепкого алкоголя.
