Зеркало Деметры

Лотта ответила.

— На какой-то крупный корабль. У эсминца нет стыковочных узлов для нас.

Ее голос был совершенно спокойным, Борислав даже позавидовал.

— Простите, — пробормотал он.

Она фыркнула.

— Чего уж тут. Меня адмирал вытащит. Это вам — удачи.

Документ 02

Дата: 13 сентября 61-го года НР.

Место: борт имперского линейного корабля "Истрия".

Содержание: фрагмент допроса подозреваемого в шпионаже.

Исполнитель: начальник контрразведки 19-го галактического сектора корветтен-капитан Эрнст Абель.

В. Итак, кто вы?

О. Я бы сказал, что ваш вопрос звучит весьма философски. Я — человек, как и вы, если позволите процитировать одну старую пьесу. Мое имя вы знаете, оно настоящее. Что вас еще интересует?

В. Как вы попали на "Ётунхейм"?

О. На крейсере "Любляна".

В. Откуда?

О. С Эконии.

В. А откуда вы прибыли на Эконию?

О. С Радагаста. Я там, собственно, живу.

В. Вы знаете, что ваши ответы не выдерживают проверки?

О. Допускаю. Но если вы скажете, какие есть несоответствия, то мы вместе попробуем найти им объяснения.

В. Вы знаете, что вопросы здесь полагается задавать только мне?

О. Да, я об этом догадываюсь. Но это затруднит диалог. Разве нет? Вы хотите ясности. Представьте, и я тоже...

В. С Радагаста я ответа о вас еще не получил. Но с Эконии — получил. Вы там не регистрировались.

О. Я был там совсем недолго. Несколько часов.

В. Это не отменяет регистрации. На каком корабле вы прибыли на Эконию?

(пауза)

О. Конечно, я мог бы произнести название корабля. Но предупреждаю: это ничего не даст. Вы обнаружите, что корабль находится далеко от вашего сектора, начнете посылать запросы... В общем, последует рутина, которая ничего не прояснит.

В. Назовите корабль, на котором вы прибыли с Радагаста на Эконию.

О. Не хочу.

В. Вы не боитесь? Я ведь могу использовать особые техники допроса.

О. Не то, чтобы не боюсь. Но должен предупредить, что пытать меня бесполезно. Легкие пытки я выдержу, а при запредельном воздействии вы меня потеряете. Вместе с информацией, которую хотите получить.

В. Я не пугаю вас пытками. В Рейхе они давно не применяются. Но есть химические средства.

О. Все равно бесполезно. Мне жаль вас разочаровывать, но у вас нет такой квалификации, чтобы заставить меня болтать, при этом не убив. Но я обещаю честно ответить на ваши вопросы — в той мере, в какой это вообще имеет смысл.

(пауза)

В. Вы уверенно держитесь. Видимо, чувствуете за собой поддержку. Итак, чей вы агент?

О. Силы, названия которой вы не знаете.

В. Произнесите это название.

О. Не могу.

В. Почему?

О. Оно вам ничего не даст. По крайней мере, сейчас.

В. Вы уверены, что не боитесь со мной так разговаривать?

О. Нет. Страх — естественная эмоция. Но у меня нет выбора. Я разговариваю с вами настолько почтительно и откровенно, насколько это возможно.

В. Вы выше меня по званию?

О. Не думаю.

В. Вас послали с Феззана?

О. Нет.

В. С Хайнессена?

О. Нет.

В. Откуда же?

О. С Радагаста.

В. Это правда?

О. Вообще-то нет. Но вы хотите четкого ответа, и я даю его вам. Тот, который могу.

В. Вы агент республиканцев?

О. Нет.

В. Политической разведки?

О. Нет.

В. Военной разведки?

О. Нет.

В. Что связывает вас с адмиралом Линденгардом?

О. Ничего, кроме его гостеприимства.

В. В чем была ваша задача в девятнадцатом секторе?

О. Она изложена в моем удостоверении. Я — флотский корреспондент.

