Небо шамана. 2 часть

Я пытался разобраться, что меня в ней привлекает, ведь я её выделил из всех ещё до более близкого знакомства благодаря Тотошке. Аура у неё большая и очень чистая, но таких девушек я уже встречал и не мало. Только ни одна из них не вызвала у меня такого интереса. Жена Цыганова и его дочка светленькие в кудряшках, довольно симпатичная, и чем-то похожа на Целиковскую. Анна темноволосая, с косой через плечо, с тёмными серо-зелёными глазами, я сначала вообще думал, что у неё глаза чёрные, но оказывается из-за густых ресниц они только кажутся чёрными. У неё аккуратный прямой носик, но не курносый, чуть припухшие губы, которые она, когда волнуется иногда чуть прикусывает. Лицо широкое, немного скуластое, но не плоское, а гармоничное и аккуратное. У неё восхитительная улыбка, только улыбается она очень редко. И вообще, вся очень чистая, выглаженная и правильная. Из памяти Сани, этой чертой очень похожа на Лену Кривскую их классную отличницу, которая была для детдомовских ребят как что-то недостижимое и сказочное. Вообще, с точки зрения очень многих здесь я веду себя совершенно недопустимо. У многих очень чётко нацеленность на выполнение одной главной задачи, даже кажется порой, что это черта характера, а всё кроме этого не важно, и даже не допустимо. Сейчас война и поэтому выполнение задачи с целью достичь в ней победы — главное, а отвлекаться от неё недопустимо никак и даже преступно! Вот и как в таких условиях быть? Правда это только в лозунгах и на собрании, ведь как с этим согласуется то, что техники где-то нашли спирт и напились, когда куча работы по ремонту? Да и другие примеры есть...

Лёшка Гордеев посоветовал подарить девушке цветы. Но я совсем не хочу выглядеть глупо с букетиком в руках. А главное, что нескольких ухажёров с букетами Анна уже выставила... Грустные мысли, а может плюнуть на всё. Вообще неизвестно удастся ли дожить до конца войны или даже завтрашнего вечера. Вот я вроде бы всё предусмотрел и забронировал, а позавчера после боя в кабине нашли пулю от немецкого пулемёта. Оказалось, что она попала точно в стык, где сдвижная часть фонаря прилежит к козырьку кабины. Пуля каким-то чудом сумела пробить край в этом месте и влетела в кабину. В меня она попала уже на излете, и остался только синяк на плече, а вот рикошеты успели дел наделать. Разбила кожух и кабинную лампочку у правого колена рядом с приборами ЭСБР и разбила стекло высотомера на приборной панели. Да и прямое попадание восьмидесяти восьми миллиметрового снаряда я очень хорошо помню, ведь волосок от смерти отделил...

А в четверг третьего сентября в газете "Красная Звезда" опубликовали... Но давайте по порядку. Комиссар после обеда, когда никто особенно даже шевелиться не хочет, а распаренные жарой и разморенные съеденным обедом все стремятся найти тенёк, в котором немного прилечь и дать обеду улежаться в животе. Как любит приговаривать Ефимов "казак оттого гладок, что поел да на бок". Мы с Лёшкой и Валерой только удобно в тени под крылом моего самолёта прилегли на брезент чехла, думаю, что его туда для себя Подгорный принёс, когда прокричали на построение. Бурча и чертыхаясь, пошли строиться. Судя по встрёпанному и недовольному лицу командира, его построение удивило, как и всех остальных. Перед строем комиссар стал зачитывать газету. Когда он дошёл до того, что нашего командира наградили орденом Ленина, строй разулыбался, а Бурдужа смутился и покраснел. Комиссар выдержал театральную паузу и продолжил. Сообщение о том, что капитану Цыганову и младшему лейтенанту Гурьянову присвоено звание Героев Советского Союза до меня дошло как-то криво. Я стазу понял, что комэска наградили и очень этому обрадовался. А то, что нас наградили обоих, до меня почему-то не дошло, пока Цыганов мне это не объяснил после того, как сгрёб меня в охапку и чуть не раздавил своей медвежьей мощью. Когда нас обоих стали качать, в смысле подкидывать вверх, а это совсем не радостные ощущения, хочу заметить. Я ведь ещё пытался удержать в руках и не дать примять Тотошку, которой всё это нравилось ещё меньше, чем мне. Я отбивался и вырывался, уверенный, что меня прихватили по ошибке за компанию с комэском и всё нужно немедля прекратить. Словом, только когда взятую у комиссара, а он специально для каждого из нас взял экземпляр газеты на память, мне сунули под нос, и пальцем ткнули в мою фамилию до меня окончательно дошло. Каждый считал своим долгом пожать нам руки, и радовались наградам даже больше нас, мне кажется...

