Такие жить не должны... где ключи от наручников?
Аврора рванула чехол с карточками с пояса пирата и толкнула дверь в спальню Калерии. Женщина дернулась к подруге.
— Что там!?
Аврора провела карточкой по замку наручников, заставляя их открыться.
— Боевая тревога! Сарн мертв! Это — русские корабли!
— А ты откуда знаешь?
— Я сама позвала, — призналась Аврора.
— и молчала?
— О таком лучше молчать, — отрезала кхонка. — Одевайся!
Калерия бросилась к шкафу.
Форма Сарна висела на ней мешком, но не наплевать ли? Не до красоты, был бы зад прикрыт!
— Есть оружие?
Вернувшаяся с плазмерами Аврора бросила один Калерии. Женщина проверила заряд — и довольно улыбну-лась.
— А откуда ты знаешь, что Сарн... во-от как...
Аврора натянула скафандр Сарна и поморщилась. Великоват. Но лучше, чем ничего. Лерке он вообще будет не в тему — Сарн не отличался высоким ростом... Калерия застыла над трупом своего мучителя. И на красивом лице быстро сменялись вы-ражения...
Радость.
Досада.
Недоверие?
Страх?..
— кто ты такая!?
Аврора защелкнула последний магнит — и обернулась.
Калерия умело направляла на нее плазмер.
— Ты что — сдурела?
— Нет. Ты не простой инженер, так? Русский флот, Сарн... кто ты?
Аврора наморщила нос. Ладно. Снимем еще один слой тайны. Хорошая вещь — луковица, ее долго чистить можно.
— Аврора Варина. Капитан разведки. Еще что-то хочешь услышать?
— Чьей разведки?
— А вот это мое дело. Можешь выстрелить. Хочешь?
Калерия опустила плазмер дулом к полу.
— Сука. Электронщик долбанный!
— Гав. Гав.
— Что ты хочешь сделать?
— Эрасмиус Гризмер.
— Рехнулась?
Калерии не надо было долго растолковывать.
— А ты не понимаешь? Он сбежит! Наверняка сбежит!
— Ты рассчитываешь, что две бабы...
— На Сарна и одной хватило.
— Сарн не ждал от тебя нападения.
— Эрасмиус тоже не ждет.
— Дура.
— Ты со мной?
— Две дуры.
* * *
Но Эрасмиус ждал.
Когда по базе понесся вой сирен тревоги, ученый не стал долго размышлять. Инстинкт травленого волка ни разу не подводил мужчину.
Эрасмиус просто покидал в выращенный крейсер самое ценное — разработки, несколько компьютеров, образ-цы — и еще раз оглядел лабораторию.
Жаль.
Образцы весьма интересны. Особенно этот — Эрасмиус покосился на Иридину Видрасе, роды должны были начаться со дня на день — и ребенок мог вырасти... отдать, что ли, приказ стимулировать искусственные ро-ды?
На лице ученого появилась улыбка, от которой в истерическом припадке забился бы целый женский мона-стырь.
Почему бы нет? Ребенок почти развился. Лучше бы довести дело до конца, но и так будет интересно пона-блюдать... своего рода эксперимент — что будут делать с таким существом...
Зародышевый пузырь послушно зашевелился. Ему надо было стравить околоплодную жидкость, убрать тя-жи, через которые к ребенку поступали нужные вещества, впрыснуть в кровь женщины стимуляторы...
Эрасмиус несколько секунд размышлял... это недолго, да. Но если ли у него это время?
Своя шкура дороже. А инстинкт кричит, буквально раздирает душу истошным воплем, что надо НАДО ухо-дить... и надо его послушаться.
Эрасмиус еще раз оглядел лабораторию — и вышел вон.
Через три дня активизируется система самоуничтожения. А этого ребенка он потом найдет. Обязательно най-дет. Это будет интересный опыт...
Когда Аврора и Калерия ворвались в лабораторию — крейсер Эрасмиуса уже отстыковался от станции. За се-бя ученый не боялся. Его корабль полностью имитировал астероид своим внешним видом и мог уйти в ги-перпространство практически с места, без разгона. А там — лови его сколько угодно.
