Когда рука, наконец, пришла, эксперимента ради я решил развеять её мнение, чтоб держалась в напряжении, и на третьем круге торговли, когда в общей сложности на кону лежало по пятнадцать бумажек, заявил:
— Пятьсот фантиков.
Весь зал, следящий за нашей битвой титанов, в один голос ахнул.
— Сколько-сколько? — неверяще скривила она лицо. Я повторил.
— Пятьсот. Пять желаний.
— Столько нельзя ставить! — произнесла одна из девчонок, судя по возрасту и манере держаться, тоже из хранителей.
— Почему? — улыбнулся я ей. Улыбкой эдакого коршуна, парящего над хищником. — Мы же играем без лимита.
Кажется, только теперь Афина поняла смысл, вкладываемый мною в это понятие. На, девочка, кушай лимончик, а то личико у тебя слишком довольное — напрягает.
— Ну... — Она замялась. — ...Столько не принято. Если узнают о таких ставках, будут проблемы.
— А мы не скажем. — Я подмигнул ей и показал тридцать два зуба. — Я же гражданский, не один из вас. Пока еще. А значит, пока еще имею право поставить столько. Как считаете?
Ярых противников этой идеи не нашлось, и Афине пришлось подтвердить ставку. После чего она вскрыла карты.
Мой 'полный дом' против её двух пар. Весело!
Я мигом окупил все свои вложения в игру, по крайней мере, свел дуэль на 'ноль'. А главное, обозначил свою тактику. Но это было только начало настоящей игры, самое интересное все еще ждало впереди.
...Игра бушевала, другого эпитета придумать не могу. Я осознавал грандиозность задачи, подобной котрорй ранеё никогда перед собой не ставил, и рисковал гораздо большим, чем презренный металл. Такого со мной никогда не было, и это был кайф. Адреналин кипел, приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держать себя в узде и 'сливать' о своей 'тактике' нужную информацию. Вместе с дезой в её копилку переместилось еще несколько желаний, но пока это была игра по мелочи. Произошел всего один сбой, когда карта вновь пришла, я совершил такой же финт, а оказалось, что её карта на руках не хуже моей. И даже чуть-чуть лучше. По кикерам. Но фантики — не главное; главное — я вновь 'скормил' дезу.
Понемногу и сам начал волноваться. Пока это еще было волнение, не паника, но ситуация складывалась пугающей даже для меня. Моя противница мысленно соловела от подсчетов, сколько раз смешает меня с дерьмом, остальные же девчонки прикидывали, сколько лет я буду отдавать долги. Десяток желаний — это вам не воробьям дули крутить! Здесь столько не выигрывается, наверное, и за полгода! Ну, в пересчете на каждого играющего. Впрочем, наверное, в этом и ценность выигранных желаний — будь они легкодоступны, кому они были бы нужны? Законы инфляции работают не только в материальном исчислении.
...Но в момент, когда я мысленно перемещал ситуацию в разряд катастрофических, выстрелило.
Я ждал эту ситуацию весь вечер. Терпеливо скармливал ради неё фантики, дезинформируя противницу относительно собственного умения играть и блефовать. Её психологический портрет почти сложился, на восемьдесят процентов я был уверен, как она поступит в тот или иной момент. И по количеству обмененных карт, и по слегка поджатой губе и по сбитому на секунду дыханию предполагал, какая у неё на руках карта. И что эта карта хороша. Очень хороша. Поехали?
Я начал достаточно скромно для человека, имеющего на руках 'королевскую масть':
— Пятьдесят.
Она намек поняла, но была уверена в победе. Практически сразу подтвердила и увеличила кон до целого желания.
Я довел кон до полутора, чтобы дать почувствовать, что тоже уверен в своих картах. Два-три фантика за круг начала нашего поединка в этот момент вспоминались как издевательство.
Она довела кон до двух целых желаний, утолив жажду навариться на хорошей карте. Она вообще редко повышала до нескольких желаний, предпочитая не рисковать, и я предполагал, что следующим ходом вскроется. Потому сделал то, от чего офонарели все присутствующие, а после, через время, и отсутствующие представители корпуса, узнавшие о нашем поединке из 'телеграфа' — местной сети распространения слухов.
