Дорогами судьбы

Тирос только кивнул и развернул коня к воротам. Весь дневной путь он ненавязчиво опекал леди, боясь, что она потеряет сознание, и теперь, увидев вопрос на ее утомленном лице, подъехал ближе и пояснил:

— Сегодня переночуем здесь, а утром приедем в Сарриану; поверьте мне как... — Тирос проглотил слова 'владельцу города', — как дворянину, в этот город лучше всего въезжать на рассвете.

Леди Суонси в забавной гримасе свела черные густые брови и кивнула:

— Поверю вам на слово, сударь, я приехала в эти края маленькой девочкой и не бывала дальше ярмарки в соседнем поместье, так что меня способен впечатлить любой город.

— О, миледи! — Тирос забылся и перешел на куртуазный язык придворных кавалеров: — О, миледи, обещаю вам, что Сарриана вас не разочарует!

Уставшая дама согласилась только для того, чтобы герцог замолчал, а принц нахмурил брови и велел Тиросу заняться лошадьми, взявшись лично проводить леди в трактир. Его магия была достаточно мощной, чтобы пробивать морок друга, и Калабриан видел, что леди измучена дорогой и едва держится на ногах, хотя и бодрится. Сердитый герцог пришел тогда, когда подавальщица ловко ставила на стол миски с супом, корзинку с пирогами и кувшин с морсом. Наученные прошлым посещением трактира, мужчины не хотели прикасаться даже к сидру. Съев несколько ложек супа и пирожок, леди оживилась и принялась задавать вопросы:

— Простите, лерды, что интересуюсь, наш почтенный доктор безоговорочно вам доверился и посоветовал то же самое сделать мне, но куда мы едем??

— В Сарриану, миледи, — ответил принц.

— Только в Сарриану?

— У моего друга есть в Сарриане дом, достаточно спокойный, со всеми удобствами. Вы поживете там под чужим именем месяц или чуть больше, пока родственники вашего мужа не успокоятся. Если вы не пожелаете возвращаться в поместье, стряпчий барона, — принц скосил глаза на внимательно слушающего герцога, — поможет вам его продать, и вообще все денежные дела советую вам вести через него: он хорошо знает законы и умеет их применять.

— Но как же заседания суда? Я должна там присутствовать!

— Думаю, ваш доктор охотно напишет бумагу о скоротечном расстройстве нервов или о чем-нибудь еще столь же серьезном, а управляющий доставит бумаги в суд.

— Спасибо, господа, вы даете мне шанс выжить, но как же мои люди?

— Напишете для них распоряжения, управляющий передаст. А теперь поднимайтесь к себе и отдыхайте, завтра мы представим вас слугам и управляющему и уедем, нас ждут дела в другом городе.

Герцог, отпивая из бокала морс мелкими глотками, внимательно смотрел на женщину, отмечая наконец порозовевшие от горячей пищи щеки и рассеянную, задумчивую улыбку. Поняв, что разговор закончен, леди Сепфора вышла из-за стола и, пожелав мужчинам спокойной ночи, поднялась в отведенную ей комнату.

— Думаешь, разумно бросать леди одну? — спросил Тирос, едва они остались одни.

— Не сходи с ума, Тир, — поморщился Калабриан. — Ты не хуже меня понимаешь, что нам нужно ехать на поиски леди Геллы!

— Ты уже не зовешь ее невестой?

— Не зову! Сомневаюсь, что вообще захочу видеть ее в столице после того, как эти поиски закончатся.

— Что ж, я в тебе не сомневался, ты холоден и отстранен, как айсберг, а вместо сердца у тебя ледяной ком, как те, которыми кидаются дети в чучело на зимней ярмарке, — герцог вскочил и продолжил: — Ты уже забыл, что юная девушка — это не гвардеец твоего полка, и возможно, сейчас ей просто некому помочь.

Принц изумленно наблюдал, как рассерженный герцог, прежде всегда соблюдавший дворцовый этикет, вышел из-за стола, не дождавшись даже номинального разрешения сюзерена, и сразу отправился на второй этаж к спальням, предварительно уточнив у спускавшейся девушки, где его комната.