А в луже околоплодных вод на полу корчилась и хрипела Иридина Видрасе.
Роды начались.
* * *
Аврора смотрела на тело, извивающееся в луже розовой слизи и какой-то прозрачной жидкости — и ей стано-вилось тошно.
— Лера, ты здесь можешь побыть?
— С ней?
— Да. Я буду у входа в лабораторию. Прикрою вас, если что.
— Кажется, у нее роды. Я их принимать не умею.
— Я тоже. Но я здорова, физически сейчас сильнее тебя, у меня есть скафандр, и случись что... здесь ведь лазарет с пиратами рядом, могут вломиться... Ты справишься?
Калерии вообще не хотелось быть здесь. Но — куда деваться. И... ей почему-то было безумно жалко Дину.
— Иди. Я постараюсь помочь ей.
Аврора кивнула и выскользнула за дверь. Этот коридор она удержит. Что бы ни происходило.
* * *
Когда раздались выстрелы, лежащие в лазарете шесть пиратов, встрепенулись.
— что происходит?
— Где это?
— Нападение?
Только Маки догадался включить транслятор. И стены лазарета едва не покраснели от взрыва брани.
Пираты вполне оценили флот Российской империи, выходящий из гиперпространства в боевом порядке. И чертову прорву истребителей. И крейсера, эсминцы, фрегаты... короче — кому тут жить надоело?
Пиратам точно не надоело.
Но и в бой не хотелось. Там более в безнадежный. Десант России в некоторых случаях пленных не брал. И с пиратами переговоров не вел... почти никогда, только если...
— Доктор, — родил один мысль.
— Почему нет? Если мы его возьмем — нам точно сроки скостят.
— А он оружия сроду не держал... сам говорил...
Вообще-то Эрасмиус Гризмер говорил, что лучшее оружие — это разум, а применять что-либо другое просто недостойно. Но пиратам было не до таких тонкостей. И они точно не знали, что по одному слову Эрасмиуса на них обрушится вся лаборатория.
Они просто увидели возможность спасти свои шкуры. И не хотели ее упускать.
Они не знали, что Эрасмиус сбежал, что в лаборатории только три женщины...
Зато у них было оружие. Скафандров, правда, не было, но — куда деваться.
Крыса, чтобы спасти свою шкуру, способна на самые отчаянные поступки.
* * *
Калерия вздохнула.
Первым делом она отложила недалеко плазмер — и перетащила Иридину на местечко посуше. Поискала что-нибудь острое. Роды она узнала безошибочно. Схватки шли быстро и резко. Словно тело женщины собира-лось пройти весь родовой цикл за десять минут.
Дина стонала и мотала головой. Все тело женщины было испещрено чем-то вроде алых точек. Ранок? Или?
Калерия не знала, что именно такие следы оставили отпавшие тяжи. Она вообще ничего не понимала, кроме того, что Дина без сознания, а роды, похоже, будут прямо здесь и сейчас.
Голубые глаза Иридины резко распахнулись.
Сначала в них метался ужас и боль. Но потом, постепенно она узнала Калерию. Ужас уходил из голубых глаз.
— Тихо, девочка, тихо, — успокаивающе заговорила Калерия, устраивая поудобнее голову Дины. — Все будет хорошо.
— П...и...ть... — разлепила губы женщина.
Калерия чертыхнулась и поискала глазами ближайший источник воды. Нашла бутылку на столе, отхлебну-ла... вино?
А, почему бы нет?
Дина пила жадно, захлебываясь...
— Сарн мертв. Мы его убили, — тихо рассказывала Калерия. — Черный доктор сбежал. А ты беременна. Скоро у тебя родится ребенок...
Дина всхлипнула.
Она ничего не помнила из своего пребывания в пузыре. Беременность просто выпала из ее памяти. Эрасмиу-су нужен был инкубатор — и он держал Дину в состоянии полукомы. Зачем ей нервничать, пытаться что-то сделать, да вообще — зачем инкубатору — разум? Выключить — и довольно. Да и... побочный вариант — безу-мие — нельзя было исключать. Зачем тратить лишнее время на купирование приступов сумасшествия? Мате-ри лучше выкармливать ребенка и делать это в здравом уме. Или в полубессознательном состоянии.
