— Гранне Ллелиа Шалессе, принятой в род Фейратто аль К'Саарель, Диане Сергеевне Пламеной, эрнире Диане ош Тиринистил из рода Менестрелей Ветра, Убийце из Даррингтона! И клянитесь Хаосом!

— Грамотный, — Аксиль послушно повторил, а я все не могла справиться со слабостью, окутавшей меня после атаки фернейга, и безвольной куклой валялась на кровати. И когда я успела там оказаться?

— Встать... — не уверена, что произнесла это вслух. Но меня услышали. Ник уже совершенно спокойно отошел от Аксиля и протянул мне руку.

Ага... Могла бы пошевелить конечностями — сама бы слезла.

— Что с ней? — мой змееглазый развернулся к фернейгу.

— Последствия ментальной атаки. В ближайшие два луча она не сможет управлять своим телом.

— Размечтался, эш аль тантре. Ди?

Я беспомощно смотрела на Ника.

— Ну что ж... Мне не досуг с вами тут сидеть. Главное ты, — любимый повернулся к клыкастику, — не сможешь теперь сделать что-либо с ней без ее воли. Так что вы вполне сами разберетесь между собой. А мне еще к Совету готовиться.

И развернувшись, Доминик направился к двери.

Он уходит. ОН УХОДИТ! Не отпущу! Мой!

— Стой... — еле слышный мой шепот. — Стой...

Кериаз оглянулся, а я почти бревном скатилась с кровати, но была подхвачена кериазом, и водружена обратно.

— Выс...лу...шай... Я...

Силы практически оставили меня.

* * *

— Ну что? Готова все бросить? Как по мне — так давно пора. Подумаешь, какие проблемы...

* * *

— Ник... — я через "не могу" приподнялась и только на силе воли удерживала себя в данном положении. Насколько меня хватит? — Ксения... Я назвала ее Ксения...

Глава 67.

Мой змееглазый замер, а в комнате раздался смех.

— Так вот кто это? Тот самый Ник, которого ты так отчаянно звала во время родов? Что ж ты тогда не явился, герой? — Аксиль расположился в кресле, и решил отыграться за свое унижение. — Или сделал подарок и в кусты? А что, удобно...

Любимый стиснул рукоять меча так, что костяшки побелели, но бешенство наружу не выпустил, и молча пошагал к двери. Молча... Как это до боли знакомо. Как недавно и как давно это было.

— Стой... дай объяснить... — мой полувсхлип, полукрик не возымел действия.

Да что же это такое! Почему меня игнорируют! Один против воли куда-то тащит. Другой делает вид, что ему на меня наплевать! Сколько можно?! Безумие полыхнуло кровавой вспышкой застилая разум и... по судорожному вздоху фернейга все поняла — привет очаровательная демонесса. Куда только вся слабость девалась. Алая молния пронеслась по комнате и остановилась у двери.

— Нам. Надо. Поговорить.

— Нам не о чем говорить, уйди с дороги. Будь хоть каплю благодарна мне за свое спасение.

— Нет, ты не выйдешь из этой комнаты, пока мы не выясним отношения! — хвост бешено хлестал по ногам.

— Нет никаких отношений. Нет никаких нас. Не обольщайся, что я спас тебя из-за прошлого. Я бы пришел на зов любого кровного родича. Это мой долг.

— Говоришшь долг?! Что ты знаешшь о долге? Ты, бросившший беременную женщщину, променявшший ребенка на трон? — меня посетило стойкое ощущение де жа вю. Кажется нормально, без разборок, я с Ником поговорить не могу.

— Бросивший?! Променявший? Да только эта кверлорова должность не дала мне в первое время сойти с ума, от осознания того факта, что единственная любимая женщина предала, продала душу, только чтобы избавится от меня! — полыхнул болью любимый взгляд, через секунду вновь затянувшийся равнодушием.

— Да с чего ты взял это, придурок?! Моя душа была, есть и будет есть со мной в комплекте! Никому я ничего не продавала. Даже спроса на нее не возникало! Это скорее ты воспользовался первым же подвернувшимся предлогом и сбежал, вместо того, чтобы обсудить все как нормальные люди! Кериазы! Тьфу, короче разумные!

