Суженый мой, ряженый

Руки у проходимца затряслись, кровь отхлынула от лица и мужик завопил:

— Упырь! Упырь! Упырь! — его заклинило на этом слове, что не помешало ему пятиться на выход.

Жадность фраера сгубила, и дяденьке тоже жить спокойно помешала... мародёр споткнулся об узел с золотом. Шлёпнулся на попу и пополз, пополз, пополз... А потом остановился, хитро прищурился и нехорошо улыбнулся:

— Упырь, упырюшка, упырёночек... — практически пропел он, поднимаясь на ноги рывком и отцепляя меч.

Дракон дальше определённой границы продвинуться не мог, сама его так ограничила, дабы не сбежал. Теперь об этом приходилось жалеть, пусть пещера и не так велика была, но оставаться в пределах недосягаемости от злого чешуйчатого дяденька вполне в состоянии, и воспользоваться этим тоже.

— У-у-у! — завыла я и забилась в цепях, надеясь напугать этим мародёра.

— Козёл! — вторил мне дракон, бросаясь грудью на невидимую защиту от побега.

— Награда за голову упыря десять золотых, — зачем-то просветил нас дяденька и двинулся, по стеночке, в обход дракона ко мне.

— У-у?.. — захлебнулась воем и скрежетнула зубами.

Кажется, он мне это, голову отрезать собрался? А рожа не треснет? А руки не отвалятся и меч не заржавеет? Нет? Тогда надо срочно это организовать! И я щёлкнула-таки пальцами, забыв при этом, что таким образом всю конспирацию и инсценировку насмарку пускаю.

Меч в руках злодея осыпался горкой ржавчины, сапогом дяденька зацепился за камень и упал вперёд рожей, хорошенько расквасив нос и сломав в полёте обе руки, о воздух, да ещё и поорав от души... Я крута, но так не вовремя! Тихонько выругалась, заслышав голоса у пещеры.

— Лежать, — простонала еле слышно и закатила глаза, изображая из себя мёртвую. — Ну, у тебя и знакомые...

Даже не успела толком рассмотреть, послушался меня дракоша или нет. Вот ведь, все приготовления к коту под хвост!

— Живописно, — оценил кто-то знакомым до боли голосом у входа.

— Точно помер, что ли? — спросил второй знакомый голос с сомнением. — Золото вот, на пороге валяется! Точно помер! Брательник! — рык эхом прокатился по пещере. — Где убийца?! Урою!

— Кхм, — прокашлялся тот, который заговорил первым. — Не хочется тебе мешать в твоём искреннем горе... Но тут есть кое-кто живой.

— Урою! — рычал и бесновался знакомый мне дракон.

— А я тебе помогу... Можно сказать, любовь всей моей жизни убил... и так зверски, — вселенская печаль звучала в голосе гада. Аж захотелось глаза открыть и увидеть выражение лица муженька. Неужели и вправду расстроился?— А я так её любил... Она мне так дорога была... — дяденька издал короткий вопль и затих.

— Урою! — пахнуло жаром, и я в очередной раз еле удержалась от того, чтобы глаза открыть и посмотреть, что происходит.

Впрочем, если из-под ресниц, потихонечку, может, пронесёт? А то же любопытно, жуть как!

— Давай помянем, — предложил гад. — А заодно решим, как убийцу накажем. Где тут у твоего брата заначка?

На этом месте не удержалась, приоткрыла-таки глаз, дабы убедиться, что дракоша лежит и не дёргается. Спалит же всю контору, не выдержит второго набега на свои сокровища.

— Помянем, — после некоторой паузы согласился серый дракон и потянул лапой за камень в противоположной от предыдущего тайника части пещеры.

К моему удивлению, Годзилла даже лапой не дёрнул, только хвостом пошевелил чуток, когда его братик вытащил здоровенную бутылку из тайника. Дракоша отбил горлышко у бутыли и приложился к посудине, вмещавшей в себя, наверное, бочку чистейшего спирта, которым тут же запахло на всю пещеру.

