Враг полностью разгромил защитников передней трети "Ройял Чарис". Возможно, половина его морских пехотинцев и четверть матросов все еще были на ногах за передним люком, но их оттеснял, шаг за кровавым шагом, все возрастающий поток врагов. Динзил Тривитин наблюдал за их упорным отступлением, и в его глазах было отчаяние. Не со страхом за себя, а за короля, который стоял за его спиной.
— Держите трапы! — закричал он. — Держите...
Мушкетная пуля, выпущенная одним из мушкетеров "Думуэйл", попала ему в основание горла. Это отбросило его назад, и он упал, захлебываясь собственной кровью, когда сапоги отчаянно сражающихся людей топали вокруг него.
Король, — подумал он. — Король.
А потом он умер.
* * *
"Дреднот" прошел по подветренной стороне другой галеры. Его оружие нацелилось на новую цель, и он вздрогнул, когда в ответ раздались новые выстрелы. Его фок-мачта задрожала, когда с нее сорвало ванты, затем медленно накренилась вперед и повисла, как сломанный крест, вздымая паруса. Но затем он миновал своих врагов, из его орудийных портов струился дым, когда он наконец устремился на галеры, окружившие "Ройял Чарис".
— Поставьте нас рядом! — рявкнул Кэйлеб, вытаскивая меч, который дал ему Мерлин, и его глаза холодно сверкнули.
* * *
Герцог Блэк-Уотер дико озирался по сторонам. Экипажи его галер безнадежно перемешались. Вся организация подразделения исчезла в неописуемой неразберихе жестокого рукопашного боя, но он обнаружил, что ненадолго отстал от боя, уверенно двигаясь в корму.
Он не понимал, почему он все еще жив. Его нагрудник был потрепан и покрыт шрамами от ударов, которые он едва помнил, а его меч был красным по рукоять от крови людей, которых он едва помнил, убивал. Он мог слышать непрекращающийся гром артиллерии даже сквозь крики вокруг него, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на север, он увидел, что галеоны Кэйлеба наконец вырвались из дыма и неразберихи.
Они не смогли пробиться сквозь весь его флот невредимыми. Он видел отсутствующие верхушки мачт и паруса, изрытые и порванные осколками и ядрами, видел сломанный такелаж, развевающийся на ветру, видел пробоины от пуль в фальшбортах и бортах, видел тела, лежащие поперек сеток для гамаков и висящие на их боевых площадках. Но они все еще были там, все еще целы, из их орудийных портов все еще струился дым, и он оскалил зубы от ненависти.
Он зарычал, затем начал проталкиваться сквозь окружавших его людей, расталкивая их локтями, прокладывая себе путь к осажденной надстройке "Ройял Чарис".
* * *
Мушкетная пуля со свистом отскочила от нагрудника Хааралда Армака, когда он оперся левой рукой на клинок, чтобы не упасть. Он хрюкнул и пошатнулся от удара, ломающего ребра, но пуля со свистом отлетела в сторону, не оставив даже вмятины, только свинцовый след на подарке Мерлина, чтобы отметить его прохождение. Он удержался на ногах, а правой рукой вонзил меч в грудь корисандского моряка, пытавшегося подняться по трапу с главной палубы. Мужчина упал на спину с булькающим криком, кровь брызнула у него изо рта и носа, и Хааралд крякнул от нового укола боли в поврежденном колене, когда пришел в себя.
Сержант Гардэйнер свалил своего противника ударом двумя руками, а затем бесцеремонно оттолкнул короля в сторону, заняв свое место наверху лестницы. Хааралд поморщился, но он знал, что лучше не спорить, и отступил назад, тяжело дыша, наблюдая за спиной своего телохранителя.
Кормовая надстройка была изолированным островком сопротивления, и он не мог долго продержаться. Хааралд не видел, как умер Тривитин, но он видел тело капитана, а также тела по меньшей мере трех лейтенантов "Ройял Чарис". Мичман Маршил тоже был убит, лежа поперек тела майора Бирка, командира морской пехоты флагмана. Гардэйнер был последним из стражников Хааралда, все еще стоявшим на ногах, и группа защитников вокруг короля неуклонно сжималась под неослабевающей яростью нападавших.
