— Вот видишь! Тем более, мы подкинем нашим командармам «сладкую морковку», — в этом месте, я заговорщически подмигнул, — возможность стрелять из полкового орудия боеприпасами от 81-ми миллиметрового миномёта Стокса.
Как мне стало известно из достоверных источников, Троцкий по этому «самовару» просто кипятком писцается, большая половина ГАУ ему подпевает, и значит такая идея — должна зайти на «ура».
— Это невозможно! Миномёт Стокса заряжается с дула, а любое орудие с казённой части.
— Невозможно спать на потолке! Давай лучше подумать, как это сделать…
В результате короткого «мозгового штурма», мы с Мартыном Антоновичем придумали специальный вкладыш в форме гильзы, в который вставлялась оперенная миномётная мина уже разработанная в конструкторском бюро Шавырина.
Вкладыш в свою очередь вставлялся в казённик орудия и обыкновенным способом — «дёрнув за верёвочку», производился выстрел. При каждом пехотном орудии должно быть два таких вкладыша — один в стволе, другой наготове, поэтому скорострельность обещает быть достаточно высокой.
Мудрить особо не стали и пошли хорошо проторенной тропой… В качестве «качающейся части» использовали таковую же от «3-дюймовой короткой пушки образца 1913 года», с рассверленным 82-ух миллиметра каналом ствола.
Отстой?
Ни хрена!
Эта славная штуковина в качестве орудия поддержки, весьма достойно провоевала в рядах Русской Императорской, а затем и Рабоче-крестьянской Красной Армии — всю Первую мировую, Гражданскую и даже участвовала в Великую Отечественную.
Доставшиеся Финляндии «короткие пушки», состояли на вооружение до 1944 года и тоже — участвовали во всех войнах, на начиная от их Гражданской до наших с ними Зимней и Продолженной.
Рисунок 22. Финские артиллеристы у 76-мм короткой пушки образца 1913 года
Есть вещи, ребятишки, у которых спрашивают не возраст, а состояние!
Наложив качающую часть «короткой пушки» с рассверленным стволом на лафет противотанковой пушки «Зверобой 1К», получили артсистему при большем калибре меньше весящую, чем исходный образец 1913 года: 545 килограмм в боевом положении, против 625-ти
На заводских испытаниях, начальная скорость снаряда составляла порядка 274 м/с, дальность при максимальном заряде и углу возвышения (37 градусов) — 3 700 метров, скорострельность на постоянном заряде — 15 выстрелов в минуту, на переменном снижалась до 5-7-ми, в зависимости от опыта расчёта…
А зачем лучше?
Лучшее — смертельный враг просто хорошего.
Хотя как я и пророчествовал — миномётных мин мы с Поегли от Шавырина так и не дождались, но сама возможность шмалять ими из полкового орудия — так возбудило советское военное руководство, что оно дало нашему с ним детищу «красный свет» — профинансировав проектно-конструкторские работы, производство предсерийной опытной партии в три экземпляра и достаточного количества боеприпасов к ним.
Однако, когда орудие предоставили на государственные испытания и оказалось, что дальность стрельбы — как бы не в два раза не соответствует заявленному, разразился грандиозный скандал — попахивающий трибуналом со всеми вытекающими отсюда плачевными последствиями.
Однако, я тоже был далеко не дурак и хорошо знал, каким лицом надо подавать товар!
Ещё задолго до того, как эти три орудия отбыли на полигон ГАУ, в войска на Дальнем Востоке были отправлены красочно оформленные рекламные буклеты с фотографией и описанием тактико-технических характеристик 82-ух миллиметрового полкового орудия…
На обложке, стоящая возле сего зачётного девайса юная особа — очень похожая на Елизавету Молчанову, обольщающее улыбаясь, спрашивала:
— Хочешь такую красавицу, товарищ? Напиши заявку в Главное Артиллерийское Управление РККА!
И снизу адрес — куда именно надо писать и подсказки — какие именно выражения надо при этом применять.
И Советско-маньчжурский фронт ответил девятым валом писем в ГАУ!
Правда, многие красноармейцы по темноте своей, решили что под «красавицей» — имелась в виду нарисованная девка в несколько коротковатой юбчонке…
Ну, да что с них взять — с несознательных!
Эх, темнота многовековая наша…
Кроме этого, был ещё один «маркетинговый ход».
Будущий «папа» советских бронетанковых войск — комбриг Константин Брониславович Калиновский, после окончания в прошлом году Курсов «Выстрел», побывал некоторое время в «китайской командировке» обучая воевать Гоминдан, а после того как Чан Кайши — мощным пинком под сраку выгнал с южного Китая советских советников, надолго обосновался на Дальнем Востоке, воюя уже против Гоминьцзюня.
Так вот, Завод в Подлипках изготовил не три орудия, а шесть — половину которого отправил в полк Калиновского для испытаний уже в боевых условия, минуя государственные…
Конечно, я страшно рисковал: ведь нас с Поегли могли обвинить в рассекречивании новейшего оружия!
Конечно, риск удалось в значительной степени минимизировать, свалив эту инициативу на энтузиазм заводчан, якобы на собрании трудового коллектива скинувшихся на материалы, в нерабочее изготовивших и отправивших эти «лишние» орудия в подарок красноармейцам… Мнение трудовых коллективов в то время, нередко бывало решающим в самых подчас неожиданных вопросах.
Однако «уши» были хорошо заметны и при желании, нас с ним можно было за них вытащить «из шляпы» и хорошенько спросить:
— Вы что себе позволяете, товарищи?
После чего, мы тут же из разряда «товарищей» — переходим в простые «граждане», а там уже — куда кривая вывезет…
К счастью этого не произошло и, в самый разгар срача КБ Завода в Подлипках и представителей ГАУ — из действующей армии пришли самые лестные отзыв и вал писем с требованием:
— ДАЙ!!!
И «82-мм полковое орудие образца 1926 года», под официальным индексом «Гвоздика К-2» было принято на вооружение РККА.
С чем я себя и поздравляю!
* * *
Чтоб больше не возвращаться больше к этой — к артиллерийской теме, забегу на год-полтора вперёд.
В 1927 году «Завод № 8» произвёл первую модернизацию 47-ми миллиметровой противотанковой пушки: полностью перешли на сварку при изготовлении лафета и заменили деревянные колёса стальными с резиновой шиной — от серийного тяжёлого мотоцикла.
Автоматика орудия, вместо «одночертверной» стала «половинной» — после выстрела затвор открывался автоматически, при этом взводился ударник и выбрасывалась стрелянная гильза. Эту работу КБ «завода № 8» под руководством Поегли Мартына Антоновича — проделало уже почти самостоятельно: «ОСТБ-007» лишь как всегда помогло с расчётами, а я подсказал главному конструктору идею грабинского «топорика». «Копира» для автоматики, то есть.
Модернизированная противотанковая пушка стала называться «Зверобой-1КМ1».
Примерно такой же апгрейд — но позже на год прошло и, полковое орудие.
* * *
В том же — в 1927 году, я взялся за другую тему.
В ещё худшем положении чем с противотанковой артиллерией — которая к «реальному» 22 июня 1941 года была в довольно сносном состоянии (хотя бы по численности), в Красной Армии дело обстояло с зенитной артиллерией — особенно с малокалиберной.
Её фактически не было!
Там где наши «Ил-2» встречал плотный огонь немецких 20-ти миллиметровых «флаков», по их «Юнкерсам» бессильно работали установки счетверённых «Максимов» винтовочного калибра. И если противотанковое орудие в принципе можно заменить дивизионным или полевым — что частенько и происходило «в реале», то зенитную скорострелку — заменить нечем. В результате наши красноармейцы «сверху» были беззащитны даже от тихоходных и низколетящих «Костылей» — разведчиков-корректировщиков типа «Хеншель—126». Если ты сверху «голый», то сколько «пядей» во лбу и противотанковых орудий под рукой не имей — тебя раздолбят гаубицами и затем раскатают в тонкий блин танками.
Почему сложилась такая ситуация?
Перелопатив всю инфу по этому поводу на своём компе, я выявил следующие причины:
1) Уже неоднократно упоминающаяся конструкторско-технологическая слабость советских предприятий.
2) Порочность весьма популярной на тот момент во многих странах концепции «единого» универсального автомата — пригодного для зенитного, танкового, противотанкового и авиационного использования. Тенденция была общемировой, но наши стратеги держались за неё особенно упорно.
3) Деструктивная деятельность многих советских конструкторов-оружейников — в частности Шпитального, тянущих «одеяло» на себя.
В результате, хотя опытных образцов скорострелок было много — но в серию не пошла ни одна, пока не была закуплена лицензия у шведской фирмы «Бофорс» на 37-ми и 25-ти миллиметровые автоматы.
Но, как говорится — поздно было уж пить боржоми!
Этих зенитных орудий в достаточном количестве и особенно — боеприпасов к ним, перед 22 июня 1941-м годом произведено не было.
С превеликим трудом, используя все доступные мне способы и методы — но мне удалось убедить военное руководство, что авиационное оружие и зенитное — это две разные вещи. Что универсальный автомат — конечно, более экономически выгоден — но только до ближайшей войны. Что зенитка на самолёте — будет излишне громоздкой и тяжёлой, а авиапушка в качестве зенитки — слабосильной.
Ну, про авиационное оружие рассказывать не буду — в его создании я не участвовал.
К 1927 году, было принято два вида боеприпаса для скорострельных зениток: переобжатием дульца гильзы от 47-мм «Гочкиса» получили снаряд для 37-мм автомата «Маклена-Фёдорова» конструкции Ковровского пулеметного завода.
Достоинства этой системы довольно спорны — но она в отличии от «реала» хотя бы была!
