А тем временем проклятые еретики купаются в золоте, — обиженно подумал он. Первые сообщения инквизиции о массовой добыче золота и серебра в горах Мориа на острове Силверлоуд начали поступать в прошлом месяце. Клинтан тоже делал все возможное, чтобы преуменьшить их значение, — с горечью подумал капитан-генерал.
Мейгвейр подозревал, что на это были две причины. Во-первых, у Клинтана были свои шоры на то, что касалось простых экономических последствий недавно открытых шахт. Он не хотел признаваться себе, что даже в то время, когда экономика Матери-Церкви приближалась к краху, еретики — нет, чарисийцы — не только находили расширяющиеся рыночные возможности в Сиддармарке и по всей своей собственной империи, но теперь они буквально выкапывали золото из земли. Последствия этого, если война продлится еще год или около того — особенно без того, чтобы Мать-Церковь нашла какой-то способ изменить свою судьбу на поле битвы, — не были тем, о чем великий инквизитор хотел думать, поэтому он просто отказался это делать.
Но, во-вторых, и это еще важнее, Клинтан был полон решимости избегать любых вопросов о божественной милости. Дети Матери-Церкви были бы более чем человечны, если бы не усомнились в последствиях нового массированного вливания золота в экономику еретиков в тот самый момент, когда они сами столкнулись с практически неизменной заработной платой, все более высокой десятиной и постоянно растущими расходами на еду, топливо и одежду. Без сомнения, инквизиция в конце концов объявит, что недавно открытые золотые прииски были делом рук Шан-вей, а не Бога. Клинтан настаивал бы, что это было признаком ее отчаяния, что она была вынуждена поддержать своих слуг, снабдив их таким количеством дополнительного золота, в то время как Бог знал, что Его верные дети не нуждались в подобном вмешательстве для исполнения Его воли. Мейгвейр ожидал, что многие верующие сочтут это убедительным, по крайней мере поначалу. Но рано или поздно, неизбежно кто-нибудь должен был указать — очень тихо, как можно дальше от ушей инквизиции, — что, если Бог действительно был на стороне Матери-Церкви, Он мог бы, по крайней мере, помешать Шан-вей одаривать своих слуг такой щедростью.
Отсюда до вывода о том, что, возможно, Бог не поддерживал джихад, потому что он не был на стороне храмовой четверки, был бы всего лишь очень небольшой шаг. А Жэспар Клинтан все равно не стал бы...
Он сердито покачал головой, затем заставил себя глубоко вдохнуть, когда лестница закончилась на платформе наблюдательной башни. Он последовал за братом Линкином к прочным перилам и остановился, глядя на уходящие на запад предгорья.
Сержант армии Бога, который ждал их, опустился на одно колено, поцеловав кольцо, протянутое ему Мейгвейром, затем снова встал, выжидающе глядя на Фалтина.
— Думаю, мы можем начать прямо сейчас, сержант, — сказал ему брат-мирянин.
— Да, брат! — ответил сержант и потянулся к древку большого красного флага, прислоненного к перилам башни. Он поднял его над головой и описал им полный круг.
— Там, ваша светлость, — сказал Фалтин, указывая на ближайший склон холма, и глаза Мейгвейра сузились, когда он увидел нечто похожее на три больших сочлененных фургона, запряженных драконами. Они находились чуть более чем в четырехстах ярдах от них, но были накрыты брезентовыми пологами, которые мешали заглянуть внутрь даже с помощью мощного телескопа, установленного на перилах наблюдательной вышки. Однако они двигались неуклонно и, судя по их скорости, были нагружены лишь слегка.
— Мы немного жульничаем здесь, ваша светлость, — признал Фалтин, когда погонщики драконов маневрировали своими машинами. Они выстроились в прямой ряд, причем их левые колеса — те, что были подальше от наблюдательной вышки, — находились на широкой белой линии, похожей на известковую пудру. — В полевых условиях у них, вероятно, не было бы преимущества точного обзора линии огня или точных измерений дальности. Однако в данном случае я подумал, что мы могли бы также использовать все возможные несправедливые преимущества, чтобы произвести на вас впечатление тем, как великолепно работает наше новое оружие.
Брат-мирянин почти лукаво улыбнулся викарию, и Мейгвейр улыбнулся в ответ.
— Обещаю быть настолько доверчивым и легковерным, насколько ты можешь пожелать, Линкин, — сказал он. — Конечно, до тех пор, пока это действительно работает.
— О, думаю, вы согласитесь, что это работает, ваша светлость, — сказал Фалтин и указал на погонщиков, которые отцепляли драконов от фургонов. — В полевых условиях у нас может не хватить времени отцепить тягловых животных, — сказал он несколько более мрачным тоном. — Боюсь, нам придется либо сделать это, либо уложить их, прежде чем мы начнем стрелять. Любой дракон, все еще запряженный в один из этих фургонов, гарантированно запаникует в тот момент, когда ракеты начнут стрелять, а последовательность стрельбы занимает достаточно много времени, чтобы запаниковавший дракон мог легко нарушить наводку всего залпа.
— Действительно? — Мейгвейр посмотрел сверху на несколько более низкорослого Фалтина. — Я знаю, что у нас была такая реакция от всех драконов — и лошадей, если уж на то пошло, — когда мы впервые представили полевую артиллерию. Ты хочешь сказать, что мы не можем обучить драконов стойко держаться с этими ракетами, как мы уже сделали с полевыми орудиями?
— Не думаю, что на это вообще есть много шансов, ваша светлость, — сказал чихирит. — Если уж на то пошло, вероятно, в этом случае было бы плохой идеей даже пытаться. Верю, что через минуту вы поймете почему.
Драконы и их погонщики были более чем в сотне ярдов от припаркованных фургонов и продолжали неуклонно удаляться, в то время как команды артиллеристов армии Бога из трех человек роились над машинами, снимая брезент, а Мейгвейр наклонился к подзорной трубе, вглядываясь сквозь нее в то, что было прикрыто брезентом.
Каждый фургон состоял из двух шестиколесных секций по двадцать пять футов в длину и восемь футов в ширину, но вместо стандартных бортов высотой четыре фута ящики фургона были высотой чуть более восемнадцати дюймов. Вместо тяжелых деревянных перекладин, которые обычно стояли бы по бокам, они были снабжены железной рамой, образующей ячейки диаметром пять или шесть дюймов. Каждая ячейка конструкции была, возможно, пяти футов в высоту, с элементами каркаса чуть меньше дюйма в поперечном сечении, и они поддерживались с правой стороны — ближней стороны к Мейгвейру, — стойками, которые можно было регулировать, чтобы поднимать или опускать эту сторону. Дальняя сторона была шарнирно закреплена или каким-то образом повернута, так что, когда ближняя сторона была поднята, вся рама меняла угол наклона.
Каждая из шести секций фургона имела двенадцать рядов ячеек, длиной тридцать семь ячеек, по четыреста сорок четыре на секцию, или в общей сложности чуть более двух тысяч шестисот между ними. И в каждой из этих ячеек находился выкрашенный в белый цвет предмет диаметром пять дюймов и длиной шесть футов с гладким закругленным носом.
— Честно говоря, ваша светлость, мы используем довольно много ракет в этой демонстрации, — сказал Фалтин, когда викарий выпрямился и оторвал взгляд от телескопа. — Я хотел быть уверенным, что вы увидите полную эффективность. Первые несколько тестовых проб на самом деле показались мне немного разочаровывающими по сравнению с тем, что я ожидал. Однако, когда они используются должным образом, в достаточном количестве, что ж...
Он пожал плечами, и Мейгвейр кивнул. Он также принял решение не поддаваться чрезмерному впечатлению. Он хотел — нуждался — чтобы это оружие работало как можно эффективнее, и он полностью доверял Линкину Фалтину. В то же время чихирит должен был бы быть одним из истинных сейджинов прошлого, если бы для этой демонстрации он не хотел сложить колоду как можно более эффектно.
Брезент был полностью снят, и солдаты быстро отошли от повозок, за исключением единственного сержанта, который стоял в ожидании с зажженным факелом в руке.
— Днища в фургонах также обшиты железом, ваша светлость, — сказал Фалтин, — и в каждом из них около десяти дюймов воды для защиты от обратного удара пламени.
Брови Мейгвейра поползли вверх, но он только кивнул Фалтину, чтобы тот продолжал.
— Если вы посмотрите направо, за фургонами, думаю, вы сможете довольно четко увидеть область цели в подзорную трубу, — сказал Фалтин, указывая на северо-восток, и Мейгвейр повернул закрепленную на рейке трубу, чтобы посмотреть в указанном направлении.
Зона поражения — открытое поле в тысяче ярдов от пусковых установок — представляла собой прямоугольник со стороной пятьсот ярдов. В его центре располагались полдюжины дополнительных сочлененных грузовых фургонов, окруженных установленными на столбах квадратными мишенями, которые использовались для тренировки стрелков армии Бога.
— Вижу ее, — подтвердил капитан-генерал. Он оставил телескоп направленным на цель, но выпрямился, вернув свое внимание к готовым ракетным фургонам, и Фалтин удовлетворенно кивнул.
— Хорошо. Сержант! — сказал он.
— Да, сэр!
Сержант описал своим флагом еще один круг, а другой сержант, стоявший возле припаркованных фургонов, поднес факел к ожидающему фитилю. Затем он бросил его, развернулся на каблуках и побежал за другими быстро удаляющимися членами своего отряда, а также за драконами и погонщиками, которые теперь были почти в пятистах ярдах от них.
Фитиль горел ровно, разветвляясь от начальной точки воспламенения, так что небольшая, шипящая линия дыма двигалась к каждой из секций вагона.
— Мы придумали лучшую систему для стрельбы из них в полевых условиях, ваша светлость, — сказал Фалтин, глядя сквозь спокойное послеполуденное солнце на молчаливые фургоны. — На самом деле, мы придумали два варианта. В одном используется запал с трением, в то время как в другом используются ударные капсюли для запалов. В обеих системах используется предохранительный шланг, который защищает от неблагоприятных погодных условий, а также ускоряет...
Он все еще говорил, когда эти горящие фитили достигли места назначения. Они были нарезаны не идеально равными, что означало, что ракеты не сработали идеально синхронно, но это не имело значения.
Несмотря ни на что, Аллейн Мейгвейр отшатнулся на целых три шага назад, когда массивные фургоны, казалось, взорвались. Только на самом деле они делали нечто иное. Это был не взрыв, это было извержение, и его глаза расширились, когда две с лишним тысячи ракет с визгом вылетели из своих пусковых ячеек с частотой три на секцию фургона каждые полсекунды. Весь массированный залп был произведен менее чем за девятнадцать секунд.
Эти девятнадцать секунд были самыми долгими девятнадцатью секундами, которые когда-либо испытывал Аллейн Мейгвейр. Ракеты взвились в воздух с ужасным пронзительным визгом, словно тысяча демонов разорвала цепи ада. Они поднялись в невероятном столбе дыма — и, без сомнения, пара — на хвостах пламени, которые подняли еще больше дыма, покрывающего небо удушающим пологом. Маленький уголок его сознания понимал, что любые драконы, если бы они все еще были запряжены в эти фургоны, были бы убиты почти мгновенно, но это было далекое мысленное отражение, когда он смотрел на эти ужасающие ракеты. Они поднимались дугой вверх, слегка раздвигаясь по ходу движения, с воем проносились по небесам, поднимаясь все выше и выше. Затем они достигли вершины своей дуги, резко упали вниз на землю и приземлились с ужасным, отдающимся эхом раскатом грома, еще более ужасным, чем дьявольский шум их полета.
Вся область цели просто исчезла, пропала в водовороте взрывов, в то время как ураган дыма и измельченной грязи поднялся, как навес, из вихря полного разрушения. Страшный, ужасающий звук, казалось, продолжался вечно, потому что ракетам требовалось столько же времени, чтобы приземлиться и взорваться, сколько им нужно было, чтобы воспламениться и стартовать. Какофония ужаса длилась почти сорок секунд — сорок секунд чистой, неподдельной ярости самой Шан-вей, — а затем, внезапно, все закончилось. Последние взрывы эхом отразились от склонов холмов за пределами зоны поражения, пока, наконец, не вернулась тишина, повиснув в удушливых облаках дыма, как будто боясь самой себя, и Линкин Фалтин заговорил.
— Максимальная дальность стрельбы составляет более четырех тысяч ярдов, ваша светлость, — тихо сказал он, в то время как ветер начал рассеивать невероятную дымовую завесу. — Минимальный радиус действия — примерно восемьсот. — Что-то было в тоне чихирита. Что-то, что все еще онемевший мозг Мейгвейра был не совсем в состоянии разобрать. — И, как вы можете видеть, ваша светлость, — продолжил Фалтин, указывая на телескоп, — это... довольно эффективно.
Мейгвейр снова склонился к окуляру телескопа. Он был удивлен, обнаружив дрожь в пальцах, регулирующих ручку фокусировки, но у него было достаточно времени, чтобы исправить это, прежде чем дым рассеялся достаточно, чтобы он мог видеть сквозь него. Наконец это произошло, дым поднялся и рассеялся, как облако тумана, и викарий резко вдохнул.
В районе цели ничего не осталось. Просто... совсем ничего. Это было одно огромное, перекрывающее друг друга море кратеров, без хотя бы одной из множества заполнявших его мишеней. Он увидел единственную оставшуюся целой ось от одного из грузовых фургонов; но от остального были только осколки, перекрывающиеся воронки и все еще дрейфующие облака дыма. И пока он смотрел на это бесплодное зрелище опустошения, Аллейн Мейгвейр понял, что именно он услышал в голосе Линкина Фалтина.
* * *
— Что ж, это было, безусловно, впечатляюще, — сухо сказала Шарлиэн Армак из своей спальни в Теллесберге.
— Я бы пошла гораздо дальше, чем просто "впечатляюще", ваше величество, — голос Эйвы Парсан по связи был гораздо более мрачным, чем у Шарлиэн. — На самом деле на ум приходит слово "ужасающе".
— И не без оснований, — вставила Нимуэ Чуэрио из Мэнчира. Она стояла на балконе Мэнчирского дворца, где Айрис, познавшая радости утренней тошноты, делила поздний завтрак — в случае Айрис сухой тост и чай — с графом Корисом. — Это самое концентрированное разрушение, которое кто-либо когда-либо видел от чисто сэйфхолдской системы оружия.
— Могут ли они произвести их достаточно, чтобы использовать в таком количестве на поле боя?— спросил Корис.
— И да, и нет, — ответил Эдуирд Хаусмин. — Да, они могут производить их в достаточно больших количествах, чтобы использовать на поле боя. Нет, они не могут производить их в достаточно большом количестве, чтобы использовать их на регулярной основе при такой... плотности усилий. Для отдельных сражений, где они могут заранее подготовиться и управлять своей логистикой, да. В качестве обычного артиллерийского применения по "вызову", вероятно, нет.
— А если они запустят их в производство и запасут на зиму? — спросил Кэйлеб Армак из Сиддар-Сити.
— В таком случае, да, — признал Хаусмин. — По крайней мере, для вступительных боев в следующем году. С другой стороны, без станков, которые мы смогли создать и привести в действие — как гидравлических, так и пневматических — их производительность будет меньшей по сравнению с нашей, Кэйлеб. Они все равно не смогут производить миллионы таких вещей. Тысячи, да. Даже десятки тысяч. Но не в тех количествах, которые русские использовали на Старой Земле.
