Трава зелёная

Сидим мы такие за столом: я, Белкина, её сыновья, и занимаемся рисованием. То есть я рисую, а они смотрят. Алёнушку у пруда уже нарисовал, за любовь Степана к своей маме порадовался, послушал спор братьев по поводу того, кто любит маму сильнее... Потом Белкина мальчишек обняла, поцеловала... Короче, успокоила. Их успокоила, принялась терзать меня... Когда это женщина проходила мимо такой темы, как мода? Я-то рисовал в основном для себя, ну, и чуток ребят зацепил. 'А мне? — так и читалось в её васильковых глазках'. Вопросительный взгляд вскоре был подкреплён вопросом на тему европейской моды. Типа, что носят женщины? Особое внимание Белкина заострила на корсетах. Тема корсетов мне сразу не понравилась. Стал вспоминать, почему? Вспомнил, что как-то читал в интернете статью про них. Якобы дамы так сильно утягивались, что даже дышать трудно было. Оно и понятно, сосуды и мышцы пережимаются, кровоток нарушается, лёгким расширяться некуда... М-да, такая мода — лишний повод для развития всевозможных заболеваний. Но главное в другом... Беременные женщины тоже носили корсеты. А это уже угроза для плода. О чём я популярно и разъяснил Марии Васильевне, ссылаясь на компетентное мнение королевских медиков. Даже наглядную картинку нарисовал. Белкина впечатлилась! Вот и прекрасно. Фиг его знает, что медики этого времени вообще думают о корсетах, а я постараюсь уберечь близких людей от всяких глупостей. Да, Белкины для меня сейчас самые близкие люди.

Пока Мария Васильевна находилась под впечатлением от услышанного, я принялся продвигать в жизнь своё видение моды. Что сейчас носят модницы в Европе, можно было только догадываться. Зато в своё время я пересмотрел немало женских журналов, которые покупала Анна. Все эти кофточки, шапочки, капоры, пуловеры, пончо, кардиганы и прочие приблуды она предпочитала вязать сама, используя изображение в журналах, как наглядное пособие. Получалось стильненько. Вот и я, с поправкой на это время, накидал для Белкиной несколько вариантов 'модного туалета'. Жаль, что карандаш у меня был только светло-бордовый, поэтому приходилась дополнять образы словами. Увлёкся... Вдруг замечаю, что пацанята зевают, а Марфа подаёт хозяйке какие-то знаки. Белкина тоже заметила эти знаки. После чего убрала все рисунки и попросила, чтобы я позанимался науками с её сыновьями, но не здесь, а у них в комнате. Тем более там тоже есть стол, а ещё книги, бумага, перья, чернила... Я согласился. Правда, через силу. Мне хотелось возвратиться в мастерскую к Прохору, где мы с ним обсуждали изготовление комода. Мария Васильевна тогда оторвала меня от дел, и вот снова не даёт их продолжить. Но деваться некуда. Не конфликтовать же?

В комнату к Белкиным шёл с мыслью, как выгодно воспользоваться ситуацией? Придумал!.. Поучу без посторонних глаз русский алфавит, используя для этого дела Стёпку. Он уже читать умеет. По слогам, правда, но всё же. Короче, пришли в комнату, расположились за столом, который, между прочим, оснащён секретером, и принялись точить свои зубки о гранит науки. В главной роли, естественно, Степан Иванович. Я объяснил ему, что будущий офицер должен уметь доводить до своих подчинённых мысли правильно. Иначе, если офицер дурак, то и солдаты будут такие же. А дураков любой враг побьёт. Мальчонка проникся важностью момента, и принялся учить меня вместе с Василием Ивановичем азам русской словесности. Белкин младший несмотря на то, что ему шёл всего четвёртый год, оказался сообразительным малышом. Информацию запоминал легко. Думаю, если и дальше так дело пойдёт, то годам к пяти научится хорошо читать и считать до ста. По поводу счёта уже я позабочусь. Он у них у обоих хромает.

Азбукой занимались недолго, минут тридцать. Потом гляжу, ребятки устали. Внимание начало плавать, как глаза у боксёра после нокаута. Сразу на ум пришло изречение из моего времени, что лучший отдых — это смена деятельности. Поэтому по-быстренькому с пацанами поприседали, поотжимались и снова за учёбу. Но теперь я решил заняться письмом. Благо в секретере имелись и листки бумаги, и заточенные перья. Первым делом попросил Степана показать, как он владеет пером? Короче, не лучше моего. Правда, я позориться не стал, чтобы не уронить свой авторитет, но понял: 'Придётся в гордом одиночестве набивать руку в этом нелёгком деле'. Зато, чтобы было веселей, мы придумали песенку. Придумали её под занятия спортом. Я вначале хотел использовать песню, которую пел в армии во время пробежек, но быстро передумал. Слова там не для детских ушей, слишком ядрёные. Плюс много выражений, не соответствующих этому времени. А вот мотивчик никуда не делся, как и способ исполнения. Запевала выдаёт строчку, остальные её повторяют, и так далее. Получилось у нас следующее:

Мы идём, земля дрожит.

Боевой наш грозен вид.

Прячься, прячься супостат,

Русский здесь идёт солдат.

Кулаки у нас крепки.

Так дадим, слетят портки,

Превратится нос в пятак.

Берегись коварный враг.

В тот момент, когда мы бегали по комнате паровозиком, и весело повторяли только что придуманные строчки, в комнату вошла Мария Васильевна. Глядя на наши забавы, она недоумённо пожала плечами. Видать не так представляла себе способ погружения в мир науки. Потом сказала:

— Леонид Иванович, там гости пожаловали, прошу к столу.

— Что за гости? — моё хорошее настроение дало резкий сбой.

— Друзья моего мужа и вдобавок не последние люди нашего города, — значительно произнесла Белкина.

— Э-э... — заблеял я, как козёл.

Вот же попал, как кур во щи. Моя душевная организация на гостей совершенно не настраивалась. Это же придётся отвечать на вопросы, которые непременно начнут задавать. Мне сегодня батюшки хватило! Блин, нужно срочно вспоминать всё, что говорил Белкиным. Иначе запорю всю легенду. М-да, Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу...

— Хорошо, Мария Васильевна, иду... Только у меня к вам большая просьба...

— Я слушаю, — женщина замерла в ожидании.

— Мы сегодня обсуждали с вами некоторые вопросы... Мне бы очень не хотелось, чтобы они стали достоянием других лиц.

— Почему? — искренне удивилась Белкина. — К нам пришли достойные люди...

— Погодите, Мария Васильевна, — перебиваю. — Сначала выслушайте... Я, конечно, нисколько не сомневаюсь, что к вам приходят исключительно достойные люди. Но зачем им раскрывать наши маленькие секреты?

— Почему — секреты?

— Потому что, начиная новое дело, желательно не выпячивать его напоказ, а то сглазят... — призываю на помощь суеверную сущность человека.

Есть! В самое яблочко! Мария Васильевна даже сбледнула с лица. Значит, точно, хотела похвастать. Выложила бы перед гостями мои рисунки и принялась бы их комментировать, периодически апеллируя ко мне. Нет уж, увольте. Тут сразу выйдет, как в том анекдоте: 'Почему нельзя поиметь женщину посередине улицы? Потому, что советами замучают'. А эти 'уважаемые люди' ещё и обидеться могут. Как же, не прислушались к их словам. Плавали, знаем! И зачем мне такое счастье? Какую носить одежду, я и без советчиков разберусь. И ладно — одежда. Меня больше волнует задумка со строительством. Во-первых: ещё ничего не решено. Последнее слово останется за Иваном Даниловичем. И тут советы 'уважаемых людей' могут порушить все мои планы. Во-вторых: это купцы. Только прочухают о большом строительстве, моментально захотят поиметь выгоду. Поэтому, сначала необходимо собрать информацию, сделать черновые наброски, и только потом начинать движуху, да и то без лишнего шума и суеты.

— Думаю, Леонид Иванович, что вы правы. Незачем раньше времени будоражить людей, — ответила Белкина, и мне сразу стало легче дышать.

Выходим в общую комнату, а за столом уже сидят пять человек, не считая самого Ивана Даниловича. 'И когда только пришли? — лезет в голову мысль'. Но она тут же пропадает. Гости с таким любопытством пялятся на меня, что начинаю ощущать себя голым. Ага, шеста ещё не хватает. Даёшь стриптиз в массы! Теперь я понимаю, что чувствовал мой друг Данька, придя в новый класс. Благо мой возраст и самоирония позволяют быстро реагировать на новую ситуацию.

— Good evening, ladies and gentlemen! — решил заменить французское приветствие английским. Правда, с леди я переборщил. Белкина и так целый день перед глазами.

— Ну, что вы, Леонид Иванович, не стоит смущать наших гостей, — тут же с улыбкой произносит хозяйка, видя недоумённые взгляды. А у самой такое выражение лица, словно приобрела новенький Порше-кабриолет, а сидящие за столом лузеры продолжают ездить на Рено Логане.

— Господа, — перехожу на русский, — хозяева этого гостеприимного дома мне сообщили, что сегодня их навестят самые достойные люди Боровска. Так сказать, его цвет. Поэтому я очень рад со всеми вами познакомится. Надеюсь, что мы подружимся.

— Непременно подружитесь, — сообщает цветущая Белкина. Походу моё вступление пришлось ей по душе.

— Но вначале хочу перед всеми извиниться, — снова ошарашиваю собравшихся.

— За что? — вопрос задаёт Белкин.

— Не успел переодеться к вашему приходу. Занимался с детьми науками. Надеюсь, вы дадите мне несколько минут, чтобы я смог привести себя в порядок?

— Конечно, Леонид Иванович! — добродушно соглашается хозяин дома. — Сходите, переоденьтесь. А мы пока обсудим свои дела. Как вернётесь, то я вас со всеми познакомлю.

— Тогда не прощаюсь, — дарю собравшимся людям улыбку, и направляюсь в свою комнату.

Для чего мне понадобилось это переодевание? Хотя бы для того, чтобы привести в порядок мысли. Слишком внезапно всё произошло...

Снова копаюсь в своих дорожных сумках и думаю, чего бы надеть? Пока думаю, неожиданно натыкаюсь на парики. Оказывается, у меня кроме сценического парика, есть ещё два. Но если тот пышный, то эти более скоромные. Обдумав ситуацию, решаю для выхода в 'свет' надеть пышный белый парик. Под него беру нежно-голубую рубашку с кружевным жабо. Рубашка пошита из шёлка и смотрится очень симпатично. Хотя в своей прежней жизни я бы точно её не надел. В таких ходят только педики, или гламурные поп-звёзды. Что, впрочем, одно и то же. Потом настала очередь костюмов. Их у меня оказалось три, не считая сценического: зелёный, чёрный и песочный. И тут моя душа пошла в разрыв, как у той женщины — не знаю, что надеть? Начал анализировать... Сценический костюм напоминал мне криминальные фильмы из 90-ых годов XX века. То есть был малиновым, как пиджаки у братков. Решил не позориться. Снял... Стало полегче. Но всё равно, какой из трёх лучше? Прислушался к внутренним ощущениям. Внутри полная тоска. Что же, так тому и быть. Надел камзол и кафтан зелёного цвета. Скрашивали эту тоску золотистые кантики, идущие по обшлагам, лацканам и бортам одежды. Кюлоты, именно так называются короткие штанишки, решил подобрать по цвету. По цвету подходили тёмно-жёлтые с блестящим отливом. Гольфы... А вернее — чулки, снова напомнили мне о мужчинах нетрадиционной ориентации. Кроме белых я нашёл светло-синие, малиновые и розовые. Принял решение капитулировать, облачился в белые. Башмаки надел сценические — чёрные, украшенные золотистой бляшкой. А те две пары, которые лежали в дорожных сумках мне не лезли, маловаты. Придётся продать.

