Полет ч.2

Капитан Барбосса, ПКМ-1

Я чувствовала себя, точно Золушка на своем первом в жизни балу. Никогда не думала, что испытаю что-то подобное — и где! В окружении разбойников, на борту пиратского судна, затерянного в Карибском море!

Джек помог мне перейти на палубу "Сансета", Уилл и Лиз шли за нами. Появление наше среди пиратской пирушки произвело эффект разорвавшегося снаряда. Музыка и разговоры смолкли, точно их отрезало ножом. Все смотрели на нас, и я невольно крепче сжала ладонь Джека. Он ответил мне успокаивающим пожатием и с улыбкой произнес:

— Ну что же вы замолчали, друзья? Пейте, веселитесь — а мы, с вашего позволения, примкнем к вашему веселью!

И он, держа меня за руку, проследовал к мостику и устроился на ступенях трапа. Я присела рядом.

Пираты немного отмерли и зашушукались, потом зашумели и, наконец, начали снова пить и галдеть, как ни в чем ни бывало. На "Сансете" были зажжены все фонари, и освещенная палуба напоминала сцену — чем дальше к бортам, тем гуще полумрак. Море погрузилось во тьму, лишь успокаивающе мерцали рядом огни "Черной Жемчужины"

К нам нетвердой походкой подошел мистер Гиббс.

— Ну вы даете, капитан! Девушки, вы просто ослепительны! — и он поцеловал руку сначала мне, потом Элизабет.

Уильям как-то скромно стоял в сторонке. На нем тоже был роскошный камзол, белая рубашка, а плащ покрывало не серебряное шитье, как у Джека, а золотое. И всё-таки Джек в своем, казалось бы, более простом наряде, затмевал всех нас, включая и Элизабет. Взгляды пиратов — и наших и команды "Сансета" — притягивались к нему, как магнитом. Было в нем что-то необыкновенно благородное, почти дворянское — и в гордой осанке, и в медленном повороте головы, и в ленивом, томном взгляде темных индейских глаз. Рядом с ним Уилл был именно тем, кем он и являлся — красивым мальчиком, одетым в красивую одежду. Он тоже был строен и держался с достоинством, но до Джека в этом плане ему было далеко. Да и то сказать — всё-таки Уилл был ещё очень и очень молод.

— Ну и где же музыка? — произнес Джек, и я уставилась на него — внезапно он напомнил мне своей манерностью Вилли Вонку. Всё-таки он был очень похож на Джонни, хотя разница и была, только пока я не могла её уловить...может, тело более мускулистое, крепкое? Или что-то в выражении глаз?

Музыкантов, как оказалось, команда "Сансета" возила с собой развлечения ради. Они вышли в круг. Скрипка, гитара и что-то типа гармони. К нам со всех сторон протянулись кружки.

— Джек, скажи тост! — засмеялась я. Как у меня было легко на душе!

Джек плавным движением поднялся на ноги.

— Друзья мои! — произнес он весело, — давайте выпьем за продолжение! За богатую добычу, за попутный ветер и за то, чтобы наш век, сколько бы ни было нам отпущено, продлился подольше!

— Ураааа!! — завопили вокруг, — ура капитану Воробью!

Джек чокнулся со всеми, кто стоял рядом, с Уиллом и Лиз и с улыбкой повернулся ко мне.

— Капитан Воробей! — я тоже невольно улыбнулась, и прикоснулась бутылкой, которую мне кто-то подал, к его кружке, — за вас!

— За нас! — поправил Джек и быстро сделал глоток. Потом взмахнул руками и воскликнул, — ну что, танцуем?

— Да, да! — воскликнула Элизабет, радостно смеясь.

— Одну минутку! Я тоже хочу кое-что сказать! — остановил её Уильям.

Но вокруг царил такой шум, что даже я едва его слышала.

— МОЛЧАТЬ! — рявкнул Джек громовым голосом, так что я подпрыгнула.

Гомон мгновенно стих.

— Я хотел сказать... — внезапно Уилл взял Лиз за руку и вышел вместе с ней в середину круга, — многие здесь присутствующие знают нас с Лиз довольно давно...ну, а если кто не знает — я Уильям Тернер, кузнец из Порт-Рояла, а эта девушка — мисс Элизабет Суонн, дочь губернатора Ямайки. И сегодня я попросил её руки.

