Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— К султану турецкому, куда ж еще, — подал голос сотенный атаман Суховий, крепкий жилистый казак с седыми вислыми усами.
— Османы в поход на Русь собираются, — возразил другой сотник, по прозвищу Секач. По кроваво-бурой тряпице, плотно перехватившей раненную руку, неторопливо ползла крупная зеленая муха. — Срамно оружие супротив братьев своих подымать, за веру басурманскую.
— Тогда одно остается: пасть государыне в ноги и молить о прощении. Повинную голову меч не сечет, — оскалился в невеселой улыбке Гонта.
— Меч-то может и не сечет, а кандалы и веревка уже уготовлены, — язвительно, вполголоса проговорил Секач.
Услышали все. Гонта стянул с себя окровавленную рубашку, смял ее в руках и, прошипев сквозь зубы от стрельнувшей болью раны, зашвырнул комок в кусты.
— Порохом надо присыпать, — негромко посоветовал Данила, глядя на неглубокую сабельную рану, тянущуюся наискось через грудь полковника.
— Заживет и так, — мрачнея, отозвался Гонта. Выдержав паузу, он испытующе уставился на Палия. — Ну а ты что молчишь, колдун? Сумел гибель от нас отвести, выручай еще раз.
Под молчаливыми взорами войсковой старшины Данила привычно потер виски и выдал ответ, удививший его самого:
— За океан надо бежать, батько! В Америку.
Поднявшийся было гвалт, был пресечен повелительным жестом полковника:
— В Америку, говоришь? — он усмехнулся в усы. — А ведь добрая мысль, братцы, — оглядев внимательным взглядом примолкших казаков, веско добавил: — Крепкая рука и добрая сабля везде в цене.
Мнения разделились. Ожесточенный спор продолжался до полудня, пока палящее солнце не загнало казаков в тень. Остудив пересохшие глотки кислым вином, к единому решению войсковая старшина так и не пришла. В итоге, судьбу конницы вынесли на кош. Тысячеголосая толпа на закате солнца огласила окончательный вердикт: одна половина решила искать счастья на службе у турецкого султана, вторая — за океаном.
Утром следующего дня оставшиеся обсуждали план действий.
— Вот только гроши где раздобыть, ума не приложу, — пожаловался Данила, лихорадочно высчитывая в уме стоимость корабля.
— Сдурел, казак? — изумленно вскинулся Гонта. — Запорожец не купец, так возьмем!
Дружный гогот, сорвав с деревьев испуганную стаю ворон, несколько разрядил невеселую обстановку. Данила смущенно пожал плечами — в последнее время торгашеская жилка давала знать о себе чаще прежнего.
— Раздобудем челны и захватим корабль, — уже спокойно продолжал Гонта. — Чай не впервой.
На том и порешили. В эту же ночь, конная лава стронулась со стоянки в направлении Крымского ханства.
Примерно в тоже время, в далеком Париже, Григорий Орлов мялся срамной болезнью. Безуспешные поиски беглянки наконец-то вывели на след, но прок от него был невелик — отплывать за океан фаворит не собирался. Уже смирившись с потерей, он бесцельно тратил время в постелях искусных куртизанок, пока в одно прекрасное утро нестерпимый зуд не дал о себе знать.
Наружу выплеснулось все: и досада от неудачи, и злость на парижских кокеток, и... В общем, спешно вызванный адъютант получил от яростно чешущего причинное место светлейшего срочный наказ: немедленно доставить грамоту на борт тридцатипушечного фрегата, поджидающего в порту на случай поимки самозванки.
Греческий корсар Ламбро Каччиони, верой и правдой служивший России, хмыкнув в смолисто-черные усы, отдал команду поднять паруса. Путь пирата лежал через океан.
Живность нанесла завершающий удар.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дождь закончился. Утро брызнуло в окно яркими лучами солнца, настырно лезущими сквозь плотно сомкнутые веки. Златка с наслаждением, до хруста в позвонках потянулась. В приоткрытую створку доносились звуки деревенской жизни: звонко щелкали кнутами пастухи (ковбои, вспомнила девушка), мычали коровы и лениво перебрехивались дворовые псы; суматошно голосили куры и деловито гоготали вечно озабоченные гуси. Обычное ранчо пасторальной Америки.
