По лицу Элизабет было видно, что последнее для неё действительно было бы предпочтительнее. Я невольно улыбнулась — если Джек шутит, значит, ещё не всё так плохо.

— Примерное поведение Джека Воробья! — тихонько произнесла я, — спокойствие горного потока! Прохлада летнего зноя!

Элизабет фыркнула.

— Вы жестокосердны, девочки! — с притворной обидой произнес Джек, — разве это не чудесное место? Посмотри, какие цветы, Элизабет! А аромат! — и он глубоко вдохнул и закатил в наслаждении глаза.

— Честно говоря, запах жареной свинины пришелся бы мне куда более по вкусу! — заметила Элизабет, — а от этих орхидей меня скоро уже тошнить начнет!

— Я согласен с Арамисом! — вставила я.

— С кем? — не понял Уилл.

— Неважно...

— Фи, как грубо, Элизабет, а ещё дочка губернатора! — Джек с явным усилием поднялся на ноги, — но оставаться здесь действительно не дело. Вперед, дети мои! Выйдем к берегу реки, там и разобьем лагерь. Придется мне, скрепя сердце, провести ещё одну ночь в вашем обществе!

— Ужасная судьба! — заметила я и подмигнула Элизабет. Она ответила мне слабой улыбкой.

Когда мы наконец добрались до берега, волочили ноги уже не только мы с Лиз, но и наши спутники — им ведь приходилось ещё и прорубать дорогу в непроходимых зарослях. Дневная жара отступила, солнце опустилось за кромку леса и начали быстро сгущаться сумерки. В тропиках вообще всё гораздо стремительней — таких плавно-томительных рассветов и закатов, как у нас, здесь не увидишь. Ночь опускается быстро, точно великан набрасывает на острова черное покрывало.

Торопясь успеть до темноты, мы наломали сухих лиан для костра. Джек разрядил пистолет и кремневым замком высек искру, лианы вспыхнули, как порох. И мы, наконец, смогли усесться вокруг жарко пылающего костра и передохнуть.

Минут десять все молчали в изнеможении, погрузившись каждый в свои мысли и в свою усталость. Джек, придвинувшись поближе к огню, заряжал пистолет. Отблески пламени играли на серебряной инкрустации оружия, на кольцах Джека. Я, как завороженная, наблюдала за его ловкими пальцами и чувствовала, что засыпаю.

— Караулить будем по очереди? — произнесла я в пространство.

— Да, придется, — отозвался Уилл, — я могу первым.

— Нет-нет! — возразила я, — ведь вы с Джеком целый день работали — вам надо отдыхать больше. Я покараулю.

Джек поднял голову и посмотрел на меня.

— Цыпа, я тебя умоляю! — насмешливо произнес он, — ты еле языком ворочаешь и заснешь через пять минут после начала своего дежурства. Я уже не говорю о том, что ты не отличишь крика попугая от сопения туземца...

— Крик попугая я отличу! — попробовала возмутиться я, силясь держать глаза открытыми, — и мы можем подежурить вдвоем, верно, Лиз?

Я обернулась за поддержкой к Элизабет. Она мирно спала, свернувшись клубочком на куче листьев папоротника. Джек осклабился.

— Вот истинная женщина! Есть мужчина рядом — и можно спать спокойно, ни о чем больше не заботясь.

— А почему бы и нет? — заметил Уилл, доставая из кармана сухарь и ожесточенно в него вгрызаясь, — не беспокойся, Ксю, спи! Мы с Джеком подежурим по очереди.

Сил сопротивляться не было.

— Ну, вы хоть разбудите меня под утро, — пробормотала я, подгребая под себя листья и устраиваясь поудобнее, — только желательно не так, как сегодня...

Джек что-то ответил мне, но я уже не расслышала. Я спала.

Мне показалось, что я только на минутку прикрыла глаза и тут же снова их открыла. Было ещё совсем темно. Костер весело потрескивал, от него исходило приятное тепло. Я приподняла голову и села, скривившись от боли в плечах. Уилл и Элизабет спали рядом, на их спокойных лицах мерцал оранжевый отсвет пламени.