Мичман Эплин стоял рядом с ним, его лицо было бледным и напряженным от ужаса. И все же глаза мальчика были полны решимости, и он сжимал морскую саблю обеими руками, как двуручный меч. Он завис там, словно пойманный в ловушку между принуждением броситься вперед и отчаянной потребностью жить, и Хааралд ослабил хватку на клинке, чтобы вместо этого схватить мальчика за плечо.
Эплин дернулся, как будто его только что ударили ножом, затем резко обернулся, чтобы посмотреть на своего короля.
— Останьтесь со мной, мастер Эплин, — сказал Хааралд. — Скоро у нас будет достаточно работы.
* * *
"Дреднот" врезался в путаницу сцепившихся галер. Гвилим Мэнтир не беспокоился о повреждении своего корабля — не сейчас. Он отказывался убирать паруса до самого последнего момента, и дерево раскололось и заскрипело, когда он направил свой корабль прямо в правый борт "Думуэйл".
Бушприт "Дреднот" нависал над миделем галеры, двигаясь вперед, пока его утлегарь не разбился вдребезги о более высокий борт "Ройял Чарис". Его волнорез врезался в корпус "Думуэйл", сокрушая бревна и шпангоуты. Вся его фок-мачта, уже ослабленная падением верхушки мачты и двумя другими попаданиями, чуть выше уровня палубы, накренилась вперед, обрушившись на цель лавиной расколотого дерева, порванных снастей и парусины. Морские пехотинцы и матросы на боевой площадке фок-мачты полетели вместе с ней, за ними рухнули верхушка грот-мачты и грот-брамсель.
Люди спотыкались, падали, опускались на колени, когда удар пробил оба корабля. Другие были раздавлены падающими мачтами. Но затем каждый из выживших морских пехотинцев "Дреднота" снова встал на ноги. Они рванулись вперед, лавируя между сломанным рангоутом и такелажем, стреляя из мушкетов, и врезались в спины корисандских абордажников, все еще продвигавшихся к "Ройял Чарис". Сверкающие штыки яростно вонзались, затем отступали, сияя красным, а сапоги морской пехоты топтали тела ногами, когда они яростно продвигались вперед.
Даже когда морские пехотинцы бросились в атаку, Мерлин прыгнул вперед вдоль сетки гамаков по правому борту, катана в одной руке, вакадзаси в другой. Кэйлеб, Арналд Фэлхан и другие телохранители принца бросились за ним по пятам, но они были всего лишь людьми, и он оставил их далеко позади.
Большая часть обломков отправилась за борт, и два или три моряка, оказавшиеся у него на пути, с таким же успехом могли стоять на пути атакующего дракона. Они разлетелись в стороны, когда он пронесся мимо них, а затем он совершил невероятный прыжок через по меньшей мере двадцать пять футов воды, захваченной и пенящейся в треугольнике между двумя сцепленными корпусами.
Он приземлился в полном одиночестве на палубе "Думуэйл" среди плотной массы корисандцев. Трое из них увидели, как он приближается, и сумели вовремя развернуться, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, что привело к тому, что они погибли первыми.
* * *
Сержант Гардэйнер упал с наконечником копья в бедре. Он рухнул вперед, на главную палубу, и мечи и абордажные топоры ждали, когда он упадет.
Воющие корисандцы ворвались по лестнице, которую он защищал, а оставшаяся горстка чарисийцев отступила к кормовому ограждению, образовав последнее, отчаянное кольцо вокруг своего короля. На мимолетное мгновение между ними и их врагами образовался разрыв, когда корисандцы устремились вверх по двум лестницам, которые они, наконец, взяли.