Понежившись еще несколько минут, она кликнула служанку, умылась, причесалась и неспешно отправилась куда глаза глядят. То есть на поиски кухни, где можно было разжиться бутербродами и крепким кофе. А заодно посидеть, обдумать, что делать дальше: за душой ни гроша, а сидеть на шее гостеприимного хозяина не хотелось. Срочно нужна была идея.
— Злата, — послышался за спиной удивленный голос Доминика де Брюэ. — Вы уже проснулись?
— Нет, — хихикнула девушка, зябко поведя плечами; в коридоре было прохладно. — Я лунатик, во сне гуляю.
Доминик непринужденно рассмеялся. Сегодня он выглядел значительно лучше: исчезли синюшные отеки со скул, разгладились морщины у губ, и в глазах появился живой блеск.
— Составите мне компанию за завтраком?
— Не откажусь, — согласилась девушка. — А где Костилье?
— Охотится, — коротко ответил де Брюэ и, встретив недоуменный взгляд, пояснил: — С германским судном прибыл мой давнишний заказ: пара прекрасных мушкетов дворцового оружейника Иоганна Себастьяна Хаушка. Ив заядлый охотник и с утра отправился на дальний выгон, пострелять куропаток. — С сожалением вздохнув, он продолжил: — Увы, но я пока лишен такого удовольствия.
— Покажите! — загорелась Златка, забыв о завтраке.
— Мадемуазель! — укоризненно нахмурился Доминик. — Не пристало столь юной леди брать в руки оружие.
— Если я правильно вас поняла, — с насмешкой подхватила девушка, — оружие достойно лишь мужчин и престарелых дам?
На мгновенье смешавшись, де Брюэ молча усмехнулся в ответ и, галантно подхватив девушку под локоток, проводил ее в кабинет. На небольшом столике, застеленном багрово-красным сукном, матово поблескивала длинноствольная винтовка. Темно-красное ложе светлело серебром вырезанной кабаньей головы, а замок был украшен искусной гравировкой. Ловким, кошачьим движением сцапав оружие, девушка профессионально заглянула в ствол и восхищенно протянула:
— Нарезная?!
— Кхм, — озадаченно крякнул в ответ Доминик, удивленно приподняв бровь. — Вы разбираетесь в оружии?
— Угу... еще и крестиком вышиваю, — подтвердила Златка и, плавно подняв винтовку вверх, медленно опустила ствол, неподвижно замерев в изготовке. — Не "аншутц", конечно, но развесовка очень даже недурна.
— Простите? — задумчиво поглаживая подбородок, спросил де Брюэ.
— Вполне сойдет, — не обращая внимания на ошеломленного француза, девушка повела стволом из стороны в сторону. — Катька Вильхельм, говорят, до сих пор с нашей "ижевкой" бегает...
— Кто бегает? Куда? — вконец растерялся де Брюэ.
— Биатлон, — отвлеченно пояснила Златка, продолжая вертеть в руках изящную смертоносную игрушку. — Вам, мужикам, лишь бы мячик погонять, больше ничто вас не интересует.
— Мадемуазель, я не понимаю ни слова из того, что вы мне говорите, — сокрушенно признался хозяин.
Оставив в покое подбородок, он ухватился двумя пальцами за нос. Златка наконец-то оторвалась от винтовки и посмотрела на него отсутствующим взглядом. С минуту они мерялись недоумевающими взглядами, после чего, испугано ойкнув, девушка делано рассмеялась:
— Не обращайте внимания. Это я о своем, о девичьем. — Быстро свернув опасную тему, она нетерпеливо притопнула каблучком и с просительной интонацией протянула: — Я тоже хочу на охоту!
Де Брюэ с подозрением покосился на девушку, в ожидании очередного розыгрыша и, не найдясь, что сказать в ответ, в замешательстве покачал головой:
— В старые добрые времена леди не брали в руки оружие.
