Но вот к дверям подошли сестра и Вестник, и теперь все были в сборе — можно было входить.
— Зу-зу, только не говори, что опять что-то натворил и тебе нужна помощь родственников? — в своём неповторимом стиле произнесла Азула. Стиле, где под издёвкой крылось реальное беспокойство о непутёвом родиче.
— Азула. Чан, — сдержанно поприветствовал родню принц. — Нет, я тоже удивлён, что отец решил собрать нас всех.
Мэй, по своему обыкновению, приветливо кивнула своей золовке и её мужу.
— Добрый день, Зуко, Мэй, — вступил в разговор Чан. — Предлагаю пройти в кабинет. Не стоит заставлять ждать Его Величество.
— Ты прав, Чан. Не будем задерживать отца, — распахнула двери в кабинет Азула и первой сделала шаг.
Вслед за Хозяйкой Огня в кабинет прошли и остальные.
Император в это время сидел за чайным столиком, сервированным на пять персон, и в состоянии задумчивости крутил в руке сложенный вдвое старый лист бумаги. Обратив внимание на вошедших, Озай взглядом указал на место напротив себя и, взяв в руки пиалу, опробовал горячий напиток. Родственникам ничего не оставалось, как присоединиться к странному чаепитию.
— Три дня назад Зуко задал мне один вопрос, ответ на который вам всем стоит услышать, — ровным голосом произнёс Озай, внимательно наблюдая за реакцией собеседников. — Вопрос о судьбе принцессы Урсы.
— Матери? — откровенно удивилась Азула. И по её лицу было никак не сказать, что поднятая тема ей приятна.
— Да, — всё так же спокойно произнёс бывший Хозяин Огня и, снова отпив из пиалы, продолжил: — Однако эта история касается только присутствующих и за пределы этой комнаты выйти не должна.
На эту фразу Чан и Мэй молча кивнули, подтверждая готовность исполнить данный приказ.
— Начну я с момента, когда моему отцу Мудрецы Огня рассказали пророчество о рождении сильных покорителей огня у потомков лорда Созина и аватара Року…
Рассказ отца о принудительной помолвке и женитьбе на провинциальной актрисе, что любила другого, а также последующей семейной жизни, занял добрый час. Зуко впервые за свою жизнь слышал, как отец рассказывает о вещах, которые обычно проходили мимо его детей. И не сказать что он был рад услышать трактовку отца тех событий, так как уж больно своеобразен был тон Озая, когда он говорил о своей жене.
Обратив внимание на сестру, Зуко отметил, что та тоже пребывала не в лучшем настроении, и по мере рассказа оно всё ухудшалось.
— … Теперь перейдём к самому интересному. Зуко, прочти, пожалуйста, это письмо, — повелительно произнёс Лорд-отец, передавая бумагу, а потом добавил: — И ты, Мэй, можешь с ним ознакомиться.
Зуко не посмел противиться воле родителя и с великой осторожностью взял лист бумаги, как будто это была взрывная смола. Открыв сложенный лист, Зуко узнал почерк матери и углубился в чтение. Через его плечо письмо читала Мэй. Открывшееся шокировало его. Он, он, он…
— Отец, — прошептал Зуко. То был шёпот обречённого человека, молящего об избавлении. — Отец, я…
— Забавное чтение, да, Зуко? — всё так же спокойно произнёс Озай и, аккуратно забрав бумагу из ослабевших пальцев юноши, передал бумагу Азуле и Чану. — Пока просто помолчи.
Вслед за Зуко письмо прочла сестра со своим мужем. И так же аккуратно отложила бумагу на стол.
— Самое ироничное, что это письмо было написано лишь из желания досадить мне. Только ваша мать не знала цены, которая могла быть — и была уплачена за эти несколько строк лжи, — в досадливом жесте дёрнув щекой, продолжил повествование правитель человечества.
— Цены? — всё ещё шокированный, пролепетал Зуко.