— Какой ты некультурный, — поморщился опечаленный гад и достал из ниоткуда хрустальную стопочку, блеснувшую в огне откуда-то взявшегося в очаге костра. — Разве ж так пьют? — стопочка была полна ярко-красной жидкости. — Вот как надо! — хряпнул он и выдохнул так, что аж пламя в очаге заплясало.

— Может, спалим? — недобро глянул дракоша на внезапно полысевшего дяденьку со сломанными руками и теперь уже ногами.

— Скучно, — не согласился с ним грустный супруг. — Он мне всю жизнь погубил, убил всё светлое во мне! — и снова тяпнул чего-то красного из стопки. — Кровь младенца, — просветил он дяденьку, дабы тот не расслаблялся.

Тот и не стал так поступать, просто поскулил от ужаса и попытался сказать что-нибудь членораздельное и информативное:

— Уп-п-пырь, уп-п-пырюшка, — выдавил он из себя и застонал, когда его Илюшенька сапожком аккуратно так пнул по больной руке.

Я-то понимала, о чём хотел поведать мародёр, а вот супруг вряд ли догадался, о чём там речь ведётся. При нём я-то точно не выла и зомби в цепях не изображала и, надеюсь, не придётся.

Следующие пару часов запомнились мне смутно. Руки адски болели из-за неудобного положения и того, что вес тела на них распределялся. Зверски хотелось в кустики, хоть в какие-нибудь. А мужики — дракон, да гад — квасили не по-детски и вспоминали какие мы с Годзиллкой хорошие при жизни были.

Вот если бы не знала, что это о нас, обязательно поверила бы... А так... Ну не сочетаются со мной ангельский характер, послушание, нежная и чуткая душа и прочие прелести. Как и добропорядочность, ум и доброта с Годзиллой. Кажется, все эти два часа, кое-кто активно нам лапшу на уши вешает и издевается.

— Хоронить как будем? — печально-печально, грустно-грустно спросил Илюша у дракоши. — Я предлагаю в хрустальных гробах.

— В склеп! — рубанул с плеча захмелевший гад чешуйчатый.

— Хрустальный гроб и на скалу! — не согласился с ним муженёк.

— А, может, сожжём? — выдвинул рацпредложение дракоша.

Годзилла, по-видимому, понял, что подобный разговор пахнет неприятностями и решил их избежать — тихонечко так, пока никто в его сторону не смотрит, переместился на пару сантиметров, подальше от стихийных поминок. Через пару минут повторил, и через пару минут ещё раз повторил... Забыл болезный, что моими стараниями ему дальше уже и не уползти, невидимая клетка не пустит. Если уж страдать от произвола двух издевающихся над нами гадов, то вместе.

— Давай, кинем монетку, — устал спорить с серым драконом мой супруг. — Решка — хрустальный гроб, орёл — кремация...

— На ребро встанет — склеп, — не выдержала я и щелчком пальцев попробовала избавиться от цепей. Не получилось, пальцы не слушались и еле шевелились. — В воздухе подвиснет — в землю закопаем... — завершила шёпотом, сглотнув враз пересохшим горлом.

— Уп-п-пырюшка! — взвыл этот, который поломанный, а вот муженёк, обернулся на меня и смерил та-а-аким взглядом, что мне враз поплохело.

Кажется, пришёл час расплаты...

— Блин! — простонала обречённо. — И как я могла забыть, что у тебя только на трупы стоит?! — не удержалась, прошлась грязными сапогами по любимой мужниной мозоли.

— Дорогая... — обманчиво спокойно обратился ко мне муженёк.

— Да, Илюша, слушаю! — перебила его, в надежде потянуть время.

А там, глядишь, и руки отойдут, и волшебный щелчок срабатывать начнёт...

— Как-как ты меня назвала? — отвлёкся супруг от разборок, что мне и требовалось.

— А что тебе не нравится? — продолжила тянуть время.

Хорошо, что картинку со стороны не вижу... А то вся такая "красивая", лысая, порезанная и ласковые разговоры с мужиком веду. Осталось только кокетливо похлопать ресничками, да завлекательно улыбнуться... Вот только... А если и вправду извращенец и ему только того и надо?