В воскресенье шестого сентября к нам приехал полковой комиссар Виноградов — комиссар нашей шестнадцатой воздушной армии и вручал награды остальным. Оказывается нам за нашими надо ехать в Москву, а остальные награды вручили здесь. На торжественное построение вынесли развёрнутое знамя полка, вызывали, объявляли и вручали разные награды. Награды получил почти весь полк. Командир и комиссар не скупились на представления, объясняли это тем, что за хорошую службу надо не забывать поощрять, как и наказывать нерадивых...

Цыганов стал капитаном, как мы уже догадались по указу в газете. У комиссара теперь по две шпалы, как у командира. Старшего лейтенанта получил Фролов — комэск второй эскадрильи. Лёша Гордеев и Сергей Польчиков стали старшинами, а Озеров старшим сержантом. Очень обрадовало, что мой экипаж тоже не забыли. Валя стал старшим сержантом, а Подгорный младшим сержантом авиационной технической службы. Комолову ещё и медаль "за боевые заслуги" вручили, а Сергею знак отличника ВВС. За малым исключением почти всему полку была объявлена благодарность командующего фронтом. Старших пилотов сержанта Косенкова и старшего сержанта Осинкина наградили орденами Красной Звезды посмертно.

Вечером Цыганов сказал, что во вторник мы вылетаем в Москву на награждение ...

*— Отчего бы генералам ВВС не летать на бомбардировщике ДБ-3 переделанном умельцами для перевозки пассажиров. Тем более, что такая переделка в СССР того времени была далеко не единичная. Гражданской и транспортно-пассажирской авиации катастрофически не хватало. К чему бы иначе было выкупать у американцев лицензию на транспортный Дуглас, который у нас стал Ли-2. А для перевозки пассажиров и грузов в это время активно использовались "Туберкулёзы" — ТБ-3, которые даже не переделывали под новые цели. Тем более, что самолёты такого класса имеют достаточно широкий фюзеляж, у нас не привыкли делать их тонкими, как у немцев.

** — Реальный факт: 28 марта 1945 года в Силезии в рамках испытания штурмовика Ил-10, который пилотировал капитан Сироткин из 108 гвардейского штурмового полка был проведён показательный бой с истребителем Ла-5ФН под управлением Героя Советского Союза капитана Попкова из 5 гвардейского истребительного полка. На тот момент Виталий Попков мог считаться очень опытным воздушным бойцом, имея за спиной больше ста воздушных боёв и 39 лично сбитых самолётов противника. Бой закончился вничью, но кино-фотопулемёты зафиксировали, что Ла-5 побывал в прицеле лётчика и стрелка штурмовика гораздо больше раз, чем истребитель смог надёжно взять на прицел штурмовик, который к тому же ещё и бронированный и не так просто его сбить.