— Да, цены, — не глядя им в глаза, вновь отпил чая правитель мира. — Цены того, чтобы мой отец не узнал про это письмо, так как в противном случае не прошло бы и дня, как Мудрецы Огня проводили обряд погребения умершего от врождённого заболевания маленького принца, — покинули его уста новые слова, от которых неиллюзорно веяло могильным холодом. — Мой отец не отличался мягким нравом, а я и мои дети для него были на вторых ролях после Айро и Лу Тена, и, чтобы скрыть позор, он приказал бы тебя убить, Зуко. И было не важно, чей ты сын — мой или Икема, тогда ты был слаб, ты был позором в глазах Азулона, и от тебя избавились бы, — завершив фразу, отец опять отпил пряный напиток.
— И вы, повелитель… — тихо вступил в беседу Вестник.
— Четыре служанки, обнаружившие это письмо, расстались с жизнью в тот же день. Самой младшей из них было двенадцать лет. Вот к чему привела попытка вашей матери досадить мне. Ну и к моему крайне холодному отношению к тебе в детстве, Зуко, — закончил свой монолог Озай.
— Отец… выходит, это письмо… ложь? — молодой покоритель огня помнил эти слова, но всё ещё пребывал в шоке и не мог поверить в то, что узнал.
— Да, ложь. Ты унаследовал от меня черты лица, местами и характер. Да и по срокам не сходится. Урса стала моей женой за десять месяцев до твоего рождения, она была девой, когда попала во Дворец, и, наконец, за ней постоянно наблюдали — у неё не было возможности встретиться с Икемом, как бы сильно она того ни желала, — всё таким же ровным тоном продолжал говорить Император.
— Но что случилось потом? — сглотнув пересохшим горлом, спросил Зуко.
— Кое-что ты знаешь. Ваша мать после побега из Дворца отправилась в свой родной город Хира'а, там её следы теряются.
— Ещё там есть Долина Забвения, где обитает дух, известный как Мать Лиц, — дополнил Чан. — И, скорее всего, если леди Урса жива, то она изменила своё лицо.
— Может быть, — со слабой улыбкой произнёс Озай. — Думаю, Аватару Грядущего лучше это знать.
— Каковы будут приказы, повелитель? — спросил Вестник.
— По поиску Урсы — никаких, — беспечно пожал плечами Император. — Я никогда не любил её, уважать же её, к прискорбию, мне было не за что. Бесспорно, она родила мне детей, и эти дети в конечном итоге стали выдающимися покорителями огня и достойными продолжателями рода, на которых я с лёгким сердцем смогу оставить нашу Империю, но мои чувства к своим детям — это не мои чувства к бывшей жене. Так что пусть Зуко сам решает, что будет делать, — тут лорд Озай поднялся, взгляд его посуровел. — Азула, Чан. Зуко, Мэй. Я очень надеюсь, что этот разговор вы примете во внимание и не будете повторять ошибок, через которые прошли предыдущие поколения. На этом всё, — бывший Хозяин Огня развернулся к гостям спиной. — Обдумайте услышанное, а мне надо завершить свои дела…
Ещё два года спустя. (*1)
— Вестник, принц Зуко, через семь часов мы прибудем в Кальдеру, — доложил капитан Сун.
— Хорошо, капитан. Мы с принцем пока останемся на смотровой площадке. Можете быть свободны, — произнёс Чан, давая возможность Зуко и дальше обдумывать ситуацию.
Молчание продолжилось. У обоих мужчин были темы, над которыми стоило поразмыслить по дороге из Хира’а в столицу. Но ничто не длится вечно. Закончились и размышления.
— Чан, как считаешь, правильно ли я поступил? — задал наконец-то терзающий его вопрос Зуко.
Вестник Огня задумчиво посмотрел на шурина.
— Мне сложно судить об этом, Зуко. Отношения с отцом у меня хоть и не идеальные, но далеко не такие, как у тебя, а мать умерла сразу после родов. Так что что-либо советовать я не могу. Единственное, стоит через год пригласить Кии в академию для одарённых детей, у девочки живой разум, и обучение позволит его отточить, — поделился своими мыслями Дракон Севера.
— Ты так считаешь? — на этот раз удивился Зуко.