— Ты чего не спишь, полуночница? — по ту сторону костра сидел Джек. Он жарил над костром солонину, нанизанную на палочки, — до рассвета ещё далеко.

— Не могу, — пробормотала я, — сейчас...

Я достала из кармана бутылку с физраствором и контейнер для линз. Поискала глазами какую-нибудь ровную поверхность, но тщетно.

— Джек, слушай...можешь мне помочь?

— Для тебя — всё, что угодно, цыпа, — Джек с усилием поднялся, подошел и сел напротив меня, — что я должен делать? Надеюсь, это не больно?

— Держи горизонтально, вот так! — я сунула в руку Джеку контейнер, быстро залила свежий раствор, сняла линзы одну за другой, прополоскала в контейнере и снова одела. Вся операция заняла не более пяти минут.

— Ловко! — только и произнес Джек, с любопытством наблюдая за моими манипуляциями.

— Пистолет зарядить, небось, проще? — усмехнулась я, промаргиваясь, и закрыла контейнер, — спасибо...

— Конечно, проще! Как это у тебя вообще получается — рукой в глаз...бррр! — Джек поморщился, — Регетти у нас мастер по таким штукам, но у него глаз деревянный...

— Жить захочешь — и не так раскорячишься! — процитировала я бессмертную фразу, — без этих штучек я на расстоянии в три метра не узнАю человека в лицо.

— Дай посмотреть! — с интересом произнес Джек. Я протянула ему контейнер.

— Слушай, давно хотела тебя спросить...

— Даа? — он по-прежнему сидел всего в шаге от меня и был увлечен исследованием контейнера. Грива темных волос скрывала его лицо, — слушай, что это за материал?

— Пластмасса. Я хотела спросить — зачем тебе эта тряпка на правой руке?

— Тряпка? Ах, это! — он протянул руку ладонью вверх, — это не тряпка, цыпа, а кожа — чтобы рукоять клинка не скользила в ладони. Ну и защита, конечно. Не будь её, после такого веселого дня, как сегодняшний, пришлось бы долго отращивать себе новую кожу, — и он кивнул в сторону воткнутых в землю мачете.

— Это да...бедняга Уилл, значит, он здорово повредил руку!

— Вот это вряд ли! — рассмеялся Джек, — он кузнец, целыми днями машет чем-нибудь, то молотом, то шпагой...был кузнецом, во всяком случае.

— Думаешь, после всех этих перипетий он уже не вернется в Порт-Роял?

— Не думаю. Не имею такой привычки, — Джек пожал плечами, — в сущности, какая разница? Мир велик. Но ты уходишь от темы.

— Я? С чего ты взял? И от какой темы?

Джек поднял голову и посмотрел мне в глаза с таким выражением, что я осеклась под его взглядом. Нас не разделяло и метра, наши дыхания смешивались. Краска вокруг глаз Джека смылась под вчерашним ливнем, но его взгляд не потерял от этого своей притягательности, такой сильной, что сразу становилось ясно — она бессознательна. Сколько женщин уступило колдовскому призыву этих черных глаз? При этой мысли я улыбнулась.

— Джек, сделай лицо попроще!

Джек удивленно моргнул, углы красиво очерченных губ дрогнули. Очарование рассеялось.

— Ты хотел о чем-то меня спросить? Тебя что-то тревожит?

Мне очень хотелось, чтобы он поговорил со мной просто, по-человечески — как тогда, ночью — без этой своей вечной маски "пирата и славного малого". Он был неотразим в этой маске, но мне было гораздо интереснее узнать, что происходит под ней.

Джек поёжился, хотя ночь была теплая.

— Не то чтобы тревожит...просто меня не оставляет ощущение, будто...словом, мне кажется, что тогда, у Тиа Далмы, ты была не до конца откровенна.

Мы сидели так близко, что ни одно душевное движение, отразившееся на лице, уже невозможно было скрыть. Во всяком случае мне.

— С чего ты взял?

— Очень просто. Из всего того, что ты рассказала, остается непонятным одно — откуда ты всё-таки знаешь о нас, о том, что с нами случилось? Очнувшись, ты сразу назвала меня по имени и дальше вела себя так, словно всё происходящее знакомо тебе. И я и Уилл и Элизабет и даже "Жемчужина". Только дурак не увидел бы здесь подвоха, а я, цыпа, не дурак.