Калабриан остался за столом один и, поразмышляв немного над поведением герцога, решил, что в Сарриане неплохо было бы устроить себе небольшой загул, они в пути уже долгое время, и герцогу явно не хватает привычного и любезного внимания дам, да и в целом отдохнуть от монотонности пути не помешает. Довольный принятым решением, он поднялся в комнату, которую должен был разделить с вассалом; Тироса в комнате не было. Принц, было, встревожился, но тут же услышал голос друга из-за тонкой перегородки между комнатами:

— Не волнуйтесь, миледи, моя няня очень добродушная женщина и поможет вам освоиться на первых порах.

Принц удивился: герцог разговаривает с женщиной? Не заигрывает, не соблазняет, а утешает? Чего только на свете ни случается, даже извержения вулканов!

Выбрав одну из двух стоящих в номере кроватей и умывшись, Калабриан прилег, накрылся одеялом и задумался. Впервые за последние несколько недель он остался один, и воспоминания, которые он загонял в угол, вновь выползли на свет: суровый голос отца и его пронзительный тяжелый взгляд вызвали у Калабриана внутреннюю дрожь. Страх и волнение на холодно-прекрасном лице матери — удивление, недоумение? Столько лет эта женщина была истинной супругой монарха — сильной, холодной, расчетливой; принцу до сих пор помнились ее визиты в классную комнату и граничащее с восторгом благоговение сверстников, допущенных до учебы с наследником престола. Тряхнув головой, принц отогнал непрошеные воспоминания, но они тут же сменились другими: заплаканные глаза герцогини, гнев герцога — кажется, родители его бывшей невесты любят свою дочь и сами будут счастливы увезти ее из дворца. Кэл задумался, пытаясь вспомнить, какие слухи ходили по дворцу о семье невесты, кроме сказок об опустошении герцогом своей казны и наведенных на принца чарах? Он мысленно перебирал визиты, встречи, выезды и с удивлением понял, что болтали о семье его невесты только то, что было ему известно и так: слухи о предполагаемом неравном браке наследника герцогства — Кэлу представляли бойкую хохотушку с каштановыми кудрями, кажется, дочь графа? А намеки — и весьма фривольные — на любовное увлечение старшей дочери герцога разбились ее приездом на свадьбу сестры в хорошо заметном интересном положении, причем супруг леди берег ее, точно бесценную вазу мурранского стекла. А потом в его воспоминаниях мелькнуло бледное и невыразительное личико невесты в окружении цветника придворных дам. Как ни искали кумушки подвоха — найти его так и не смогли и потому приплели 'выкуп за наследника', якобы обещанный разоренному герцогу. Вздохнув, Калабриан потер лоб:

— Тирос! — крикнул он, уверенный, что его услышат; если уж вечер не задался у него, пусть и герцог оставит свое воркование! Друг ворвался в комнату с обнаженным мечом через полминуты.

— Ваше Вы..

— Тс!! — принц кивнул на тонкую перегородку.— Пора спать, завтра выезжаем до рассвета.

— Да... господин барон, время уже позднее, — расслабившись и положив меч на стул возле кровати, Тирос быстро скинул камзол и бриджи и, дунув на свечу, скользнул под одеяло. Стало относительно тихо, из зала внизу доносились голоса постояльцев, из соседней комнаты, отделенной более толстой перегородкой, уже слышался чей-то храп, лунный свет рисовал узоры на полу, пробиваясь сквозь приоткрытые ставни, и принц поймал себя на том, что невольно, как и герцог, прислушивается к шуршанию юбки за перегородкой. Вот брякнул кувшин, полилась вода, и воображение нарисовало образ леди, совершающей вечернее омовение. Потом еще шорох и потрескивание — леди распустила на ночь волосы и старательно причесывала их. Наконец скрипнули стойки кровати — леди Сепфора легла, и тут Кэл почувствовал себя неловко и завозился, якобы устраиваясь удобнее, и вскоре действительно заснул.

Огонь взлетал, кажется, к самому небу; помимо большого костра горели еще четыре малых, отмечая площадку для танцев. Сатра, Гелла и Кира присоединились к большой группе девушек с косами, накрывающих длинный стол, собранный из кусков кошмы.