Можно возразить, что Ил-10 более скоростной самолёт с более мощным мотором, но и Ла-5ФН образца сорок пятого года на порядок лучше Яка-1 или мессера сорок второго года. Собственно именно счёт сбитых штурмовиками самолётов подвиг ГКО поручить Ильюшину разработку Ил-1ИБ предполагалось, что это будет специализированный самолёт для борьбы с немецкими бомбардировщиками. К счастью, нашлись умные люди, кто не дал эту безумную идею реализовать. Но благодаря этим фактам в штурмовых полках была проведена работа по разъяснению, того, что большие потери штурмовиков якобы из-за фатального отсутствия бортового стрелка, на самом деле из-за жертвенного и неактивного поведения самих штурмовиков, которые не глядят по сторонам, при нападении не предпринимают ничего кроме бегства, и тут бортовой стрелок поможет не сильно. К слову, после появления двухместной модификации штурмовика процент потерь больше коррелирует с завоеванием в этот период нашей авиацией господства в воздухе, сколько с безумной эффективностью защиты дающей бортовым стрелком. Само собой, что ствол, тем более Березинского крупнокалиберного пулемёта — это хороший аргумент, но у многих бомбардировщиков стрелков — не один и это никому не мешало их сбивать. С целью борьбы с мессеробоязнью в полках даже проводились показательные учебные бои аналогичные мной описанному. К слову, говорят, вот после таких демонстраций потери в этих полках снижались даже без появления бортстрелка.

— Реальный факт в истории героической 16-й воздушной армии. Нужно было иметь немалую смелость, и даже авантюризм, чтобы в условиях провального лета 1942 года принять в Донских степях на себя командование и ответственность над существующим только на бумаге подразделением, создать его и добиться победных результатов. А указанный ЧВС из Москвы даже не выехал, не смотря на наличие приказа подписанного ставкой. Как то это мало похоже на то, что вся страна дрожит и Сталина боится.

— Только по журналу боевых действий двести третьей стрелковой дивизии за середину июля и август взяты в плен больше двухсот итальянцев и больше двух десятков немцев. А это только одна дивизия и не на самом напряжённом участке фронта, надо полагать, что пленных ещё до сдачи Паулюса хватало. Это же нашим современным "историкам" точно известно, что пленных брали только немцы, а Красная армия сделала это только пару раз и то по недосмотру под Сталинградом и при контрнаступлении во время битвы под Москвой...

Поездка в Москву прошла в какой-то мельтешащей чехарде. Из-за поломки вылет нашего борта задержался и мы прилетели в столицу уже глубокой ночью, если не сказать, под утро. Едва легли в корпусе санатория ВВС, как нас подняли. Так рано разбудили, оказывается, чтобы мы успели навести лоск на форму, а ещё подстричься и побриться. Потом за нами прислали машину, привезли в Кремль и мы битых два часа сидели в каком-то зале на красных мягких стульях в ожидании. В зал постоянно заходили какие-то люди, раз десять уточнили наличие каждого из нас по списку, отдельно у каждого несколько раз уточняли правильность написания имён и фамилий. К моменту награждения ужасно хотелось есть и все себе повторяли много раз повторённую инструкцию: "Нельзя крепко жать руку Калинину. Он в возрасте, а нас много!". Наконец нас пригласили в другой зал, где началось само награждение. Вручили грамоту звания Героя и коробочки с наградами. Я очень боялся сильно помять руку седого старичка в очках. И всё как-то стремительно закончилось. Уже под начавшийся в зале гомон нас пригласили к накрытым закусками и выпивкой столам в соседнем зале. Мы стали прикручивать наши ордена. Почти всем пришлось перевешивать имеющиеся награды, чтобы разместить новые. Только у одного танкиста с ожогами на лице оказался нужный инструмент в наборе складного ножа, и вокруг танкиста сразу возникла сутолока. Всем почему-то казалось очень важным скорее прикрепить свои награды, чтобы перейти к столам. Идти к ним с коробочками никто почему-то не решался. Награды повесили, правда, при этом мы пропустили тост "За товарища Сталина!", но к тосту "За нашу Победу!" успели, и позвенели бокалами с вином, чокаясь с другими радостными кавалерами.