Хааралд потерял свой шлем где-то по пути, и холодный ветер трепал его мокрые от пота волосы. Он и мичман Эплин были единственными офицерами, все еще стоявшими на ногах, и он слышал хриплые, задыхающиеся от усталости голоса своих последних защитников. Он посмотрел на их врагов и на мгновение подумал о том, чтобы уступить и спасти жизни своих людей. Но потом он увидел безумие в глазах корисандцев. Они были во власти убийственной ярости, которая завела их так далеко; даже если бы они поняли, что он пытается предложить свою капитуляцию, они, вероятно, отказались бы ее принять.
Я должен придумать что-нибудь благородное, чтобы произнести. — Эта мысль промелькнула у него в голове, и, к собственному изумлению, он действительно усмехнулся. Эплин услышал это и взглянул на него, и Хааралд улыбнулся бледнолицему мальчику сверху вниз.
— Не берите в голову, мастер Эплин, — сказал он почти мягко. — Я объясню позже.
А затем корисандцы бросились в атаку.
* * *
Мерлин Этроуз пересек "Думуэйл" во взрыве тел, затем вскочил на палубу "Ройял Чарис" и бросился на корму, убивая на ходу.
Корисандцы, оказавшиеся на его пути, понятия не имели, с чем они столкнулись. Очень немногие из них успели осознать что-то необычное.
Он был, в буквальном смысле, машиной для убийства, вращающимся вихрем из невероятно острой стали, приводимым в движение силой десяти смертных мужчин. Его клинки рассекали плоть, доспехи, древки копий и абордажные сабли, и никто не мог встретиться с ним лицом к лицу и остаться в живых. Тела и куски тел отлетали от него, разбрызгивая кровь и отрубленные конечности, и он прошел сквозь своих врагов, как лавина, больше сдерживаемый их трупами, чем их оружием.
Но между ним и кормовой надстройкой "Ройял Чарис" были сотни таких врагов.
* * *
Кэйлеб не мог уследить за прыжком Мерлина. Никто не мог этого сделать, но он и его телохранители продолжили свою собственную атаку вдоль сетки гамаков. Фейркэстеру каким-то образом удалось оказаться перед принцем, и дородный морской пехотинец первым направился к "Думуэйл". Морские пехотинцы, уже находившиеся на борту галеры, узнали принца и его телохранителей и удвоили свои усилия, стараясь оставаться между ним и его врагами.
Они потерпели неудачу.
Кэйлеб, Фейркэстер и Арналд Фэлхан были острием чарисийского клина, прокладывающего себе путь через "Думуэйл" к "Ройял Чарис", и меч, который Мерлин назвал "Экскалибур", сверкнул в руке кронпринца, когда он впервые попробовал кровь.
* * *
Корисандцы врезались в тонкое кольцо морских пехотинцев и моряков, защищавших Хааралда. В течение нескольких невероятных мгновений обороняющиеся держались, отбрасывая своих врагов назад. Но затем один или два из них выпали из строя, и корисандцы хлынули через бреши.
Чарисийцы отступили. Им пришлось это сделать. Они разбились на маленькие группы, сражаясь спина к спине, умирая, все еще отчаянно пытаясь защитить короля.
Хааралд оперся на кормовой поручень, больное колено горело от мучительной необходимости выдерживать его массу, и его меч зашипел. Он зарубил атакующего моряка, затем крякнул от удара, подобного молоту, когда корисандский солдат обеими руками ударил его в грудь задней частью абордажного топора. Этот острый шип был специально предназначен, чтобы пробивать броню, но он отскочил, не оставив на его нагруднике никаких следов, и корисандец недоверчиво вытаращил глаза, когда меч Хааралда пронзил его горло.
Он откатился в сторону, и на мгновение перед королем образовалась брешь. Он поднял глаза и увидел корисандца с арбалетом со стальным болтом. Каким-то образом мужчине действительно удалось перезарядить оружие, прежде чем он вскочил на фальшборт кормовой надстройки. Теперь он целился прямо в Хааралда.
— Ваше величество!
Гектор Эплин тоже видел арбалет. Прежде чем Хааралд успел пошевелиться, мальчик бросился перед ним, предлагая свое тело, чтобы защитить своего короля.