— Да, тем самым ты сможешь помочь устроить жизнь своей единоутробной сестре, — ответил Чан.
— Всё же как считаешь, правильно ли было оставить в покое Норена и Норико, вернее, Икема и маму, и не рушить их маскировку? — по-прежнему интересовался Зуко.
— По крайней мере, это было милосердно, — пожал плечами его друг.
— Милосердно… — пробормотал Зуко.
— Зуко, — вздохнул Вестник, — по возвращении домой мне придётся отвечать Азуле, какого Коха я, вместо того чтоб помогать ей с нашим сыном и нянчиться с Сяомин, то пропадаю в библиотеке Ван Ши Тонга, то улетаю куда-то в глубинку, и это при куче государственных дел. Повезёт ещё, если рядом будут Тай Ли и Тоф, а если только Азула и Суюки — то из меня всю душу вынут, отожмут, прополоскают и скрутят трубочкой раньше, чем я успею присесть.
— Оу… — только и смог произнести наследник Дракона Запада.
— Пока есть время, я планирую отоспаться, потом у меня со временем будет туго, — примирительно вздохнул Чан и, развернувшись, ушёл в сторону своей каюты. Принц же остался на обзорной палубе, сочувствуя своему названому брату.
Вообще, семейная жизнь у Дракона Севера и Хозяйки Огня Азулы была странной. Начиная уже с состава семьи, куда, помимо двух вышеназванных, входили в статусе жён ещё Тоф и Тай Ли. А ещё были три наложницы: Суюки, Дандан и Джу. Каким образом вся эта конструкция умудрялась уживаться между собой, было выше понимания Зуко. Особенно с учётом характеров сестры, Чана и Тоф. Ещё был интересен факт того, что вся семья проживала в одних покоях во Дворце, хотя по традиции младшие жёны и наложницы консорта должны были жить в его столичном имении. Но Азула волевым решением собрала всех под одной крышей. Несогласных заткнули просто — устроив променад по Дворцу в полном составе. При этом если девушки были в придворных одеяниях, то Чан был облачён в свою драконью броню, а его правая рука покоилась на гарде меча(*2). Так что семейная жизнь Чана была интересной, правда, сам Вестник регулярно выглядел уставшим человеком, слабо понимающим, где он и кто он. От этого вида, кстати, дядя начинал поглаживать бороду и улыбаться, поглядывая на родственника со значением.
Особенно тяжко Чану пришлось, когда Суюки забеременела, так как энтузиазм и деятельность Азулы, Тай Ли, Тоф и прочих девушек этой семьи в поддержку подруги были подобны вулкану. Извержение которого произошло, когда родилась малышка Сяомин. Хвала духам Огня, абсолютно здоровая и очень подвижная. Сейчас полуторагодовалая девочка уже активно изучала Императорский Дворец, любила дёргать за усы деды Чана и слушать сказки деды Айро. Хотя для Дракона Запада Сяомин не была родственницей по крови, но сам Магистр Белого Лотоса относился к девочке как к своей внучке.
Причину столь странной активности жён и наложниц Чана удалось выведать, отмечая рождение первенца Дракона Севера. Лишь у Дандан и Джу был перед глазами пример нормальных семейных отношений. Мать Чана умерла сразу после родов. Суюки была сиротой. Отношения между мамой и Азулой были сложнее некуда. Родители и Тай Ли, и Тоф тоже имели проблемы в виде гиперопеки или равнения всех детей под одну гребёнку. Так что для девушек рождение Сяомин стало событием, подвигнувшим их задаться вопросом, какими они будут родителями. Особенно это касалось Азулы. Дочь Озая совершенно искренне и с полной самоотдачей училась ухаживать за ребёнком, не желая ни строгостью, ни нежностью навредить малютке, тем более что спустя всего три месяца после рождения Сяомин наследница императорского престола оказалась в положении. Что тут началось! Мало того, что за состоянием Азулы следили с особым тщанием, так и характер сестры во время беременности являлся до крайности неустойчивым. Сколько всего пришлось вынести Чану, даже вспоминать не хочется.