— Чую я в этом всём какой-то подвох, — подошёл ко мне поближе Илюша. — Но вернёмся к основному, — убил мою надежду на изменение темы муженёк. — Как же, дорогая жёнушка, мне избавить тебя от сомнений в моей мужской состоятельности, не подскажешь?

— Подскажу! — мгновенно оживилась я, стараясь параллельно, незаметно для окружающих щёлкать пальцами. — Множество способов знаю...

— Каких это? — заинтересовался серый дракоша.

— Помолчи! — шикнул на него Иллус, но было уже поздно.

Этой зацепки мне хватило, чтобы завалить всех присутствующих ненужной информацией.

— Ты даже не представляешь каких! — начала радостно. — Например, можно к врачу за справкой сходить.

— А зачем? — отвлёкся от дракона муженёк.

— Ну как? Тебе же нужны доказательства твоей состоятельности?! — удивилась вполне себе натурально. — Так вот, идёшь к врачу, даёшь на лапу... А можно и на лапу не давать, если врач женщина. Натурой обойдёшься и на деле докажешь то, что надо доказывать. Короче, потом берёшь справку и показываешь всем, кто интересоваться будет! Или есть другой вариант, — продолжила не менее радостно, чем раньше. — Выбираешь какую-нибудь классную девушку, которой ты очень нравишься и доказываешь ей, доказываешь, доказываешь... А потом, когда кто-то засомневается в этом, как его... состоятельности, вот! Посылаешь всех сомневающихся к ней...

— Ты идеально подходишь на роль такой девушки! — радостно констатировал предатель дракон и наступил, будто случайно, зелёному брательнику на хвост.

— Иииии! — взвизгнул страдалец Годзилла.

От неожиданности? Или хвост это его слабое место?

— Не подхожу, — не согласилась с предателем и картинно вздохнула. — Понимаешь, я вредная. Когда ко мне станут приходить будущие любовницы законного мужа... Я просто из вредности буду обязана либо преуменьшать реальность, либо преувеличивать... И потом, придётся ещё и про волосатость предупреждать, которая боевые шипы.

— Разговоры закончены! — прервал такую интересную беседу гад. — Хватит притворяться! — зло пнул сапогом вновь затихшего Годзиллу. — А ты, дорогая, всё ещё должна мне брачную ночь! И супружеский долг за все эти дни!

— А у неё магия не работает! — наябедничал серый дракон, разглядел-таки мои безуспешные попытки освободиться.

— Не удивительно, — гад явно что-то знал про перебои с моим колдовством, потому что многозначительно улыбнулся. — И этим грех не воспользоваться! — коснулся пальцем сначала браслета кандалов на моей правой руке, потом на левой. — Сделаем вот так, — довольно осмотрел дело рук своих. — Этого, — ещё раз пнул пытавшегося слиться с обстановкой Годзиллу. — И этого, — кивнул на всё ещё поскуливающего дяденьку. — Прихвати, — холодно глянул на серого дракона. — А с ней, — окинул меня хищным взглядом. — И сам справлюсь...

— Мамочки, — только и пискнула, когда меня одним движением отодрали от стены и закинули на плечо.

Кажется, вот теперь я точно попала в безвыходное положение. Сбежать бы...

Глава 7

Супружеский долг по-чёрновластелински

— Я протестую! — висение вниз головой мне категорически не нравилось, и молчать об этом я была не намерена. Как и об кое-каких других моих накопившихся претензий. — Мы так не договаривались! — на последнем слове чуть не прикусила язык, так как муженёк легонечко меня подбросил, не иначе надеялся таким образом заткнуть. Не на ту напал. — Ты мне обещал цветы, прогулки под луной и прочие прелести конфетно-букетного периода! — гад игольчатый ничего на это не ответил, только крепче прижал мои ноги к своему торсу. — Короче, без конфетно-букетного периода, не согласная я! Это будет насилие! Подам на тебя в суд!

— Угомонись, — буркнул Илюша. — Будет тебе конфетно-букетный период.

Угомоняться я не желала, меня даже не останавливало то, что язык прикусить на слове "суд" умудрилась.

