Попавшие 2

Выбор был невелик: либо развернуться и бежать назад, либо все же добраться до двери в надежде на удачу. Глушаков решил рискнуть. И как только Фантом взял передышку, а заодно надумал приблизится поближе, Саня рванул к двери, вцепился в ручку и...

...дверь открылась.

Вовремя это произошло: Фантом активировал свой огнемет, но пламя ударило аккурат в распахнутую дверь. Глушаков нырнул в соседнее помещение и закрыл за собой дверь. Несколько секунд с напряжением выжидал — а вдруг эта тварь проходит сквозь стены? Но нет. Приблизив ухо к горячей двери, он услышал, как по ту сторону мечет молнии раздраженный Фантом.

— Хрен тебе, а не Глушакова!— шмыгнул носом Санек.

Придя к выводу, что уроду не удастся открыть дверь, Саня обернулся.

Чем ему нравилось это подземелье, так это тем, что локации не повторялись. На этот раз Глушаков оказался в просторном зале неизвестного предназначения. Места много, и оно ничем не занято. Прямо перед ним, шагах в двадцати, была сплошная стена, а высоко над полом пролегала огороженная перилами площадка, соединявшая две двери. Правда, добраться до них не было никакой возможности — слишком высоко и никакого намека на лестницу. Куда вели эти двери — бог весть. Слева — тоже стена, но с воротами. Закрытыми. А справа проход — просторный, на ширину тех же ворот, но уже без створок. Туда-то и направился Санек, освещая себе путь тактическим фонарем.

По причине абсолютной тишины в просторном зале каменная крошка под ногами трещала так, что Санек морился, как от зубной боли. Как он ни старался, приглушить этот звук ему не удавалось.

Свернув за стену направо, Глушаков увидел еще один проход, но уже в следующий момент сильнейший удар в грудь отбросил его назад. Падая, он увидел метнувшуюся к нему тень. Хорошо еще, что додумался убрать большой фонарь, хорошо, что не выронил из рук дробовик. Поэтому, когда ему на грудь обрушилась какая-то верткая тварь и замахнулась для того, чтобы ударить когтистой лапой по горлу, Санька успел оттолкнуть его ружьем, а потом выстрелил прямо в живот. Монстра сдуло, как пушинку. Глушаков вскочил на ноги и увидел еще одного такого же, выскочившего из-за угла. Саня вскинул ремингтон, выстрелил. Однако тварь успела уйти, прыгнув на стену. Ловко оттолкнувшись от нее, она приземлилась на пол в шаге от Глушакова, но Санька был начеку, дернул цевьем, выстрелил.

И снова промахнулся.

Что поделать, тварь была шустрее стрелка. К счастью, она так и не решилась напасть на Глушакова, а ушла в сторону и скрылась в темноте. Но фонарик уже выхватил еще одну, приближавшуюся прыжками и перескоками, меняя направление и не давая прицелиться. Сане не оставалось ничего иного, как ретироваться к стене, чтобы хотя бы так прикрыть свои тылы.

К тому же Глушаков уже понял, кто на него охотится. Падальщики. Похожи на человека, но с повадками обезьяны. Предпочитают передвигаться в присядке, очень проворны, достаточно сильны. Питаются падалью, но и от свежатины не откажутся, когда приспичит. Охотятся небольшой стаей. Слабо восприимчивы к боли, способны быстро регенерировать повреждения.

Это в теории. Это из игры.

Впрочем, и в реальной жизни они были именно такими. Что уже не в первый раз наводило Саньку на вопросы, ответить на которые он пока что не мог.

Падальщики разбежались по залу и хаотично перемещались в темноте, ловко удирая из пятен света шарящего туда-сюда фонарика. Пользуясь моментом, Санька закидывал через эсктрактор дополнительные патроны, но при этом старался отслеживать обоих Падальщиков, хотя этот было и непросто. Они, как нарочно, держались вдали друг от друга, отчего фонарик постоянно метался из стороны в сторону. Стало проще, когда последний патрон с пулей занял свое место в магазине. Жаль только, что света было мало, а стрелять наобум Санька не решался. Плюсом было разве что то, что недавно так раздражало Глушакова: треск камешков под конечностями Падальщиков. Таким образом, Санька знал, где они приблизительно находятся, даже не видя их.