Зуко поёжился, как будто снова оказался на Севере.
Тем не менее уже полгода бывший изгнанник является дядей. Мальчика сестра и Чан назвали в честь прадеда — Созином. Заботы о сыне и Сяомин, отношения с мужем и статус наследницы общечеловеческой Империи полностью сжирали всё внимание Азулы. Но оба ребёнка Озая помнили о том разговоре. Старую рану требовалось вскрыть и очистить от гноя.
Зуко вообще, как узнал от отца о судьбе матери, хотел сразу бежать на её поиски, однако обязанности принца Империи, семейные взаимоотношения, а также помощь дяде и сестре отвлекали от этого два года. И сейчас наконец-то удалось. Единственной задержкой перед визитом в Хира’а было желание Чана узнать побольше про Матерь Лиц, духа, чьим ребёнком был злокозненный Кох. Для этого Вестник надолго окопался в библиотеке Ван Ши Тонга, и уже с полученной информацией они вместе с Зуко направились в Хира’а.
Кто-то может заметить, что легенды о духах — всего лишь сказки, но принц Зуко, как и остальные члены императорского рода, относился к этому предельно серьёзно. Всё же уроки осады Севера и противостояния Аватару были усвоены, да и как иначе, если сам Дух Знаний живёт прямо в столице Империи, а с ним и десятки меньших, но вполне реальных и готовых к общению духов?
В итоге поиск Матери Лиц и последующее общение с ней стали для Зуко своеобразным опытом. Благо основную роль в диалоге сыграл Чан. Да и диалог был странный. Добрые пятнадцать минут Вестник и дух стояли напротив друг друга молча, застыв в странном рукопожатии. После этой сцены Матерь Лиц поведала про женщину, пришедшую сюда десять лет назад. Эта женщина по всем описаниям была его матерью. Дальше был поиск в самом городке, и практически сразу им удалось найти эту женщину.
Зуко вновь тяжело вздохнул.
Правда оказалась горька. Мама не только изменила лицо, но и отказалась от памяти о них с Азулой. Сейчас Урса (вернее, Норико) со своим мужем Нореном (как теперь звали Икема) воспитывала дочь Кии. Побывав у них в гостях, Зуко увидел счастливую семейную жизнь. В ней не было места им, детям войны и огня, детям дракона. Чан сказал, что может уговорить Мать Лиц вернуть маме память, однако Зуко не решился попросить своего родича сделать это. Он не хотел быть жестоким. Он помнил, как украдкой плакала мать, живя в золотой клетке Дворца. Не хотел, чтобы матери снова была больно от этих воспоминаний. От понимания, что старших детей у неё фактически отобрали. Видимо, чтобы справиться с болью, мама изменила себе память. Он уважит этот выбор, пусть на сердце и было тяжело. Однако ничто не помешает ему поучаствовать в жизни самой младшей сестры, пусть и тайно.
Зуко в последний раз взглянул на удаляющийся городок и прошёл в кают-компанию. Впереди будет рассказ для жены, сестры и дяди. Выслушает он и привычные колкости Азулы. Много что ещё будет. Главное, что старая рана больше не сочилась гноем.
Много лет спустя.
Жилистый седой мужчина шёл по горной тропе, взбираясь всё выше и выше на присмотренное место для медитаций. Он бы мог спокойно полететь, благо давным-давно нашёл нужного Льва-черепаху, который и открыл ему последнюю из недоступных ранее чакр, а времени для освоения нового раздела у него было много. Не так много, как хотелось бы, ибо должность кронпринца, а позже и Императора, сопряжённая с заботой о жёнах и детях, это самое время сжирала в каких-то немыслимых объёмах, но… оно стоило того. Дети выросли достойными людьми, которым он передал всё, что требовалось для дальнейшего развития. Плюс не стоило забывать, что и без него их обучали лучшие… Бедняга Пиандао, он всё-таки познал Месть Вестника за все те шутки и был «вынужден» стать «воспитателем» для небольшой толпы детишек. Ну и наставником в Академии Боевых Искусств своего имени.
