— Да, правильно, Бена. — Чаквас кивнула, не особо веря, что азари в полумраке увидит этот кивок. — Не беспокойся, сейчас уже время рабочее, так что со многими здешними соседями ты увидишься, едва лишь зайдёшь на первое же подворье. Тут любят ходить друг к другу в гости — такова местная традиция. Не везде она, конечно, столь сильна, но в этом селении — обычна. Карта у тебя в инструментроне есть, её отметки ты помнишь, — уверенно заявила врач, подходя к границе селения. — Так что — успехов.
— И тебе — тоже, — проводив уходившую по улице Чаквас взглядом, Бенезия надавила сенсор на пульте на невысоком заборчике.
Спустя минуту калитка почти бесшумно отворилась и азари, чуть помедлив и с трудом подавив стремление оглядеться по сторонам, вошла во двор, направляясь по неширокой, едва светившейся в полумраке дорожке, к дому. На пороге гостью уже ждала хозяйка — женщина средних лет, рядом с которой стоял мужчина — хозяин дома и глава семьи.
— Рады вас видеть, Бенезия, проходите, — хозяева пропустили азари в дом, закрыли дверь. — Присаживайтесь. Сейчас придут наши ближайшие соседи. — Мужчина указал на мягкое кресло, стоявшее у стола. Матриарх заметила разложенные на столешнице тарелки с немудрёной закуской и чашки с ароматными напитками.
Соседи не замедлили явиться — не прошло и пятнадцати минут. Дети были в местной школе — взглянув на часы, матриарх отметила, что едва-едва завершился первый сорокаминутный урок. Как она уже знала, уроки здесь были разной продолжительности — педагоги чутко улавливали настроение своих подопечных и никогда не стремились излишне препятствовать им в желании подвигаться и поиграть. Многие уроки и проводились очень часто как игры. Младшие школьники от таких уроков почти всегда были в восторге. А старшие постепенно привыкали к тому, что далеко не всё можно облечь в игровую форму.
Рассевшись за столом — принято было так у землян, конечно не у всех, но у очень многих: прежде всего — накормить гостей — хозяева, их соседи и матриарх, отдали должное пище телесной и, постепенно, совсем незаметно увеличив паузы между 'откушиванием' блюд, стали отдавать должное общению. Бенезия с удивлением и радостью отметила, что почти неизбежная поначалу протокольность очень скоро куда-то пропала, разговор приобрёл значительную степень свободы и непринуждённости.
О чём говорили? Да о самых обычных вещах. Конечно же, о детях, видах на урожай, событиях местной жизни. О том, что следует сделать по дому и подворью в самое ближайшее время. И, конечно же, о приближавшейся войне. Слушая рассказы и разговоры крестьян, Бенезия убеждалась, что очень незаметно, но последовательно и полно иденцы основательно готовились к этой войне. Да, было заметно по едва отмечаемым обмолвкам, что иденские крестьяне сумели связаться со своими родственниками, живущими на других планетах, где к этому времени уже существовали человеческие колонии. И там тоже развёртывалась подготовка. Неофициально, конечно, но... Люди удивительным образом были готовы всегда приложить максимум усилий к тому, чтобы выжить. И не делали из выживания проблему.
— А что же вы хотите, Бена, — сказала хозяйка. — Это политики мутят воду, чиновники дурь свою за креатив выдать стремятся, а народ... он всегда жить хочет. И не просто жить — а хорошо жить. Потому и готовимся, ведь если мы не будем готовиться — мы погибнем. А гибнуть нам — нельзя. Нас — много. И мы все хотим жить. У нас вон — у каждой, посчитай, Бена, по трое-пятеро детей. У крестьян всегда так — рабочие руки не только в поле, в теплице или на ферме нужны, но и на собственном, считай, что личном подворье. И детей сиротами оставлять — не дело это. Совсем не дело... — женщина встала с кресла, стоявшего рядом с креслом, в котором уютно и удобно устроилась матриарх, вышла в соседнюю комнату.
