— Тебя скулы выдают, желваки ходят, зрачки расширены. Говори, что случилось? Если что не так — меня Санька прибьёт. Или ещё хуже. Пожалей несчастную женщину, скажи: что случилось?

— Я тебе рассказывал. Меня ранило. Ноги посекло. Иногда болят. С сердцем всё нормально. Скоро пройдёт.

— Давай, я тебе ещё бокал налью. Должно улучшить состояние. Я тебя сегодня замотала. Сказать не мог?

Такое мило-виноватое лицо было у Ани, невозможно не улыбнуться. Даже сквозь боль.

— Да-а, бедненький, ты бедненький. А я — дурочка. Может быть в аптеку сбегать, димедрол, но-шпу, ещё какое лекарство взять? Что ты пьёшь обычно?

— Нет, Анечка, ничего не нужно. Обычно я о врагах думаю, о трудностях. Характер закаляет.

— Глупая технология. Нервы не жалко? Давай я, хотя бы, массаж сделаю? Может помочь. Правда. Я умею. "Пилочка", "спиралька", "щипочки", прочее. У меня мама с лестницы упала, когда на грушу полезла, ногу сломала. Я выучилась у нашей медсестры, в деревне. Не стесняйся. Защитник родины. Воевать — ваше дело, лечить, оберегать — наше.

— Нет, не нужно. Мне уже лучше, неудобно.

— Всё удобно. И не ври. Ты же вождь народа. Нехорошо по мелочам врать. Удобно. Или ты меня всё ещё агентессой Юревича считаешь?

— Хорошо, от колена и ниже. Сначала левую. Она сильнее болит. Штаны я снимать не буду, делай так.

Аня встала на колени и делала массаж. Нормально, как для непрофессионала. Попадала в точки, прошлась по каналам. Старалась. Через пару минут попустило, боль уменьшилась, через пять минут почти прошла. Рохлин левой рукой потянулся к бокалу, что стоял на краю стола. Нужно было допить третий бокальчик, там уже мало оставалось. Равномерно жужжал телевизор, рассказывая о панике на валютном рынке. Видимо, Аня увидела тень, приподняла голову. В результате она оказалась на пути движения руки Рохлина. Пальцы воткнулись в волосы женщины. Рохлин растерялся. Вытаскивать и извиняться не хотелось. Аня наивно поняла движение по-своему: взяла его вторую руку и потерла ладошку своей щекой, как бы давая понять своё отношение. Но не делала больше ничего, справедливо считая, что это его решение, что ОН должен начать активные действия. Взгляд упал чуть ниже. Аня носила достаточно строгую блузу, но её пятый размер бюста скрыть было трудно, декольте получалось неплохое. Одновременно прошла боль в ногах, в голове появилось лёгкое головокружение, кураж, а в штанах началась активность.

............

Утром Анна проснулась первая. Попробовала вылезти из-под тяжёлой мужской руки, но Рохлин тоже проснулся, не отпустил.

— Куда мы собрались? У меня есть на утро свои планы.

Смелая рука однозначно дала понять, какова суть этих планов.

— Мой царь зверей, я не возражаю. Однако... Наш любимый женский вопрос: что дальше? Какие твои дальнейшие планы?

— Честно? Я не знаю, Ань. Мне с тобой хорошо.

Рохлин не лукавил. Характер был у женщины чудесный. С ней было просто и легко. Она слегка подтрунивала над миром, собой, Рохлиным. И это — не смотря на далеко не идеальную личную жизнь. Так что... Были, были у Льва Яковлевича мысли по их дальнейшей совместной судьбе. Но они были ещё нечёткие.

— Дай мне время? Я подумаю. Ещё не решил.

— Лёва, кошечка моя, тебе нужно пройти курс в Центре Гаряева. Ты был в зоне. Наверняка, нахватался лишних рентген. Если не пройдёшь — без резинки тебя к себе больше не пущу. Если судьба родить — то пусть будет здоровый ребёнок.

— А этой ночью? Голову потеряла? Принцип не соблюдала, однако.