В. О чем вы беседовали с Линденгардом, когда находились в течение полутора часов в его кабинете?

О. Можно сказать, что это было обычное интервью. Если же вы хотите деталей — обратитесь к самому адмиралу. Если вы еще этого не сделали.

В. Я не собираюсь сообщать вам о том, что сделал и чего не сделал. Мне нужны ответы на вопросы.

О. Я вам их даю.

В. Не полностью.

О. Да. Потому что к полным ответам вы не готовы.

(пауза)

В. Поясните.

О. Попытаюсь. Дело в том, что никакой человек не готов с ходу воспринять информацию, резко меняющую его картину мира. Сразу включаются разнообразные психологические защиты. Если я запросто скажу правду, вы или не поймете, или не поверите... а скорее всего, и то и другое. И взаимопонимание только затруднится. Иное дело, что вы можете сами, постепенно, дойти до верного объяснения. Вот этому я и стараюсь помочь.

(пауза)

В. Вы пытаетесь мной манипулировать...

О. В очень небольшой степени. Когда мы дойдем до сути, никакие манипуляции не понадобятся.

В. Все ли ваши ответы были правдивы?

О. Нет.

В. В какие моменты вы лгали?

О. Попробуйте вычислить сами.

В. Вычислю. Но не боитесь ли вы, что я, например, решу на вас проверить то, что вы говорили о своей выносливости?..

О. Не боюсь. Никакого серьезного вреда моему здоровью это не принесет. Пробуйте, если хотите.

В. А наказания за шпионаж вы не боитесь?

О. Не очень. Прежде всего, шпионаж не доказан.

В. Но незаконное проникновение на военный объект — доказано. Уже сейчас. Знаете, я позволю себе перевернуть диалог. Как вы докажете, что вы — не агент республиканцев? Презумпцию невиновности не поминайте, пожалуйста. Здесь она не действует.

О. Никак. Вы можете допросить меня как республиканского шпиона, пожалуйста. Можете даже под химсредствами. Но боюсь, я вас разочарую. Я даже не знаю, как их разведслужба называется.

В. Значит, вы все-таки агент Феззана? Даже если прибыли и не оттуда...

О. Нет. Вы мыслите по шаблону, и шаблон вас подводит. Ну, представьте, что я агент... допустим, Нифльхейма. Мира инеистых титанов. Вас бы удивило такое сообщение? Конечно, вы рационалист, и попытаетесь это истолковать рационально. То ли я сошел с ума, то ли я агент какой-то подпольной секты... Ну а если ничего из этого не подойдет? Как тогда?..

13 сентября 61 года НР

После допроса. Обсуждение

— Он тебя дурит, — сказал Йорг Зенгер. — Манипулирует.

Эрнст Абель устало вздохнул.

— Манипулирует — да. Безусловно. А вот насчет дурит — не уверен. Ты с ним разговаривал?

— Нет, конечно.

— Поговори, — посоветовал Абель. — Я разрешаю. Уже ясно, что подсаживать тебя к нему в камеру или что-то подобное нам не придется, так что скрывать от него твою физиономию незачем. Поговори — и давай обменяемся впечатлениями.

— Я пока не хочу, — сказал Зенгер. — Ты же знаешь, я считаю, что лучше судить по чистому содержанию разговора. Без невербалки.

Абель махнул рукой и потянулся к кофейному аппарату. Чашку он наполнял уже разу по четвертому.

— ...Ну, и какие выводы ты из него делаешь? Из чистого содержания.

— Эффект слалома, — сказал Зенгер, не раздумывая. — Вихрь снежинок в разные стороны. Нас хотят или от чего-то отвлечь, или к чему-то вынудить.

— Возможно, — сказал Абель. — Это нам ничего не дает.

Зенгер пожал плечами.

— На то и рассчитано. Чего он хочет? У тебя есть хоть какие-то версии?

— Считай, что нет. Я с ним беседовал пять часов. Я очумел, честно говоря. Кажется, он специально старается заморочить мне голову.