— Это большая честь, — шепнула герцогине Кира. — Здесь будут пировать воины, многие союзы заключались после праздников.

Собирающиеся неподалеку высокие статные молодые орки охотно поглядывали на девушек и даже перешучивались с ними. Из палатки, в которой лежали раненые, выбралась лекарка и, подозвав пару помощниц, отвернула края полотнищ в стороны, закрепив полосками кожи. Гелла не удержалась и подошла ближе. Мужчины лежали, удобно устроенные среди подушек, и внимательно смотрели на подготовку к празднику, с особенной тоской почему-то поглядывая на освещенную площадку. Перекинувшись несколькими вежливыми фразами с лекаркой, Гелла и Кира отошли к костру, на котором кипел огромный котел с чем-то ароматным:

— Это медовый взвар. Мать сама подбирает для него пряности и травы, и его варят только на праздники, — шепнула, облизываясь, Кира.

— А вино в него добавляют??

— Вино?? Нет, вино дорогое, у нас мужчины пьют молочную брагу, когда приходят стада.

Гелла расслабилась и с любопытством продолжила посматривать на собирающихся к кострам мужчин и женщин. Чем старше и выше по статусу были орк или орчанка, тем затейливей была у них прическа и многослойнее одежда. Дети бегали в рубахах без различия пола, подростки уже различались: мальчики носили штаны, а девочки — юбки; кроме того, самые рослые парни приходили к костру в кожаных жилетах и вышитых поясах. Интересно было рассматривать стариков — их одежда была на диво разнообразной: и халаты, и меховые жилеты, и просторные отороченные мехом рубахи. И все расшитое костяными и деревянными бусинами, крашеным конским волосом и кусочками ярких лент. А прически! Мимо герцогини прошествовала статная орчанка, на голове которой высился традиционный шатер из тонких косичек и бус. Рядом шла девушка помоложе с двумя косами, увешанными монетками и фигурками коней.

— Она невеста богатого табунщика и своими амулетами приманивает богатство в новую семью, — вновь прошептала Кира, она успевала болтать с ровесницами и не выпускать из виду Геллу. Сатра присела на корточки у палатки с ранеными, Гелла почувствовала к ней жалость — девушке не было место у стола для воинов, а ее сверстницы давно замужем и, качая грудничков, собрались плотной кучкой у плетеного загончика с детьми постарше.

Вот, наконец, загудели барабаны, мужчины громко выкрикнули 'Хэй' и принялись показывать свою удаль — на площадке между костров сразились два воина: один в красном — 'война', другой в зеленом — 'мир'. Лица их были закрыты, но Кира пошептала Гелле, что это лучшие бойцы, а потом воины будут показывать свою удаль в схватках на победителя. 'Мир' одолел 'войну', и на утоптанную площадку вышел обнаженный по пояс воин и громким криком привлек внимание зрителей:

— Это вызов, сейчас любой может принять его.

Девушки, блестя глазами, стали поглядывать на юношей, и вскоре к высокому черноволосому красавцу шагнул низкий и крепкий по меркам орков парень в расшитой жилетке. Его волосы были убраны в косу, но одна прядь лежала на плече.

— Кира, а почему пряди выпущены из кос?? — поинтересовалась Гелла, заметив такие же пряди у остальных, носящих косы.

— Это значит, что битва не до смерти, это ведь не враги, а просто соперники.

Между тем воины обменялись несколькими словами, выбрали из лежащих на войлоке вещей две длинные крепкие палки и начали сражение. Поначалу крепыш ловко уворачивался от выпадов высокого орка. Используя меньший рост, как преимущество, он буквально катался по земле, а потом подбил сопернику ноги и уселся на побежденного верхом, придавив его смуглое горло палкой. Стоящие вокруг орки закричали 'Хэй', потрясая оружием, и красивая девушка в традиционном наряде с косами без амулетов поднесла победителю красивую чашу с напитком из большого котла. Прочие девушки разнесли напиток всем присутствующим, в первую очередь уважив стариков и воинов. Гелла получила горячую чашу одной из первых, как гостья племени, и осторожно принюхалась к сладко-пряному аромату, потом сделала небольшой глоток, увидев, что остальные девушки спокойно отпивают из глиняных чаш и с удовольствием смотрят на следующий поединок. Горячая вода с медом и пряностями легко скользнула в горло, согревая сердце, огонь разгорелся ярче, смех зазвучал веселее. Через некоторое время девушка охотно ухватила вторую пиалу с подноса, который разносила Кира.