— Господи, какой принцип? У голодной, истосковавшейся по мужской ласке и крепкому плечу, женщины? У меня вчера живот характерно болел — сегодня-завтра пойдут месячные. Я не могу сейчас "залететь".

== Мужской разговор.

— Как экскурсия?

— Многогранно. Ещё не решил, что буду делать. Много нового, интересного, неожиданного.

— Ладно, как ты говорил: "Народ решит". Дуй к себе в Россию, советуйся с командой. По этому поводу скажу: договоримся. Пусть не переживают за место во власти. Работы хватит на всех.

— Принято.

— Последнее. Личное. Камеры наблюдения зафиксировали позавчера и вчера половые отношения не состоящих в браке людей.

— У вас и такое пишут?!

— У нас пишут всё. Ты на красный свет в Мухосранске не перейдёшь незамеченным. Твоя карточка гражданина Светлой Руси была временная, поэтому мер не принимаю. Скажем так, прощаю на первый раз.

— Ну-у спасибо.

— Говори "благодарю". Дальше. Давно нужно было рассказать, но не с руки было. Обычно я людям их будущее не рассказываю. Для тебя сделаю исключение. Ты был убит. 1% — марсианами. 9% — твоей женой, которую ты бьёшь.

— Понимаешь, Александр, я перед ней виноват. Меня отправили служить в Туркестан, там Игорь, наш сын, заболел менингитом. Органическое поражение мозга. Мы с ним мучаемся всю жизнь. Тамаре очень трудно. Она лечится так, стресс снимает: пьёт. Иногда — слишком много, до свинского состояния. Иногда я бываю груб, несдержан.

— Скромничаете, государь. Она сидит на "колёсах" глотает их горстями, а водочкой запивает. Свиней в таком состоянии нужно поискать. А что ты виноват, тут ты прав. Это ты настоял на лечении парня, даже когда тебе врачи популярно объяснили: что такое органическое поражение, что это не лечится, что это его состояние придурка — на всю жизнь.

— Чего ты лезешь в мою личную жизнь?!!

— Имею право. Если мы воссоединим народы, то ты сменишь Ларису Юревич. Мне надоели её декреты. Третий раз уходит по-беременности. А у первого министра не может быть личной жизни. В моём государстве. Нашем будущем. Сиди, слушай, не ори. Больше тебе никто этого не расскажет. Фэрштейн?

— Принял, постараюсь держать себя в руках.

— Итак, ты принял решение: не захотел отдавать неполноценного ребёнка в приют. Однако, у тебя — служба! Она забирает львиную долю времени. Сыном занимался не ты. Им занималась твоя бедная Тамара. Нельзя сказать, что она слабачка. Пить и глотать таблетки она начала не сразу, а через пять лет после начала пытки под названием "сын". Она много раз тебя просила: отдать Игоря в приют. Ты гордо отказывал. Если бы я к тебе не приставил негласную охрану — ты давно был бы убит.

— То есть, в той реальности, за то, что я бил Тамару, она меня убила? Или была сильно не в себе?

— 9%, что это сделала она. 90% — что это сделал твой сын. Уже бы четыре года как. Ты опоздал на его день рождения, он взял твой наградной пистолет и шмальнул тебе в висок, когда ты спал. Разумеется, охрана была не готова к такому обороту. Тома стёрла отпечатки с пистолета, потом взяла вину на себя. Следаки — мудаки, смыв с рук не сделали никому, одежду не изъяли на экспертизу.

— Она села?

— Я не помню, в первой жизни я не обратил на твою судьбу такого внимания. Я тогда политикой сильно не интересовался, дурак. Разве все новости упомнишь? Потом, случайно, статью в жёлтой прессе прочёл. Она рисовала тебя, как надёжу и опору, убитого Ельциным. Как вождь сопротивления либералам и врагам, ты меня устроил. Тогда я и сделал на тебя ставку. В статейке было только про твою семью. Дело тёмное. Если бы не мои волховские способности, то я бы правду не узнал. Я зашёл в Правь, проследил линии судеб...

— В этой реальности?

