| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Статнее и краше других,
Что та молодица — повыше
Других молодиц удалых!
В ней сила играющей крови,
Хоть смуглые щеки бледны,
Тонки ее черные брови,
И строгие речи хмельны...
Ах, сладко, как сладко, так сладко
Работать, пока рассветет,
И знать, что лихая солдатка
Ушла за село, в хоровод!
26 октября 1907
Из Примечаний к данному циклу стихотворений в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Заглавия одиннадцати стихотворений, составивших цикл "Заклятие огнем и мраком и пляской метелей", предполагали (в "Весах" [первая публикация в журнале "Весы"] и III1[III1 — [Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 3. Снежная ночь (1907-1910). М.: Мусагет, 1912.]]) сквозное связное прочтение:
"(1) Принимаю — (2) В огне — (3) И во мраке — (4) Под пыткой — (5) В снегах — (6) И в дальних залах — (7) И у края бездны — (8) Безумием заклинаю — (9) В дикой пляске — (10) И вновь покорный — (11) Тебе предаюсь".
"
То есть первоначальное название исходного стихотворения — "И вновь покорный".
Покорно работай! Ведь "работа" — от слова "рабство". Работай! — и "Ты будешь с уродским горбом". "Честным трудом"? В черновиках осталось — "За долгим и черным..."
В томе первом у героя трехкнижия был подвиг, он чувствовал себя теургом, то есть тем, кто выше божественных сущностей: они работают над мирозданием (демиурги), он — над ними! Его задача была — призвать, ввести в мир одну из них. А теперь — уже даже не рыцарь, не вольный воин, теперь он только работник... Его по-прежнему смущают "солдатки", но теперь они занялись другими, и безумные пляски с ними — в прошлом: "лихая солдатка // Ушла..." А ему... Ему осталось — мещанское житье (первоначально стихотворение размещалось в разделе именно с таким названием).
"...Что ж, пора приниматься за дело,
За старинное дело свое.
Неужели и жизнь отшумела,
Отшумела...
29 февраля 1916"
В.П. Веригина. "Воспоминания":
"...Кончилась пленительная фантастическая игра юности. Блок всегда вспоминал о ней с нежностью и грустью: "Прошла наша юность, Валентина Петровна", — повторял он впоследствии.
С сезоном 1908 года как будто бы действительно кончилась юность Блока, хотя на самом деле он был еще очень молод."
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "Работай, работай, работай ..." — Строка дословно повторяет рефрен "Песни о рубашке" английского поэта Томаса Гуда (1799-1845) в переводе М.Л. Михайлова (1860)...
"Работай! работай! работай!
Мой труд бесконечный жесток. ( ... )
Работай! работай! работай!
От боя до боя часов!
Работай! работай! работай,
Как каторжник в тьме рудников!"
(Михайлов МЛ. Собрание стихотворений. Л., 1969. С. 172-174. (Б-ка поэта, большая серия))
"
11. И я опять затих у ног
И я опять затих у ног -
У ног давно и тайно милой,
Заносит вьюга на порог
Пожар метели белокрылой...
Но имя тонкое твое
Твердить мне дивно, больно, сладко...
И целовать твой шлейф украдкой,
Когда метель поет, поет...
В хмельной и злой своей темнице
Заночевало, сердце, ты,
И тихие твои ресницы
Смежили снежные цветы.
Как будто, на средине бега,
Я под метелью изнемог,
И предо мной возник из снега
Холодный, неживой цветок...
И с тайной грустью, с грустью нежной,
Как снег спадает с лепестка,
Живое имя Девы Снежной
Еще слетает с языка...
8 ноября 1907
Из Примечаний к данному циклу стихотворений в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Заглавия одиннадцати стихотворений, составивших цикл "Заклятие огнем и мраком и пляской метелей", предполагали (в "Весах" [первая публикация в журнале "Весы"] и III1[III1 — [Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 3. Снежная ночь (1907-1910). М.: Мусагет, 1912.]]) сквозное связное прочтение:
"(1) Принимаю — (2) В огне — (3) И во мраке — (4) Под пыткой — (5) В снегах — (6) И в дальних залах — (7) И у края бездны — (8) Безумием заклинаю — (9) В дикой пляске — (10) И вновь покорный — (11) Тебе предаюсь".
"
То есть первоначальное название исходного стихотворения — "Тебе предаюсь".
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
З.Н. Гиппиус приводит заключительную строфу стихотворения в подтверждение своей мысли о том, что и в новых стихах Блок невольно остается верен прежнему образу своей лирической героини: "Это неправда, она не отошла. Только новой алостью зарозовели ее когда-то "бледные, снежные одежды"; а поэт думает, что эта — не та, не Она. Еще не знает эту настоящую; в часы старой печали надрывно рвется к старому (...)"(Антон Крайний [Гиппиус З.Н.]. Милая девушка// Речь. 1908 . .N'2 251, 19 окт.)
"
Обратите внимание на дату написания: 8 ноября — "незабвенная дата", 8 ноября 1902 года, ровно пять лет назад, произошло решительное объяснение Блока с Л.Д. И в этом стихотворении, опять же так, как у Ахматовой:
"А так как мне бумаги не хватило
Я на твоем пишу черновике.
И вот чужое слово проступает
И, как снежинка на моей руке,
Доверчиво и без упрека тает..."
...здесь сквозь обращение к Снежной деве проступают слова-моления к той, которой он однажды написал: "...меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать).".
— "У ног давно и тайно милой"... - Со дня знакомства с Волоховой и года не прошло — где здесь "давно". И уж тем более ничего "тайного" не было в их публичных встречах.
В.П. Веригина. "Воспоминания":
"
Блок зашел по обыкновению к нам в уборную [театра Комиссаржевской]. Когда кончился антракт, мы пошли проводить его до лестницы. Он спустился вниз, Волохова осталась стоять наверху и посмотрела ему вслед. Вдруг Александр Александрович обернулся, сделал несколько нерешительных шагов к ней, потом опять отпрянул и, наконец, поднявшись на первые ступени лестницы, сказал смущенно и торжественно, что теперь, сию минуту, он понял, что означало его предчувствие, его смятение последних месяцев. "Я только что увидел это в ваших глазах, только сейчас осознал, что это именно они и ничто другое заставляют меня приходить в театр".
Влюбленность Блока скоро стала очевидной для всех. Каждое стихотворение, посвященное Волоховой, вызывало острый интерес среди поэтов. Первые стихи ей он написал по ее же просьбе. Она просто попросила дать что-нибудь для чтения в концертах. 1 января 1907 года поэт прислал Волоховой красные розы с новыми стихами:
"Я в дольний мир вошла, как в ложу.
Театр взволнованный погас,
И я одна лишь мрак тревожу
Живым огнем крылатых глаз".
"
Для сравнения...
Л. Д. Блок. "И быль и небылицы о Блоке и о себе":
"
... И вот пришло "мистическое лето". [лето 1901 года] Встречи наши с Блоком сложились так. Он бывал у нас раза два в неделю. Я всегда угадывала день, когда он приедет: это теперь - верхом на белом коне и в белом студенческом кителе. После обеда в два часа я садилась с книгой на нижней тенистой террасе, всегда с цветком красной вербены в руках, тонкий запах которой особенно любила в то лето... Блок отдавал своего "Мальчика" около ворот и быстро вбегал на террасу. Так как мы встречались "случайно", я не обязана была никуда уходить, и мы подолгу, часами разговаривали, пока кто-нибудь не придет.
...Мы все любили Церковный лес, а мы с Блоком особенно. Тут бывало подобие прогулки вдвоем. По узкой тропинке нельзя идти гурьбой, вся наша компания растягивалась. Мы "случайно" оказывались рядом в "сказочном лесу" несколько шагов... Это было самое красноречивое в наших встречах.
...В сумерки октябрьского дня (17 октября) я шла по Невскому к Собору и встретила Блока. Мы пошли рядом. Я рассказала, куда иду и как все это вышло. Позволила идти с собой. Мы сидели в стемневшем уже соборе на каменной скамье под окном, близ моей Казанской. То, что мы тут вместе, это было больше всякого объяснения. Мне казалось, что я явно отдаю свою душу, открываю доступ к себе.
Так начались соборы, сначала Казанский, потом и Исакиевский. Блок много и напряженно писал в эти месяцы. Встречи наши на улице продолжались. Мы все еще делали вид, что они случайны...
"
Блок. Из дневника 18-ого года:
"Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода, следил за ней и иногда провожал ее до Забалканского с Гагаринской — Литейной (конец ноября, начало декабря). Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал."
Блок. Из неотосланного письма. 29 августа 1902:
"...Помните Вы-то эти дни — эти сумерки? Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были! Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. Показывалась Ваша фигура...
...Когда я догонял Вас, Вы оборачивались с необыкновенно знакомым движением в плечах и шее, смотрели всегда сначала недружелюбно, скрытно, умеренно. Рука еле дотрагивалась (и вообще-то Ваша рука всегда торопится вырваться).
...Прощались Вы всегда очень холодно, как здоровались (за исключением 7 февраля).
... Вот что хотел я забыть; о чем хотел перестать думать! А теперь-то что? Прежнее, или еще хуже?
... Когда же это кончится, господи?"
...И я опять затих у ног -
У ног давно и тайно милой...
Напомню первоначальное название исходного стихотворения — "Тебе предаюсь". В корне этого слова не только преданность, но и — предательство.
Заклятие огнем и мраком — краткое содержание
Конспект.
1. Принимаю — герой, воин, смиренно ждёт змееволосую у входа в темный храм.
2. В огне — черноокая пришла.
3. И во мраке — неверная пришла и ушла.
4. Под пыткой — герой в зеркале неба наблюдает за её жадными поцелуями.
5. В снегах — герой стоит на часах под знаменем черноокой.
6. И в дальних залах — герой наблюдает, как она, в опьяненье кружений, в бесконечной дали' корридоров темного храма пляской тризну справляет о вас.
7. И у края бездны — воля героя уничтожена, и безликий подводит его к краю адской расщелины, но герой вырывается оттуда под ракитовый куст.
8. Безумием заклинаю — герой в метели видит её безумный танец, в котором узнаются исконно русские мотивы.
9. В дикой пляске — в дикой русской пляске растрачивается и отравляется душа героя.
10. И вновь покорный — работа до уродского горба — вот, что осталось герою.
11. Тебе предаюсь — герой замирает у ног снежной девы.
Итак, краткое содержание цикла: заклятие огнем и мраком и пляской метелей творит жрица тёмного храма, а герой — бывший рыцарь Лучезарной, бывший провидец и обладатель тайны, бывший теург — присутствует при этих безумных диких плясках— и в огне, и во мраке, и под пыткой, и в снегах и в дальних залах, и у края бездны — и принимает их, и покорный ей предается.
И это безумие в корне своем исходит из России, из коренной Руси, и на неё направлено. А он — так, мимо проходил, ещё один случайный прохожий.
(Напомню, что цикл входит в книгу "Фаина". Фаина — русская деревенская девчонка, как разъясняется в пьесе "Песня Судьбы":
"
М о н а х
Слушай, слушай дальше. — Монастырь стоял на реке. И каждую ночь ждала она на том берегу. И каждую ночь ползали монахи к белой ограде, — посмотреть, не махнет ли рукавом, не запоет ли, не сойдет ли к реке Фаина...
Е л е н а (бросает работу)
Фаина? Ты рассказываешь про Фаину! Не надо говорить, не надо...
М о н а х
Не перебивай меня, слушай. Вечером на селе захлестывало хмелем душу Фаины, и все деды на палатях знали, что пошла она в пляс... Все парни из соседних сел сбирались поглядеть, как пляшет, подбочась, Фаина... Но тоска брала ее среди пляса, и, покидая хоровод, уходила Фаина опять и опять к речному обрыву, долго стояла и ждала кого-то. И только глаза сияли из-под платка — все ярче, все ярче...
"
)
А Волохова... Волохова никакими танцами не отмечена. Впрочем, она не отмечена ничем кроме внешности.
Бекетова М.А.: Александр Блок:
Кто видел ее тогда, в пору его увлечения, тот знает, как она была дивно обаятельна. Высокий тонкий стан, бледное лицо, тонкие черты, черные волосы и глаза, именно "крылатые", черные, широко открытые "маки злых очей". И еще поразительна была улыбка, сверкавшая белизной зубов, какая-то торжествующая, победоносная улыбка. Кто-то сказал тогда, что ее глаза и улыбка, вспыхнув, рассекают тьму. Другие говорили: "раскольничья богородица".
Даже как актриса... Вот отзывы современников, переданные её подругой — В.П. Веригина. "Воспоминания":
"О ней писали в одной газете, что она походила на врубелевского ангела" —
Опять — "как на картине". На картине гения, но...
Она была лишь отсветом той, из всемирного Города. А как только свет, — который в данном случае, скорее тьма — пропал, так и Волохова стала обыкновенной.
Бекетова М.А.: Александр Блок:
"...Но странно: все это сияние длилось до тех пор, пока продолжалось увлечение поэта. Он отошел, и она сразу потухла. Таинственный блеск угас — осталась только хорошенькая брюнетка."
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
