Хозяйка леса2

Неприятные воспоминания прервал низкий, глубокий рык дикого зверя. Бывший воин напряг мышцы и приготовился к потасовке. Из тени, в поисках пищи, вышел огромный волк. Глаза хищника светились холодным блеском. Казалось, монстр превосходит своих сородичей и массой и разумом. Осмысленный, жестокий взгляд твари не предвещал ничего хорошего. Георг понимал: одолеть такое создание невероятно трудно даже боевому магу, а уж об обычном человеке и говорить не приходится.

— Ты разумен. Ты — оборотень, — спокойно произнёс поверенный Ульяны. Сейчас его мозг старался просчитать все варианты. Главная цель — не допустить кровопролития.

Несколько секунд волк стоял не шевелясь. Его крупный, влажный нос ловил потоки воздуха и громко втягивал их в себя. Предупреждающий рык заставил Георга инстинктивно отступит на шаг назад, но затем мужчина собрался с силами и, медленно наклонясь, бросил на землю зажатый в руке нож. Мышцы зверя расслабились. Он принялся внимательно рассматривать потенциального соперника. Пауза затянулась. Каждый из них понял бессмысленность схватки. Оба были близки и выжны для той, что пришла изменить этот мир.

Разрывая полотно ночи на тысячи траурных лент, к землн неслась Викториана.

Чуткое ухо оборотня уловило стремительное приближение третьей силы. Не желая выпускать ситуацию из-под контроля, зверь сгруппировался и, высоко подпрыгнув вверх, успел перехватить ведьму в полёте. Женщина распласталась на траве, сверху над ней нависла огромная волчья туша, а бравый страж, молниеносно подхватив нож, навалился на спину лохматого. Отражающее свет холодной луны лезвие, прижалось к глотке хищника в тот же момент.

— Ну-ну, мальчики, просипела "ночная ласточка", — не все сразу! — В её хриплом голосе чувствовался сарказм и удивление. — В наше время мужчины иначе добивались горизонтального расположения дам.

Георг почувствовал, как волна обращения, преображает оборотня в человека. Неприятная дрожь мощного тела заставила мужчину скатиться наземь и спрятать нож в ножны.

— В ваше время, дамы по задворкам ковена мётлами небо не мели, — гневно ответил ведьме крепкий человек, с густой серой шевелюрой волос. Всё, что осталось от лика оборотня — такая же густая, серая шкура, покрывающая его широкие плечи, словно приклеенная.

Георг галантно подал незваной гостье руку. Он внимательно всмотрелся в черты лица женщины и тут же сообразил,3 кем она может быть. Улиана давно искала с ней встречи, надеялась на её помощь, расчитывала на её изворотливый ум и большой жизненный опыт. Восторженным взглядом мужчина прошёлся по изгибам стройной фигуры, утонул в омуте бездонных чёрных глаз; мысленно погладил водопад вишнёвых, совершенно диких, живущий собственной жизнью, волос и нерешительно протянул:

— Викториана? Наслышан... Ульяна много рассказывала о вас. Разрешите представиться: Георг, — не ожидая от себя такой прыти, он приветливо улыбнулся, словно удалый кавалер щёлкнул каблуками сапог и поцеловал даме бархатную ручку. Женщина ответила ему самой очаровательной улыбкой, одной из тех, которых за сотни лет в её личном арсенале накопилось не меньше тысячи. 'Я понравился ей,' — догадался статный блондин.

— А с вами мы уже знакомы, — ведьма мягко освободила ладонь из цепкой руки потенциального ухажёра и, требовательно заглянув в глаза оборотня, продолжила: — Сердай, если не ошибаюсь? Нам довелось видеть друг друга несколько лет назад, в вашем родном мире. Если помните, это я посоветовала вам и вашему народу уйти в мир, который называется Белая Сторона'.