Азари понравилось сказанное хозяйкой. Она и сама думала примерно так же. Если Жнецы раз за разом хотели уничтожить и уничтожали разумную органическую жизнь в Галактике, то... обязательно должна найтись сила, которая положит этому стремлению, этому желанию конец. Так уж заведено эволюцией, что ничего вечного нет. Да, Жнецы уничтожали разумную органическую жизнь на протяжении миллиона или миллиарда лет, но это совсем не означает, что они настолько совершенны, что смогут безнаказанно уничтожать разумных органиков ещё миллиард лет. Как сказала Мандира? 'Всё течёт, всё изменяется'? Именно так, как вспомнила матриарх, она и сказала.
Разговоры затянулись на добрых три часа, стол не оскудевал и Бенезия не особо отказывалась от предложений в очередной раз 'перекусить' — она уже не раз убедилась в том, что местные крестьяне — запасливые, а уж гостеприимные — многим азари следовало бы у них поучиться. За эти несколько часов матриарх успела принять очень важное для себя решение — она будет стараться есть в гостях как можно меньше для того, чтобы возвращаясь на фрегат, плотно поесть в обществе Джона. И сделать всё, чтобы он тоже оттаял и — поел поплотнее. Ей самой это было странно, но она почувствовала, что любовь для Джона может быть только деятельной. Никак не словесной. Такой уж он, Джон Шепард, не любящий много говорить и всегда стремящийся побольше делать.
— Бена, вы опять почти ничего и не поели, — хозяйка подошла к матриарху, отметив, что гостья в очередной раз взглянула на часы и что-то отметила на экранчике своего инструментрона. — Скоро из школы придут дети, они будут рады с вами пообщаться. Мы как раз готовим для них обед. Оставайтесь.
— Я бы хотела, но... не могу. — Бенезия встала, обозначив тем самым, что остаться действительно не сможет. Ей не хотелось прямо говорить вслух о том, что дети, пришедшие из школы, требуют родительской заботы и внимания, они должны пообщаться с родителями и гостья в эти минуты будет в доме лишней. — Мне ещё надо побывать у многих ваших соседей.
— Вы ведь и там... — хозяйка внимательным взглядом коснулась лица Бенезии, поправлявшей свой комбинезон и застёгивавшей так не вовремя расстегнувшиеся липучки на клапанах карманов.
— Что поделать... — улыбнулась матриарх, — Я просто... стараюсь меняться. Приятно и необходимо для себя. И — не только для себя, — она кивнула вошедшему главе семьи. Тот кивнул в ответ, поняв, что гостья прощается. Несколько минут — и она уйдёт. Азари почувствовала, что мужчина не станет её уговаривать остаться, подошла к входной двери, чуть обернулась. — Спасибо вам.
Выйдя за калитку, Бенезия не спеша зашагала к воротам следующего выбранного дома, привычно отмечая в своей памяти жилища тех крестьян, с которыми она уже пообщалась, как с гостями радушных хозяев. Сейчас она хотела побывать в домах у тех, с кем ещё не встречалась. Со временем... Нет, надо всё же соблюдать баланс и не использовать гостеприимство во вред местным жителям. Всё же у неё есть дом.
Есть дом! Пока это, конечно, 'Нормандия', но затем — она обязательно вернётся на Тессию. Даже если у неё не будет прежней власти и прежнего влияния, она будет счастлива. Потому что она, живая и относительно здоровая, вернётся к Этите и к Лиаре. Для неё этого будет вполне достаточно, чтобы чувствовать себя живой. В полном смысле этого слова.