Я ахнула от восторга.

— Да-да! — смеясь, подтвердил Уильям, а Элизабет опустила глаза, крепко держась за его руку, — и представьте себе, получил неожиданный ответ!

— Неужели положительный? — теперь ахнул Джек. Вокруг захихикали.

Я, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, толкнула Джека локтем в бок.

— Положительными бывают только анализы! Надо говорить "она сказала "да"!

— Да ну? Не знал, вот спасибо!

Но Уилл, как ни странно, не обиделся на нас за паясничанье.

— Представь себе, ты прав! — весело произнес он, — так что, друзья, сегодня у нас есть ещё одна причина для празднования — наша с Лиз помолвка!

Что тут началось! Команда "Жемчужины" с восторженными воплями кинулась к Уиллу и Лиз и начала их поздравлять. Уиллу трясли руку, Элизабет в порыве чувств поцеловали и не один раз, да так, что вогнали в краску — некоторые особо прыткие удостоились от неё и затрещины. Что, впрочем, нисколько не омрачило веселье.

Я обняла Элизабет.

— Поздравляю, дорогая! Рада, что вы наконец решились!

Лиз засмеялась.

— Мы решились уже давно! Но потом передумали. А теперь вот решились снова.

— Уилл, дружище! — Джек энергично потряс руку Тернера, — желаю вам успешнее наступить второй раз на те же гра...то есть, чтобы в этот раз всё прошло гладко...ну, в плане свадьбы!

— Так может, ты и поженишь их — ты ведь капитан, Джек! — заметила я, — он может вас повенчать хоть сейчас, только скажите!

Но по лицам Уилла и Лиз я поняла, что предложение не прошло.

— Извини, Джек, — смущенно произнесла Элизабет и прикоснулась к плечу пирата, — но я пока не готова отказаться от мечты о настоящей свадьбе...белое платье и всё такое.

Джек слегка откинул назад голову, так что перья на его шляпе качнулись, и взглянул на девушку из-под полуприкрытых век. Улыбнулся.

— Звучит шикарно, цыпа. Я знаю, ты всегда добиваешься того, чего хочешь, упорства тебе не занимать. Ты будешь счастлива, — он поцеловал Лиз руку. Выпрямился и крикнул, — музыка!

Грянул лихой мотив. Уилл схватил Лиз за руку, и они побежали танцевать.

— А ты что приуныла, Ксю? — спросил Джек, поворачиваясь ко мне, и состроил испуганное лицо, — только не говори мне, что тоже хочешь замуж и белое платье!

Я засмеялась.

— Да боже упаси, Джек! Я в эти игры уже давно не играю.

— Ну и слава Богу! — Джек облегченно вздохнул и протянул мне руку, — в таком случае, разрешите вас пригласить, мисс Варлок!

— С удовольствием, капитан Воробей! — я сделала церемонный реверанс и вошла в круг вместе с Джеком, чтобы жить сегодняшним днем...и не думать о том, что может случиться завтра.

-...и вот, преследовали они пиратов до ночи, но никак не могли догнать. Ветер окреп и пираты, рискнув парусами, оторвались от сторожевого корабля. Но тут случилось несчастье — парусов подняли столько, что грот-мачта не выдержала и треснула.

Слушатели ахнули. Джек воспользовался этим, чтобы промочить горло и продолжал рассказывать.

— Но Пьер Француз не растерялся — он приказал срубить грот-мачту и поднять на фок-мачте и бушприте все паруса, какими только можно было пользоваться при таком ветре*.

— И что же? — не выдержала Лиз, — им удалось спастись?

— Нет, они всё-таки попались, — меланхолично произнес Джек, — но им удалось выторговать условие, что они не будут в плену таскать камни или известь.

Пираты одобрительно загудели.

— А почему именно такое условие? — удивилась я.

— А потому что ежели нашего брата поймают, то заставляют три или четыре года подряд таскать камни и известь, точно раба, — пояснил Гиббс, — а кто по истечении этого срока не сдохнет — тех отправляют в Испанию на галеонах.