— Не лги. Привязка душ снимается только...

— Да знаю я! Мне все уши прожужжали лекциями на эту тему, но почему бы тебе, идиоту не подумать своей дурной головой, что я не такая как все?! Что у меня может получиться то, чего никогда не сделать другим?! А на счет божественного вмешательства, так когда найду этого "доброхода" — не только душу из него выну, я его на лоскутки оприходую! Ты знаешь что мне пришлось пережить, когда я рожала? Завала тебя, ждала, надеялась?!

— Замолчи! — Ник притянул меня к себе и впился поцелуем в губы. О Всемогущий и все местные боги, как сладко! Я сейчас растаю... Если б не одно маленькое обстоятельство — страсти не было, вернее не чувствовала я, что это поцелуй любимого. Это была попытка подчинить и получить свое. Господи, неужели это моя вина? Не может же человек, тьфу, кериаз, настолько измениться, не смотря ни на что?! Хотя сотворить невозможное — это моя стихия. Но не могла же ошибаться в том, что он меня любит... Наверное... Больно, как же это больно. Ведь невозможно так притворяться, правда? И тут он прошептал: — Ты меня любишь?

— Да...

— Вечно?

— Навсегда...

— Моя...

— Только твоя...

Тут Ник оттолкнул меня и вытер губы:

— Да, раньше мне это почему-то нравилось больше... Даже странно, наверное, просто долго женщины не было.

Я на миг растерялась:

— Но...

— Мне это не интересно, — в глазах Ника отразился такой холод, что мне на миг стало страшно. И приказным тоном заявил: — Грана Шалессе, дайте пройти, у меня дела.

В сердце взорвалась боль, но... Хватит! Хватит плыть по течению. Он надеется отпугнуть меня равнодушием? Оптимист... Довольно я лелеяла жалость к себе. Чуть прикрыв полыхнувшие безумием глаза, произнесла:

— О, простите, гран Доминик, — склонила голову, как и положено перед наследником крови. Лотар хорошо натаскал меня по этикету. — Больше не смею Вас задерживать. — И отступила от двери. От меня не укрылось замешанное на боли изумление, впрочем тут же исчезло. Хорошая школа у него была и в рабстве и после моего якобы предательства, да только вот я не готова отказаться от того, что принадлежит мне, прошли времена заламывания рук, слез и истерик. — Я нижайше прошу простить вашу подданную за неподобающее поведение... — Ух ты, опять проблеск эмоций. Теперь он ожидает подвоха, и в этом, несомненно, прав. Однако уже дошел до двери и взялся за ручку. — Вот только... Кто тебе сказал, что приказы крови на меня подействуют? — ехидно оскалилась я и призвала мечи, они не пели в этот раз, а недовольно рычали. Мать моя учительница! Неужели он действительно готов меня убить?! Но в облике демонессы возможности плюс умения возрастают, зря кериаз об этом забыл. Он выхватил фламберг, тот самый, за который а отвалила кучу денег еще в самом начале нашего знакомства (нет, ну какая наглость, а?). Ну ничего, это тебя не спасет! Метнувшись вперед, и пролетев под его замахом подставляю под удар крылья, хвостом подсекаю ноги, и взяв его меч в ножницы, выкручиваю в сторону. Сталь обиженно звякнула по полу, а я успела отметить — змеи из гарды в этот раз не помогали своему хозяину. Через несколько секунд все было кончено: я прижала обезоруженного любимого к двери, отросшими когтями лаская сонную артерию. Его ноги я спеленала хвостом, а обе его руки удерживала своей одной. Да, любимый, да... Я сильнее, ты просто не сталкивался со мной — демонессой. Если б у Искарол остался жив — он бы тебя просветил.

— И чего вы хотите? — пустой взгляд Ника не возымел действия.

— Всего ничего — я хочу связку душ!