— Кажется, так и есть. Но все-таки зачем?

Абель залпом допил кофе.

— Хорошо, — сказал он. — Сухой остаток. Во-первых, он фактически признался, что является нелегалом. Со всеми перекосами и отговорками — признался. Хотя бы это у нас есть. Во-вторых, он имеет прикрытие. Это точно. Он не бравирует тем, что не боится нас — он действительно боится очень мало. На пустом месте такого не бывает. И в-третьих... В-третьих, у него есть некая задача, которая пока нам неясна. Смысл всех его "капелек тумана", или "слалома", как ты говоришь, в том, чтобы она и дальше оставалась неясной. Гадать, в чем она состоит, сейчас бессмысленно, у нас все равно нет информации. Просто некое неизвестное.

— Большое неизвестное, — дополнил Зенгер.

— Да. Возможно, это что-то, о чем мы вообще не можем догадаться. Или можем, но не догадываемся... Не знаю. Я гадать больше не буду. Сочинять гипотезы — для нас не занятие. Но и выяснить что-то вот так, сидя тут на заднице, мы не можем.

Абель умолк. Зенгер подождал.

— И выводы?..

Абель откашлялся.

— Выводы я уже сказал. А теперь давай посмотрим на то, какие возможности у нас вообще есть. Просто сидеть и ждать, пока придет ответ с Радагаста — это еще дней десять в самом лучшем случае, у нас столько времени нет. А больше и копать-то некуда. За одним исключением...

— Запросить Линденгарда, — проговорил Зенгер.

— Да... Если он ответит. И если он ответит правду, а не скормит нам очередную легенду — что, скорее всего, и случится. Чья бы это ни была операция, Линденгард в нее уже влип.

— Может, и не влип, — сказал Зенгер. — Может, он просто получил приказ. С такого верху, что ослушаться невозможно. И тогда опять получается, что вся эта история — тайная операция Феззана. Настолько важная, что ее секретят даже от нас.

— А мы ее сорвали... Ну что ж, это возможно. Но не страшно. Если бы наш друг мог открыто предъявить нам свои полномочия, он бы это уже сделал. Не сделал — сам виноват. В такие игры надо играть по правилам. Уверен, что он это понимает.

Зенгер перелистывал распечатку протокола допроса.

— Странно, — сказал он. — Если убрать всю болтовню... он пытается убедить тебя, что он — шпион иного мира. Нифльхейма, как он говорит. И не в лоб, а апофатическим способом: последовательно зачеркивая все другие версии.

Абель с интересом взглянул на коллегу.

— Да. Ты прав. И что?

Зенгер хмыкнул.

— Поверить ему ты не пробовал?

Абель приподнял бровь.

— Язвишь, значит. Над командованием насмехаешься. И не краснеешь.

— Да, — сказал Зенгер. — И все же. Возможно, встав на его точку зрения, мы что-то поймем. Что-то, что он хочет до нас довести, но пока не может.

Абель надолго задумался.

— Вот что интересно, — сказал он. — Десять минут назад ты твердил, что наш друг меня дурит. А теперь полистал протокол — и уже веришь ему. Что, пойдем искать агентов Нифльхейма?

— Нет, — сказал Зенгер. — Не пойдем. Не верю. Но что-то делать все же надо. Я так понимаю, брать на абордаж адмирала ты не хочешь.

— Не хочу, — подтвердил Абель.

— Ну и какие у тебя тогда предложения?

Абель посмотрел на Зенгера долгим взглядом.

— Видишь ли, Йорг... Боюсь, что предложение у меня всего одно. Полученное методом исключения. Я беру нашего друга к себе, организую конвой и лечу на Феззан. Где и докладываю все данные лично адмиралу Брентано — да-да, пусть голова болит у него... Руководство контрразведкой сектора ты, я думаю, потянешь. Тем более что это ненадолго.

— Ничего себе, — сказал Зенгер. — Да Локи бы его побрал, этого "нашего друга". Я такой ответственности не просил.

— Но при этом по существу ты не возражаешь...

— Не возражаю. Я согласен, что ждать нельзя, и согласен, что везти его должен лично ты. У любого другого могут отбить.

Абель улыбнулся.

— Тогда принимай должность. Потому что отбываю я немедленно, с первым же кораблем.

Зенгер поежился.

— Ничего-ничего, — сказал Абель. — Чтобы научиться плавать, надо плавать. Сектор здесь тихий, сам знаешь.

— Ага, — сказал Зенгер. — Тихий. Пока эти... инеистые титаны не поперли.

— Будем надеяться, что когда они попрут, я уже вернусь.

Зенгер несколько оторопел.

— Не шути так, шеф, — попросил он.

— А кто тебе сказал, что я шучу?.. Ладно, ладно. Шучу. Но ты все-таки будь наготове. "В глубинах космоса нас ждет неизведанное". Помнишь? Сейчас это нас тоже касается.

13 сентября 61 года НР

После допроса. Одинокие мысли

Сколько я уже тут сижу? Часов десять. Могли бы сообразить. Да, может, и сообразили. Скоро узнаю. Этот Эрнст Абель производит впечатление толкового парня. Кажется, я дал ему все вводные, какие мог. Правильно ли я поступил? Не лучше ли было пойти по классическому пути и закрыться шаблонной легендой? Нет, не лучше. Профессионализм здешних контрразведчиков таков, что любую типовую легенду они тут же поставят под сомнение, подобрав соответствующие вопросы. После чего мы просто вернемся на исходную позицию. Я всего лишь ускорил игру, пропустив несколько очевидных ходов. Интересно, как это выглядело со стороны? Впечатляюще, должно быть. Хорошо, что у них здесь запрещены пытки. И хорошо, что контакт случился сейчас, а не во времена правления Гольденбаумов. Тогда нам было бы гораздо труднее.

Он собрался, приводя в порядок расходящиеся мысли. Чем выше уровень цивилизации, в которую Прогрессор внедряется, тем проще ему работать, пока все спокойно, и тем труднее в случае провала. Средневековым человеком очень легко манипулировать, по крайней мере пока ты с ним один на один. Можно сыграть на его религиозных предрассудках, на суевериях, на страхах, которыми любой средневековый мир переполнен... В мире индустриальном все становится гораздо сложнее. Имперского контрразведчика не запугаешь, притворившись дьяволом или сыном бога. И в средствах он стесняться не будет. Работа на индустриальных планетах заслуженно считается гораздо более опасной для Прогрессора, чем на средневековых, это всем известно...

А если ситуация слишком сложная — ее надо форсировать, чтобы уменьшить для противника множество возможных решений. Это азбука из азбук.

На каких факторах мы обычно можем сыграть? Всем индустриальным империям свойственна бюрократия, которая разрастается, как в парнике. И отсюда — конкуренция между ветвями бюрократии, в частности, между засекреченными и хищными разведками и контрразведками. Удивляться этому нечего, что-то похожее есть даже у нас: отношения между двумя КОМКОНами, например... Вот и в Галактическом Рейхе — то же самое. Здесь есть минимум два игрока, один из которых нас прикрывает, а другой играет против: политическая разведка Сульковского и военная контрразведка Брентано. В нормальной ситуации, конечно, стоило бы выйти на контакт как раз с Сульковским. Но у нас — провал. Молодец все-таки Абель, быстро сработал... И что теперь делать? Просто ждать? Молчать, все отрицая, и ждать, пока кто-то не вмешается? Безынициативное решение, совсем не прогрессорское...

Я поступил правильно, провоцируя Абеля обратиться к Брентано. Правильно. Хочется так думать. Брентано — противник, но он, по крайней мере, знает, кто я такой. С ним можно будет разговаривать. Если, конечно, он не прикажет меня сразу убить... но нет, это маловероятно. Должно же у него быть любопытство. А если он меня вызовет и хотя бы задаст какие-то вопросы — это уже контакт. И дальше у меня будет чисто контактерская задача. Не впервой.