Настасья, Настя, Настенька

Признаться, я запаниковал. Было похоже, что она пришла на миг в себя только чтоб умереть. Но нащупав тоненькую ниточку пульса на её запястье, выдохнул с облегчением. Нужно рассказать о случившемся ангелу.

Женщина оказалась там, где и говорила — на кухне. Поставив локти на стол, она закрыла ладонями лицо и опустила голову, застыв в ожидании.

— Не знаю, что произошло, но ваша дочь, похоже, вновь уснула, — с порога заявил я и сел напротив гостьи.

Она медленно опустила руки и ошарашено посмотрела на меня.

— Так она очнулась? — недоверчиво спросила, словно сама не верила в то, что такое могло случиться.

Неужели надежды на пробуждение уже не было?

— Во всяком случае, она взглянула на меня, произнесла что-то вроде "солнышко" и вновь отрубилась, — пожал плечами я, не видя ничего странного.

— Солнышко, — шёпотом повторила женщина слова своей дочери и с той же интонацией. — Значит, тебе удалось, — с облегчением произнесла она, после чего сияющим взглядом посмотрела на меня, и я вновь увидел яркий тёплый Свет в глубине её серебряных глаз. — Ох, прости. Я не должна была открываться, — донеслось до меня словно издалека, и внезапно Свет погас.

— Что? — обескураженно переспросил я уже глядя в обычные серые глаза гостьи без малейшего намёка на серебряный оттенок.

— Ангелы скрывают свою суть. Если наши крылья не каждый может увидеть, да и замаскировать их проще простого, — она распахнула плащ и показала его изнанку. Вместо подкладки у него были огромные белые перья. Неужели это и есть — крылья? — То глаза... — продолжила откровения женщина, вновь запахнув полы и застегнув их на все пуговицы. — В них отражается наша душа. Наш внутренний Свет, который дарует облегчение тем, кто болен, спокойствие тем, кто в нём нуждается. Их серебряный цвет уже давно бы выдал нас демонам, если бы мы не научились закрываться. Вот только это умение приходит с годами тренировок.

— Как же тогда Настя? Почему Эл не увидела в ней ангела? — нахмурился я.

— Моя дочь ещё не полностью переродилась. Она получила свои крылья, но пока их не раскроет, перерождение не завершится, — с нотками печали в голосе ответила женщина и отвела взгляд. — Однако это не значит, что если ты приведёшь её к демонам, они не смогут её опознать. Её поведение её выдаст.

— А теперь объясните, что всё это значит, — я скрестил руки на груди и прожигающим взглядом пристально уставился на незнакомку.

Женщина обречённо вздохнула и спокойно заговорила.

На удивление, ангел начала с событий, о которых мне поведал Глава клана. С безмятежной жизни, которая закончилась с приходом демонов. Однако если с точки Тьмы тот конфликт завершился с появлением нового мира, в котором мы сейчас живём, то история Света продолжалась и по сей день. Хоть ангелы и нашли новый дом, но остались привязаны к старому, так как только здесь, на бренной земле, они могли продолжать свой род.

Для появления демона нужна лишь демоническая пара, а вот с ангелами обстояло всё иначе. Вторая половинка обязательно должна была быть из мира людей. И ребёнок рождался обычным человеком и жил обычной жизнью до определённого момента. До дня, когда ворвутся горе и несчастья, отнимая всё, чем он дорожил. Только пережив это, ему даруется новая жизнь, крылья и способность помогать людям. Восстанавливать в их душах баланс добра и зла. И возможность зачать ребёнка, который в будущем станет ангелом.

— Мы не верим в Бога. Мы верим только в Судьбу, — немного странно закончила рассказ незнакомка. Сложилось впечатление, что она упустила что-то, отчего картинка их мира в моей голове полностью не сложилась.

— Значит, вы жертвуете всем, ради обретения крыльев? Заранее зная, что умрут близкие, вы всё равно идёте на это? — с негодованием спросил я то, что не давало мне покоя. Если оно так и есть, то чем же ангелы отличаются от демонов?

— Это правда, но не совсем. Сейчас объясню, — женщина осталось такой же спокойной, как и была до этого. — Судьбы людей — это паутина. Её нити переплетаются и тогда в жизни одного человека появляются те, кто будет идти с ним рука об руку. Ангел, рождаясь, не существует в этом мире. Проще говоря, вся его жизнь до перерождения — иллюзия. Его нить связывает несколько нитей обычных людей, не вплетаясь в паутину судеб. Да, у него появляются друзья, любимые, даже дети, но это всё заимствовано из других нитей. И когда приходит время стать ангелом, его нить просто расплетается из узора, можно даже сказать, что сама паутина её отторгает, заставляя разом разорвать все связи с этим миром. Это очень болезненно, так как многие из нас крепко укореняются. Когда нить перестаёт соприкасаться с другими, весь привычный уклад рушится. На наших глазах умирают близкие нам люди. Однако, все, кого мы считаем умершими, на самом деле просто идут по изначальному жизненному пути, в котором для нас нет места. Бывшие мужья, родственники, дети — они никогда не вспомнят о том, что жили иначе. Как и ангелы, они забывают всё, что было.

— То есть, Настя совсем недавно пережила потерю близких? — в груди защемило от догадки. Моей хрупкой сестрёнке пришлось итак не сладко в последние дни, а началом всему этому были совсем нерадостные события.

— Ты встретил её в тот день, когда она была на грани миров. Стал звеном, соединившим её-человека и её-ангела, — своеобразно подтвердила незнакомка, после чего внезапно встала, подошла и положила ладони мне на плечи. — Я вверяю её судьбу в твои руки. Теперь только от тебя зависит, раскроет ли Настасья крылья или нет, обрекая себя на жизнь в чужой боли и страданиях.

— Но почему я? — только и смог ответить под пристальным взглядом женщины.

— Судьба привела тебя в тот день к моей девочке. Значит, только тебе суждено быть её опорой и поддержкой, — она резко убрала ладони, словно обожглась, и отошла.

— А потом что? Она уйдёт, когда переродится? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как женщина прячет руки за спину. Мне удалось приметить покраснения на её ладонях. Неужели это от прикосновения ко мне?

— Не сразу, — ангел отошла к окну и посмотрела на затянутое тучами небо. — Но ещё не пришло время об этом рассказывать.

В этот момент раздался настойчивый звонок. Очередной посетитель?

— Твоя подруга пришла, — уверенно произнесла гостья.

Юлию сейчас меньше всего хотелось видеть. Как ей объяснить присутствие двух незнакомых женщин в моей квартире? И если присутствие мамы Насти худо-бедно, но можно истолковать, словно соседка пришла соли попросить, то саму спящую девушку...

— Не волнуйся за Настасью, я тебе помогу, — поняла мою заминку ангел, пошла к входной двери и уверенно её распахнула, явив моему взору всклокоченную Юлю. Подруга опешила, увидев незнакомку, но тут же пришла в себя, когда заметила за её спиной меня.

— Здравствуй, дочка, — тем временем улыбнулась ей ангел и коснулась её руки. С девушки тут же слетел весь запал, а взгляд затуманился. — Ты ужасно опаздываешь на работу. Поспеши.

Юлия взглянула на наручные часики, охнула и поспешила вниз, разрывая тишину подъезда задорным стуком каблучков.

Мне оставалось лишь молча наблюдать и диву даваться, как просто ангел может манипулировать человеком!

— Свои таланты мы тратим только во благо, — женщина накинула капюшон и вышла за порог. — Не стоит нас приравнивать к демонам, — каким-то образом она поняла то, о чём я думал.

— Время покажет, — хмыкнул в ответ, наблюдая за тем, как незнакомка начала подниматься вверх, вместо того, чтоб спускаться. Неужели пойдёт на крышу и оттуда полетит на крыльях?

— Прощай, Дмитрий, — грустно улыбнулась она, перед тем, как скрыться из виду и помахала рукой.

Всё-таки, я был прав насчёт ожогов. Похоже, таким образом, она предупредила меня о том, что прикосновение ангела к демону чревато последствиями. Выходит, как только Настенька раскроет крылья, придётся уйти из её жизни.

Я ещё немного подождал, прежде чем закрыть дверь. Наверное, надеялся услышать шелест крыльев. А может, ждал, что ангел вернётся и всё же расскажет то, что утаила. Но мои надежды не оправдались. Я вернулся на кухню и налил себе ещё одну кружку кофе. Теперь нужно решить, как жить дальше. Постоянно находиться рядом с Настей я не мог, но и оставить её одну было невозможно.

Взяв телефон, я нашёл в адресной книге телефон Керышева и нажал кнопку вызова.

Глава 7

Люблю его

Анастасия

В который раз вокруг меня темнота. Но именно сейчас я рада ей как никогда. Она даёт покой уставшему от чужой боли сознанию. Даёт возможность уйти, спрятаться, забыться...

Зачем я? Почему именно я? И вообще, кто я? Чем дольше тьма меня окружает, тем всё меньше я помню. Нужно возвращаться. Но зачем? В памяти остались лишь вспышки-минуты, наполненные чьей-то неизлечимой болью. Нет, не хочу возвращаться. Только не туда. Только не в тот погрязший в мучениях мир. В мир, в котором нет мне места. В мир, который готов разорвать душу и вывернуть наизнанку то, что потом от меня останется. Там нет ничего, зачем хотелось бы вернуться.

— Настасья... — чей-то тихий голос доносится издалека. Сейчас он стал совсем неважен, хотя раньше я бы, не задумываясь, помчалась туда, откуда он доносился. Туда, где виден яркий свет. — Настасья... — голос становится настойчивее, но я не хочу его слышать. Он вернёт меня в наполненный болью мир.

Пытаюсь скрыться в глубине тьмы, чтобы сбежать от всего.

— Вернись, ты же погибнешь, если останешься здесь, — к некогда родному голосу присоединяется другой. Властный, не терпящий возражений.

— Нет! — всё моё существование выражает нежелание подчиняться, и я погружаюсь в ещё более непроглядную, обещающую вечный покой, темноту. Сюда не проникнет лучик света. Не донесутся больше зовущие назад голоса. Здесь я наконец-то буду в покое...

Казалось, я парила в бескрайней вселенной. Вокруг замерцали далёкие крохотные точки звёзд, маня за собой. Не задумываясь, я потянулась к ним, отдаляясь всё дальше и дальше от места, где раньше был виден луч яркого света. Лёгкость, свобода и никаких ограничений... Как же давно я не испытывала ничего подобного! Полёт захватывал сознание. Я чувствовала себя птицей, которая смогла вырваться за пределы возможного. Тьма подарила мне крылья, и теперь я могла лететь туда, куда хотела. Совершенно забыв, кто я, я парила меж звёзд, восхищаясь их мерцанием, словно ребёнок, впервые увидевший радугу. Радуга... что-то знакомое. Это должно быть нечто яркое. Но откуда мне об этом знать, если мир был только серым? Почему я думаю, что он мог быть другим? Наполненным солнцем...

— Настенька, — далёкий голос заставил дрогнуть сердце. Я... знаю этот голос.

Вмиг в опустошённую измученную душу ворвался солнечный свет. Ласковый, тёплый, оберегающий. Он обещал что защитит. Что больше не позволит боли заполнить меня, что никогда не оставит.

Мне хотелось верить. Хотелось полететь к лучику Света, который смог проникнуть в ледяное царство тьмы. И прежде чем опомниться, я уже неслась туда, где виднелся красно-оранжевый диск закатного солнца. Как же я могла забыть эти краски? Синее небо, зелёную траву и... радугу. Я вспомнила разноцветное коромысло, которое появлялось всегда в лучах солнца после дождя. Яркое, невообразимо огромное, сказочно-прекрасное.

— Настенька, — голос с нежностью звал, и у меня больше не осталось сомнений. Моё место там, рядом с Солнышком, которое впервые позвало с такой нежностью, что в груди защемило.

-Я иду к тебе! — вытянув руки, я ворвалась в Свет. В голове стоял гул от шума разгорячённой крови. Оно здесь. Оно рядом!

Открыть глаза было сложно, но с огромным усилием воли мне это удалось. Где же оно?

— Солнышко... — едва я повернула голову, увидела Его. Ярко-красное, тёплое, ласковое. Моё солнышко.

Сил на большее не хватило, и я вновь погрузилась во тьму. Но на этот раз она была совсем иной. Словно я спряталась в нагрудном кармане Солнышка, куда оно на день прячет ночь.

* * *

Тик-так, тик-так, тик-так. Первый звук, который предшествовал пробуждению, был тихий ход механических часов.

Впервые за последнее время я находилась где-то, где не было даже крошечного отголоска чужой боли. Где же я? Неизвестность пугала. Сделав глубокий вздох, я всё же решилась посмотреть на окружающий мир и... разочарованно выдохнула. Вновь вокруг всё в серых тонах. Снова незнакомая комната, которая похожа на чью-то спальню. Из мебели здесь присутствовали шкаф с зеркалом от пола до потолка, стол на котором расположились разнокалиберные склянки, пара пуфиков, и большая двуспальная кровать. Свет попадал через большое окно, за которым виднелось чистое бледно-серое небо.

Я лежала посреди постели, накрытая до подбородка одеялом, а рядом с кроватью на стуле сидела девушка и читала учебник по медицине. Она мельком кинула на меня взгляд и вновь вернулась к чтению. Однако тут же опомнилась, отложила книгу, дрожащими руками схватила телефон и принялась кому-то звонить.

— Дмитрий Геннадьевич? Да, я знаю, что должна звонить только в экстренных случаях. Нет, с ней всё хорошо. Но... Но... Да послушайте же, наконец! Ваша сестра очнулась! — на этих словах разговор прекратился, и девушка сунула телефон в карман. — Ваш брат порой такой несносный, — произнесла она и села рядом со мной на краешек кровати. Эта фраза прозвучала так, словно девушка состояла в довольно близких отношениях со своим собеседником.

Как она сказала? Брат? Но у меня нет брата!

Тем временем незнакомка проверила мой пульс и надела на руку манжет, чтоб измерить давление.

— Как же вам повезло иметь такого заботливого брата, — продолжала говорить она. — Не каждый решится самостоятельно выхаживать пострадавшего в аварии. Тем более нанимать сиделку. Наверное, он вас очень любит, раз так поступил.

Я пыталась вспомнить хоть что-то из того, что рассказала девушка, но все попытки оказались тщетны. И вопреки заверениям незнакомки, всплывали воспоминания о больницах, множествах больных и боль. Много боли.

— Вы кушать хотите? Да о чём я спрашиваю?! Конечно, хотите! Питаться через капельницы три дня! — заботливо укрыла меня сиделка и выскочила из комнаты.

Моя голова начала кружиться от полученной информации. Нужно встать и осмотреться. Может, тогда вспомню хоть что-то из той жизни, про которую рассказывала девушка?

Тело не слушалось. Поднять руку оказалось настолько тяжело, словно я пыталась поднять груз с тяжёлым весом. Попытки сесть и вовсе провалились. Такой слабой я себя никогда не чувствовала.

Сиделка вернулась с тарелкой в руках. Девушка не стала помогать мне сесть, просто подложила под голову ещё одну подушку.

— Так лучше, — удовлетворённо улыбнулась она и протянула мне ко рту ложку с разваренным рисом.

Еда оказалась безвкусной. Сил пережёвывать не было, так что я просто глотала. Когда тарелка наполовину опустела, мне стало дурно. Желудок взбунтовался и меня вырвало. Обессиленно я наблюдала за тем, как сиделка охнула и шустро полотенцем начала вытирать измазанную простыню, тёмно-серый цвет которой постепенно становился ярче и зеленее. Волосы девушки приобрели пшеничный оттенок, а цветы по краю тарелки окрасились фиолетовым.