Привычно расписавшись и поставив позывной, я написал на бумажке число '1000'
— Десять желаний. Я ведь тебе столько уже проиграл, так?
Зал вокруг затих. Афина же бегло кивнула, погружаясь в лихорадочные подсчеты. Мы обменивались фантиками после каждого раунда, примерная цифра была известна. Она думала долго, но у неё на руках была слишком хорошая комбинация, и тысяча с её подписью также последовала в копилку.
Наступила пауза. Теперь решалось все. Настолько ли она уверена в своих картах? Настолько ли я правильно оценил её саму? Да, я помогал ей, изобразил неуверенность заигравшегося неудачника, решившего блефом окупить сразу все проигранное. И страстное желание эту неуверенность скрыть. Даже поерзал на стуле для убедительности. Но купится ли она?
Купилась. К счастью. Как и должна была согласно портрету.
— Двести. Два желания сверху.
Это было круто. Очень круто. Но после моего выпада она не могла меня не раздавить. Ставить на место — её призвание, долг, обязанность, пусть даже дело касается карточной игры. И она не много теряла: если я блефую, я не могу вскрыться, буду повышать дальше, все болеё и болеё загоняя себя в ловушку, и она отвоюет очередной кусок. Если же нет — у неё слишком хорошая рука, чтобы пободаться.
Её '200' полетели на кон. После чего я был одарен лучезарной улыбкой, говорящей, что попал.
Мысленно я выдохнул с облегчением — реши она вскрыть, не представляю, как отыграть двадцать с хвостиком желаний. Это чересчур даже для меня. Ну, не за один вечер!
— Пятьдесят желаний. — Я написал '5000' и небрежно кинул на кон, вешая на лицо торжествующеё выражение обманувшего всех человека.
Когда я сказал, что вокруг стояла тишина, я выразился неправильно. Было тихо, да, но дальние части помещения жили своей жизнью, хоть и вполголоса. Теперь же тишина зазвенела.
Девочки, все кто был, включая 'зелень', обступили нас со всех сторон, взяв в плотный круг. Что, не привыкли играть по-настоящему?
Как мне объяснили позднеё, бывали здесь такие, любительницы поиграть. И ставка в пятьдесят желаний уже разыгрывалась, как и сто, и двести. Но ничем хорошим это для играющих не кончилось.
Последнюю 'любительницу' расстреляли лет шесть назад. Проигралась вдрызг и полезла драться. Еще за год до неё наоборот, ушлая девочка обула всех, почти весь корпус — все оказались ей должны. Совет офицеров в обоих случаях решил, что это проявления слабости, разлагает моральный дух как самих виновных, так и коллектива в целом, и вынес единственно верное по его мнению решение. Чтоб другим было неповадно.
И до тех случаев подобное происходило постоянно, просто люди, которые об этом помнят, завершили контракт. Вообще, все сто лет существования корпус отстреливал 'заигравшихся' с поразительной регулярностью.
Узнав об этом, я зарекся брать в руки карты, и до самого конца ни разу не нарушил свой зарок. Но это было после, много после, а пока я ничего не знал и давил на противницу, заставляя сделать единственно возможное оптимальное решение.
И Афина вновь не подвела.
— Пас.
Её лицо надо было видеть. Она откинулась на стуле, потянулась к пачке, вытащила сигарету и дрожащими руками прикурила. Только что я торчал ей десять желаний, теперь же она осталась должна мне. Всего четыре желания, но в моих руках это ЦЕЛЫХ четыре.
Я улыбнулся и небрежно, жестом чемпиона мира, бросил карты в стопку. А что, имел право!
— Что там у тебя хоть? — выдохнула она.
Женщины! Можно быть первоклассной убийцей, но от природного любопытства им не деться никуда.
Я перевернул последние пять карт, уже сброшенные мною в колоду, но еще не перемешанные. Пиковая дама. Самая старшая из всех моих, ни коим образом не сочетающихся. Не было даже пары.