Завершив дела с одеждой, обратил свой взор на украшения. Раз я дворянин, то нужно нацепить что-нибудь из благородных металлов. В шкатулке нашлась золотая брошь в виде круглого цветка с синим камнем посередине и два перстня: золотой и серебряный. Брошь нацепил на лацкан кафтана. Серебряный перстень забраковал — не в тему. Золотой надел на мизинец левой руки. На другие пальцы он не лез. М-да, мелковатым оказался мой предшественник: ножки маленькие, пальцы тонкие. Не иначе — музыкант. Не то, что я. Бабушка пыталась водить меня в музыкальную школу, но педагогам удалось уговорить её, не мучить ребёнка. За что я им очень благодарен. Несмотря на то, что нот всего семь, они мне напоминают китайцев... Все на одно лицо и говорят непонятно.

'Как плохо, что нет комода, а ещё лучше: комода и шкафа-купе. Сейчас бы не пришлось вытаскивать из баулов все вещи. Тем более тусклый свет от лучины заставляет постоянно напрягать зрение. Сука! Сюда хотя бы керосиновую лампу... Точно! Вот что мне нужно! Интересно, их уже делают? Надо будет узнать. А это, что такое?.. — убирая вещи обратно в сумки, натыкаюсь на какую-то палку. — Трость? Действительно, трость. Симпатичная... А возьму её тоже! Выйду, как король из мультфильма 'Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями'. А ещё тут есть две треугольные шляпы... Нет, не буду надевать, а то перебор выйдет. Всё-таки дома, а не на улице, — перед выходом в люди бегло оцениваю себя в маленькое зеркальце, доставшееся мне от прежнего хозяина этих шмоток... — Ну, что, вперёд Россия!'

— Господа, надеюсь, я не заставил себя долго ждать? — спрашиваю, выйдя в общую залу. Гости снова пялятся на меня, как на диковинку. Всё правильно, народ по сравнению со мной, словно работяги перед поп-звездой, да и париков ни у кого нет. Зато двое из пятерых имеют шикарные бороды.

— Что вы, что вы, Леонид Иванович, — улыбается Белкина, всплёскивая руками, — стоит ли волноваться о такой малости? Проходите к столу...

Сама она сидит по правую руку от мужа и меня сажает рядом с собою. Только я занял место, как Иван Данилович принялся объявлять гостей... 'О! Ещё один батюшка нарисовался на мою голову, — мне представили настоятеля Пафнутьевского монастыря архимандрита Дорофея. Потом шёл воевода Боровского уезда: его высокоблагородие секунд-майор Николай Яковлевич Бахметьев. Затем комендант Боровска: его благородие прапорщик Семён Алексеевич Челищев, бурмистр: его благородие Рудаков Михаил Лукич и избранный целовальник: купец Иван Кошкин. Все эти должности мне ни о чём не говорили. Чем они занимаются, я мог только догадываться.

Как только мы познакомились, Мария Васильевна предложила отведать вишнёвую наливку её собственного изготовления. Согласились все, кроме архимандрита Дорофея. Благообразный старичок вежливо отказался, несмотря на то, что первый тост был провозглашён за здоровье её императорского величества Елизаветы Петровны. 'Смотри-ка ты, у старичка характер, — подумал я перед тем, как отправить наливку в рот. — А, может, совсем не пьёт? Всё-таки сан...'

Второй тост посвятили хозяевам дома. Правда, сама Мария Васильевна не пила, ссылаясь на лёгкое недомогание. Я же принялся оценивать стол. В принципе еда незамысловатая. Суп, каша, курник, пшеничный каравай, яички, жареная рыба. Салатов нет вообще. Зато лук и чеснок в избытке. Как я понял, две этих овощных культуры рода луковых выращивают в Боровском уезде в больших количествах. Замена экзотическим специям и пряностям, которые стоят очень недёшево. Импортозамещение, однако! Так же в отдельных тарелках лежат мочёные яблоки и квашеная капуста. Как только чувство голода отступило на второй план, гости начинают задавать мне вопросы.

— Скажите, Леонид Иванович, а какие блюда сейчас популярны во Франции? — решил развести политесы Николай Яковлевич Бахметьев, воевода Боровского уезда.

— Хм... — с умным видом делаю короткую паузу. — Во Франции сейчас популярны салаты, носящие название 'Цезарь', 'Оливье' и 'Крабовый'...