— Нет! — крикнул Хааралд. Он отпустил кормовой поручень, его левая рука метнулась вперед и поймала тунику Эплина сзади, и он стал поворачиваться, дернув мичмана назад и развернувшись, чтобы подставить заднюю пластину своей кирасы.
Арбалетный болт ударил его прямо в спину и с визгом отлетел в сторону, отраженный пластиной боевой стали. Он почувствовал его сокрушительный удар, затем ахнул от боли, когда что-то еще впилось в его правое бедро, чуть выше колена.
По крайней мере, это не здоровая нога!
Эта мысль мелькнула у него в голове, когда он повернулся обратно к противникам. Ранивший его корисандский матрос с рычанием отвел абордажную пику, замахиваясь для нового удара, но Эплин со всхлипом пронесся мимо Хааралда. Худощавый паренек метнулся под пику, держа саблю обеими руками, и корисандец закричал, когда лезвие вспороло ему живот.
Он рухнул, схватившись за смертельную рану, и Эплин, пошатываясь, отступил к королю.
Они были единственными чарисийцами, все еще стоявшими на ногах, и Хааралд отчаянно ударил в грудь моряка, надвигающегося на Эплина справа, в то время как рыдающий мичман рубанул другого корисандца, угрожавшего королю слева. Мальчик вскрикнул, когда в его левое плечо вонзился меч. Он чуть не упал, но удержался на ногах, продолжая рубить тяжелой саблей. Удар меча отскочил от кольчужного рукава Хааралда, и король тоже отшвырнул этого моряка в сторону, но все же почувствовал, что слабеет, когда кровь потекла по его правой ноге.
* * *
Какой-то инстинкт предупредил корисандского солдата на верху кормовой лестницы правого борта "Ройял Чарис". Его голова повернулась, и у него было одно мгновение, чтобы разинуть рот от окровавленного видения, которое внезапно перепрыгнуло с нижней палубы на фальшборт рядом с ним. Затем он умер, когда боевая стальная катана прошла через его шею, разбрызгивая кровь веером.
— Чарис!
Глубокий голос Мерлина прогремел боевым кличем, перекрывая все остальные звуки, а затем он оказался на самой надстройке. Один или двое из стоявших перед ним мужчин сумели нанести собственные защитные удары. Он проигнорировал их, позволив им отскакивать от его доспехов, когда прокладывал себе путь к королю.
— Чарис!
Он проложил коридор из тел корисандцев, сапфировые глаза были безжалостны, катана и вакадзаси оставляли за собой брызги крови, и паника распространялась от него, как чума.
А потом каким-то образом он преодолел последний барьер между ним и Хааралдом. Он крутнулся, повернувшись лицом обратно, туда, откуда пришел, и долгие мгновения затаенного дыхания ни один из сорока или пятидесяти корисандцев, все еще находившихся на корме, не осмеливался напасть.
Позади него Хааралд опустился на левое колено, опустив меч, а Эплин встал перед королем.
— Возьмите его, вы, дураки! — раздался чей-то крик, и герцог Блэк-Уотер протиснулся сквозь замершие ряды своих уцелевших абордажников.
Его броня была изрублена и помята, и он сам истекал кровью из полудюжины неглубоких порезов. С острия его меча капали кровавые слезы, а глаза были безумными, но его хриплый голос потрескивал от страсти.
— Взять его! — снова взревел он и бросился в атаку.
Его люди взвыли и последовали за ним, нанося удары прямо в Мерлина, и Мерлин встретил их бурей стали. Он так и не сдвинулся. Его ноги, казалось, были привинчены к окровавленным доскам, а глаза ни разу не моргнули.
У Блэк-Уотера было одно мгновение, чтобы осознать, что он столкнулся с чем-то совершенно неподвластным его опыту, а затем он тоже пал под безжалостной сталью Мерлина. По меньшей мере еще дюжина его людей пала от тех же клинков. У большинства из них даже не было возможности закричать. Они были подобны потоку воды, который обрушивается на валун только для того, чтобы расплескаться от его несгибаемой силы.