Вот теперь пустота и безразличие разлетелось массой осколков. Даже затихший фернейг не сдержал эмоций и охнул. Мдя, я про него и забыла... Один взгляд в его сторону и Аксль в защитном жесте вскинул руки:

— Ди, меня-то не убивай! Только я держу над комнатой купол молчания, иначе...

Я рыкнула от досады, что пропустила самое интересное — происходящее в этот момент в душе змееглазого, а фернейг принял сие на свой счет и заткнулся.

— Но... — любимый кериаз как-то обмяк и обязательно напоролся бы на когти, еле успела отскочить, и все равно прочертила несколько глубоких полос. Чего это он — ножки не держат?

— Или ты приносишь клятву или я тебя убиваю, — скучно и обыденно заявила моя стервозность, а горящее в глазах безумие не позволяло рассмотреть моих истинных чувств. Но я знала только одно: откажется — действительно убью. Без жалости, без шуток. Мое может быть только моим.

Ник молчал долго, я даже засомневалась, что он выберет, и непроизвольно чуточку стиснула когти на его горле. Выступила кровь, мое сердце жалобно трепыхнулось, но безумие умудрилось с ним справиться.

— Ты уверена? — слова змееглазого пролились бальзамом на душу, но опять же, спасибо моей невменяемости на данный момент, кериаз не понял, что после этих слов пружина, сдерживающая мои эмоции, дала слабину.

— Да!

— Клянусь, что отныне и до тех пор, пока вы не откажетесь от моей клятвы, моя жизнь, честь, кровь, свобода и душа принадлежат вам! — он опустился на колено, собрал в ладонь текущую по шее кровь, брезгливо стряхнул мне под ноги, так что на меня попала пара капель и тихо добавил, зло сверкнув на меня глазами: — Я должен выжить ради свого народа...

Ах ты ж, скотина эдакая, хороший удар, туше! Даже безумие не смягчило рваную рану, нанесенную этими словами. Ну ничего, я же говорила — невозможное моя стихия.

— Вот и молодец, — удовлетворенно выдохнула я. Ник, не поднимая склоненной головы, хрипло произнес:

— Позволено ли мне будет выступить от лица кериазов на сегодняшнем Совете?

— Нет, — Доминик дернулся и уставился на меня ненавидящим взглядом. Хех, правду говорят — от любви до ненависти... Да, я в курсе, что, не смотря на твой отказ от трона — ты все равно настоящий наследник. Не зря тебя кровь выбрала. Но, вот меня ты, к сожалению, до сих пор плохо знаешь. Готовь нервы!

— Нет, мы еще не закончили, — повторила я, — а там видно будет.

— Слушаю госпожа... — отвратительное выражение покорности на лице любимого заставило мое безумие взвиться до немыслимых пределов. Не-е, больше никакая тварь не встанет между нами. Никому кроме меня не позволено так издеваться над любимым.

— Я принимаю твою клятву, и отдаю взамен мою жизнь, честь, кровь, свободу, душу, сердце и... силу, — мальчики окаменели, а я, не дав им опомниться, резанула ладонь и приложила к ранкам на шее кериаза, смешивая кровь, и быстренько закончила: — Призываю Геспарта стать гарантом клятвы и дать силы кериазу Доминику разорвать ее в одностороннем порядке, в обмен на мою душу, — в правильности слов я была не уверена, но что-то подсказывало, что все сработает при необходимости как надо. Как будто легкий ветерок нашептывает правильные слова. Ветерок?!!!

— Не-ет! — испуганные глаза Ника и вопль фернейга. — Идиотка, ты понимаешь, что ты натворила?!! — Клыкастый видимо забыл, кто перед ним. И я, взмахом хвоста (хмм каждый раз в этом облике открываю новые силы и способности, к чему бы это?), отбросила его к стене.

— Ди, ты с ума... — начал Ник, но Аксиль перебил его:

— Безумица!

— Абсолютно, — улыбнулась я, оскалив клыки, не менее впечатляющие, чем у фернейга, и демонстративно облизала окровавленные пальцы, ммм... вкусненько. — Я разделила с ним свою силу.

— Ди, ты ненормальная! — вскричал Ник, — пока ты не закончила клятву — могла избавиться от меня в любой момент!