Ученый был практичен до крайности.
Вот если бы ему нужно было для дела содрать с Дины шкуру, медленно посыпая ее солью — он бы так и сде-лал. А не надо — так зачем зря мучить?
— Ребенок?
— Ну да. Так что расслабься и не сопротивляйся. Это все быстро закончится.
Дина посмотрела на свой живот.
— ребенок... так странно...
— Ничего, девочка. Все будет хорошо. Я рядом с тобой — так что все страшное кончилось.
И опровергая ее слова, из коридора донеслись выстрелы.
* * *
Аврора притаилась за выступом стены. Плазмер приятно оттягивал руку.
Коридор в этом месте очень удобно изгибался. Пират отвел Эрасмиусу место в самом дальнем углу станции — рядом с обшивкой чтобы тот мог курировать часть проектов в открытом космосе. И рядом размещался лазарет. Чтобы доктору было далеко не ходить.
Сейчас это играло против женщины. Потому как пиратов там лежало человек пять. И все они... ну не в битву ведь кинутся?
Разумеется, нет. А вот попробовать тряхнуть доктора на предмет какого-нибудь чуда — запросто.
Скорее бы появились свои. Но... на чудо надейся, а сама лапками греби. Жаль, Черный доктор ускользнул. Если его нет в лаборатории...
Аврора не питала никаких иллюзий. Такие твари, как Эрасмиус Гризмер из лавы сухими выходят. И даже не поджаренными.
Первый пират появился минут через пятнадцать.
Простучали по коридору подошвы ботинок. И из-за поворота показалась грузная фигура.
Аврора не стала тратить время, выясняя, кто идет. Эту тварь она помнила еще с налета на крейсер. Уж что другое, а память у шпионки была великолепная.
Плазмер в руке выплюнул раскаленный сгусток — и на пол опустилось нечто обугленное воняющее горелым мясом.
Аврора покривила губы.
Собаке собачья смерть. Батарея заряжена на полную. Так что ей хватит минут на сорок серьезного боя. А по-том... а какая разница?
Она никого не пропустит!
Кончатся заряды — руками будет убивать.
Зубами грызть.
Клянусь, назад ни шагу скорей я мертвый сам
На эту землю лягу, чем эту землю сдам...
Старая песня крутилась в голове. С этими словами легионеры Русины уже много лет шли в бой. В разведку. На смерть.
И Аврора знала — она не уйдет. Не пропустит врага к измученной Калерии и рожающей беспомощной Дине. Это — ее люди. Ее подруги.
Это — просто её!
Сейчас это те, кто стоит за ее спиной. И уйти она не сможет. Иначе...
Суровой меркой мерьте позор моей вины.
Пусть покарает смертью меня закон войны...*
* И. Уткин. Клятва. Прим. авт.
Аврора прищурилась — и ошпарила плазмой следующего пирата. А нечего тут бегать нервировать женщин. Ухмыльнулась так, что увидь это Эрасмиус — точно оценил бы. Холодно. Зло. Бесшабашно.
Интересно, сколько пиратов она сегодня отправит в могилу? Хорошо бы штук двадцать? За все приятное!
Хотя и одного Сарна достаточно, чтобы оплатить проход по мосту до Ирия. Отправить к Чернобогу такую сволочь?
Да за такое ордена мало!
С-суки... стрелять в ответ начали.
Ничего, заливайте коридор плазмой тратьте заряды... все равно пока здесь такой ад творится — вы не прой-дете. А я полежу спокойненько... благо сзади только лаборатория...
* * *
...Иридина выгнулась в очередном приступе боли.
— Лера, я умру? Да?
Калерия сильно это подозревала. Но сказать об этом несчастной девчонке, у которой на теле живого места нету?
— глупости! Всем больно во время родов. Ты не исключение. Или ты думала — это как маникюр делать?
— Нет. Такое ощущение, что внутри все рвется... я точно умру.