Через три поединка среди бойцов выделился молодой длинноволосый орк с золотой серьгой в ухе. Блистая белозубой улыбкой, он раз за разом побеждал в поединках различным оружием, превращая поединки в забаву. Гелла, допивая третью пиалу взвара, и не заметила, как вместе с остальными девушками стала радостно кричать 'Хэй' и хлопать в ладоши. А белозубый орк вдруг посмотрел ей в глаза и подмигнул, и почему-то герцогиню бросило в жар от этого простого жеста.

Она, не отрываясь, смотрела, как, красуясь, молодой воин двигался в поединке, как в танце, плавно уклоняясь от ударов и неожиданно меняя траекторию атак. Вот он отбросил с плеча длинную прядь и вновь обернулся, пристально глядя герцогине в глаза. Девушка потупилась и отпила еще немного пряного взвара, ловя боковым зрением хлопающих в ладоши и притопывающих орчанок. В следующем поединке воин с силой ударил противника коротким копьем и, глядя девушке в широко распахнутые голубые глаза, второй удар провел по касательной линии, лишь обозначив. Гелла судорожно вздохнула и нашла в себе силы отвернуться, сердце глухо бухало в груди, ладошки вспотели; хорошо, что Кира не оставляла гостью стана одну и, увидев румянец, поспешила принести чистой воды:

— Медового взвара нельзя пить много, мы пьем его с младенчества и довольно часто — и то не больше двух-трех пиал, а ты сколько выпила??

— Две или три.

— Эх, я хороша!! Не предупредила!

— Но все девушки его пьют!

— Пьют — маленькими глотками и две пиалки за весь вечер! Да и орки крепче людей!

— Ох, — Геллу затошнило, и пришлось срочно убежать за ряд шатров. Кира принесла еще воды и чистое полотенце — утереть лицо. Через полчаса бледная герцогиня вновь вернулась на праздник и даже с пиалой в руке, но теперь пиала наполнялась исключительно водой из заботливо приготовленной Кирой фляжки.

После поединков, продолжение которых девушки пропустили, чествовали победителя. Им стал, конечно, белозубый орк, которому пара старейшин вручила красивый щит и новенькое копье. А после награждения начались танцы. Вместо барабанов зазвенели бубны, запели звонкие тростниковые дудочки и рожки. Сначала мужчины исполнили победный танец с оружием, потом в огненный круг вышли девушки. Скромно опущенные глаза и длинные платки в руках наводили на мысли о чем-то сдержанном и торжественном, но музыка зарокотала низко и глубоко. Дружно вздохнув, девушки сделали слитный шаг, и вдруг под рокот бубнов тонкие платки вспыхнули языками пламени, а робкие красавицы превратились в свирепых тигриц, непокорных и гибких. Гелла, забыв обо всем, впитывала в себя эту пляску, не замечая, как ходят в такт плечи, бедра и колени. И лишь струей жидкого пламени обожгло ее вдоль спины дыхание неведомо как оказавшегося рядом белозубого орка.

Как бы ни была герцогиня поглощена танцем, музыкой и завораживающей атмосферой праздника — инстинкты возопили: едва жгучие губы прижались к шее, как она, взвизгнув, влепила нахалу пощечину, добавив недавно затверженное с лекаркой заклинание 'искры'. И тотчас все переменилось: глаза улыбчивого красавца полыхнули гневом, искры подпалили вышитый жилет, и приятное лицо орка превратилось в звериную маску. Девушки, стоящие поблизости отшатнулись, и Гелла почувствовала себя песчинкой, попавшей в жернов. Вокруг ей виделись ухмылки, выхваченные пламенем огня ножи и короткие мечи. Надеждой на спасение из толпы выскочила, звеня амулетами, Кира и, схватив Геллу за руку, потянула к кошме, на которой восседала Мать племени. За спиной раздавался звериный рык, подхваченный множеством голосов, и насмешливые подначки: