— Это так по королевскиии! — мило продолжала за нее я.
Как только она замолкала, начинала говорить я. И мило рассуждать ее голосом, дополняя и развивая ее мысли. И обогащая их своим жизненным опытом. Удивительно похабным, как сказала Мари.
Мама пригрозила прихлопнуть проклятое эхо, если оно не уймется.
Я поняла, что от всего сердца помогать маме думать занятие неблагодарное, и повернулась к Мари.
Та лихорадочно перебирала самое миниатюрное оружие, благо тут было самое лучшее со всего мира, никак не в силах выбрать, что все же все-таки одеть к завтраку. Два двузарядных пистоля, короткий дамасский клинок или крохотное ружьишко точного боя, отлично помещавшееся в платье?
Надо сказать, что арсенал был просто чудовищным по разнообразию всяких изысканных огнестрельных орудий убийства, и никакая фантазия даже лучших военных оружейников Англии не могла предусмотреть всех тысяч секретов, созданных и продуманных руками матерых убийц, изготавливавших оружие индивидуально... Ясное дело, оно должно было быть достаточно миниатюрным, чтобы прятаться под одежду, оно должно быстро перезаряжаться, оно должно быть абсолютно точным в стрельбе и желательно многозарядным... И даже бесшумным... Из почти тысячи единиц оружия было на что поглядеть...
Сама я давно присмотрела несколько штучек; это значит, что они уже сидели в моей одежде, причем исключительно легко вынимались и выходили из нее. При этом все это отнюдь не портило платье, ибо я сделала так, что они лишь оригинально украшали его. Но, жалко было, что ты не можешь взять все...
— Мама, ты хоть сказала, что это наше оружие? — подозрительно спросила я. — Или оно так же исчезнет, как драгоценности на пятнадцать миллионов, подаренные нам с Мари?
— Вы бы лучше помолчали, девочки! — сказала мама. — Про эти самые драгоценности! Чтоб о них и никто не знал... Дайте нам живьем выбраться отсюда, и вам куплю столько же игрушек...
— В принципе я могу открыть дверь! — снисходительно сказала я.
Они с радостью поглядели на меня.
— Пороху тут достаточно... — сказала я.
— Так, никаких взрывов! — сквозь зубы отрезала мама. — И чтоб вели себя прилично!
Ее взгляд упал на почти голого индейца, зато разрисованного в жизнерадостные белые цвета, ярко напоминавшие оживший труп.
— Джо, ты что, так пойдешь? — подозрительно спросила она. — Ты бы еще и набедренную повязку снял?
По виду Джо было видно, что идея ему понравилась, и он ее обдумывает.
Наконец, под нашими пронзительными взглядами он, ворча, пошел одеваться... И вернулся элегантно одетым в бывший костюм короля, валявшийся в боковой комнате в шкафу...
— Скромно и со вкусом! — буркнула я, рассматривая вытянутую откуда-то королевскую одежду и сюртук, расшитый драгоценностями.
— Но вы же сказали одеться получше! — буркнул Джо. — Там не было лучше одежды!
— Ты бы хоть краску смыл! — неодобрительно сказала я. — Мне вовсе не улыбается лечить кого-то от сердечного приступа, когда они обратятся к тебе "Ваше величество"!
Мы еще посидели. Как бедные родственники.
— Я прямо тронута гостеприимством... — хихикнула я.
— Они ждут, пока мы умрем естественной смертью! — мрачно сплюнула Мари.
— Голодной! — согласилась я.
— Ждать аудиенции короля почетно... — поучительно сказала мама.
Я с силой плюнула на стену.
— Вдвойне почетно!
Я плюнула дважды.
— А может, стоит просто постучать? — неодобрительно сказал капитан. Он подошел и стукнул — тук-тук. И дверь открылась.
— Добро пожаловать на королевский завтрак! — торжественно заявил мажордом.
Глава 79.
Мы с Мари переглянулись.
И первым вошел Джо, который, к недоумению мажордома, бестактно обыскал все углы, даже приподнял юбку кровати, нагло заглянув всюду.
А после вошли мы, мило улыбаясь.
И я и Мари держали по небольшому ружьишку в руке, сделанному так, чтоб можно было легко и точно стрелять с одной руки, а другой орудовать ножом — специальный удобной конструкции приклад легко ложился на руку железной дугой... Чудесная штучка...
Чуть в глубине комнаты, мы, к своему обоюдному негодованию, увидели папу и Логана, мирно сидевшими с королем за столом и спокойно беседовавшими за кушаньями в изысканной пасторальной и безмятежной обстановке. И это в пяти метрах от нас!
— Сколько вас можно ждать? — подняв на мгновение глаза, сказал Логан.
— Надо же, а мы уже думали, что про нас забыли... — мило сказала я.
— Она уже начала плевать на стенку, — мрачно сказал капитан.
— Там дует! — пояснил король. — И поговорить спокойно нельзя... А закрыл стенку, и можно спокойно поговорить в тишине в покое и благодати возле камина, не слыша грохота выстрелов...
— Чудесно! — сказала мама. — Я тоже хочу!
В ответ на ее жадный взгляд король сам попробовал каждого блюда на нашей стороне.
— Не бойтесь! — сказал он. — Готовили на моей личной кухне...
— Если там знали, для кого это, то за вашу жизнь я не дала бы и гроша... — хмыкнув, меланхолично хихикнула я.
Хорошо немножко становиться беленьким.
— Не знали, — сказал мажордом. — Я сказал повару, что беру для себя...
Все успокоено вздохнули, а рука Логана, замершая в параличе с ложкой у рта, облегченно продолжила свое действие.
— Не ешь, Лу! — строго сказала мама, накидываясь на еду. — Тебе нельзя! Чуть что, ты будешь нас спасать!
— Второй раз им вовсе незачем давать снотворное, — облокотившись на стенку, я весело подкинула на руке яблоко, откусывая. — А от яда вряд ли поможет даже промывка желудка...
Мама побледнела и замерла с ложкой у рта. С тоской глядя на содержимое, но так и не решаясь его проглотить, будто это живые мыши.
Мажордом, рассердившись, сам попробовал из ее тарелки.
Мама, внимательно долго поглядев на него, еще поглядев, и еще поглядев, просто закрыла глаза.
— Нет, я так не могу! — в изнеможении сказала она.
Я взяла ее блюдо и чуть-чуть лизнула... Понюхала... Джо тоже понюхал...
— Можешь есть, — сказала я. — Я не чувствую никакого известного мне яда и вообще опасности в этой пище, кроме того, что ест король.
Рука короля, как раз подносившая ложку с новым блюдом ко рту, дрогнула, и он разбрызгал еду, чуть не захлебнувшись. А потом отошел и сунул голову в фонтан, пуская струю изо рта, как рыбка.
Я хихикнула.
Король подозрительно посмотрел на меня. А потом на еду.
Мажордом же, видя наши пристальные взгляды, взял с тарелки и медленно поднес ко рту...
— Медленная и ужасная смерть... — жуя яблоко, пробормотала с набитым ртом я, с интересом глядя на это...
Он дрогнул и сострадательно дал кусок большой кошке, нагло царапавшей его когтями.
— Ангорский кот королевы, — пояснил он, на наши недоуменные взгляды.
— Мерзкая наглая тварь! — дополнил король.
— Все равно жалко, — жуя яблоко, сказала я, видя, как кот упал и начал корчиться и выть, скрести когтями пол в судорогах просто ужасно.
— Теперь он уже больше не будет ничего у меня просить, — облегченно сказал мажордом.
Подошедший Цень взял кота за шкирки, после того как тот все вырвал благодаря каким-то умелым действиям и нажатиям пальцев китайца...
— Если не сдох, то будет жить, — наконец, философски сказал китаец, наблюдая за котом, жадно жевавшим какой-то из многочисленных газонов. Король вздрогнул.
— Если хотите, то я вам его потом приготовлю, когда он оклемается — пальчики оближите... — заявил китаец.
Они все сидели и смотрели на еду, не смотря друг на друга. Я увидела, как даже мама отложила ложку, с таким непередаваемым выражением глядя на еду...
— А это блюдо готовили на кухне для короля... — наконец сказал мажордом.
— Благодарю... — сказал ему король.
Мы хихикнули.
— Это мое любимое... — опять сказал король.
Мы снова хихикнули.
— Благодарю за завтрак! — сказала мама, отложив ложку.
Мы с Мари опять хихикнули.
Король растерялся и стал просто несчастным человеком.
— Я не понимаю, что происходит! — признался он.
— Если б я хотела вас убить, мне надо было только стоять и ничего не делать два раза, — жуя яблоко, сказала я. — Как и с Джекки, на которого вчера охотился наемный убийца... И завтра, будь я мерзавкой, я была бы королевой и ни одна собака не смогла бы распознать, что я не королева...
Я просто вдруг улыбнулась.
— Терезита!? — отшатнулся мажордом.
— Но зачем нам это, если я обладаю куда большим влиянием и богатством, чем вы? — пожала плечами я.
Король ухмыльнулся.
— У моей жены родинка на правой руке... Пятно особой формы... — гордо сказал он.
Я бессознательно закатала руку.
— Да, оно странное, — поглядев, сказала я.
У короля был слегка ошеломленный вид. Слегка, слегка, будто его ударили обухом по голове.
— Я укусил свою жену сегодня ночью, чтобы ни с кем не путать! — надменно сказал он. — Вот здесь! — он показал на мое плечо.
Я отогнула воротник. Там красовался большой укус полумертвого тигра с ясными отпечатками клыков шириной сантиметров двадцать.
— Похоже, я перестарался...
Все начали ржать, как зарезанные.
— Так, я не понял, это моя жена или нет?!? — разозлился король.
— Я вам так официально и не представил... — сказал папа. — Моя дочь!
Король неожиданно смутился и растеряно поцеловал мою руку как мальчик.
— Очень приятно! — сказал он.
Я улыбнулась, хорошо глянув ему в глаза.
Он выпрямился.
— У вас руки бойца, громадное пылающее сердце льва и взгляд прямой и честный, — доверчиво сказал он мне. — Такое впечатление, что внутри — солнце... Кто заглянул в ваши глаза, тот понимает, что вы богиня, только малыш-ребенок совсем... — король смутился того, что он сам наговорил.
— А где Терезита? — спохватилась мама.
— У нее помешательство, — помрачнел король. — Скажу вам честно, вы должны быть в курсе... Она немного сошла с ума, всюду рыщет и заглядывает в лица, особенно всматривается в лица девушек, не может успокоиться, нервничает, знакомится и болтает с ними второй раз и ничего не слушает, а ночью много плакала, ничего не говоря мне, как я не спрашивал...
Мы с Мари недоуменно переглянулись и пожали плечами.
— Вы граф, как Берсерк, должны это знать, тем более что она хочет с вами встретиться, но я опасаюсь всего этого... Впервые не понимаю, что с ней происходит...
— Может, она чем-то отравлена? — предположила я. — Такое бывает...
— Лу ведь тоже дали какую-то дрянь, и она чуть не погибла бы, если бы Вооргот... — Мари резко прикусила язык.
Мне почему-то стало становиться дурно, и я испуганно, как маленький зверек, почему-то теряя соображение, детски заоглядывалась по сторонам, не понимая еще, что происходит.
— Да, кстати, что у вас с Воорготом? — ласково спросил король, беря меня за руки. — Он тоже мой сын. Вы уже поженились?
Воспоминание и горе, о которых я совершенно забыла из-за ураганных событий, вдруг навалились на меня. Я дрожала и ничего не могла соображать.
Мама отливала меня водой и била по щекам.
— Мы идем к королеве! — рявкнула она мне. — Она требует, чтобы мы были ей представлены!
Я с трудом соображала, что она хотела сказать, даже не уворачиваясь от ударов. Слезы катились у меня по щекам.
Вдали отец что-то хмуро сквозь зубы говорил королю, а Логан громко и зло обещал, что оторвет "сынку" голову, даже если Лу не умрет. Правда выражаясь, как всегда, немного странно, но я понимала, что он хотел сказать под этими странными выражениями... И глупо хихикнула.
Китаец, видя, что я не прихожу в себя, просто поймал ангорского кошака и просто нагло засунул его мне под одежду за пазуху в самую внутрь под корсет, изо всех сил дав ему по... В общем по...
Проклятый кот начал вытворять такое, что я пришла в себя и заругалась. Слезы так катились у меня из глаз, но я выковыривала проклятое животное, вцепившееся в тело и отчаянно кусавшееся.
Китайцы мои тоже плакали, как и я, сквозь слезы глядя на мое сумасшествие, выражающееся в дрыганиях и отчаянных выгибаниях и кривляниях, а я злилась на них.
Я не успокоилась, пока не завязала кота узлом вокруг кактуса. Он жалобно мяукал.
— Мне его, пожалуйста, со специями! — сказал, с состраданием поглядев на животное, мажордом. — Лучше запеченного целиком...
Я мрачно смотрела и на кота и на китайца, сунувшего его мне за пазуху.
Мари промывала мне укусы и глубокие порезы ромом, отведя меня в угол и раздев, и ругалась.
Китаец аккуратно развязывал кота.
— Ну и шуба у него! Он даже не пострадал от игл! — восхищенно сказал он королю.
— Зачем Лу напала на бедную кошечку? Она такая красивая! Правда, она больше не будет? Киса-кис-кис-кис... — сюсюкая, позвала мама.
Бедный кот, отец сотен ублюдков, которого еще никогда так не оскорбляли, угрожающе зашипел, выпустив когти, как у настоящего тигра.
Мама отшатнулась.
— Я рад, что вам он вам понравился! — облегченно сказал король. — Я обязательно попрошу Терезиту подарить его вам за то все, что вам пришлось здесь вынести...
Кот вырывался из рук китайца, пытаясь атаковать маму и задеть ее лапой с чудовищно острыми когтями даже от китайца. Он махал лапой, пытаясь ее зацепить, несмотря на то, что сильный китаец отчаянно удерживал извивающееся крепкое животное.
— Я уверен, что она не откажет лучшей подруге... — чуть дрогнув и зачем-то беря в руки за ножки тяжелую табуретку, отступая в угол, сказал король. — Ради друзей можно и пожертвовать любимцем семьи...
— Почему бы не подарить его Джекки? — недоуменно спросила я.
— Да, Джекки будет очень опечален потерей любимца... — подтвердил, не слушая, король. — Он целыми днями и ночами напролет охотился на него с ружьем, но ему так и ни разу не удалось подстрелить его...
— А самое главное он любит петь! — сказал мажордом. — Целую ночь не спишь, слушая, бывало, его до утра, — закатив глаза, проникновенно проговорил он, аж дрожал. — Редкий, сильный, удивительно красивый и проникновенный голос... Я слышал, вы любите ходить в театры? — спросил он, вытирая заспанные глаза. — Теперь вам театр будет дома... Рассказывают, что его слышно даже в Лондоне... К нам неоднократно приходили люди, живущие неподалеку, — гордо сказал он, — предлагая за него любую цену... Среди них даже было семь живодеров, а ведь их вряд ли заподозришь в любви к музыке! Большой звук, большой голос, большой талант, больше никто не умеет!
С трудом я сообразила из его объяснений, что тот пронзительный звуук, покрывавший вчера даже вой тигров и не дававший никому толком выспаться, пронизывая до костей; и от которого некуда было укрыться, ибо этот визг наполнял все и с успехом заменял скрип ногтя по стеклу, производило это маленькое животное...
— Но... — выставила руки мама.
— Я понимаю, конечно, что вам неловко забирать понравившееся любимое животное королевской семьи, но, прошу вас, примите его в память обо мне... и пусть китаец его прямо так и уносит на руках, не выпуская, — быстро сказал король, подымая табуретку для удара. Видя, что китаец ослабел в неравной борьбе. — Чтоб мне не было так жалко отдавать милого питомца и я его больше не видел и не испытывал желания вернуть его... Знайте — от сердца отрываю, поистине дорогой подарок... Те подарки, от которых не жалко избавиться, вряд ли можно назвать подарком...