— Вернемся к вопросу о Жанне д'Арк? — ехидно предложила Златка. — Или это были другие старые добрые времена?
— С вами невозможно спорить, мадемуазель, — окончательно сдался де Брюэ.
— А вы и не спорьте, — посоветовала девушка. — Кстати, как она заряжается?
Доминик усмехнулся и достал из выдвижного ящика холщовый мешочек. Развязав тесемку, он вытащил пригоршню круглых свинцовых шариков и протянул их Златке. Взяв двумя пальчиками один из них, она попробовала опустить его в ствол.
— Не лезет! — обескуражено пожаловалась девушка после нескольких бесплодных попыток.
— Пуля забивается молотком, — снисходительно пояснил де Брюэ. — Если сделать ее меньшего диаметра, то винтовые нарезы ствола будут абсолютно бесполезны.
— А как же вы воюете? — поразилась девушка и, спустя мгновенье, прыснула от смеха, представив сражающиеся армии, дружно колотящие молотками по стволу. — Вас десять раз убьют, пока вы перезарядите оружие.
— На войне используют гладкоствольные мушкеты, — скупо поведал Доминик. — Они заряжаются намного быстрей.
Как же звать-то тебя, лягушатник ты наш изобретательный, попыталась вспомнить Златка. Минье? Или Манье? Да нет, этот, вроде бы, картины писал. А, собственно, какая разница? Тряхнув косичкой, девушка вскинула глаза на хозяина, с интересом наблюдавшим за ее умственными терзаниями. В его насмешливо прищуренном взоре легко читался немой вопрос: что еще учудит эта юная леди? Юная леди долго ждать себя не заставила.
— Вы сможете отлить пулю по моему рисунку?
— А...э... — запнулся на миг Брюэ. — У меня хорошие кузнецы, но...
— Сколько времени это займет? — перебила его Златка.
— М-м... — продолжал изъясняться междометиями хозяин. Подсчитав что-то в уме и на пальцах, он выдал не совсем уверенный ответ: — Если партия небольшая, то форму для отливки можно вырезать из дуба. Два-три часа и...— не закончив мысль, он заинтересованно спросил: — Вас посетила очередная гениальная идея?
— Угу, — вежливо подтвердила девушка, старательно водя пером по листу бумаги. — Причем, без стука... Вот, взгляните, — небрежным жестом протянула она свое творение.
Осторожно взяв в руки листок, словно это был не обычный пергамент, а ядовитая гадюка, де Брюэ на несколько минут погрузился в молчание, внимательно изучая рисунок.
— Кхм, — озадаченно начал он и столь же незатейливо продолжил. — М-да...
— Других вопросов не будет? — еле сдерживая улыбку, осведомилась Златка.
— Интересная форма, — наконец-то очнулся Доминик. — Но непонятно назначение этого предмета, — ткнул он пальцем в рисунок.
На чертеже была изображена коническая пуля с углублением в основании хвостовика. Что означала п-образная загогулина, знала только девушка — схематичное обозначение для француза было в диковинку. Златка пояснила:
— Это металлический стаканчик. При выстреле, пороховые газы вдавливают его в свинец, и пуля расширяется, принимая форму ствола. Коническая форма увеличивает дальность и точность стрельбы. Все очень просто.
Француз поднял ошеломленные глаза на девушку. Несколько секунд он пытался что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, только махнул рукой. Вновь поднеся листок к глазам, он восхищенно покрутил головой, цокнул языком и, ни слова не говоря, круто развернулся и направился к двери. Уже стоя на пороге, де Брюэ обернулся и виновато сказал:
— Прошу простить меня за неуклюжесть манер, тому виной мое смущение и нетерпение. — секунду помолчав, он добавил: — Я немедленно отдам заказ в кузню, а вы пока подберите наряд для охоты. Марта в вашем распоряжении...
Чернокожая служанка, усердно пыхтя и обливаясь потом, долго швырялась в гардеробе, перебирая пухлыми руками всевозможных фасонов и расцветок платья, пока не пришла к окончательному выводу. Окинув Златку с ног до головы жалостливым взглядом, она насморочным голосом произнесла:
— Госпожа, вы такая худенькая, что на вас невозможно ничего подобрать. Месье вызвал портного из города, но он прибудет только завтра.
Новость о портном девушку порадовала, но сиюминутную проблема она не решала. Задумчиво пробежавшись глазами по вместительному шкафу, она неожиданно указала пальцем:
— А это что такое?
— Это? — удивленно переспросила негритянка. — Это парадный мундир хозяина, но только он ему уже давно не в пору. Раньше наш месье был худеньким...
Не закончив фразу, она еще раз с придирчивым любопытством осмотрела девушку.
— Доставай! — коротко приказала Златка.
Бормоча непонятные фразы на каком-то африканском наречии, Марта извлекла на свет лейтенантскую форму королевских мушкетеров. Протянув ее девушке, она осуждающе покачала головой и открыла рот, пытаясь что-то сказать. Восторженный визг прервал ее словоизлияния.
— Какая прелесть!
Белая шелковая рубашка, роскошный камзол, черные в обтяжку панталоны, искусной выделки ботфорты и, в довершение, синяя накидка,расшитая величественным крестом. Мечта, а не наряд! Быстро (как ей показалось) переодевшись, Златка с нетерпением, не обращая внимания на недовольное ворчание служанки, устремилась к зеркалу. Покрутившись перед серебряной поверхностью пару минут (не больше! — в этом она была твердо уверена), девушка сдвинула набекрень широкополую шляпу, украшенную разноцветными перьями, и лихо отсалютовала отображению тяжелой шпагой.
— Один за всех!..
Лозунг был прерван осторожным стуком в дверь. Рассмеявшись при виде отвисшей челюсти де Брюэ, девушка деловито осведомилась:
— Вы отдали пули на отливку?
— Но, мадемуазель... — обескуражено произнес хозяин, подкидывая в руке небольшой мешочек. — Они уже готовы.
— Так быстро? — поразилась Златка.
— Уже далеко за полдень, — недоуменно пояснил де Брюэ.
— Надо же! — озаботилась девушка, опуская шпагу. — А я и не заметила... Вроде утро было.
С минуту она недоверчиво смотрела на француза, мысленно поражаясь каверзам, творимым изменчивым временем.
Понимающе хмыкнув, Доминик одобрительно кивнул:
— А вы чертовски привлекательны в роли мушкетера.
— Ботфорты великоваты, — пожаловалась Златка. Еще раз оглядев себя в зеркале, она весело спросила: -Едем?
— Только шпагу оставьте, — посоветовал де Брюэ, распахивая перед ней дверь. Немного поразмыслив, добавил: — И мушкетерский плащ.
Проводив накидку сожалеющим взглядом, Златка вышла в коридор. Доминик, шагнув следом за порог, запоздало спохватился:
— Мы ведь даже не пообедали.
Резко остановившись, от чего француз едва не врезался ей в спину, девушка прислушалась к предательски заурчавшему желудку и решительно предупредила:
— Только быстро!
На быстрое были жареные бобы с маисовыми лепешками и холодная телячья буженина. Обжигающий кофе — она даже не дала хозяину выкурить неизменную послеобеденную трубку — был выпит второпях, и торопливым шагом (путаясь в ботфортах), Златка вышла во двор. Рыжеволосый кучер, судя по виду — ирландец, услужливо открыл дверцу кареты, бросив на нее дикий взгляд из-под изумленно вздернутых кустистых бровей.
Покачиваясь на мягких подушках уютной коляски, девушка с интересом осматривала мелькающий за окном пейзаж. Над бескрайним зеленым полем облачками висела звенящая мошкара, стрекотали кузнечики и щебетали луговые птахи. Ничем не примечательная местность, едва успела подумать Златка, и испуганно вздрогнула от тоскливого воя, пронесшегося над пыльной, с пятнами подсыхающих луж дорогой. Вой эхом отразился от невысокой каменной гряды и заглох, утонув в непролазной заросли придорожных кустов.
— Койоты, — лениво процедил де Брюэ, не дожидаясь обязательного вопроса.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |