Иконоборцы

По счастью, налетом командовал Ярл, а в его присутствии затевать свары было чревато.

Камилу своеобразно повезло, потому как по прибытию в Петербург его, как политически неблагонадежного, прикомандировали к дружине Ярла, который как раз занимался отловом всяческих ренегатов, перебежчиков и нелегалов. Мерли в этой дружине регулярно, причем самой что ни на есть окончательной смертью, потому как терять ренегатам было уже нечего, и на Великие Традиции оглядывались только, когда их припирали к стенке. Однако, среди этих сородичей гораздо проще можно было выцеживать обрывки слухов о всяческих артефактах и реликвиях. Это была та самая мутная вода с золотыми рыбками. Правда, рыбки были подчас смертоноснее акул, но тут уж ничего не поделаешь.

Вот и сейчас, сидя в ожидании сигнала от дозорного, Камил думал, что ему принесет эта ночь.

На его счету уже была пара городских сражений в темных подвалах, однажды пришлось брать барина который вырезал всю деревеньку, в его имении и дело уже почти дошло до солдат и Тайного Приказа, но они успели первыми. Солдаты нашли только пепелище, и все благополучно списали на душевную болезнь, поразившую помещика. Но все это было так, мелочи. А вот штурмовать замки колдунов ему еще не приходилось ни разу. Чего они не поделили с князем — было загадкой, тем более, что замок находился на спорной территории, но это, как говориться, не солдатские заботы. А забота солдата — выполнять приказы, убивать и умирать. А жить ты или нежить — никого из монархов не волнует.

Так или иначе, но сидели они сейчас в ельнике, и Адмирал важно водил подзорной трубой по стенам замка, спрятавшегося у прибрежных скал. Вздыхали вдалеке морские валы, накатываясь на узкую полосу песчаного пляжа.

— Адмирал, твоя тройка — на морскую стену, зачищаешь морские ворота и потом — к цитадели. Понял? — Ярл, как обычно, появился из темноты неожиданно.

— Слушаю-с, господин полковник, — по-военному отрапортовал Адмирал, за что тут же словил зуботычину.

-Ты мне еще с барабанным боем наступать будешь? Тайная вылазка, твою мать! — Ярл брезгливо вытер кулак об отворот адмиральского кителя и, склонившись к самому его лицу, демонстративно лязгнул трансформированными клыками. — Бери свой отряд, и марш вперед!

Камил поправил перевязь и нырнул в лесную тьму, вслед за Поручиком. Без пистолетов он чувствовал себя не очень уютно, но эффективность огневого боя против сородичей очень мала, в отличие от гранат. Но тайная миссия — есть тайная, тихо — значит тихо.

Стена Морских ворот была все-таки ниже других, в былое время пригодилась бы лестница. А сейчас Камил посмотрел на метнувшиеся вверх тени и на всякий случай решил не следовать их примеру, выдвинул когти и бесшумно пополз по стене, цепляясь за неровности каменной кладки. Выглянув из-за высокого парапета, он быстро оглядел галерею, скользнул взглядом по остывающему телу часового, но не заметил никого из согрупников. Камил ругнулся про себя и, слившись с тьмой, плавно заскользил в сторону надворотной башни. Дверь в нее была приоткрыта, заглянув внутрь, Камил скорее почувствовал, чем увидел, засаду.

Обнажив клинок, он заскользил вдоль стены, сливаясь с тенями. В этот раз ему казалось, что это получается не очень хорошо, но противника он увидел первым, серая тень сгорбилась за аркой, ведущей к винтовой лестнице. Если бы он рванул сразу вниз, эта тварь атаковала бы его в спину. А так был шанс, Камил сгруппировался — в этот момент во дворе кто-то дико завизжал. Тень дернулась было вниз, и тут уже Камил прыгнул ей на спину, целя саблей в шею. Ноги ударили, как будто, в камень, но тварь присела, и сабля пронзила плечо. Чтобы удержать равновесие, Камилу пришлось подпрыгнуть, что придало противнику дополнительное ускорение, и он покатился вниз по ступенькам, прихватив с собой его оружие.