— У меня отличная память, Викториана. К тому же, забыть женщину, которая, словно сестра-близнец похожа на самого дорогого моему сердцу человека, невозможно. Где Ульяна и что с ней случилось? — сухо задал вопрос вожак. Он заметил разгорающуюся искру симпатии между Викторианой и долговязым воякой. Такой поворот дела успокоил и вместе с тем заинтересовал Сердая. Глава общины никогда, даже самую малость, не сомневался в верности и порядочности своей любушки, но Георг, вещи которого насквозь пропахли духом Ульяны, в самом деле был слишком хорош собой.

— Думаю, нам есть что обсудить, горячие головы! — Викториана протянула руку в сторону утерянной при падении метлы, и та послушно подлетела к своей владелице. — Следуйте за мной, и ради всего магического, больше не шумите. Я несколько раз проверила контур на предмет чужого присутствия. Пока только бездомные псы, поджав хвосты, мечтают о кусочке волчьей шкуры, а мечты имеют неприятную особенность -сбываться.

Викториана гордо шествовала впереди, рядом с ней, грозно поглядывая по сторонам, шёл Сердай, а Георг.... Георг, стараясь не отставать, внимательно смотрел туда, где заканчивалась талия и начиналась более аппетитная часть женского тела с очень соблазнительными формами. Бедняга наивно полагал, что ведьме о том невдомёк...

ГЛАВА 42.

До рассвета оставалось несколько часов, когда Сердай, переступив порог своего временного убежища, закрыл за собой дверь. Не двигаясь, он затаил дыхание, внимательно прислушался к тишине и насторожено принюхался. За ним никто не следил, но осмотрительность необходима: история, в которой Ульяне отведена главная роль, оказалась слишком запутанной и тёмной.

Всю ночь Викториана, Георг и сам Сердай рассказывали друг другу в мельчайших деталях о том, что с ними произошло за время пребывания хозяйки леса в мире ковена. Георг без утайки поведал собеседникам о невероятной магической дымке, что так легко подчинила его загадочной узнице и каким именно образом бравый воин стал личным сопровождающим магессы.

Викториана молча слушала содержательные откровения блондина. Время от времени женщина слегка приподнимала правую бровь, загадочно улыбалась, искривляя губы в победоносной ухмылке, и анализировала каждое слово рассказчика. А глава оборотней всё это время внимательно следил за мимикой ведьмы, рассматривал дорогую деревянную мебель в её доме и думал о том, как Ульяна похожа на свою прародительницу и повадками, и привычками, и даже тем, с каким изысканным и тонким вкусом обе женщины умеют обустроить свой быт.

Викториана жила за чертой города. Её дом ютился в маленьком сосновом лесу. Широкие ветви деревьев надёжно укрывали добротный дубовый сруб от любопытных глаз нежеланных гостей. Оборотню, на мгновение, буквально на долю секунды, показалось, что он снова очутился в мире Белая Сторона, а на крыльцо лесного терема вот-вот выйдет Ульянушка.

Ведьма, как и полагается хозяйке дома, первая поднялась на резное крыльцо, мысленно прочитала короткую строчку охранного заклинания и плавным жестом руки отворила тяжёлую дубовую дверь.

Сердце Сердая встрепенулось раненой птицей. Ворота, двор, дом, крыльцо, женщина, приглашающая гостей пройти в сени и назвать своё полное имя перед порогом — всё это снова и снова наталкивало вожака на мысль о том, что не зря в ту далёкую ночь появилась Викториана у костра, вокруг которого община оборотней держала совет. Не зря статная баба с метлой в руке говорила о мире Белая Сторона. Ох, не зря... Знала она тот мир, как свой собственный, ведала, что народ там добрый и приветливый, что не только оборотни в той стороне счастливо заживут! А уж когда в горницу Сердай зашёл и по углам глянул, враз сообразил: в крови это у династии красноволосых! Сомнений быть не может! Викториана в мир ковена из Белой Стороны пожаловала. По всему видно: и для хозяйки леса, и для прабабки её белый мир — земля родная, колыбель ласковая!