Есть уже хотелось зверски и мы, не обнаружив среди закусок ничего существенного, быстро смотались с этого банкета. Мы держались втроём и ни с кем там не познакомились. Кто и за что получает награду, особенно не объявляли, но по глазам было видно, что здесь были те, кто видел врага в лицо и прибыли сюда не из воскресной школы. В нашем корпусе в санатории с помощью дежурного организовали обед, переходящий в ужин. Успели купнуть все награды в стакане водки. А ещё до рассвета в зябком утреннем тумане мы топали по взлётному полю к нашему прогревающему моторы "Дугласу". Никто бы не протестовал, если бы мы задержались и погуляли по Москве. А нам, даже такая трёхдневная отлучка казалась чем-то некрасивым перед теми, кто остался, и эти дни летал и рисковал собой...

Нормально обмыли награды уже в полку. При всех искупали награды в водке. Причём бросили их на дно котелка, в который налили всю водку за боевые вылеты и пустили этот круглый помятый подкопчённый котелок по кругу, и каждый отхлебнул по глотку. Выданную старшиной перед поездкой новую форму с наградами повесили в нашем домике на плечики, а уже с утра влезли в свои постиранные проветренные от запаха пота лётные комбинезоны. Я с удовольствием намотал на плечо свой бич, а Тошка после разлуки, кажется, даже пописать не отлучалась ни разу. Командир категорично запретил зверинду с собой в столицу брать, пришлось малышку с Анной оставить. После пары вылетов форма или комбинезон так пропитываются ядрёным запахом пота, что запах не уступает духу борцовской раздевалки, поэтому многие старались менять свою лётную одежду на обычную, чтобы не ходить таким вонючкой. Меня часто удивляло, что большинство парней этого запаха даже не замечают или совершенно не придают ему значения. Впрочем, наверно от меня тоже пахнет, ведь этот ядрёный запах пота можно отмыть только в бане, а баню старшина устраивает не чаще двух раз в неделю. Здесь с дровами сложно и в колодце вода должна накопиться, а для бани вообще с речки Иловли дважды водовозка воду привозит...

Меня немного удивило изменившееся ко мне отношение со стороны некоторых сослуживцев. Они по поводу и без повода пытались подчеркнуть, что я теперь "Герой" и мне, поэтому делают поблажки или что-то мне теперь не к лицу. И в отношении ко мне в их аурах стали часто появляться всполохи злости и зависти. Честно сказать, это отношение было непонятным и неприятным. Похожее было со стороны Мельника, который мне постоянно завидовал, и только моё нежелание конфликтовать не вывело это в открытую стычку. Теперь таких "мельников" стало много, а с учётом того, что я эти вещи хорошо чувствую, находиться в этой атмосфере мне было тяжело. Если бы я был более шебутной, общительный, как говорят "рубаха-парень", то наверно такого отчуждения бы не возникло. Но я больше молчал потому, что до сих пор не очень уверен в том, что я действительно хорошо овладел русским языком, вернее той кучей идиом или выражений, у которых есть вторые и третьи планы смысла. Чего стоит только то, что я не рассмеялся однажды, когда кто-то к месту вставил: "Учи, давай, пулемёту, гад!..." — и поймал на себе пару недоумевающих взглядов. Потом в полк привезли на кинопередвижке кино "Чапаев" и стали понятны фразы из этого любимого в народе фильма, которые стали крылатыми, вроде: "А вот тут я, на лихом коне!", "Тихо! Чапай думать будет!" или "Белые пришли — грабють, красные пришли — тоже... Понимаешь, грабить начали... Куды ж бедному крестьянину податься?"... В результате у меня сформировался очень узкий круг общения из комэска и моего экипажа. Ну, может добавить в эту группу лётчиков, особенно из "старичков" — Серёгу Польчикова и Лёшку Гордеева, которые и сами не очень болтливые парни. Командира и Сергея Петровича я безмерно уважаю и охотно общаюсь с ними, но это всегда по вопросам службы, а не доверительное дружеское общение. Даже появившийся в нашем экипаже моторист, который закреплён за моей и комэска машинами как-то не прижился, и чаще общается с экипажем комэска. Не приняли его почему-то мои Валя с Серёгой, да и мне он не очень нравится, есть у него в ауре гнильца какая-то в части лживости и лени.