У фирмы «Рейнметалл» была закуплена лицензия на мощный 20-ти миллиметровый патрон немецкой зенитки «2 cm FlaK 30» и производственная линия по его производству. Под этот боеприпас, инженер-оружейник Ян Янович Атслег сконструировал довольно удачную скорострелку «АП-20» на треножно-колёсном лафете.
Рисунок 23. 20-мм автоматическая зенитная пушка «АП-20» обр. 1934 г., на универсальном колесно-треножном лафете «РМ-20» и коробчатом магазине на 15 патронов.
«ОСТБ-007» и ваш покорный слуга со своим компьютером — активно участвовала в разработке обоих этих артиллерийско-зенитных систем. В частности у 37-мм автомата американца Маклена7 — с коего наш патриарх-оружейник Владимир Григорьевич Фёдоров запиливал свою скорострельную зенитку, ствол имел довольно сложную форму, выполненный едино с дульным тормозом, да ещё и с косонаправленными прорезями справа и слева.
Такое, советская промышленность не могла массово выпускать априори!
Я же с помощью компа и программ автоматического проектирования на нём, всё это «хозяйство» упростил в разы, да ещё и разработал специальную технологию и даже оборудование. И «37-мм зенитная пушка системы Маклена-Фёдорова, образца 1927 года» — пошла в серию и затем в войска.
Хотя конечно, тоже далеко не «айс» и в этом направлении ещё прогрессировать и прогрессировать.
Упоминание мною в той «компании», в газетных статьях про германское 13-миллиметровое противотанковое ружьё «Mauser Tankgewehr M 1918», тоже имело свои последствия. Идея обладания бронебойными средствами на порядок дешевле даже малокалиберных пушек, прочно овладела умами высшего советского военного руководства.
Так как всё производство и запасы противотанкового оружия в Веймарской Республике было уничтожено по требованию стран Антанты, волей-неволей пришлось обратить ищущий взгляд на сами страны-победительницы. В результате во Франции была куплена лицензия на производство патрона «13.2x99 Hotchkiss».
Про противотанковое ружьё под этого «француза» не скажу ничего хорошего, но в конце 20-х, начале 30-х Шпитальный запилил под этот патрон свой пехотный «крупняк» — «ПШК» и наконец-то взялся за свою «голубую» мыслю — за скорострельный авиационный крупнокалиберный пулемёт.
Глава 4. Ремейк! Ещё ремейк!
«Важнейшим из искусств, для нас будет кино», — сказал Вождь первого в мире государства и вскоре умер, упокоившись в деревянном Мавзолее…
Мир праху, как говорится, но иногда просто бесит!
Он там в холодке прохлаждается, а мне приходится выполнять его заветы.
Итак, подведём итоги и заодно кое-что вспомним для освежения памяти: киностудия «Красная Русь-Межрабпом» — через промышленно-торговый коорератив «Красный рассвет» принадлежит мне. Все бумаги подписаны, заявки поданы, должности распределены. Директор, играющий скорее роль «Зиц-председателя Фунта» — бывший владелец Михаиил Семёнович Трофимов. На деле, всем рулил-руководил директор-распорядитель Осип Брик, который одновременно является первым действующим мужем главной киноактрисы Лили Брик. Вторым её действующим мужем был Владимир Маяковский, который переквалифицировался в главные режиссёры.
Ну а я, в своих далеко идущих планах твёрдо решив сделать из этого секс-символа эпохи «Лихих 20-х» кинозвезду мировой величины — был её главным «творческим стимулятором». Хотя честно признаюсь: с каждым разом, делать «это» мне становится всё труднее — ибо, к хорошему привыкают быстро и, требуют его всё больше и больше. Пожалуй, дополнительно к «Котику» (Осип Брик) и «Щене» (Маяковский) придётся организовать для Лили Брик мужской гарем…
Эти по ходу, не справляются!
Ну, это так — лирика.
Сценарист студии — досель неизвестный мне своими свершениями, но настойчиво рекомендованный «Котиком» — Туркин Валентин Константинович, который по моему роману «Эра милосердия» — написал сценарий «Место встречи изменить нельзя» для немого фильма. По роману — ещё не написанному братьями Вайнерами, но уже переделанному мной под реалии эпохи «НЭПа».
Впрочем, очень похожие эпохи — послевоенная разруха, голод, нищета, бандитизм и прочие «прелести». Если переделки и требовались — то в очень незначительном количестве. Например в одном месте, я по запарке пропустил словосочетание «капитан милиции Жеглов», что вызвало сильное недоумение у всей творческой группы.
Естественно, главный режиссёр — Маяковский, а главная героиня — Лилия Брик, которую я «стимулировал» до и, обещал стимулировать ещё разок после съёмок.
Но тут вдруг оказалось, что «Киса» хочет от Азазело не просто удовлетворения собственной похоти, а собственный автомобиль и причём — непременно «Реношку».
