Самый главный тест

Дядечка, похоже, успел выйти из ступора, замотал головой: 'Нет, — говорит, — никуда я отсюда не уйду. Сегодня с утра я Иннокентия Тимофеича видел. Так он ничего не сказал про новую охрану. Вот пусть он спустится сюда, и прикажет сдать пост вам. Тогда другое дело. А сейчас убирайтесь! — и заорал своему напарнику, — Семен! Вставай! Тут какие-то на вахту ворвались'. 'Вы не оставляете нам другого выбора', — вздохнула я. Как полагаете, сколько требуется времени двум каинитам, чтобы разоружить и 'упаковать' двух пожилых людей? Даже не форсеров или Охотников, а самых обычных людей? Правильно. Очень-очень мало. Мы, по-моему, управились секунды за четыре. Самая большая сложность заключалась в том, чтобы ничего не повредить этим пенсионерам. Люди-то и так хрупкие, а уж пожилые... Охранников я погрузила в дрему. Пусть теперь спят на своем лежаке и не мешаются под ногами. Тоже мне охрана. И оружия серьезного у них не было, одни лишь 'Макары' такие же старые, как сами дедки. Все. Пора сообщать Роману. На мой вызов он отозвался сразу же:

— Что там у вас, Кира?

— Все в порядке. Спит охрана.

— Все-таки не послушались вас. Я предполагал, что так и будет. В комнате отдыха охраны тоже народ недоверчивый попался. Ничего, успокоили. Сейчас по времени должны уже со второго поста сообщить, как у них там все прошло.

— Это будка у ворот?

— Ну, да...

— Кстати, Роман, а что с производственным корпусом? Там, вроде, тоже охрана есть.

— Есть, но не 'Щит'. К нашему Иннокентию они отношения не имеют. Там половину здания серьезные арендаторы занимают. Охрану свою держат. Их пока не трогаем. Ладно. Дежурьте. Я отключаюсь.

Пока говорила с Романом, к вахте подошел какой-то мужчина. Увидел нас с Сергеем, покачал головой. 'Студенты, что ли?' Сережка кивнул — не объяснять же ему...

— Вы к кому, — спрашиваю.

— В 'Аметист', — отвечает, — к Ирине Николаевне.

Ищу в списке телефон 'Аметиста', звоню. Действительно, ждут этого мена. Нажатием педали, разблокирую 'вертушку'. Мужчина проходит, ворча себе под нос: 'Кеша жлоб. То старичье у него сидит, то студенты. Экономит на копейки, потеряет на рубль'. Уже потерял, глядя вслед мужику, думаю я. Хотя, даже если бы у Звягина была самая лучшая охрана, исход был бы все равно тот же. Не успел мужик уйти, как на связь снова вышел Роман.

— Кира. Поднимайся наверх, к офису 'Антибиотиков', а я кого-нибудь подошлю тебе на замену.

— Что случилось?

— Да ничего. Просто Маргарита хочет, чтобы ты посмотрела, поучилась.

Ну, вот, снова наставница пытается сделать из меня настоящую вентру. Но я же тремер. Нет у меня способностей ни к экономике, ни к политике. Зачем, спрашивается, мучиться?

— Ром, а, может, я не пойду? Не хочу учиться!

— А хочу жениться, — хихикая, подсказывает вредина Роман.

— Я и так замужем, — фырчу в ответ, — Ладно. Поднимаюсь.

На лестнице столкнулась с Ветром.

— Как у вас там, на втором посту?

— Нормально, — пожал плечами бруйянин, — Охраннички дергаться было начали, но быстро обломались. Получилось все, как договаривались: мордобоя, можно сказать, не было вовсе, разговор записали. Даже видео успели сделать, только качество, по-моему, хреновенькое. Серега внизу? А то меня к нему послали.

— Ага. На вахте.

— Ну, тогда пока.

Ветер, прыгая через ступеньки, ломанулся вниз, а я двинулась дальше вверх по лестнице.

Дверь в офис была прикрыта. Около нее я увидела Романа, и Ночку с Викой. Хм, интересно, а девчонки-то здесь зачем? Заметив меня, Роман достал мобильник, что-то кому-то сказал, и, выслушав ответ, обвел нас взглядом: 'Так, девочки, ждем пять минут и заходим'. Постепенно до меня стало доходить. Нет, не учиться звала меня сюда Маргарита. Светка с Викой тут неспроста. Ушлая вентру все рассчитала заранее. Наша троица одним своим видом должна оказать психологическое давление на хозяина офиса, возможно, вывести его из равновесия, и спровоцировать на что-нибудь необдуманное. Тот ролик Иннокентий не мог не видеть, так что нас он должен был хорошо рассмотреть. Ни отец, ни Маргарита, что под видом арендаторов ведут сейчас переговоры с хозяином офиса, не вызывают у того никаких чувств, кроме, разве что, чувства наживы. Тем разительнее будет контраст, когда Иннокентий увидит нас. Роман показывает на дверь — наш выход! Нажимаю на ручку, толкаю створку. Входим.

