— Представляешь? Если бы мы сразу выехали на шоссе, то наверняка бы остановились в этом заторе. И все наши планы остались бы там же, сгорев ярким пламенем вместе с нами,— сказал Андрей.

— Твое чувство опасности не подвело и на этот раз. Хочу выпить чего-нибудь крепкого, хоть водки. Сходи в магазин.

Через полчаса супруги снимали стресс от случившегося, сидя в номере гостиницы и употребляя местный шнапс: русской водки в продаже не было. До разборки клада дело так и не дошло. Уже в девять часов вечера они легли спать. На утро тоже решили не открывать рюкзак, а рассмотреть, что в нем находится, в Мюнхене. Возвращались они в Мюнхен без остановок, и поздно ночью заселились в гостиницу. До отлета из Германии оставалось четыре дня.

Следующий день начался с того, что Андрей повесил на ручку двери со стороны коридора табличку: "Просьба, не беспокоить" и закрыл дверь на ключ. Вынул из рюкзака брезентовый мешок с кладом и положил его на полиэтиленовую пленку, расстеленную на кровати.

— Видишь, мешок зашит сверху. Аккуратно вскрой шов, мешок нам еще пригодится,— сказал он Тамаре.

Пока она выполняла его просьбу, выложил на стол чистую тетрадь и шариковую ручку: "Деньги счет любят"!

Когда Тамара распорола шов, Андрей вытряхнул содержимое мешка на кровать: всего оказалось пять больших свертков и один маленький.

— Начнем с маленького. Разворачивай сверток, вынимай из него шелковый мешочек и высыпай его содержимое на пленку. Только осторожно: там бриллианты.

Всего их оказалось пятьсот восемь штук, от половины карата до двух.

— Теперь следующий, тот, который полегче. Там должны быть драгоценности. Также высыпай на пленку. Надо все их переписать! Тамара не могла оторвать глаз от представшего ее взору богатства: тут были ювелирные украшения, как правило, с бирками, на которых было написано наименование материала и его количество. Кольца с драгоценными камнями, подвески, серьги, кулоны, цепочки, перстни, брошки, заколки, запонки и еще что-то, названия чему ни Андрей, ни Тамара не знали. Всего было двести три ювелирных изделия.

— В оставшихся пакетах: золото в стограммовых брусках 999 пробы, золотые монеты в 10 и 20 марок Пруссии, выпущенные в 1872 — 1914 годах и пятнадцать пачек десятитысячных банковских упаковок долларов довоенного выпуска. Надо все пересчитать.

-Так доллары — довоенные? Они еще имеют хождение?

— США — стабильная страна, в ней не меняют деньги каждые двадцать лет. Насколько мне известно, имеют хождение доллары, выпущенные даже в прошлом веке!

В итоге оказалось сто двадцать 100 граммовых брусков золота 999 пробы, двести золотых монет в 20 марок Пруссии и триста золотых монет в 10 марок Пруссии. Эти монеты имели и нумизматическую ценность, поэтому их стоимость была выше стоимости золота, из которого они были изготовлены.

— Только стоимость золота в брусках, а его двенадцать килограмм, по сегодняшним ценам составит более ста пятидесяти тысяч долларов, а если к ним приплюсовать и стоимость золота в золотых монетах, общая стоимость золота составит около ста восьмидесяти тысяч долларов. А с учетом нумизматической стоимости монет, продаваемых по нескольку штук, общая цена монет возрастет в два раза, то есть общая стоимость всего золота составит двести десять тысяч долларов,— сделала расчёт Тамара.— А для определения стоимости в марках, надо умножить доллары на коэффициент 1,9. Это если считать грубо. Говорить о реальной стоимости ювелирных украшения я не могу — это дело ювелиров. Считаю, что часть драгоценностей надо оставить в семье: для меня и дочери. В отношении стоимости бриллиантов вообще ничего не могу сказать.

— Я с тобой согласен. Отбери среди ювелирки то, что будешь носить сама и наша дочь, и отложи эти изделия. Надо упаковать все опять по пакетам — сделать их четыре штуки: все золото, ювелирка, бриллианты и доллары. Завтра я пройдусь по банкам и попробую арендовать ячейки в депозитарии. Если это удастся сделать, то весь клад мы там разместим. Если же возникнут какие-нибудь трудности — будем их преодолевать. Попробую также положить доллары на свой счет в банке: может быть удастся.

Поход Андрея в банк был весьма удачным: в связи с наличием у него счета этом банке в марках, ему открыли счет в долларах, на котором он разместил сто тысяч. Там же в депозитарии арендовал ячейку, куда положил золото, монеты, ювелирку и бриллианты. Конечно, хранить в одном месте весь клад было неразумно, но Андрей побоялся идти с российским паспортом в другой банк и там арендовать ячейку: не хотелось обращать на себя лишнее внимание.

От бывших у него пяти тысяч марок с начала путешествия осталось только четыреста, поэтому Андрей снял со счета дополнительно еще две тысячи.