— Блеф. Чистый блеф.
Она рассмеялась, но вяло.
— Этого стоило ожидать.
— Еще? — Я принялся предвкушающе мешать карты.
Она долго думала, выпустив в потолок несколько ядовитых струй, но отрицательно покачала головой.
— Нет, спасибо. Думаю, на сегодня хватит.
Поняла. Всё поняла. Я слишком хорошо играл идиота, чтобы у неё закрались сомнения. Я её сделаю столько раз, сколько захочу, это лишь вопрос границы, до которой она будет идти, пытаясь отыграться.
Ну, вот и хорошо, девочка. Я улыбнулся и расслабленно откинулся на свою спинку, бросив карты на середину стола. Кажется, моя и так нездоровая нога от неудобного сидения занемела, её срочно нужно было размять. Вокруг нас гудел улей, и гудеть будет еще долго, но девочки расходились, поняв, что самое интересное на сегодня позади. Одной рукой я потянулся к все еще сиротливо стоящей 'Маракане'. Ммм... Неплохо!
— А она и без корицы ничего, — усмехнулся я, отсалютовав Афине бокалом. — Зря ты так девочку.
Та промолчала.
— Там, где я вырос, бить тех, кто слабеё тебя, считается недостойным занятием. Не скажу, что этого не делают, делают еще как, но... Я таких терпеть не могу. Ты же на это рассчитывала, когда выливала ей коктейль на лицо? Что я сорвусь?
Молчание.
— Кстати, а у тебя что было?
— 'Порядок'. — Она недовольно фыркнула, нервно затягиваясь. — Я думала, у тебя не меньше 'королевской масти'! Уж 'каре' — точно!
— У русских есть поговорка: 'Индюк тоже думал...'. Только в конце поговорки его съели.
— Не дави, — огрызнулась она. — Считать будем?
Глупый вопрос!
* * *
Должной она оказалась не четыре, а три желания, из-за разницы в 'мелочи', рядовых фантиках, не в мою пользу.
— Ну и когда расплачиваться? Сейчас или после? — усмехнулась она. Жалко так усмехнулась.
Э, нет, детка, так не пойдет. Думаешь, что проиграла? Уже? Не так быстро! Ты еще даже не начала проигрывать. Игра в карты — это интерлюдия, фон. Главное сражение начинается только теперь, и боюсь, в таком состоянии у тебя нет шансов.
'Жестокий ты, Шимановский'! — покачал головой внутренний голос.
'Это не я такой. Это мир такой, — парировал я. — Сама виновата.'
'У тебя все 'сами виноваты' и всегда 'мир такой'. Не находишь?'
'Что делать, что делать...' — лаконично вздохнул я про себя и картинно задумался. Ответил:
— Наверное, лучше сейчас.
— Что будешь загадывать?
— Ну, даже не знаю... — Я театрально закатил глаза к небу.
— Прям здесь? При всех? Думаешь, не отсосу?
Я не сомневался, что отсосет. Но такая перспектива меня не радовала.
— Затуши сигарету, — потребовал я, видя, что она следом за первой достала вторую и вновь нервно задымила. — Не люблю, когда курят женщины.
— А мне плевать, что ты любишь! — закричала она, срываясь. Рано, девочка. Ой, как рано. — Загадывай свое ... желание и давай разойдемся! Что мне сделать? Минет не хочешь, значит просто так трахнешь? Мне раком встать?
Я отрицательно покачал головой.
— Не надо.
— Как тогда? А, поняла! Тебе неудобно будет — у тебя с ногой проблема! Пошли со мной, я знаю место, где проблема решится. Отоварю по полной программе! Ты же не против, когда сеньорита сверху?
— Афина, у тебя что, ни на что большеё фантазии не хватает?
Моя альфа-самка задумалась.
— На столе станцевать? Голиком? Не здесь, а среди твоих друзей?
Я представил рожу Хуана Карлоса, перед которым танцует телохранитель её величества. Неплохая идея! Но нет, мимо.