Долго Сердай вспоминал ночную беседу. А ещё о том, как шли они с Георгом обратно сквозь лесок сосновый, через дворы убогие и молчали, будто воды в рот набрали, да проглотить боялись. Только у самого особняка служивый в глаза нечеловечьи попутчику своему посмотрел, молвил тихо: 'Я расскажу ей', да был таков.

Сон одолел вожака с первыми лучами солнца. И снилась оборотню сторона родная с лесами высокими, реками полноводными, полями широкими, солнце яркое да любушка ненаглядная... Обнимала его руками своими ласковыми Ульянушка и слова добрые на ушко милому шептала, и сердце волчье от радости заходилось, и душа парила в благодати, и казалось, что одним махом руки горы вверх дном перевернуть под силу!

Не зря Сердаюшке на душе так тепло и пригоже было. Ульяна в тот момент только о нём, сердечном, и думала. Георг ей обо всём поведал. А от себя весомо добавил, что с таким, мол, мужиком, как вожак из мира далёкого, она себя королевой чувствовать должна и святую веру в любовь беззаветную, словно искорку бесценную, по жизни нести. Рассказал служивый и о том, какими глазами свирепыми оборотень на него смотрел, пока не убедился, что друг перед ним стоит, а не враг. И о том, как Викториану одним прыжком необузданный с неба сорвал да к земле лапами крепкими прижал и отпустил только тогда, когда понял, что за незваная гостья в ночь с неба пожаловала. А ещё не позабыл упомянуть о том, с какой тоской в глазах Сердай на сруб деревянный поглядывал, да думы невесёлые думал.

* * *

**

Это утро стало особенным. Крылья за спиной выросли: есть теперь и защита, и опора, и друзья надёжные рядом. Знать, пришло время работу над самородком завершать, да того, кто кары заслуживает, щедро 'попотчевать!' День Улиана начала с медитации, короткой прогулки и чрезмерно сытного завтрака. Сил сегодня много понадобится. Самые капризные и, в то же самое время, самые важные грани с нетерпением ждали появления на свет. Каждая из них должна была стать символом четырех могучих стихий: Воды, Огня, Земли и Воздуха.

Магесса отдёрнула плотные шторы, распахнула настежь окно, прошлась по периметру мастерской, немного потопталась на одном месте, как бы собираясь с мыслями, и сделала решительный шаг в сторону машины для огранки алмазов.

Чародейка старалась не думать о том, что через некоторое время её организм начнёт уставать, бездонные глаза медленно смыкаться и снова, с невероятным упорством, раскрывать веки. Совершенно не хотелось вспоминать о немыслимом напряжении в теле и чрезвычайной усталости. А ещё Ульяна старалась позабыть о том, что на её шейке всё ещё висит тонкая, невидимая ниточка с подвеской в виде маленького прозрачного шарика. Там ждёт своего часа невообразимый запас силы и энергии, но трогать его нельзя, ибо придёт минута, секунда, мгновение, когда неосязаемый и незаметный для посторонних глаз артефакт восполнит внутренний магический резерв хозяйки. Вот только бы выдержать, устоять, не сломаться!

Первая из четырёх граней блеснула безупречной линией спустя лишь два часа. Самородок старался отдать свой прозрачный глянец в умелые руки магессы. Он самостоятельно и безошибочно указывал чётким, но неярким свечением, где именно визжащая машина должна совершенствовать его форму. И созидательница, и будущий артефакт знали: работу над оставшимися гранями прерывать нельзя ни на минуту! Их появление должно быть таким же последовательным и взаимосвязанным, как возникновение необратимых природных явлений.

Первый изгиб был предназначен огню. Два часа, два долгих, сосредоточенных часа! Стихия пламени тут же намеревалась занять свое законное место. Алмаз становился горячим, словно булыжник в раскалённом песке. Его жар доставлял Ульяне нестерпимую боль: кожа рук становилась то сухой, то слишком влажной. Чёртовы браслеты накалялись и беспощадно жгли запястья. Щёки Ульяны приобрели бордовый оттенок, на лбу выступила испарина размером с горошину, но хозяйка леса не сдавалась. Влага её рук испарялась и появлялась вновь, капли пота, не скупясь, омывали каждый миллиметр новой грани, а бездонные глаза, часто моргая, роняли на копию многогранника солёные слёзы. 'Я смогу, я сделаю, я должна, — шептала магесса сухими губами, — Михей, Артиемий, Сердай, Викториана, Ольгия, ... — беззвучно продолжала она сквозь боль проговаривать имена тех, кто был дорог её сердцу'.

Стихия воды оказалась сговорчивей, но капризней. Несколько раз самородок чуть было не выскользнул из рук! Только чудо и крепкая связь алмаза со своей владелицей помешали случиться непоправимому.

Грань, символизирующая землю, не доставила много хлопот. Казалось, она почувствовала душу, что за пядь родной земли готова перегрызть недругу глотку. Миллиметр за миллиметром, чётко по тусклому блику, формировался новый прозрачный изгиб. За это время создательница артефакта успела передохнуть. Она не сняла ногу с педали. Нет. Она лишь расслабила затёкшие мышцы. Машина из иного мира работали без остановки.

Солнце перестало озарять большой купол над зданием ковена. Сейчас небесное светило баловало теплом западную часть столицы. Настойчивый ветер качнул оконную раму. Значит, пришёл черёд последней, самой сложной, самой непредсказуемой стихии — стихии воздуха. Ветреный забияка щекотал Ульяне ресницы и бессовестно путался в и без того непослушных волосах. Тихие воздушные потоки сменялись шквальными порывами и заставляли магессу напрягаться сверх меры. Бесценные остатки энергии, магии и сил хозяйки леса уходили на то, чтобы усидеть за рабочим местом и не свалиться бревном под станок. Уличная пыль витала по всей мастерской. Рамы в отчаянии бились друг о друга, полки, с аккуратно разложенными на них камнями и инструментами, тряслись так, будто невидимая мощная рука старается вырвать их вместе с частью стены. Периодическое падение предметов, которые находились на полках, отвлекало от работы. Ситуация требовала полного сосредоточения и погружения в иную, магическую, реальность.

'Ещё немного, ещё чуть-чуть, Небо, помоги!' — то ли шептала, то ли кричала невольница. Вены на её шее вздулись, перед глазами плясали тысячи чертей, переносицу сдавило изнутри, но Ульяна не снимала ногу с педали. Машина для огранки работала в полную силу. Вот только у измученной труженицы сил совсем не осталось.

Последняя грань гордо блеснула прозрачно-голубым бликом. Самородок идеально круглой формы превратился в маленькую копию величественного купола. Но в отличии от оригинала, его середина оказалась не пологой и дутой, а миниатюрной цельной глыбой с яркими, рельефными гранями, в каждой из которых пульсировала Магия.

Любоваться своим творением Улиане довелось не больше минуты. В голове чародейки взорвались сотни, тысячи безжалостных солнц. Её тело резко качнулось вперёд. В последний момент женщина крепко обхватила копию многогранника и без чувств упала на панель станка. Потоки густой тёмной крови полились из глаз, носа и даже ушей ещё до того, как уставшее, изнеможённое тело ударилось о стальную поверхность машины. Кровавые ручейки образовали вязкую лужу, в которой утопали и руки Ульяны, и новоявленный артефакт.

Браслеты взбунтовались! Заговорённые стражи старались не допустить контакта с кровью узницы, но предательская алая капелька в каждом из них, будто назло, наперекор всем законам заговоров и магии, засуетилась, забегала вдоль дутых бубликов и жадно потянулась к жидкости, в которой учуяла родственные нотки. Так уж устроен мир — всё живое тянется к солнцу и единокровному: плоть от плоти, кость от костей!

Создавая для собственной дочери ланцы и, заключая в каждый из них по капле своей крови, Вальдемар Крофф не учёл самого главного — родства!