— Конечно! В той я был дурак дураком, а не волхв. Короче, мне надоел этот нарыв. Твои семейные проблемы делают тебя слабым звеном цепи. Ставки слишком высоки, чтобы я мог это позволить.

— Что предлагаешь?

— Игоря — в приют, жену — на лечение. Идеально, учитывая ваши отношения за последние надцать лет — развестись. Старшая дочь у вас давно замужем, хорошая девочка. Тебе нужно будет жениться заново. Лучше — на трёх.

— Так сразу!? Пятилетку — в два года?

— Можно постепенно. Не в том суть. Нужно будет соблюдать коны. Всей твоей команде, не только тебе. На Аниной кандидатуре, кстати, я не настаиваю. Можешь найти помоложе, покрасивей. Дело твоё. Она мне и тут хороша, в приёмной.

— А сам ты коны соблюдаешь? У тебя только пять детей. Это мало для такой должности. Сорок лет скоро, а ты не берёшь вторую жену. Почему?

— Я неподвластен рейтинговой системе. Я — исключение. Как ноль в математике. На него нельзя делить. У меня есть свои личные проблемы, связанные с историей появления тут. Часть этой истории ты знаешь. Добавлю сейчас только то, что касается твоего вопроса. Я не имею чувств. Почти. Последнее время стали пробиваться мелкие симптомы. Редко и слабо. Короче, мне нет смысла брать жену: это не усилит мою привязку к миру, народу, не улучшит мои решения. А лишнюю бабу мучить, живя с ней без любви, чувств, даже без страсти? Не вижу смысла. Так что, Лёва, это скорее моя боль, чем поблажка.

— Оказывается, у нас больше общего, чем я думал, государь Светлой Руси.

== Результат и дальше.

Итоговая цифра: 70%. Честная. Заявлено было официально: 87,76%. Так — убедительнее. Мы долго обсуждали: почему так вышло. Мнения были разные: Галина, как дипломированный психолог, утверждала, что действительно, наши откровенные передачи народ воспринял как лукавство, нежелание делиться богатством. Когда большая часть бытовых товаров, которыми пользуешься, сделана в соседней стране, роботами, поневоле заподозришь райскую жизнь на Руси. Выходит, Рохлин был больше прав. Впрочем, чистый эксперимент поставить уже не выйдет: вышло, как вышло. Теперь нужно думать: в какой форме воссоединяться.

И дураку ясно, что идти будем по нашему пути. ПсевдоНЭП Рохлина будем демонтировать. Как, когда, где? Вот вопросы, на которые пока нет ответа. Даже с учётом населения анклавов, остальное население России превышало наше. Шумно прошло совместное заседание объединённой команды. Рохлин исполнил мои требования по своей семье: развёлся с женой, сдал её в ЛТП, сына сдал в приют, Ане сделал официальное предложение, тем более что Рохлин прошёл реабилитацию у Гаряева, их романтические отношения дали плоды, в виде Аниной беременности. Остальным Рохлинским воякам были предложены разнообразные посты в министерствах и структурах армии и флота. Как правило, я не жадничал, давал посты первых заместителей. Любопытно вышло со вторым министром строительства и подземной инфраструктуры. Мой тесть после Терема прошёл реабилитацию в Центре Гаряева, был здоров. Настолько, насколько позволяли его 83 лета. Но возвращаться на пост не захотел: "Александр, я слишком устал. Хотелось бы напоследок внуками наиграться. Знаешь, старый и малый, сближаются. Надюша меня всецело поддерживает. И Леночке будет полегче, сможет освободить время для себя. А то ты станешь её стесняться, смотреть налево, чего доброго." Я не стал устраивать дискуссию, переубеждать, лицемерить. Пост стал вакантным. Парадокс вышел такой: Рохлин внёс кандидатуру Ковалёва! Я был в афигении. Иначе сказать не могу. Рохлин обосновал это моими же подходами.

— Если бы не инициативы Николая, я бы не задумался даже о вашем превосходстве, не решил бы воссоединяться. Это, как ты любишь говорить, Александр, судьба. Пусть Николай получит по заслугам. Как мой капитан "Айсберга". И, сделай мне любезность, позволь ему взять следующих жён. Для него исключение из твоих правил необоснованно.

— Ага, а жён его будущих вам не жалко? Они же под мамой моей ходить будут. Бедные они, бедные... Ладно, в чём-то вы правы, принято. Тем более что в вашей команде строителей нет, в моей, кроме Ковалёва и мамы — тоже. Принято. Но вы, друзья наши новые, учите коны и Веды интенсивно. Должны соответствовать.

— Александр Владимирович, можете пояснить, почему, несмотря на прокол с диверсией в день икс, вы не наказали Юревича? Я, конечно, на его пост не претендую, но вступая в команду, хотелось бы знать критерии принятия решений.

— Это останется тайной. Критерии — "мы посовещались и я решил".

— Ха-ха-ха!

— Нормально, так и бывает иногда. Хотя и редко. А Юревичу мы уже сказали всё, что о нём думаем.

— Я объявил Юревичу строгий выговор, без занесения в личное дело.

— Ага, нормально так, объявил. А потом поволошил слегка, и выдал несколько адресов и фамилий. И Толик этих нациков, диверсантов хреновых, всех отловил. Теперь Толя готовит очередные чистки в западных регионах. Как они задолбали! Эти нацики!

— Эх, всегда бы так просто было... Я бы согласен был каждый день выговор получать, только чтоб гады не проскальзывали сквозь сеть.

— Мечтать не вредно, работать надо лучше, я за всех запарюсь волошить. Короче, вопросы?

— Почему вы не хотите убрать границу? Это не по-человечески.

— У нас уже есть такая практика. Когда мы "съедали" Кавказ кусочками, делали то же самое: на переходный период держали границу, крепче, чем против врагов.

— Короче, сменим тему дискуссии. Как назовём страну?

— Предлагаю: Святая Русь.

— Нет, Российская Империя.

— Давайте лучше: Арьяна.

— Чем плоха Российская Федерация?

— Федерации не будет. Мы не предоставляем субъектам право выхода, вы это видите на примере устройства Светлой Руси. Субъекты, даже в названии, не сохраняют национальной идентификации. Это запрещено. У нас нет сейчас Чеченской Автономной Республики. Есть Грозненская область.

— Нормально. Предлагаю так: Великая Святая Русь.

— Дипломат, Александр Николаевич! И волки сыты, и овцы целы.

— Голосуем за это название, чтоб не откладывать в долгий ящик.

.............

Замечу вкратце, что пропущенные Светлой Русью и Российской Федерацией атомные удары, действительно, сказались положительно на крепости другого союза: СССР-Э. Общее горе, оно, знаете ли, объединяет. А после оказания помощи в преодолении последствий, доверие возросло, Союз укрепился. Китай и Иран оценили помощь. И ещё один аспект: точка невозврата, механизм. Если до этой атаки, американцы, теоретически, могли искать щёлочки раздора, расширять их, интриговать. То после атомной бомбардировки "нога попала в колесо", в механизм, из которого нельзя вырваться. Теперь сепаратный договор для наших союзников стал нереален.

===== Награждение.

На улице стояла слякоть. Поэтому процедуру награждения на улице проводить не стали. Все заинтересованные стороны прибыли в Киев, в концертный зал "Русь", переименованный в 2001-м из "Украины". Вообще, Корибут проводил интенсивную политику денацификации во всех сферах. Ладно, не будем отвлекаться. Награждали всех, отличившихся во время Дня Ответного Удара. Так стали официально называть день атак "неизвестных" подводных лодок. Сиденья были убраны, поставлены в партере столы, стулья. На столах была еда, напитки. Самые крепкие: креплёные вина. Никакого президиума не было и в помине. Между столами ходили генералы и адмиралы, вручали награды, говорили о заслугах. На лацкане каждого был закреплён радиомикрофон, а звук шёл на колонки зала. Это позволяло желающим слушать процесс, за генералитетом ходил кинооператор, поэтому страна могла видеть картинку. Впрочем, её могли видеть и присутствующие, на большом экране.

Вот, Емец поздравил группу операторов боевых систем, работавших в Китае.