— Джек... — начала я и беспомощно замолчала.

Ну что сказать ему? Что все они — персонажи фильма? Что миллионы людей следят за их жизнью, что их мир — просто выдумка сценаристов, а их радость, боль и отчаяние выходят тысячными тиражами на двд-дисках и стоят не больше заезженной пластинки?

— Джек... — я прямо посмотрела ему в глаза. Будь что будет! — хорошо. Я скажу тебе, как так получилось, что я в курсе ваших дел...если ты расскажешь мне, что тебя беспокоит. Что-то ведь есть, верно, Джек?

Это был выпад наугад, но я была уверена, что не промахнусь. ЧТО-ТО всегда есть. У всех.

Брови Джека поползли вверх, он откинулся назад и оперся на руки, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц почти с восхищением.

— А ведь это настоящий шантаж, цыпа! — казалось, происходящее его забавляет.

Я изо всех сил старалась быть бесстрастной.

— Баш на баш, Джек. Согласен?

— Ну что ж! — воскликнул Джек, — я признаюсь! Тем более что мне это ничем не грозит...а я буду знать твою тайну, — отблески костра сверкнули золотом в его усмешке.

— Поверь, Джек, — искренне произнесла я, — лучше бы тебе не знать её...ни к чему хорошему это не приведет.

Х.

"Дам один пистолет и точка! А ты, поскольку джентльмен, застрели даму, а сам сдохни с голоду!"

Капитан Барбосса, ПКМ-1

— Любопытство, цыпа, — Джек уютно свернулся на куче листьев и подпер голову рукой, — порок, конечно, хотя и не из самых худших, верно?

Я улыбнулась.

— Капитан Джек Воробей, ты уходишь от темы.

— Есть малость, — признался Джек и с минуту лежал молча, задумчиво уставившись в одну точку.

Я тем временем подбросила дров в костер и нанизала и свою солонину на палочки, чтобы, наконец, поужинать. Есть мне хотелось в любое время дня и ночи, невзирая на обстоятельства — ничто не могло отбить мне аппетита.

— Ну так что, Джек, откроешь свою страшную тайну? — спросила я, не оборачиваясь.

— А почему я первый?

— Потому что если я начну, ты мне потом ничего не скажешь. Уж я-то тебя знаю!

— Клевета! — возмутился Джек, шурша травой, — давай тянуть жребий!

Я попробовала солонину, с которой капал горячий сок и, удовлетворенно урча, вцепилась в неё зубами.

— Из нас двоих, — заметила я, жуя, — только я ни разу не обманывала никого из вас. Значит, моё слово будет вернее!

— Что-то мне это напоминает, — подозрительно произнес Джек.

Я тихонько засмеялась и принялась за отсыревшие сухари.

— Не стоит припирать к стенке Джека Воробья! — предупредил Джек, но угрозы в его голосе не было — он забавлялся.

Я молча пошевелила палкой в костре. Взметнулся столб искр.

Джек тяжело вздохнул.

— Ладно, черт с тобой, — он встал и сел рядом со мной у самого огня, — возможно, Тиа права, возможно, именно ты прольешь свет на всё это...

— На что, Джек?

Джек вздохнул ещё раз.

— Сны. Мне снятся очень странные сны, цыпа. Я многого в них не понимаю...но когда ты рассказывала о ваших городах, о вашей жизни...кое-что показалось мне знакомым.

— Что же ты видел, Джек?

— Я не знаю, как это назвать...мне снилось, будто я нахожусь в городе, где дома огромные, как горы, а моря и в помине нет. Будто у меня есть семья — жена и двое детишек... — Джек усмехнулся, глядя на огонь, — у меня — семья! Невероятно, правда?

— Ну почему же, не вижу в этом ничего невероятного, — произнесла я как можно ровнее, — разве пиратам запрещено иметь семьи? Что тут плохого?

— Никогда не видел в этом смысла. Свобода — вот что главное в жизни! А женщинам, — тут Джек бросил насмешливый взгляд в сторону спящей Элизабет, — нужно только одно — чтобы мужчина всегда находился при ней. Разве это жизнь для пирата?