— Врёшь! Ты вообще всегда всё врёшь! — стукнула кулачком по попе гада.

— Придём, посмотрим, как я вру, — с угрозой произнёс муженёк и, сделав шаг, перенёс нас с ним в смутно знакомое место.

Запах гари эдак неназойливо намекал, что у кого-то что-то, где-то, как-то сгорело, притом недавно. Как и чёрный-пречёрный пол.

— Забыл! — досадливо цикнул Илюша и повернулся на каблуках.

— Эй, поосторожней, — я сглотнула, так как к горлу от этого его движения подкатила тошнота. — Не мешок картошки тащишь, — прошептала еле слышно, желудок срочно пожелал распрощаться со своим содержимым, еле удержала его от этого порыва.

— Лучше бы мешок, — заявил этот волосато-игольчатый.

— Вот как? — и щёлкнула-таки пальцами, руки немного отошли от кандалов и начали меня слушаться.

Результата этот мой порыв не имел никакого. Гад как держал меня на плече, так и продолжил держать, а желудок как просился наружу, так и продолжил проситься. Муженёк проигнорировал моё шевеление, повертелся ещё немного на месте и поставил меня на пол. Ну что вам сказать? Заштормило, притом прилично и повело в сторону... меня, жаль, что не гада. Пришлось схватиться за единственно устойчивое существо, что имелось поблизости — за Илюшу.

Муженёк бросил меня на что-то мягкое, на поверку оказавшееся целёхонькой кроватью. Щёлкнул пальцами и... Сверху на меня посыпались лепестки роз. Всю поверхность сексодрома завалило коробками с шоколадом. Какого там только ни было! И чёрный! И с орехами! И без орехов с ликёром! А поверх раскрытых коробок шоколада просыпался дождь из леденцов, вперемешку с печеньем. Всё это великолепие, под звуки божественного вальса, который зазвучал восхитительным аккомпанементом разворачивающемуся действу, увенчали букеты потрясающе красивых цветов. Лилии, от запаха которых я расчихалась, розы, герберы, ландыши, фиалки, ромашки, гладиолусы, орхидеи — то, что я смогла опознать. А ещё были десятки тех, чьи названия были мне неизвестны. Над чёрным, расписанным золотом, балдахином, взошла полная луна...

— А я сошла с ума... Какая досада, — пробормотала я, ошеломлённо разглядывая интимно-романтичную обстановку, организованную гадом.

Ивы клонились над озерком и мило так шелестели листочками, по правую сторону от кровати. По левую — расположился стол, на котором сверкали гранями драгоценные камни. Колье, броши, серёжки, кольца, браслеты... В коробочках, а то и просто грудами без упаковки навалены... Настоящая мечта скупердяя, есть над чем трястись и из-за чего ночей не спать — вдруг украдут.

И я среди этого великолепия, вся такая красивая, лысая, грязная, с распоротым, пусть и понарошку, животом... Ляпота!

— Потанцуем? — спросил гад игольчатый, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Я не в форме, — буркнула раздражённо и для верности ещё и отрицательно головой помотала.

А сверху продолжали сыпаться лепестки роз, и музыка лилась нежным, мягким потоком... Романтика!

— Всё как ты хотела, дорогая, — ах как нежно и вкрадчиво это было сказано.

— Ты меня впечатлил, — признала со вздохом. — Короче, — прокашлялась и смахнула в озерце конфеты. — Дело к ночи. Ты меня достал до самых до печёнок... — сделала трагическую паузу и легла на спину, коробки которые находились сзади, создавали определённые неудобства, но я решила потерпеть. — Давай по-быстрому, и я пошла домой. Меня мама потеряла, — раздвинула ножки, сложила руки на груди, аки покойница и принялась рассматривать балдахин и луну, сияющую над ним. — Если ты не против, я не отказалась бы от какого-нибудь мульта, там, — махнула рукой на балдахин. — Чтобы было чем заняться, пока ты супружеский долг исполняешь. Чего ждёшь? Быстрее давай, мне коробки в спину больно упираются! И печенье крошится... И шоколадки мнутся и липнут к шее.