Варвары внезапно оказались под ударом с фланга. Полет дротиков был достаточно плох, но шариковая пушка, пробивающая линии смерти через их ряды, была ужасна. Они попытались сплотиться, чтобы противостоять атакующим, но люди были совершенно непохожи на других охранников каравана. Эти охранники, какими бы отважными или искусными в обращении с личным оружием они ни были, сражались как отдельные воины, но морские пехотинцы не были "воинами" в гомеровской традиции. Они были солдатами, которые сражались не поодиночке, а как смертоносная, обученная и дисциплинированная команда, и они сохраняли свою форму и строй, несмотря на свою атаку.
Они врезались в силу пенистых, как молоток в стекло.
Десятки гораздо более крупных варваров были просто убиты или сбиты с ног атакой, падая под сапогами морских пехотинцев, чтобы быть добитыми ударом ножа. Те немногие, кому удалось пережить переход людей и начать подниматься на ноги, были хладнокровно убиты шеренгой махаутов, следовавших за морскими пехотинцами ради шанса ограбить мертвых.
Остальных варваров оттеснили в стороны, некоторые из них устремились к мелькающим флар-та каравана и реке, а другие — в сторону джунглей. Фланкерам со стороны реки пришлось бороться с теперь уже совершенно сбитыми с толку и разъяренными вьючными зверями, которые растоптали нескольких из них ногами, но те, что были на стороне джунглей, оказались в еще худшем положении.
Роджер и Пэтти превратились в хорошо отлаженную машину, знатоков убойного дела. Существовало несколько способов атаковать флар-та спереди, но большинство из них требовали, чтобы атакующий стоял неподвижно, чтобы точно метнуть оружие в глаза зверя или подготовить длинное копье, и эти моменты неподвижности привлекали внимание Роджера. Когда он видел, что варвар готов к атаке, принц убивал его одним метким выстрелом, но, кроме этого и случайных выстрелов в заметно лучше вооруженных или одетых врагов, он позволял Пэтти самой вести бой.
У флар-та, очевидно, был мощный штамм генов капетоадов. Она была не только агрессивной, она была противной. Она не тратила время на то, чтобы задерживаться на убийствах — она просто топтала и бодала врагов на бегу, а затем атаковала следующую группу. Казалось, она жила ради битвы, и на это было страшно смотреть... настолько ужасно, что, когда она преодолела линию сражающихся морских пехотинцев и вышла на их фланг, большинство оставшихся варваров прекратили атаку на роту и сосредоточились на неистовом флар-та из простого чувства самосохранения.
Все началось с нарастающего града метательных топоров. Большинство из них были плохо брошены, но постоянное увеличение количества снарядов вынудило двух щитоносных морских пехотинцев перехватывать их вместо того, чтобы атаковать самим. Затем варвары попытались обойти зверя, бросаясь то в одну, то в другую сторону, чтобы миновать его смертоносные рога. Главным оружием бомана в ближнем бою был длинный боевой топор, и те соплеменники, которым удавалось подобраться поближе, хорошо орудовали своими топорами с широкими лезвиями, нанося ужасные раны животному принца.
Роджер вложил винтовку в ножны и вытащил пистолет, отстреливаясь от туземцев, когда они бросились на Пэтти. Но их было просто слишком много, чтобы остановить одним пистолетом, даже в руке человека с его мастерством и усовершенствованиями. Пэтти взревела от яростной боли, когда первые топоры вонзились в ее толстую шкуру, но отступать было нельзя. Они эффективно удерживали фланг всей роты, и если бы они отступили, варвары прорвались бы мимо них прямо в тыл линии морских пехотинцев.
Битва нерешительно зависла в том кровавом тупике, который характеризует большинство ожесточенных боев. Больше не было места для маневра или тактики; оставалось стоять или умереть, пока та или иная сторона, наконец, не сломалась и не побежала.