— Можно плавать на корабле вместе с семьей...

Джек тихо свистнул сквозь зубы.

— Ну, цыпа, я думал, ты умнее. С женщинами, с детьми в море! Чтобы в один, совсем не прекрасный день увидеть, как они отправятся кормить рыб во время шторма? Или будут убиты в очередной стычке — и хорошо, если убиты быстро? Или...

— Хватит, хватит, я уже всё поняла! — замахала я руками, — но, между прочим, ты напрасно так смотришь на Элизабет — она совсем не такая!

— Такая-такая! — легко возразил Джек, — просто — как ты сама мне как-то напомнила — она молода. Её юная головка забита романтикой дальних странствий. Ну что ж, она хлебнет этой романтики. И ей захочется чего-то более надежного и устойчивого, чем палуба старого корабля.

Я улыбнулась.

— Маленький домик с беленьким заборчиком.

— Может быть. Так уж устроены женщины, — Джек усмехнулся.

Неожиданно я почувствовала, что начинаю понимать, почему у Элизабет периодически возникает желание вцепиться ему в физиономию. Было в нем что-то невыносимо самодовольное, да ещё эта манера говорить вот так, свысока, словно он существо какого-то особого сорта...

Желание сказать Джеку что-нибудь такое, что сильно его заденет, поднялось внутри и завладело мной с непреодолимой силой. Стереть с его лица эту ухмылочку, сдернуть с заоблачных высот. Дать ему понять, что он такой же, как все мы, если не хуже. Это у меня всегда получалось до ужаса хорошо...зная людей, порой дьявольски сложно удержаться от соблазна сыграть на их душах небольшой ритмический танец. Это страшное умение, ведь слова ранят порой опасней, чем любое оружие...

— Эй, цыпа, о чем задумалась?

Я ощутила легкий толчок в бок и подняла голову. Джек смотрел на меня и улыбался. И было в этой улыбке что-то такое хорошее, дружеское, что демон, овладевший было мной, исчез. Я поняла, что Джек вовсе не хотел меня обидеть. Секунду спустя моё предположение подтвердилось.

— Надеюсь, ты не приняла мою болтовню на свой счет, цыпа, — Джек улыбнулся ещё шире, — такие глаза, как были у тебя сейчас, я видел как-то раз у одного пирата, пытавшегося, в компании друзей, взять мой корабль на абордаж.

— Думаю, сейчас происходит примерно то же самое, — в тон ему произнесла я, — мы пытаемся взять на абордаж друг друга. Зачем биться — лучше договориться. Разве это не твои слова, Джек?

— Цыпа, ты же знаешь, я обеими руками за мирные переговоры! Просто время позднее и так хочется спать... — и Джек смачно зевнул, лязгнув зубами.

— Сам затеял этот разговор, а теперь — в кусты? — насмешливо произнесла я.

— Зачем в кусты? Знаешь, сколько там всякой дряни? Я лучше тут лягу...

И прежде чем я смогла что-нибудь ответить, Джек поднялся на ноги и, шагнув к Уиллу, потряс его за плечо.

— Уилл, дружище, вставай! Пора дать отдых старине капитану!

Я только молча покачала головой. Что случилось, почему Джек свернул разговор? То душу готов был вынуть, лишь бы узнать, откуда мне известно про их мытарства, а теперь сам от этого отказывается.

Уилл, зевая и потягиваясь, заступил на дежурство. Небо уже серело, звезды гасли одна за другой. Что ж, придется совершить ещё одно насилие над глазами и подремать, пусть в линзах, хоть пару часов...я бросила взгляд на Джека. Он уже спал, свернувшись на своем импровизированном ложе. Даже шляпу не снял — видно, уснул сразу же, как коснулся головой травы. Одну руку он положил под голову, вторая лежала на брошенных рядом шпаге и пистолете. Капитан Воробей сладко улыбался во сне. И если бы удалось на минуту забыть о том, что этот человек — пират и видеть только эту улыбку, то можно было подумать, что это спит совсем молодой юноша и ему снится его возлюбленная, украшающая голову венком к предстоящему празднику.