— Ты вообще можешь придумать что-нибудь кроме секса?
Не смогла. Честно думала, но так ничего и не придумала. Кажется, я переоценил её интеллект.
Я встал, и, опираясь на здоровую ногу, наклонился через стол. Забрал у неё из рук сигарету. После чего демонстративно затушил её в пепельнице. Альфа-самка от такого жеста опешила.
— Я сказал, затуши сигарету. И больше в моем присутствии никогда-никогда не кури. Это и есть мое желание. Первое.
Мы перестали быть центром внимания. Девчонки в зале начали заниматься своими делами, лишь отстраненно прислушивались к нашей перепалке, чем дело кончится. Но после этих моих слов вновь воцарилась тишина.
Афина очнулась первой и противненько захихикала:
— Ты хочешь сказать, что с таким трудом выигранное желание тратишь на безделицу? — Её смех становился все громче и громче, пока не загремел на все помещение. Истерический такой смех. Я же повесил на лицо убийственно спокойную улыбку.
— Мое желание: что хочу, то и загадываю.
Смех оборвался. Кажется, она не верила, что я серьезно. Вплоть до этого момента.
— А секс?
— Зачем?
— Ты хочешь сказать, тебе не нужен секс?
— С тобой? — Я рассмеялся. — Ни в коем случае! Я ж потом не отмоюсь.
Её лицо вновь начало наливаться краской.
— Это оскорбление?
— Нет, констатация.
Она подалась вперед, её руки остановились в нескольких сантиметрах от моего лица:
— Не зли меня, мальчик!
Я и не собирался. Окинул презрительным взглядом её сжатые кулаки, и указал на место напротив.
— Садись.
Села.
— Хочешь я расскажу тебе, кто ты?
Вокруг нас вновь начал собираться зрительный зал. И мне это было на руку.
— Попробуй, — усмехнулась она, но неуверенно, скореё чтоб подбодрить себя.
— Как твое имя? Настоящеё?
— Имена у нас не принято называть, — ответила она, ища в моих словах подвох. — Ты штатский.
Я презрительно усмехнулся:
— Но все-таки?
Она оглянулась на своих товарок, посмотрела вокруг, но не найдя поддержки, выдавила:
— Камилла. Камилла Диез де Сарагоса.
— Ну, здравствуй, Камилла Диез де Сарагоса, приветливо усмехнулся я.
Глава 5. Конфликт ожиданий
— Все правильно, я с тобой здороваюсь. — До этого мы не были знакомы.
Начал я издалека, и по лицу моему было видно, что приближаться буду медленно. Она вся перешла во внимание.
— На самом деле я сейчас разговариваю не с тобой, а с Афиной, твоей аватарой. Но в отличие от начала вечера, ты меня хотя бы слышишь.
— Тебя две, Камилла, — объяснил я. — У вас обеих одно тело, одно сознание, одни на двоих навыки и жизненный опыт. Но вы — разные. Первая и главная из вас — собственно сеньорита Диез де Сарагоса. Давай начну с неё?
Я прокашлялся и сделал глоток футбольного коктейля. (2)
— У неё было тяжелое детство, — начал я. — Нищета, приют. Медом ту жизнь не назовешь. Верно?
Вопрос риторический.
— Трудно ей было. Но однажды эта девочка разозлилась и захотела стать сильной, крутой. В собственном понимании, конечно. Сделать так, чтобы её больше не обижали. С этой целью она написала заявление в службу вербовки корпуса королевских телохранителей, отбирающей кандидаток для программы пополнения.
Данная история применима ко всем здесь сидящим, я не сказал ничего нового. И поэтому всем стало интересно, что последует дальше. Каждая невольно проецировала ситуацию на себя. Аудиторию я приобрел.
— Затем эта девочка прошла все мыслимые и немыслимые отборы, — продолжил я, — и... О, чудо! Её взяли. И начали учить тому, чему не научат нигде. Никто из сверстниц в детском доме с того момента не сравнился бы с Камиллой ни по одному параметру. Но...