Во главе стола боком к нам расположился хозяин (пока еще хозяин) офиса. Кроме него, за столом — отец с Маргаритой, молодой мужчина-вентру (так и не узнала его имени), Полина Игоревна и крашеная блондинка лет двадцати пяти (кажется, бухгалтер 'Антибиотиков'). Иннокентий Тимофеевич что-то вещал. Отец с Маргаритой внимательно его слушали, кивали — вроде как соглашались с чем-то. Шеф 'Антибиотиков' бросил рассеянный взгляд в нашу сторону, снова повернулся к отцу с Маргаритой и... вдруг уставился на нас. Лицо его потихонечку стало буреть. 'Ты думаешь, я тебя не узнал? — почти спокойно проговорил Иннокентий Тимофеевич, и неожиданно сорвался на крик, — Ты, что здесь делаешь, сука?' По-моему, он на меня смотрел. 'Эй, — говорю, — господин хороший. Вы бы поаккуратнее со своим язычком, а то ведь схлопочите за хамство пощечину, сотрясение мозга будет'. Какой забавный вид у Иннокентия стал: все лицо бурыми пятнами покрылось, глаза выпучились, губами шлепает, а звука нет. Прямо, как рыба на берегу. Отец к нему поворачивается и эдак по-дружески: 'Иннокентий Тимофеевич, зря это вы. С моей дочкой так нельзя. Она девочка обидчивая, убить-то, может, и не убьет, а инвалидом сделает. Вам ведь это не нужно, верно?' В словах отца, слышалось такое неподдельное сочувствие к бедолаге, посмевшему оскорбить каинита, что ни я, ни Ночка, ни Вика не смогли удержаться от смеха. И наш смех, похоже, окончательно вывел из себя хозяина офиса. Он, хватая ртом воздух, резко развернулся к отцу и так посмотрел. О-о, если б у Иннокентия вместо глаз были два огнемета, лежал бы сейчас папа горсткой пепла. 'Я не хочу иметь с вами никаких дел! Сделки не будет! — выкрикнул Звягин, — А этих сучек выкинуть отсюда! Немедленно! Вон!' Схватив трубку телефона, он судорожно набрал номер и заорал: 'Вахта! Это Звягин! Сюда! Быстро! В моем офисе посторонние! Вышвырните их вон!' Что ему ответили, мы не слышали, но только вид у Иннокентия стал по-настоящему страшный. Казалось, его прямо сейчас хватит кондратий. Вот, думаю, не повезет, если Звягин здесь, в офисе, копыта откинет. На Совместной Комиссии тогда большие проблемы обеспечены. Но, нет, зря боялась. Потихонечку 'большой босс' стал очухиваться. Крашеная бухгалтерша ему каких-то таблеток дала, наверно, они и помогли. Смотрит эта дамочка на шефа, на нас, хлопает глазами. Во взгляде легкая обалделость, а на лице одновременно испуг и недоумение — рушится привычная, размеренная жизнь. Посетители, вызвавшие недовольство шефа, по-прежнему сидят в офисе, словно ничего не случилось, а тут еще и охрана не выполнила распоряжения. 'Что же такое на вахте могли сказать, что Иннокентию плохо стало?' — словно в трансе, пробормотала выбитая из колеи бухгалтерша. Ночка почему-то приняла этот вопрос на свой счет, и принялась обстоятельно объяснять: 'Ну, на вахте сейчас Сережка и Димка-Ветер. Но Сережка, он, вежливый. Вряд ли от его слов поплохеет. Так что, наверно, трубку взял Ветер. А он, скорее всего, посоветовал вашему Иннокентию отсо... э... заняться оральным сексом', — поправилась Светка. Наши откровенно ухмылялись, Полина Игоревна тихо смеялась в ладошку, и только крашеная девица оторопело глядела на Ночку.

Окончательно очухавшись, 'большой босс' (вот ведь неугомонный!) снова схватился за телефон: 'Але! Комната охраны! Это Звягин! Почему...' Недоговорив, он положил трубку и застыл за столом, уставившись в одну точку. 'Когда тебя дважды посылают, и оба раза в одно и то же место, это заставляет задуматься', — ехидно заметил Роман. Иннокентий услышал, вскинулся, хотел что-то сказать, и, вдруг обмяк, словно из него выпустили весь воздух. 'Что вы сделали с моей охраной?' — от волнения его голос сорвался, дав 'петуха'. 'Охрана 'Антибиотиков' неэффективна, — ответила Маргарита, — Мы ее заменили. Но волноваться не стоит, неустойку 'Щиту' мы оплатим сами'. Звягин ошарашено уставился на Маргариту. 'По какому праву вы распоряжаетесь в моей фирме?!' — взвизгнул он. 'Иннокентий Тимофеевич, — вмешался отец, — мне кажется, вы спутали формы собственности. Вероятно, сказался низкий уровень вашего образования. 'Уральские антибиотики' вовсе не частное предприятие, а открытое акционерное общество. Надеюсь, вы улавливаете разницу? Мы скупили акции у других акционеров этого ОАО, и, таким образом, сами стали акционерами'. 'Вы не имели права!' — выдохнул Иннокентий. 'Что значит, не имели права? — отец взглянул на своего собеседника, покачал головой, — Возьмите на себя труд ознакомиться с Законом об акционерных обществах, или хотя бы перечитайте Устав вашего ОАО'. 'Это рейдерский захват! — заголосил Звягин, — Вы заставили наших сотрудников продать вам акции!' 'Эх, Иннокентий Тимофеевич, — усмехнулся отец, — вы не поверите, но когда акционеры 'Антибиотиков' узнали о наших планах отстранить вас от руководства и приступить к восстановлению производства, многие из них стали предлагать свои акции бесплатно! Ваши беспринципность и некомпетентность надоели решительно всем. Это надо же, развалить налаженное конкурентоспособное производство! Выпускавшиеся здесь аналоги импортных препаратов были востребованы. И вы, вместо того чтобы расширять производство, осваивать рынок, предпочли превратить свою организацию в офисный центр. Какая глупость! Или... вовсе не глупость, а, Иннокентий Тимофеевич? Быть может, более дешевые аналоги импортных антибиотиков кому-то сильно мешали?' 'Уверена, у него было соглашение с кем-то из дистрибьюторов зарубежных производителей, и перепрофилирование института — часть той сделки', — согласилась с отцом Маргарита. А рыльце-то у Иннокентия и, правда, в пушку — владеющего истинным зрением не проведешь. Была у него договоренность, точно! 'Это ложь! — заорал Звягин, — Мы были неконкурентоспособны, работали себе в убыток!' 'Хватит врать! — не выдержала Полина Игоревна, — У нас были заказы. Наша продукция имела сертификаты. Нам предлагали договора на поставку. Кто от них отказался? Не ты, скажешь?' 'Все! Я слишком долго тебя терпел! — взвился Иннокентий, — Ты уволена!' 'Даже уволенная, я остаюсь членом Совета акционеров и имею право созвать его на внеочередное заседание, — усмехнулась женщина, — А ты можешь попрощаться со своим креслом — у них контрольный пакет. Маргарита Всеславовна, Максим Данилович, давайте-ка я вас в реестр впишу. Надо все оформить'.

На глазах Иннокентия Тимофеевича гибла, схлопывалась его вселенная, унося в 'черную дыру' неизвестности все то, к чему он привык, что считал незыблемым. Он и так уже был на грани. (Мы с девчонками сыграли в этом не последнюю роль — верно рассчитала Маргарита). Здравый смысл бывшего хозяина 'Антибиотиков' дал трещину, и Звягин сделал то, на что, наверняка, не решился бы, будь он в другом, менее взвинченном состоянии. Выхватив пистолет, он начал стрелять. Мое восприятие времени изменилось. Я словно бы со стороны фиксировала происходящее. 'Убью!' — рычит Звягин, направляя пистолет на Полину Игоревну. Тонко на одной ноте визжит блондинка-бухгалтерша. Ночка сбивает ее с ног на пол — еще зацепит пулей дуреху. Молодой мужчина-вентру кидается к Полине Игоревне. Он успевает буквально за миг до выстрела вытолкнуть ее с линии огня, а вот сам... Пули уже летят. Одна из них попадает в плечо. Инерцией удара его отбрасывает, разворачивает, и следующей выстрел приходится ему куда-то в правый бок. На белой рубахе расплываются неряшливые темные пятна, вентру хватает рукой воздух, словно пытаясь за что-то зацепиться, и, как в замедленном кино, плавно оседает на пол. Кричит Полина Игоревна. Забыв про пули, она пытается броситься к раненному парню, ее удерживает Роман. Но мне уже не до этого — я в прыжке. Между мной и стрелком стол. Значит, в полете — оттолкнуться от него, добавить ускорения. А вот Вике даже отталкиваться не пришлось. Она словно стелется в воздухе — что значит грация тореадора! Она опережала меня, но и ее опередили. Отец сработал четко: почти незаметное для глаз движение — пистолет вылетает из руки Иннокентия, а сам стрелок уже лежит, распластавшись на полу. Вика, как истинная тореадорша, успевает изменить траекторию прыжка, и приземляется рядом, а вот я финиширую на спине у папы, опрокидывая его. (Впрочем, Звягина он так и не выпустил). 'Девочки, присмотрите за этим', — вставая, сказал отец, достал откуда-то небольшую плоскую флягу, и, метнулся к раненому. 'Ну-ка Вадим, быстренько пей', — услышали мы. (Так вот как зовут того вентру).

На полу валяется пистолет, выбитый отцом из руки Иннокентия. Я подобрала. Наша, великоросская пушка. Самозарядный пистолет Сердюкова, он же — 'Гюрза'. По-сути, пистолетный комплекс: спецпистолет под спецпатрон. Между прочим, серьезная штука. Бронежилет пробивает, и борт машины пробьет, если, только, это не БТР какой-нибудь. Вадиму еще повезло: по крайней мере, не упокоился вторично.

Финал. Всхлипывающая бухгалтерша. Под глазами — потеки туши. Ей только сейчас Ночка разрешила подняться. Отец на полу. У него на коленях голова Вадима. Одной рукой он поддерживает парня, другой — флягу, помогая раненому пить. Рядом — Полина Игоревна и Роман. 'Надо Скорую вызвать', — глядя на отца, озабоченно говорит женщина. Тот качает головой: 'В этом нет необходимости, вы уж мне поверьте. С ним все будет хорошо'. Уткнув голову в колени, сидит виновник инцидента. Кажется, до него только сейчас стало доходить, что он натворил. Поблизости стоит Вика, поглядывает на психа-стрелка: как бы еще чего не учудил. И только Маргарита, как ни в чем ни бывало, по-прежнему на своем месте.

С самого начала переполоха она так и не встала со стула. Сидит, смотрит куда-то в сторону. Чего она там увидела? Черт! Я тоже увидела. Легкий, едва заметный абрис. Если не знать, куда смотреть, ни за что не заметишь. Оказывается, здесь были и носферату, по крайней мере, один. 'Хамелеон' — их способность. Она, может быть, и менее эффективна по части маскировки, чем 'Покров невидимости', зато позволяет заниматься активной деятельностью, не опасаясь разрушения заклятья. (В принципе, носферату в 'Хамелеоне' можно различить истинным зрением, но там почти та же ситуация, что и в видимом спектре — все очень размыто). Маргарита разговаривала с невидимкой. Я застала лишь конец их разговора.

— Последний эпизод успел отснять? — прошептала моя наставница.

В ответ донесся едва слышимый шелестящий голос оператора:

— Да, госпожа Маргарита.

— Хорошо.

А потом носферату исчез, наверно, накинул 'Покров невидимости' вместо 'Хамелеона'. Нет, я не наивная дурочка и прекрасно понимаю: все, что здесь в офисе происходило, наверняка фиксировалось, просто не могло не фиксироваться. Вопрос в другом. То, что случилось, было от начала и до конца подстроено? Когда началась вся эта катавасия, я просто реагировала, некогда было раздумывать, а вот сейчас... И ведь логично все выстраивается. Для начала, надо хорошенько взвинтить господина Звягина. Он, конечно, моральный урод, но в нормальном состоянии все же не станет палить по людям. Делаем так, что вся его злость обращается на Полину Игоревну. Когда Звягин начинает стрелять, мы женщину спасаем. Все. Видеозапись нашего героического поведения готова. Для Совместной Комиссии самое то: с риском для себя каиниты спасают человека. Даже двух людей, потому что в этой ситуации Иннокентия можно было бы, не обезоруживая, просто пристрелить. И не подкопаешься, есть свидетели, и они подтвердили бы, кто тут первый стрельбу начал. Короче говоря, посмотрите, какие мы благородные. Самые человечные из людей — вампиры! И всю эту гадость придумали Маргарита с отцом. А кому же еще? Они тут главные. Полину Игоревну задействовали втемную. Еще, наверно, оправдывали себя: риска, мол, почти никакого. Вадима... Ну, ему-то, может быть, рассказали. Только вот осознавал ли он, чем все может кончиться? Одно попадание в голову, и привет. Регенерировать будет нечему — разнесет нафиг головушку. Спрашивается, ради чего все это? Чтобы на Совместной Комиссии выглядеть лучше, чем есть. Всего лишь.