* * *
— Ховахах, кузен! — крикнул Хонал, продираясь на своем циване сквозь деревья. — Может быть, в конце концов, это была не такая уж плохая идея!
— Посмотрим, — фыркнул Растар, бросая поводья и управляя циваном одними ногами, когда он вытащил четыре из своей дюжины пистолетов. — Если мы выживем.
Хонал оглядел кавалерийский отряд. Большинство его людей были из его семьи, поскольку практически весь отряд Растара погиб при побеге из Тердана, и он указал в обе стороны.
— Развернитесь, когда мы выйдем из этих проклятых деревьев! — закричал он. — Один залп, затем с мечом и копьем!
Ответный крик тяжелобронированных солдат был голодным и пронизанным горячим предвкушением. Они уже много раз скрещивали меч и топор с боманами, и техника была проста: уничтожьте их одним выстрелом из каждого из ваших пистолетов, затем атакуйте колено к колену. Иногда они срывались и убегали. Иногда они вставали и стаскивали ваших товарищей с их "лошадей". Но что бы это ни было, всегда умирал кто-то другой.
В отряде было около ста пятидесяти человек, включая немногих выживших из стражи Растара, и когда они вышли на открытую местность вдоль Частена, их колонна умело разошлась в стороны, и их измученные кони, как обычно, приняли вызов битвы. Всеядные циваны знали, что хорошая битва всегда означает хорошую кормежку после нее, и эти циваны были достаточно голодны, чтобы съесть своих собственных всадников, не говоря уже о поверженных врагах.
Растар огляделся по сторонам, пока собирался строй.
— Ты готов, кузен? — спросил Хонал, его истинные руки взялись за копье, в то время как он держал поводья в нижних ложных руках.
— Как всегда, — ответил принц и окинул взглядом строй всадников. — Давайте прикончим этих варварских ублюдков! — крикнул он, и сердитое рычание ответило ему. Те немногие боманы, что были убиты сегодня, никогда не возместят потери Тердана и Лиги Севера. Но это было бы началом.
— Залп!
* * *
Роджер резко убрал ногу с сторону, когда боевой топор вонзился в плечо Пэтти прямо там, где была его лодыжка. Наконец он уложил непокорный магазин на место и выстрелил варвару в его кричащее лицо, когда тот пытался вытащить широкий топор обратно из раны. Расстояние было достаточно близким, чтобы были отчетливо видны ритуальные шрамы на лбу пенистого, а кровь, брызнувшая от удара шарика, покрыла предплечье Роджера.
У Пэтти текла кровь из десятков ран. По отдельности ни одна из них не была так уж опасна для существа ее размера, но все они были глубокими и болезненными, и она становилась все более неистовой в своих атаках, иногда крутясь на месте, чтобы пустить в ход свой хвост. Но боманы стали более опытными в том, чтобы избегать ее, или, возможно, на пропитанной кровью земле вокруг нее выжили только те, кто уже был экспертом. Каким бы ни было объяснение, толпа, набросившаяся на нее, в основном уклонялась от ее выпадов и вращений, нападая всякий раз, когда она делала паузу, и нанося неуклонно растущий урон ее незащищенным флангам.
Роджеру, Корду и двум морским пехотинцам удалось сдержать даже эти атаки, но это становилось все труднее, и все больше и больше варваров преодолевали каждый натиск. По мере того, как возрастал накал их личной битвы, флар-та, ее всадники и нападавшие на нее варвары настолько полностью сосредоточились на местности вокруг нее, что никто из них даже не заметил разворачивающуюся кавалерию, пока первый залп не ударил в боманов перед морскими пехотинцами. Тяжелые пистолетные пули пробили плотную массу налетчиков, врезавшись в плотно прижатую стену щитов, и туземцы снова столкнулись с неожиданной атакой — на этот раз пришедшейся прямо им в спины с основного направления отступления.
Пушка все еще пробивала своими шариками ужасные дыры в их рядах, неистовый зверь на их левом фланге уложил десятки их лучших воинов, а лживые ублюдки впереди отказывались выходить из-за своих трусливых щитов. Это было уже слишком, и туземцы отвернули от линии морской пехоты и побежали вверх по тропе, спасаясь от кавалерийской атаки.
Но этому не суждено было случиться. Северные всадники обрушились на них, как лавина, стреляя из пистолетов и насаживая врагов на копья.
Атака Растара пронесла его солдат через караван, где их ряды были прорваны все еще толпящимися вьючными зверями. Затем они развернулись и снова ринулись в бой, бросив копья и обнажив мечи — лучшая часть любой кавалерийской стычки. Морские пехотинцы тоже не сидели сложа руки. Как только варвары рассыпались, рота начала продвигаться вперед, подавляя любое сопротивление. С оставшимися перед ними группами варваров было легко справиться, и морские пехотинцы бросились через их тела, чтобы ударить по боманам вокруг вступивших в бой кавалерийских сил.
Эта кавалерия теперь увязла, но, похоже, ее это не волновало. Конные мардуканцы рубили своих врагов, по-видимому, не собираясь делать ничего другого, кроме как убивать их. Даже когда варвары стаскивали членов отряда с коней, вожди отказались отступать. Они пришли, чтобы убить боманов, и взялись за дело с мрачной свирепостью.
* * *
Назначенный на Пэтти махаут пережил первую часть битвы благодаря своим рогам, и он знал это. Поэтому, когда Роджер приказал ему броситься на помощь сражающейся кавалерии, мардуканец решил, что нет смысла возвращаться к этому, и бесшумно соскользнул с вьючного зверя.
Роджер раздраженно зарычал, забрался на свое старое, привычное место и похлопал зверя по мягкому месту под бронированным щитом.
— Давай, Пэтти! — крикнул он. — Время вернуть кое-что из нашего собственного!
Уставшая, но готовая флар-та фыркнула от знакомого прикосновения и с грохотом перешла на кровавую рысь. Шесть тонн злобы вот-вот обрушатся на сражающихся варваров, и щепки посыплются куда попало.
* * *
Растар ударил своего цивана коленом, и зверь нанес прыгающий удар ногой, который убил бомана, пытавшегося подколоть ему сухожилие.
Принцу, однако, повезло меньше. Отряд прорвался сквозь проклятых боманов, но их не удалось разбить вдребезги, и варвары, казалось, были повсюду. Хуже того, они все еще упорно сражались, несмотря на то, что оказались зажатыми между двумя группами врагов. О, многие из них бежали, но другие — привлеченные очевидным богатством каравана — остались, и эти несогласные были полны решимости убить его людей.
Как и любой кавалерист, Растар и его солдаты знали, что их главными достоинствами являются шок и мобильность. Постоянная кавалерия пожертвовала почти всеми своими преимуществами перед пехотой, но силы Хонала были слишком разбиты, чтобы отступать. Неспособные вырваться на свободу и перестроиться для новой атаки, они могли только стоять и сражаться, пытаясь прикрыть своих случайно сброшенных братьев и надеясь вопреки всему, что глупые варвары поймут, что они побеждены.
Принц снова крутанул своего цивана на месте, снес лицо одному из варваров, пытавшемуся оттащить его сбоку. На дальней стороне было еще двое, но он был одним из тех невероятно редких и одаренных мардуканцев, которые были ловкими на все четыре руки, и это сослужило ему хорошую службу во многих сражениях, подобных этому, где способность прикрывать своего цивана была первостепенной. Он взмахнул всеми четырьмя саблями вокруг себя в сложном и смертоносном узоре ... затем поднял глаза в полуоглушенном изумлении, когда в гущу битвы с грохотом пронесся вьючный пейджи, трубя, как пагатар.
Трое людей и какой-то соплеменник были на его спине, но они позволяли зверю вести большую часть боя, и Растар мог понять почему. Зверь ворвался в боманов, как бедняк на праздничном пиру, атакуя со всей свирепостью пагатара, когда он бодал и топтал свой путь сквозь варваров.
Казалось, он мог отличить друга от врага, когда осторожно переступил через упавшего северянина, каким-то образом умудрившись не раздавить его в процессе. Или, возможно, это был водитель. Казалось, он управлял зверем только коленями и голосом, выкрикивая команды на какой-то тарабарщине и ведя шквальный огонь из пистолета, от которого у принца расширились глаза даже в разгар битвы. Растар любил пистолеты, особенно потому, что он мог стрелять практически одновременно всеми четырьмя руками. Но проблема с ними заключалась в том, что у них был только один выстрел на ствол. У него было двенадцать двуствольных пистолетов, разбросанных по его сбруе и снаряжению, и на данный момент каждый из них был разряжен.
Этот пистолет, однако, выплевывал выстрел за выстрелом. Его боеприпасы казались безграничными, но затем он увидел, как всадник на мгновение остановился, вставил контейнер в рукоятку, а затем снова начал стрелять. Так легко! В одно мгновение оружие было перезаряжено. С таким пистолетом он мог бы пропахать боманов, как коса ячмень!
Он убил еще одного варвара почти рассеянно, наклонившись в сторону, чтобы перерезать ублюдку шею двумя острыми как бритва саблями в своих фальшивых руках. С таким же успехом он мог бы даже не беспокоиться; боманы бежали.
Он помахал Хоналу, который в ответ поднял окровавленную саблю и приказал своей роте броситься в погоню. Конный отряд циванов втопчет врага в землю; если к наступлению темноты кто-то из боманов останется в живых, это будет сюрпризом.
Теперь нужно пойти поторговаться с этими "людьми". Несмотря на свои уверенные слова, сказанные Хоналу, Растар был далек от уверенности, что сделка действительно может быть заключена, но, по крайней мере, теперь он мог торговаться, имея в руках рекомендации, а не чашу для подаяния.
* * *
Арман Панер одарил мардуканского кавалериста улыбкой с закрытыми зубами.
— Мы ценим вашу помощь, — сказал он, когда большой пенистый спрыгнул со своего двуногого скакуна. — Особенно с тех пор, как я понял, что вы те люди, которых мы выгнали из Ран Тай.
— Я хотел бы сказать, что мы пришли помочь вам, потому что мы благородные воины и не могли просто смотреть, как варвары уничтожают ваш караван. — Растар снял шлем и потер рога. — К сожалению, факт таков, что нам нужна работа. Мы хотели бы наняться в качестве охранников каравана, а вам, — он указал на кровавую бойню вокруг них и горстку выживших из первоначального отряда охранников каравана, — явно нужно больше таких людей.
— А. — Панер склонил голову набок, на мгновение задумчиво посмотрел на мардуканца и почувствовал, как в нем шевельнулось искушение. Эти люди были первыми когда-либо виденными им мардукскими войсками, которые действительно сражались как сплоченная, организованная сила, а не как сборище индивидуалистов. У них, очевидно, были острые углы, по человеческим меркам, но они были на голову выше своих ближайших местных конкурентов.
— Ты прав, — сказал он через мгновение, — но в шахте не было золота. У нас так же мало наличных, как, должно быть, и у вас.
— Мы не дорогие, — сказал принц с печальным ворчанием. — И этот караван получит большую прибыль, когда достигнет Диаспры. Если достигнет Диаспры. Тогда нам смогут заплатить.
— Сколько? — спросил Панер. — Когда мы достигнем Диаспры?
— На оставшуюся часть поездки? — Принц потер гребень своего шлема одним пальцем. — Приют и стол на время путешествия. Два золотых к'вэрнийских астара каждому солдату по завершении. По три за каждого потерянного. Пять для командира и десять для меня. — Он посмотрел на пистолет на поясе человека. — Хотя лично я бы подумал о том, чтобы обменять довольно много этого на один из этих пистолетов, — добавил он со смешком.