— Но не сдохнуть сложновато! — хихикнул Регетти, — и остаться целым тоже сложно, — и он указал на свой глаз, точнее, на пустую глазницу, закрытую протезом.

— О-о! — сочувственно протянула я.

— Я помню Пьера Француза, — вздохнул кто-то из команды "Сансета". Мы все сидели вокруг Джека, который сегодня был в ударе и рассказывал так интересно, что никто не смог остаться равнодушным, — славный был малый. А певец и танцор какой — поискать!

— Да разве ж эти французы умеют танцевать! — фыркнул смуглокожий пират, перебиравший струны гитары, — вот у нас, в Испании мужчины и женщины танцуют так, что земля загорается под их ногами, а зрители забывают обо всем на свете, глядя на них! Чужеземцам этого не дано, кровь у них холодна, как у рыб — куда им воспламенять сердца!

— Вот как? — усмехнулся Джек, — значит, ты думаешь, что дуэнде может показать в своем танце лишь уроженец Испании?

— Во всяком случае, я ещё не видел, чтобы кто-то танцевал так, как на моей родине! — с вызовом произнес пират, — вот, например, эта девушка, — и он указал на меня, — хоть она красива, как принцесса, и на ней такое платье, какие надевают лишь наши танцовщицы, готов поспорить, на что угодно — она северянка. А северяне все холодны, как небо и земля их страны, их мысли и чувства медленны и плавны. Им неведомо, что такое настоящая страсть и огонь южной ночи, огонь танца!

Вначале польщенная, я к концу его речи поднялась с места и уже хотела начать возмущаться, но Джек удержал меня за руку.

— Погоди, Ксю. Не будем голословны! — и он повернулся к испанцу. Сверкнул золотыми зубами в усмешке, — значит, говоришь, страсть и огонь? А как насчет сыграть так, чтобы наши сердца зажглись? Сумеешь?

Испанец с поразительной быстротой пробежался пальцами по грифу гитары.

— За этим дело не станет, — гордо произнес он, — это у нас в крови, как и танец!

— Любой гасконец с детства академик, — пробормотала я.

Джек помедлил секунду, словно колеблясь, а потом поднялся и потянул за завязки плаща. Он с мягким шорохом упал к его ногам.

— Что же ты хочешь, чтобы я сыграл, капитан Воробей? — произнес испанец с плохо скрытой насмешкой.

— Пасадобль, — спокойно произнес Джек.

По рядам пиратов пронесся удивленный гул и тут же стих, когда наш капитан сделал шаг вперед.

— Джек... — я хотела сказать, что не умею танцевать пасадобль, но осеклась под ироничным взглядом испанца.

Черт возьми! Разве так уж сложно показать страсть, пусть даже и в слегка измененных фигурах танца? К тому же с таким прекрасным партнером!

Пираты расступились, освобождая нам место. Стало так тихо, что я слышала, как поскрипывают борта кораблей, касаясь друг друга. Испанец сел на ступени трапа, чтобы удобнее было держать гитару, и заиграл.

Играл он прекрасно — куда лучше Джека. Я уже готова была поверить, что у испанцев это действительно в крови, но тут Джек начал танцевать и я забыла обо всем — об испанцах, о зрителях, обо всем на свете — остался только ритм, выбиваемый струнами.

"Слушай ритм. И ничего не бойся..."

Джек стоял ко мне спиной и вдруг, сделав несколько стремительных шагов, опустился на колени — по инерции его протащило немного вперед по гладким доскам палубы и развернуло ко мне лицом. Одним движением он поднялся — тонкий, напряженный, как струна, серебро на куртке сверкает и переливается в свете фонарей, спина выгнута, руки отведены назад — и вдруг сделал словно бы глубокий фехтовальный выпад, только корпус и руки при этом подал назад, а не вперед. В ту же секунду, сама не осознавая, что делаю, я шагнула ему навстречу, подобрав пышную юбку, и, поставив одну ногу на носок, вскинула руки над головой. Джек, не меняя своей склоненной и в то же время гордой позы, сорвал с головы шляпу и отбросил её в сторону. Посмотрел на меня, одобрительно улыбнулся самым краешком губ. У меня перехватило дыхание. Воистину, трудно представить, что лишь случайный каприз природы может создать человека таким, как Джек. Таким поразительно мужественным, таким поразительно красивым.

Музыка затрепетала, словно горячий конь, сдерживаемый уздой — мы держали её этой паузой. И внезапно я ощутила освобождение. Мы больше не следовали за музыкой — мы взяли над ней власть, она подыгрывала нам в нашем танце.

Джек выпрямился, и я почувствовала его руку на своей талии, нашла ладонью его вторую руку...быстрым сознательным усилием расслабила руки и плечи, чтобы Джек мог вести меня.

И он повел. Я забыла обо всем. Я слилась с музыкой и с Джеком, стараясь по малейшему движению его тела предугадать следующую фигуру танца. Ни один танец в жизни не давался мне с таким трудом и вместе с тем с такой радостью, восторгом и упоением. Инстинктивно я чувствовала его отрывистую, яркую манеру — в противоположность тому, как я танцевала раньше — и старалась следовать ей.

Сколько мы так танцевали? Я не знаю. Несколько минут — а может, несколько лет. Время потеряло значение. Остались только мы — быстрая дробь каблуков, руки Джека на моем теле, стремительные каскады поворотов и — пауза — и мы замираем рядом, гордо выпрямившись, будто две статуи страсти...снова стремительный, сводящий с ума перебор струн — и вдруг Джек подхватывает меня, я крепко держусь за его плечи и чувствую, как ноги отрываются от пола, как Джек кружит меня в некоем подобии тодоса, как развевается платье, шуршащей волной обвивая мои ноги...

Музыка смолкла.

Я не сразу осознала, что мы с Джеком всё ещё стоим, обнявшись. Бандана его взмокла от пота, грудь бурно вздымалась, прижавшись к моей груди — мы дышали вместе, словно этот танец слил нас в одно целое. Да так оно и было — ведь чтобы танцевать, нужно чувствовать партнера всем своим существом.

Постепенно моё восприятие мира, сосредоточенное на Джеке, начало расширяться, словно расходилось кругами — и я ощутила пряный запах нашего пота, свою спину, напряженную и выгнутую под рукой Джека...а потом, наконец, смогла оторвать взгляд от его лица.

С момента окончания танца прошло всего несколько секунд. Никто не шевелился. Пираты сидели, застыв, точно изваяния. Какие у них были лица! У кого-то радостные, у кого-то печальные, но общее выражение какого-то просветления властвовало над всеми. Испанец отложил гитару, поднялся и, приблизившись, положил руки нам с Джеком на плечи. На лице его было написано глубокое волнение. Потом он повернулся и пошел прочь, скрывшись на баке.

Постепенно все зашевелились, кто-то откашлялся. Я почувствовала, как Джек расслабил мышцы, и только сейчас заметила, что и сама напряжена так, что даже больно. Но я всё ещё была во власти танца, когда увидела, что Гиббс плачет, сидя на ступенях трапа. Это моментально отрезвило меня, и я кинулась к нему. Присела рядом.

— Мистер Гиббс, что с вами?

— Ох... — добряк боцман вытер глаза, — спаси тебя Господь, детка! Когда-то у меня была дочь...такая же, как ты...и тоже прекрасно танцевала...молю Бога, чтобы тебя не постигла её участь!

— Ну-ну, Гиббс, старина! — произнес Джек, приближаясь и положил ему руку на плечо, — не надо...что было, то прошло, не стоит вспоминать...

Несмотря на равнодушные слова, в его голосе звучало глубокое сочувствие, и Гиббс бросил на своего капитана благодарный взгляд.

— Береги её, Джек! Ты ведь знаешь, что...

— Знаю, знаю! — прервал его пират, — не беспокойся. До сих пор мы вроде бы неплохо справлялись, верно?

— О чем это вы? — насторожилась я.

— О том, что мы нагнали на всех тоску своими танцами, милая! — улыбнулся Джек, но отзвуки нашего пасадобля ещё вспыхивали в его глазах, — это надо суметь! Давайте-ка выпьем, друзья, и забудем обо всем!