— Не говори ерунды. А то родишь — уши надеру.
— Лера... если что — ты моего ребенка возьмешь?
Калерия аж задохнулась.
От необходимости отвечать ее спасло то, что Дина выгнулась в новом жестоком спазме. А Лера с присвистом смогла выдохнуть сквозь зубы.
Это ж надо!
Вот тебе и избалованная сучка!
Вот тебе и лак для ногтей по пятьсот галактов за тюбик!
Вот тебе и платья от кутюр!
Ребенок — от пирата, из-за которого она умирает... и все-таки...
Дина застонала — и Калерия опять обратила все свое внимание на девушку. Вытерла ей пот со лба, попробо-вала влить вина сквозь стиснутые зубы.
— Вот так дыши, маленькая, все будет хорошо.
— Лера, обещаешь?
— а твои родители?
— Они от меня отказались. Я не отдам им ребенка! Не хочу! Они его в приют сдадут!!!
Калерия мысленно вздохнула.
Могут и сдать. Если сенатор от дочери оказался, то что он сделает с отродьем пирата?
Хорошо, если не убьет.
— Лера!!!
Калерия Вайндграсс вздохнула.
— Дина, я обещаю. Ребенка я воспитаю. И выращу. Но думаю, ты и сама этим займешься.
Голубые глаза закрылись. На миг. А когда Дина их открыла — в них светился покой.
— Лера, ты замечательная.
Две женщины смотрели в глаза друг другу. И что-то такое проходило в них... дни плена, унижений, боль и страдания, горечь и отчаяние... вот отчаяния уже и не было...
Они молчали, но так много можно сказать одними глазами... так много...
— Дай слово...
— клянусь.
— Верю. Ты замечательная.
— Ты обязательно выживешь
— Нет, я знаю... Больно...
Дина выгнулась и закричала, отчаянно, как раненная птица.
И в руки Калерии скользнуло крохотное красное тельце, покрытое чем-то вроде слизи... от тельца куда-то внутрь тянулся жгут пуповины...
— Девочка! Дина, у тебя девочка...
На один миг голубые глаза стали осмысленными. А потом помутнели... из влагалища Дины хлынул поток ярко-алой крови, выскользнуло что-то темное... Калерия вскрикнула, заметалась, ища хоть что-то... но и сама видела — это смерть. Не остановить, не удержать...
Она не врач.
Был бы здесь медик, регенератор, да хоть что! Так нет же...
Калерия не знала, как обращаться с биолабораторией. А Эрасмиус почему-то не оставил инструкций.
Оставалось только смотреть, как подруга уходит... но все было кончено за какие-то секунды.
Дина дернулась последний раз и замерла в луже алой крови.
Калерия всхлипнула.
Больно, боги, как же больно и как жалко несчастную девчонку, погибшую на пороге свободы.
Калерия не знала, что Дина умерла бы в любом случае. Опыты Эрасмиуса Гризмера не были рассчитаны на хрупкое человеческое тело. За эти девять месяцев Иридина израсходовала свой организм настолько, что со-стояние ее внутренних органов соответствовало состоянию внутренних органов 150-летней женщины. И даже старше.
Калерия не знала.
И сейчас плакала, держа на руках младенца.
Опустилась на колени, закрыла голубые глаза подруги... требовательно запищал ребенок.
Хоть что-то женщина знала.
Перевязать пуповину, перерезать, обтереть ребенка, проверить пальцы на ногах и руках... не урод?
Но девочка была замечательная. Не слишком крупная, но без внешних дефектов.
Только вот глаза...
Калерия не сразу заметила, а когда увидела, чуть не задохнулась от шока.
У детей, где бы они ни рождались, глаза голубовато-серые, бессмысленные...
У этого ребенка глаза были черные.
Черная радужка, такая черная, что не видно зрачка.
Первым порывом женщины было брезгливо отбросить от себя вот ЭТО. Человек ли это вообще? Или...?
Но девочка запищала, жадно и требовательно как котенок, задергала кулачками... и на Калерию вдруг на-катила волна нежности.
Да будь эта девочка хоть черт с рогами!