Местные жители были в курсе многих вещей, окружённых, казалось бы, плотной завесой всяческой таинственности. Потому в разговорах хозяев и гостей часто упоминались археологические раскопки. И, конечно же, ход работ по восстановлению инфраструктуры планеты, пострадавшей в противостоянии со Жнецом. Тема протеан уже не была для иден-праймовцев чем-то уж особенным, заслуживающим статуса сенсации или новости 'на час'. Обычное дело — мало кто из иденцев не видел ежедневно гигантские чёрные 'штыки' протеанских небоскрёбов, мало кто из иденцев не наблюдал, как ведутся раскопки на многочисленных площадках. Иденцы, кто входил в состав местного ополчения, принимали теперь активное участие в охране периметров этих площадок. А оттуда, с периметра, многое видно и очень многое становится понятнее и яснее.
Люди — любопытны и внимательны, они умеют видеть и понимать тщательно, казалось бы, от них скрываемое. Как сказала Елена М'Лави? 'Людской телеграф'? Именно так она и сказала. А Моника Хегулеско выразилась ещё точнее и ещё экзотичнее: 'молва людская'. Благодаря 'телеграфу' и 'молве' иденцы знали гораздо больше, чем могли и хотели бы допустить чиновники — хоть районные, хоть общепланетные. Потому известия о протеанине, о том, что он изредка появляется на двух площадках, где работают археологи, а теперь побывал и на нескольких соседних площадках, расходились среди жителей планеты со скоростью, очень близкой к скорости света.
Местные учёные-исследователи теперь работали гораздо интенсивнее. Каждый час пребывания нормандовцев на планете, каждый час общения с протеанином, каждый час изучения новой, уточнённой карты расположения протеанских артефактов способствовали тому, что новые данные уже не откладывались в сторону, не лежали мёртвым грузом на накопителях, а активно использовались.
Как удалось местным иденским 'разумникам' пресечь почти вечное стремление администраторов от науки утопить реальные исследования в достаточно долгом процессе их описания во всяческих отчётах и заготовках-черновиках научных публикаций — Бенезия не понимала, да и, если уж совсем откровенно, не стремилась понимать. Но теперь учёные, используя мирное время, которое всё ощутимее приобретало характер предвоенного, старались уделить основное внимание глубокому и всестороннему исследованию всего того, что располагалось на Иден-Прайме и относилось к протеанской культуре.
Шепард, конечно, важен для протеанина, особенно если он действительно был единственным, кто выжил из всей расы. Потому Бенезия и не удивилась, когда узнала, что капитан сконцентрировался на том, чтобы почаще бывать на двух археологических площадках: хорошо освоенной и новой. Если ему так нужно — пусть так и делает.
Иденцы уже давно научились довольно точно определять сроки работ, которые велись на самых разных археологических площадках. Потому, услышав, что на этих двух площадках ведутся теперь работы по проходке шахты и тоннеля, которые будут продолжаться минимум два-три дня, пожилая азари немного успокоилась: если дело обстоит именно так, она найдёт возможность ещё не раз побыть рядом с Джоном. И походы по всё новым и новым поселениям Идена не смогут помешать. Они — только фон, важный фон для её взаимоотношений с Шепардом.
Бенезия прошла несколько десятков метров по неярко освещённой софитами улице, толкнула калитку, входя во двор. Кивнула хозяйке дома, поздоровалась с хозяином. Переступая порог, успела подумать о том, что этот 'фон' действительно важен для неё. И она постарается сделать всё, чтобы помочь и нормандовцам, и Джону, и иденцам. Помочь всем, чем сумеет.
Хозяева пригласили гостью к столу. Конечно же, ведь наступило, как всегда, незаметно, время обеда. Дети, вернувшиеся из школы, уже заняли свои места и с интересом посматривали на азари, продолжавшую вполголоса беседовать с хозяйкой, хлопотавшей у кухонной стойки. Бенезия чувствовала взгляды детей и едва заметно улыбалась, ощущая, как уходит куда-то вполне понятное нервное напряжение, связанное с приходом в дом к незнакомым ранее землянам. Хозяйке дома нравилось настроение гостьи.
Глава семьи пригласил гостью к столу, учтиво отодвинул стул с высокой спинкой, подождал, пока матриарх сядет рядом с хозяйкой дома и только после этого занял своё место.