Чертыхнувшись, Камил бросился за ним, но создание уже успело подняться, и он еле успел увернуться от атаки хищной лапы. Когти со свистом вспороли воздух над его головой и выбили каменную крошку из стены.

Чувствуя прилив отчаянья, он ударил кулаком в грудь чудовища, и когда то отшатнулось, добавил ногой, благо оно стояло чуть ниже, и пинок вышел знатный — тварь ударилась спиной о стену и полетела еще ниже по лестнице, считая ступеньки всеми частями горгулеобразного тела. Обломки сабли жалобно зазвенели вниз. Не давая твари опомниться, Камил на пинках спустил ее до самого конца лестницы. Когда то, что еще недавно было смертельно опасным распростерлось на полу нижнего зала, трансформация частично завершилась, и фигура приобрела вполне человеческие очертания, украшенные довольно миловидной женской головкой, которую Камил тут же свернул набок на пару оборотов и только после этого огляделся. Зал был почти копией верхнего, только дверь, ведущая во двор, была массивнее, и в настоящий момент содрогалась от ударов снаружи. Быстро обшарив зал, он обнаружил рядом с камином довольно увесистый топор для колки дров и на всякий случай затесал из нешибко трухлявого полена пару импровизированных кольев. Он понимал, что теряет время. Но зрелище полутрансформировавшейся женщины, пытающейся встать с пола со свернутой шеей, его слегка нервировало, и оставлять ее за спиной ему абсолютно не хотелось. Камил прижал ее ногой к полу и с маху вонзил заостренную деревяшку в грудь, успев для себя отметить, что грудь — очень даже ничего.

Девица-корявица замерла. Камил оглядел композицию и остался удовлетворенным — до этого ему не приходилось обездвиживать собратьев, но как это делают другие, он видел. Особенно хорош был Ярл, что, впрочем, и не удивительно — с его-то практикой.

Тем временем за дверью что-то лязгнуло, и стук прекратился. Камил выждал еще пару секунд и отодвинул засов. Все было тихо. Камил осторожно приоткрыл дверь и выглянул из башни. Привратная площадка была залита кровью людей и сородичей, на самом пороге лежало тело Поручика без головы, но легко узнаваемое по дурацкому мундиру канареечной расцветки и щегольским сапогам. Дверь противоположной башни была приоткрыта.

Осторожно ступая меж тел и держа наизготовку топор, Камил подкрался к двери в соседнюю башню и заглянул в проем.

Там также пахло кровью людей и сородичей, но последней сильнее. Тогда он осторожно, стараясь не шуметь, протиснулся в приоткрытую дверь и первое что увидел -обезглавленное тело Адмирала, пришпиленное к стене чем-то похожим на вертела или огромные гвозди. В этот момент он услышал скрип открываемого засова и метнулся к стене, пытаясь слиться с тенью. Секундой позже он понял, что звук идет от ворот — должно быть, осажденные начали их открывать. Насколько Камил понял их план, главный отряд шел с Ярлом через восточную стену, а цель группы Адмирала была не столько захватить ворота, сколько отвлечь противника. Что им прекрасно удалось, а вот теперь кто-то открывает ворота, чтобы сбежать? Или вывезти ценности?

За воротами зашелестел, зазвякал разворачиваемый такелаж, послышался негромкий быстрый говор на незнакомом языке, и Камил понял, что медлить нельзя. Он быстрой тенью, выскользнул за дверь и нырнул в приоткрытые ворота, быстро оглядел маленькую пристань. На дальнем причале смутная человеческая тень суетилась на небольшом суденышке. А другая, закинув на борт какие-то тюки, возвращалась назад. Они встретились перед самыми воротами. Камил резко взмахнул топором, но незнакомец с удивительным проворством вынырнул из-под удара и бросился бежать обратно в замок. Камил, резко развернувшись, рванул за ним. Беглец ловко скользнул в ворота, но Камил не отставал, и времени захлопнуть дверь у человека не было, да он и не пытался, стремясь оторваться в беге, что у него, кстати, неплохо получалось. Они быстро пересекли крепостной двор и нырнули в низкий портал. Точнее, нырнул преследуемый, а Камил крепко приложился о дверь, которую беглец таки успел захлопнуть и запереть. Решив, что на секретность уже рассчитывать не стоит, Камил несколькими ударами топора выщербил место предполагаемого затвора, после чего мощным пинком выбил дверь. Врага за за ней, не оказалась, зато обнаружилась очередная винтовая лестница, ведущая вглубь.

Понимая, что его появление — уже ни для кого не секрет, он медленно начал спускаться по лестнице, держа наготове топор.

Его атаковали уже на первой площадке, смазанная тень располосовала Камилу предплечье, и чудом не зацепила глаза, но он успел отклонить голову и ударить топором в сторону предполагаемого местонахождения противника. Топор с хрустом прошел через что-то мягкое, и противник отпрянул вглубь, заливая лестницу кровью. В кромешной тьме коридора она выглядела как красное вино, небрежно выплеснутое из разбитой бутыли, багрово-красными брызгами разлетаясь вокруг и оседая на камне стен и ступеней липкими лужицами.

Камил ринулся вслед за ним с окровавленным топором, занесенным для удара. Они пробежали еще несколько дверей и площадок, прежде чем беглец наконец споткнулся, и топор вновь нащупал свою жертву.

Деловито обезглавив противника, Камил, наконец, поднял голову и с сожалением понял, что несколько увлекся обездвиживанием последнего и совершенно забыл об осмотрительности. Он стоял в довольно обширном подвальном помещении, освещенном несколькими тусклыми светильниками. И он был там не один. В темноте чувствовалось присутствие — еще двоих, может, троих сородичей, которые как раз только что оправились от удивления, связанного с его явлением. Понимая, что планировать что-либо уже поздно, Камил поднял топор и, издав короткий рык, бросился в их сторону. Первый успел отпрыгнуть с дороги, однако второй споткнулся о какой то сундук, и их с Камилом пути пересеклись, Камил сильно пнул того в грудь и добавил вслед топором, который с глухим чавканьем вошел в тело противника по самое топорище.

Развернувшись в сторону первого оппонента, Камил рванул на себя топор из второго, но тот засел крепко. В тот же момент он вдруг почувствовал огромную тяжесть, рухнувшую на него откуда-то сверху. Руки и ноги вдруг стали чугунными и неподъемными. Понимая, что колдуны творят на него какое-то заклинание, Камил, упал на противника, что есть силы, толкая его в грудь. Оба рухнули на пол. Это было последнее действие, которое ему удалось совершить. Потому что тело налилось тяжестью, и даже шевелить глазами стало тяжко.

— Глупо, — подумал Камил. — Глупо нарвался, глупо попался. Надо было дождаться Ярла. Кажется, это конец моей истории.

— Храбро, но глупо, — подтвердил его мысли скрипучий, как будто несмазанный голос. — Сколько вас, и где остальные?

— Много, — выдавил из себя Камил. — Скоро будут.

— Это похоже на правду, господин, — прошелестел еще кто-то, невидимый Камилу. — Нужно торопиться, лодка не может ждать вечно, да и рассвет не за горами.

— Грузите реликвии, а остальное завалите в склепе.

— Уже сделано, господин! А что с этим юнцом? Обезглавить?

Несмазанный собеседник на минуту задумался, потом заскрипел вновь:

— Обезглавить — слишком просто, да и есть мастера у князя Конрада соответствующие. Проткни-ка его, чтоб не дергался, да и завали вместе с остальным добром. Для клада беспременно страж нужен, кто знает, когда еще сюда вернемся?

— Будет сделано, господин!

— Да пошевеливайся — не врал молодчик, слышу и других, на восточной стене схватка.

Камил почувствовал резкий всплеск боли, тяжесть в теле исчезла, но вместе с ней исчезла и сила, он был абсолютно беспомощен, как жук, нанизанный на булавку. Слуга Скрипучего воспользовался его же заготовкой, чтобы пронзить его грудь. Перед глазами замелькали плиты потолка, потом его стащили по каким-то ступенькам, послышался каменный скрежет, и мир погрузился в сумрак.

Его бросили головой к выходу из склепа, но видеть он мог только каменный потолок и часть стены, мышцы не повиновались, и жизнь медленно вытекала из него. Все его силы отказывались повиноваться. Какое то время, он жил надеждой, что Ярл, захвативший замок, обыщет его закрома и, конечно, найдет хранилище, потом сквозь толщу камня он услышал далекий грохот и понял, что башня под которой он лежит обрушена взрывом. Его надежды на скорое освобождение были похоронены в буквальном смысле слова.

Жизнь покинула его с последними каплями его крови, и он погрузился в бездонный океан тьмы.

Сколь бы долго не продолжалась ночь, за ней всегда приходит рассвет. Хотя и болтают о странах за морем, где рассвет не наступает никогда. Берегах, где сохранились костяные замки Владык Ночи, Патриархов двенадцати племен, Мир Тьмы, обитель Смерти. Образы приходили и уходили, как будто переворачивались листы древних фолиантов, виданных им у Альберта. Образы из далекого прошлого этого и других миров разворачивались перед ним во всей красоте забытых и никому не нужных тайн. Лица героев древности, великих вождей, рождение и гибель империй. Прекрасный Вавилон, надежда и оплот Вселенной, и гибель города, не склонившегося даже перед теми, кого звали богами. Сила не может превозмочь силу, Силу превозмогает лишь слабость. Предательство погубило великий город его предков, Предков, передавших ему чистую кровь его Патриарха и павших так низко, как только может пасть тот, кто стоял наравне с богами и держал на вытянутой руке все знания этого мира. Осколки великой цивилизации, прах нынешнего на стопах титанов прошлого. Образы были то четкими и реальными, то вдруг размывались и таяли как призраки, порожденные безводной пустыней. Он видел прекрасных женщин с лицам, похожими на восковые маски, горящие города, смерть, поджидающую у каменных крестов, человекообразные фигуры на бескрайних просторах под чужими звездами. Танец стали на брусчатке парижских улиц и хруст мясницких топоров под стенами Иерусалима. Потом снова провал во тьму, в несущийся бесконечный поток жажды и обреченности, водоворот времени, проходящий сквозь пласты бытия, то затягивающий в самое начало времен, то как пробку выбрасывающий на поверхность дня вчерашнего, знакомого до хруста в отсутствующих пальцах. И Жажда, жажда от которой нет спасения, которая и есть единственный поток и единственное движение, бездонная пропасть, куда стекает сознание и остается только жажда, жажда и тьма.

Очередная картина пришла внезапно, как заставка из волшебного фонаря высветила знакомый сумрак склепа, оставшегося на задворках его памяти, почти погребенного под грудой пергаментных образов и памятью чужих жизней.

Он был на том же месте, но не чувствовал свое тело как в былое время, скорее это чувство было сродни тому фокусу, которому его научил Альберт. Он был как бы дымкой, не той тяжелой тьмой, которая потом может вновь обрести его форму, нет, это была ее тень, скорее даже тень ее тени. Те же стены, та же грубая и сырая каменная кладка, но что-то изменилось. Он огляделся вокруг, раньше ему это было невозможно сделать. Каменный мешок, ставший его могилой, был невелик, он действительно напоминал каменную нишу в толще земли. Останки его тела лежали рядом с полусгнившим сундуком, под расщепившийся крышкой которого виднелась что-то черное. Он попытался двинуться в ту сторону, но ничего не произошло, он не тронулся с места. Тогда он представил себя лужицей предрассветного тумана и стал вытягивать в ту сторону часть себя, гоня волну за волной, он вытягивал свое щупальце, пока оно не коснулось интересующего его предмета. Тогда он подтянул оставшийся хвост и обволок собой крышку сундука. Осмотрев верхние находки, он не на шутку разволновался.