И тем не менее, твари его перехитрили. Один из Падальщиков пошел на вы практически в открытую. Разогнавшись от дальней стены, он ринулся на Саньку по прямой. Двигался он полубоком, не сводя жутких глаз с противника. Санька прицелился и выстрелил. Тварь как будто мысли читала — отпрыгнула вправо в самый ответственный момент. И продолжила приближаться. Глушаков снова выстрелил. И опять Падальщик уклонился от пули, прыгнув влево. Взбешенный Глушаков выстрелил дважды — сначала непосредственно в монстра, а потом наугад вправо, но тот ушел влево и исчез, растворившись в темноте.

И тут же Санек ощутил мощный толчок. Второй Падальщик вылетел из мрака, как пушечное ядро. Грациозно изогнувшись в полете, он произвел кувырок в воздухе и ударил Глушакова задним лапами в плечо. Саньку отбросило в сторону, он едва устоял на ногах, но вынужденно повернулся к противнику спиной, и тот воспользовался оплошностью, набросился сзади, вцепившись в рюкзак. Именно он спас Саньку от больших неприятностей. Застучали когти, пронзая плотную водонепроницаемую ткань, Саню заболтало из стороны в сторону, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы не упасть. Он попытался достать нападавшего прикладом, но не вышло. Тогда он бросился спиной на стену, припечатал Падальщика, как следует, двинул головой назад, но не достал.

Вторая тварь возникла перед ним, как будто материализовалась из воздуха, вцепилась в дробовик обоими лапами, зарычала, рванула на себя. Санька уперся рогом, зарычал в ответ — расставаться со стволом ему не хотелось. Тогда Падальщик подпрыгнул и чувствительно пнул Саньку в живот обеими задними конечностями. Глушакова согнуло пополам, и он сам не заметил, как оружие оказалось в руках противника. И если бы он мог им воспользоваться... К счастью, нет. Падальщик отбросил дробовик в сторону, снова прыгнул на Саньку, одновременно нанося удар когтями.

Потеряв ружье, Санек лишился и источника света. И хорошо еще, что дробовик упал на пол стволом в его сторону. Только поэтому он увидел метнувшегося к нему монстра, увернулся, дернул плечами, сбрасывая с себя рюкзак, каким-то чудом перехватил полетевшую следом ксюху, а потом всадил длинную очередь в крепко вцепившегося в упавший на пол мешок монстра. Промахнуться с двух шагов было просто невозможно. Падальщика припечатало к полу, изрешетило пулями. Санька не остановился на достигнутом, и следующую очередь пустил вдогонку второму Падальщику, но то снова скрылся в темноте.

Закончились патроны. Вместо перезарядки Санька бросился к дробовику. В нем было еще два патрона, но даже не это главное: фонарик, свет — без него писец котенку.

До дробовика они с Падальщиком добрались одновременно. Санька потянулся к ремингтону, а монстр с разбегу врезался в него, и оба тела покатились по полу в одном и том же направлении.

Падальщик оказался живучее и резвее. Пока Глушаков ориентировался в пространстве, тварь была уже на ногах, по-паучьи подобралась к жертве и вцепилась клыками в его плечо. Острые мелкие зубки прокусили и куртку, и шкуру, и мясо. Санька заревел, дернулся, пытаясь вырваться. Не тут-то было.

Вспомнил о пистолете.

Ваше слово, товарищ Маузер...

Стрелял в упор, приставив отесанный цилиндр глушителя к уродливой башке Падальщика. В ушах все еще звенело от предыдущих выстрелов, поэтому приглушенных хлопков он не слышал от слова совсем. Понимал, что пистолет стреляет только по отдаче и легкому дымку из ствола. Первая же пуля прошила черепушку насквозь, но тварь так и не разжала зубов. Поэтому пришлось выстелить еще раз. И еще. Когда мертвое тело упало на пол, Санька принялся месить его ногами, вымещая пережитый страх и рвавшуюся наружу ненависть.

— На тебе, на, падла!

Труп дергался при каждом ударе, откатываясь в сторону. Санька шел следом и бил, бил, бил.

Когда силы иссякли, он рухнул на пол и, тяжело дыша, долго сидел, глядя в точку. Очнулся от боли в прокушенном плече. На ум пришло: а что, если теперь он станет таким же, как ЭТОТ? Вроде и не должен бы, но кто его знает?

Снова стало страшно. Пережить такое и все же проиграть?

Вскочив на ноги, Санька бросился к рюкзаку, достал фонарь, пристроил его на тот же рюкзак, стянул с себя куртку и осмотрел рану — десяток кровоточащих мелких дырочек кривым овалом. Признаков заражения вроде не было. Или еще рано?

Снова склонился над рюкзаком, порылся. Нащупал початую бутылку водки — надо же, уцелела! Передумал, нашел аптечку, достал, открыл, ничего не понял и снова вернулся к бутылке водки. Все-таки проверенный метод. Достал, обильно полил рану, морщась и шипя от жгучей боли, сделал несколько глотков, продезинфицировав рану изнутри. Как только в голове зашумело, стало легче. Немного успокоившись, достал пластырь, залепил рану. Потом, уже не торопясь, надел куртку, перезарядил все три ствола, допил водку и снова был готов к труду и обороне...

Выходя из зала, Глушаков задержался. Перед ним было два прохода — один слева другой справа. Сунувшись в последний, он нарвался на Падальщиков. А что слева? Санька решил просто посмотреть. Если что, всегда можно было вернуться назад.

Здесь каменной крошки на полу не было, поэтому он шел тихо, освещая путь тактическим фонарем. Длинный коридор. Две двери: прямо и налево. Первая заперта, вторая... Потянув за ручку, открыл и вышел на рельсы. Ага, железнодорожная ветка, о которой говорил бармен. Этот туннель был уже, чем первый, но по высоте ничем ему не уступал.

Возвращаться он не стал — от добра добра не ищут. Зашагал по шпалам, вооружившись большим фонарем, светившим и дальше, и ярче.

Шел долго, без проблем, даже уверовал в то, что таким макаром уже через полчаса доберется до Чернобыля. Но, видать, сглазил.

Одиноко бредущую навстречу фигуру он заметил издалека. Судя по подволакивающей походке, по подпорченной смертью роже, перед Глушаковым был натуральный мертвец. Или зомби? Какая, на фиг, разница?! Несомненно одно — когда-то этот человек умер, а уж благодаря чему и по какой причине он вернулся в мир живых — это не так существенно. Опыт общения с мертвецами у Саньки уже какой-никакой, но был. Хозяйка лаборатории тоже ведь когда-то умерла. Но в отличие от нее, этот дохлик не вызывал ни страха, ни трепета. Единственное, что несколько смущало — он был абсолютно голый. Он шел, с трудом переставляя ноги, не реагировал на свет, бивший ему прямо в мутные остекленевшие глаза, и, чем черт не шутит, может быть, прошел бы мимо, так и не обратив внимания на Глушакова. Но рисковать Санька не стал, как и подпускать мертвяка слишком близко. Когда до цели оставалось метров двадцать, он достал пистолет и, почти не целясь, выстрелил с прямой руки. Попал, как ни странно, прямо в лоб. Мертвец, забавно махнув руками, опрокинулся на спину и замер.

— Робин Гуд отдыхает,— похвалил самого себя Глушаков. Шагнул было к трупу, чтобы законтролить — на всякий случай, — но тут из темноты вышел еще один мертвяк. А за ним еще один, и еще, и еще.

Они повалили сплошным потоком. Всякие, разные, но неизменно мертвые и... голые. Окей, некоторые сохранили трусы, а парочка — даже майки, но... Странно все это. И в отличие от первого, эти не были такими вялыми. Свет их не раздражал, но Саньку они, определенно, видели и спешили, насколько могли, к нему, чтобы покарать за убиенного кореша. Впрочем, кореш, падла, так и не умер, дернулся неожиданно, вцепился сухими пальцами в санькину ногу. Потянулся к ней гнилыми зубами. Глушаков вырвал ногу, врезал пыром по морде, снова отступил и выстрелил пару раз из пистолета в спину. Хоть бы хны! Мертвец не встал, но пополз к Саньке, перебирая руками. Глушаков попятился назад, опустошая магазин в нежелающую подыхать тварь.

Остальные мертвецы были уже близко, в предчувствии скорой расправы, они ускорились, и Сане не оставалось ничего иного, как взять в руки автомат. Держа за ручку фонарь и прижимая его к ксюхе, он начал косить мертвецов короткими очередями. Быстро понял, что стрелять по корпусу почти бесполезно — пули прошивали сухие тела, поражая за раз двоих-троих, но не причиняли мертвым особого вреда. Поэтому бить он начал по ногам. Кости не выдерживали, лопались, крошились, мертвецы валились на шпалы и... продолжали ползти к человеку. При этом они мешали тем, кто следовал за ними, так что Санька мог не беспокоиться о том, что они его догонят, медленно пятился назад, планомерно выкашивая нежить. Закончились патроны. Перезарядка и снова в бой. Начальный мандраж прошел, и теперь Глушаков стрелял как в тире — бил прицельно, одиночными. Он уже заметил, что выстрел в голову, хоть и не убивал мертвяка, но вырубал его на пару минут. Этим следовало воспользоваться.

Сменив третий магазин, Санька решил: хватит отступать! Почти все мертвецы — десятка два, если не больше,— копошились на рельсах. Глушаков перестал пятиться и шагнул вперед. Он шел не спеша, приблизившись к живому трупу, делал одиночный выстрел в голову и проходил мимо замершего на время противника. Под конец он настолько обнаглел, что, решив поберечь патроны, попросту отбивал ногами тянувшиеся к нему руки, крушил зубы и черепа.

Не такими уж и страшными оказались восставшие мертвецы.

Когда он миновал последнего, обернулся. Неугомонная нежить продолжала ползти следом, но как-то вяло, нехотя, словно не они сами, а кто-то другой упрямо бросал их в бой, не считаясь с потерями.

Так или иначе, но Глушакову они больше ничем не угрожали, и он, закурив сигарету, продолжил свой путь по туннелю...

Дорога заняла гораздо больше времени, чем предполагалось вначале. С тех пор как Санька спустился в подземелье, прошел, час, второй, третий. Наступила ночь, а Санька все шел и шел, не видя конца туннелю. Временами на пути попадались редкие аномалии, но Глушаков проходил сквозь них, не обращая внимания, окончательно уверовав в собственную неуязвимость. Несколько раз навстречу выходили одинокие мертвецы. Не сбавляя шага, Санька валил их из пистолета выстрелом в голову чуть ли не в упор и шел дальше. Все чаще приходила мысль — а в правильном ли направлении он идет? И есть ли у этого туннеля конец?

Каждые двести метров в сплошной стене справа появлялись похожие железные двери, но все они были заперты. Со временем Глушакову даже начинало казаться, что с какого-то момента он ходит по кругу, проходя один и тот же участок железной дороги. Он даже собирался повернуть обратно. Зачем? Он этого не знал, но однажды появившаяся мысль, с каждой минутой становилась все настойчивее. И вот когда решение совсем уж было созрело, впереди появился локомотив.

Если бы он двигался, то размазал бы Саньку по стене или растер о шпалы. К счастью, он стоял. Стоял так давно, что весь проржавел. Сам локомотив был низкий, но широкий, сбоку фиг обойдешь. Можно было бы попытаться пролезть сверху, но следом за ним стоял вагон, в каких перевозят всякую сыпучую хрень. А вот он уже был высок, почти до самого потолка, да и по ширине едва ли не шаркал по стенам.

Так что ни туда и ни сюда.

Уж не намек ли это на то, что нужно возвращаться назад?