Незаметно завязался разговор, дети, как отметила Бенезия, больше прислушивались к разговорам взрослых, сами говорили мало. Обед не затянулся — первыми в свои комнаты ушли дети, затем, дипломатично сославшись на необходимость поработать в мастерской, ушёл хозяин дома. Матриарх и хозяйка тихо беседовали, прибирая со стола и расставляя на полки шкафов и пеналов вымытые и насухо вытертые полотенцем чашки, тарелки, блюдца, ложки, вилки.
Через четверть часа вернулся хозяин дома. Главы семьи вместе с гостьей переместились в гостиную, где разговор продолжился. Появились новые интересные темы — Бенезия немного рассказала о культуре, традициях и обычной жизни азари.
Отметив интерес хозяев дома, подробно рассказала о том, как азари воспитывают своих детей. Рассказы, как поняла матриарх, понравились — их с интересом слушали не только взрослые, но и их дети, старавшиеся остаться незамеченными, но чутко ловившие каждое слово гостьи.
Вместе с хозяйкой дома матриарх прошла к детям в их комнаты, немного поиграла с младшими в хорошо знакомые им игры, переговорила со средними и старшими детьми на интересующие их темы.
Мельком взглянув на часы, Бенезия извинилась и поспешила попрощаться. Её ждали ещё в нескольких домах. И она не хотела быть навязчивой или 'загостившейся'.
Главы семьи и старшие дети проводили азари до калитки и Бенезия, неспешно шагавшая по ночной улице, чувствовала: они довольны встречей, довольны общением.
Над услышанным и увиденным предстояло ещё не раз подумать, многое — вспомнить более точно и чётко, но и эту короткую прогулку по ночной улице посёлка матриарх старалась использовать для того, чтобы составить более глубокое впечатление о только что закончившейся встрече.
Бенезии нравилось неспешно идти по обочине, мимо невысоких оград, за которыми располагались огороды и хозяйственные пристройки и светились окна одно-двухэтажных домов. Нравилось чувствовать, что она — живёт. Живёт полной, свободной жизнью. Живёт каждую минуту. А ведь раньше она довольно легко относилась к тому, что прожила ещё один год, ещё один десяток лет, ещё одну сотню лет. Теперь же каждая прожитая секунда для пожилой азари наполнялась сложным многогранным смыслом и побуждала размышлять, всматриваться, вчитываться в то, что раньше воспринималось как данность. Азари живут долго — тысячу земных лет, как минимум. Живут. И, оказывается, их жизнь во многом уже давно лишилась остроты, полноты, разнообразия. А впереди — война с огромными кораблями и с их пилотами. Война, цель которой в очередной раз — полное уничтожение разумной органической жизни в Галактике.
Кивнув приветственно хозяйке и хозяину, матриарх поднялась на крыльцо, придержала открытую дверь, вошла в дом, поздоровалась с детьми. У землян — кругом дети, почти всегда — многодетные семьи. Конечно, людям далеко до азари, но это — вполне обычная особенность молодой расы, у которой очень многое впереди. А теперь впереди и у азари, и у людей, и у турианцев, и у выжившего Явика-протеанина — война с внегалактическим, сильным, коварным и хорошо оснащённым врагом — Жнецами.
За столом о Жнецах говорили мало. И не потому, что рядом — маленькие дети, которые жадно прислушиваются к разговорам взрослых и вполне многое могут понять по-своему, испугаться, занервничать. Больше говорили о местной жизни, региональных и районных новостях. Самых разных. Слушая хозяев, Бенезия дивилась в очередной раз спокойствию землян и их уверенности в том, что и такой противник, как Жнецы, в конечном итоге будет уничтожен. Именно уничтожен, побеждён. И никак иначе.
Весть о том, что в гостях у крестьян — матриарх азари, вызвала, если не паломничество, то что-то очень близкое к этому. Не прошло и полчаса, как жители большинства окрестных домов — и взрослые и дети — пришли во двор дома, где находилась Бенезия. Пришлось организовать застолье 'на открытом воздухе'.