"Должно хватить на оставшиеся дни в Германии и на Россию",— решил он.

На его счете осталось восемнадцать тысяч марок.

"Надо сходить на почту, может быть, там уже есть ответ от Марты, моей единокровной сестры. Прошло уже десять дней, как я послал ей письмо с просьбой о встрече, предупредив, что мне от нее ничего не надо, а только побольше узнать про нашего общего отца — Франца".

На почте Андрея ожидало письмо от Марты. Он вскрыл конверт и прочитал:

" Уважаемый господин Пармин! Я согласна на встречу с Вами, но только в присутствии моего адвоката. Накануне приезда прошу предупредить меня о времени встречи. Приезжайте прямо в мое поместье. Раз Вы узнали почтовый адрес, то и дорогу найдете. Марта".

"Похоже, моя единокровная сестричка — та еще стерва! "Вы узнали почтовый адрес!", "Сами найдете дорогу!", "В присутствии адвоката"! Она что, увидела во мне какого-то вымогателя? Претендента на половину ее собственности? Да я только из чувства противоречия приеду к ней вместе с Тамарой и посмотрю на ее жирную рожу! Завтра у меня и Тамары встреча в университете: подписание контракта, получение необходимых бумаг. Остается для встречи только один день перед отлетом — послезавтра. Хорошо, что поместье располагается недалеко от Мюнхена, на берегу Штайнбергского озера около города Штайнберг. Сегодня вечером позвоню и предупрежу о приезде утром, 29 июля в 10 часов утра! Поедем на электричке из Мюнхена — всего тридцать минут до Штайнберга и полчаса пешком по лесной дороге по берегу озера до поместья".

Когда Андрей возвратился в гостиницу, Тамары там не было. Лежала только записка:

"Дорогой! Я взяла оставшиеся триста пятьдесят марок и пошла по магазинам — покупать подарки! Ты обещал снять со счета деньги, так что они у тебя есть. Обедай один, приду только вечером. Твоя Тамара".

"Ну, что ж! Это даже неплохо. Тамара сегодня купит подарки, а послезавтра мы съездим к Марте. Позвоню ей сейчас"!

Андрей набрал номер телефона и услышал продолжительные гудки. Наконец, трубку сняли, и старческий мужской голос произнес:

— Поместье госпожи Марты фон Бюлов! Что Вы хотели?

— Беспокоит профессор доктор Андрей Пармин! Госпожа Марта фон Бюлов просила предупредить о моем приезде. Передайте ей, что я приеду послезавтра 29 июля от 10 до 10-30 утра вместе с женой Тамарой! Вы все поняли?

— Извините, господин профессор, но я не успел записать! Пожалуйста, повторите Ваше сообщение медленнее. Я готов записывать!

Андрей еще раз повторил информацию для Марты и подумал:

"Или этот старик — ее дворецкий, или я ничего не понимаю! Не муж же это ее!"

Он сходил в китайский ресторанчик, хорошо пообедал, выпил две кружки пива и, придя в гостиницу, лег отдохнуть и полистать путеводитель по Мюнхену. Через десять минут путеводитель выпал из его рук и Андрей заснул. Разбудил его только приход Тамары.

Все подарки были разложены по кровати: примерены, рассмотрены, оценены и одобрены.

"Все готово к завершению вояжа в Германию! Через два дня — отлет".

28 июля Андрей с Тамарой с утра были в ректорате университета Людвига-Максимилиана. Проректор передал им уже подписанные должностными лицами со стороны университета контракты, попросил их внимательно прочитать, и, если нет никаких неточностей, подписать. — Замечаний быть не должно, так как все принципиальные вопросы были согласованы заранее,— проговорил он.

После этой приятной процедуры, им вручили официальное разрешение на работу в Германии, письмо в посольство о предоставлении им и всем членам их семьи вида на жительство на ближайшие пять лет и внеочередном оформлении визы. Еще раз напомнили о необходимости приезда в Мюнхен к 20 августа для решения вопросов проживания и подготовки к работе в университете.

После посещения университета, Андрей и Тамара еще раз быстренько пробежались по магазинам, докупили подарки, которые не смогла приобрести Тамара из-за нехватки денег, отнесли их в гостиницу и заказали на вечер столик в ресторане, чтобы отметить такое важное событие в их жизни.

На следующее утро супруги Пармины в начале десятого утра сели на электричку и около десяти часов вышли на вокзале города Штайнберга. Сориентировавшись по карте, пятнадцать минут одиннадцатого они нажали на звонок при входе в господский дом поместья фон Бюлов. Похоже, их ждали, так как дверь сразу отворилась и старик — дворецкий, одетый в черную ливрею с посеребренными галунами, пригласил их войти в дом.

— Позвольте, я покажу дорогу! Нам на второй этаж.

Дворецкий шел медленно впереди них по ступеням широкой парадной мраморной лестницы. Когда они, наконец, добрались до верха, он чуть дышал, настолько ему тяжело дался этот подъем. Отдышавшись, дворецкий открыл широкую дверь, вошел в нее и громко произнес:

— Супруги Тамара и Андрей Пармины по приглашению госпожи Марты фон Бюлов! Отступил в сторону, и Андрей и Тамара вошли в большую гостиную.

Посередине нее стояла женщина, на вид лет сорока пяти, подтянутая, спортивного типа, черноволосая, довольно высокая. Правая сторона ее лица была изуродована ожогом. Она была одета в длинное темно-синее платье с кружевами. Сбоку от нее, на диване, сидел пожилой мужчина, который при появлении гостей встал и поклонился.

— Прошу Вас, проходите!— проговорила Марта приятным тихим голосом, взмахнув рукой в сторону журнального столика со стоящими вокруг него кожаными креслами.— Присаживайтесь!

Когда гости расселись, Марта кивнула в сторону пожилого мужчины:

— Мой поверенный в делах господин Штейн. Он будет присутствовать при разговоре. Что вас привело ко мне в дом?— произнесла Марта, глядя на Андрея.

— Не так давно, перед смертью, мать рассказала историю моего появления на свет Божий. Многого, конечно, она не знала, но назвала имя моего отца и пост, который он занимал, когда познакомился с ней. Все, что он ей рассказал о себе и своей семье, она передала мне. Я историк, поэтому мне было нетрудно навести справки о своем отце. Так я узнал, где он жил, какая у него была семья. Специально ехать сюда я не собирался, но, оказавшись по приглашению ректората университета Людвига-Максимилиана в Мюнхене, я не преминул возможностью побольше узнать о своем отце — Франце фон Бюлов, посмотреть его фотографию, узнать о месте его гибели. Доказательств моего родства с Францем фон Бюлов у меня нет, я не претендую ни на что, только хочу познакомиться с его жизнью.

Выслушав Андрея, Марта встала и принесла толстый старинный альбом для фотографий, который положила на журнальный столик перед Андреем.

— Открывайте альбом и листайте фотографии. Я буду рассказывать, кто на них изображен.

Перед Андреем прошла череда фотографий его родственников по отцовской линии. Наконец, он увидел фотографию отца времен студенчества. На него смотрел он сам, каким был в его годы. Невольно Андрей вздрогнул. Это заметила Марта, не спускавшая с него глаз.

— Вы очень похожи на отца. Думаю, Вы на самом деле его сын, хотя первоначально я считала, что ко мне собрался в гости аферист, желающий чем-нибудь поживиться. Расскажите, что Вы знаете об отце. Мне было всего шесть лет, когда он погиб, защищая Берлин в апреле 1945 года.

Андрей был готов к такому вопросу и подготовил рассказ, позволяющий точно идентифицировать себя, как сына Франца фон Бюлов. Некоторые факты из жизни отца, приведенные им, поразили даже Марту.

— Как я поняла, связь отца с Вашей матерью была очень недолгой. С какой стати он рассказывал ей такие вещи, что не были известны даже в нашей семье? Кстати, господин Штейн попробует проверить изложенные Вами факты. Если они подтвердятся, я еще более уверюсь в нашем родстве!

— Мать мне рассказывала, что он очень сильно был в нее влюблен. Говорил, что не знает, что ждет его впереди и как он сможет помочь ей выжить в послевоенных условиях. Почему он рассказывал ей те или иные вещи — я не знаю, но думаю, для этого были основания.

Марта расспросила Андрея о его жизни в России, семье, планах на будущее. Он все рассказал, ничего не утаивая. Показал фотографию дочери, сказал, что еще до конца лета она приедет с тещей в Мюнхен, где они будут жить, пока действует его контракт с университетом.

В свою очередь она рассказала о своей жизни: замуж так и не вышла — виноват, наверное, ожог лица, полученный в детстве во время бомбежки Мюнхена. Детей у нее не было, живет за счет ренты и доходов поместья.

Проговорили они с небольшими перерывами на чай с печеньем до вечера, когда Андрей засобирался в Мюнхен — самолет улетал утром, и надо было еще сделать кое-какие дела до отлета. Расстались добрыми знакомыми. Марта просила Андрея обязательно сообщить, где тот будет жить в Мюнхене, выразила надежду на еще не одну встречу.

Рано утром на следующий день на такси Андрей с Тамарой вовремя добрались до аэропорта, прошли все виды контроля и улетели из Германии. У них начиналась новая жизнь.

Глава седьмая.

В России у Андрея и Тамары была уйма дел, которые надо было переделать в сжатые сроки. Вопрос с увольнением из Кубанского университета решился быстро: стоило только подать заявление, как его сразу же подписали, поскольку было лето и не было смысла настаивать на отработке обязательных двух недель. Визу и другие необходимые документы в посольстве Германии также обещали оформить к 15 августа.