— У тебя теперь не хватит сил призвать Хаос! — одновременно возмутился Аксиль.

— Ша, малята! — хвост обвился вокруг моей ноги. — Возражения не принимаются. Кстати, Доминик, зато теперь у тебя есть возможность избавиться, — я выделила голосом последнее слово, — от меня и от клятвы, причем окончательно и бесповоротно. Пара слов — и можешь идти спасать свой народ.

Вид ошеломленного Ника и злого Аскиля доставил массу удовольствия, что позволило вернуться в человеческий облик.

— Грана Шалессе, вам говорили, что вы редкостная стерва?

— О, не беспокойтесь, гран Доминик, говорили и не раз. Но услышать это из ваших уст — много приятнее. Я в восторге, что вы оценили меня по достоинству.

— И долго вы будете здесь любезностями обмениваться? — фыркнул Аксиль. — У нас у всех еще дела есть.

— Аксиль, будь любезен выйди вон.

Фернейг так бесприкословно меня послушался, что я открыла рот от изумления.

— Не поняла, а повозмущаться?

— Так он же клятву тебе дал.

— Тьфу ты, забыла совсем. Тебе не кажется комичной ситуация, когда в одной комнате за довольно короткий промежуток времени было дано столько клятв, две из которых под угрозой смерти?

— Зачем? — не поддержал мой шутливый тон Ник.

— Что зачем? — я устало опустилась на кровать. А ведь еще не вечер...

— Зачем ты потребовала от меня клятву?

— А зачем ты мне ее дал?

— Ты не оставила мне выбора.

— Ой, да ладно тебе, неужели ты хоть на миг подумал, что я могу причинить тебе вред?

— Да, — твердо, честно, без малейшей тени сомнения. Надо же, он меня лучше знает чем я думала. — И именно потому согласился. Пока я жив — все можно исправить.

— Сейчас твоей жизни ничего не угрожает. И исправить все можешь прямо сейчас, потому что как ведущая в этой клятве, даже рискуя заслужить еще большую ненависть, не позволю тебе участвовать в совете, либо мы с детьми, либо твой народ, — я встала и подошла к окну, не глядя на Ника. Мой выбор сделан. Если он изменился настолько, насколько думаю — то и души не жалко. За Ксюшу и Кена можно не переживать, их Локи не бросит, а чем жить с таким грузом вины — лучше стать эжешем. Да и в таком качестве я вполне смогу находиться рядом с ними. Только вот захочу ли? Но своим условием, не только отдавала душу в руки любимому. Я еще и защитила ее от посягательств других богов. Ведь помог же мне, недобрым словом будь помянут, кто-то разорвать первую клятву. А учитывая обычную за это плату — видимо нашелся таки покупец на столь сомнительный товар, как моя душа. Пока размышляла, в комнате царило молчание. Я и к окну отвернулась, чтобы не видеть своего приговора, в случае если Ник предпочтет народ мне и ребенку. Понимаю, что слишком жестока, но мне нужно знать, кем стал Доминик.

— Я был не прав... — меня насторожили слова, ибо ни к одному из двух сценариев не подходили. — Не думал, что ты так изменилась и стала жестокой. Хороший выбор ты мне предоставила: лишить души тебя или бросить тех, кого должен защищать... — Каждое его слово как удар хлыста ложилось на обнаженную душу. Но я пока держалась. — Что ж, сам виноват, я сделал тебя такой, видимо не все можно исправить пока жив...

Вот за что я люблю Ника, так это за то что он — это он. И всегда этот придурок жертвует собой, ну как можно так жить?!

А сама разве другая? Такая же идиотка!

Сгинь!

Счаз! Вот уж действительно два сапога — ласты!

— Брось меч! — тихо приказываю я, и глухой стук выпавшей рукояти сообщает мне, что, не смотря на все выпавшие на его долю испытания, мой Доминик остался прежним. Я оборачиваюсь, и вижу стиснутые кулаки и опущенную голову. Отросшая челка завешивает лицо. — Ты у нас такой дурак по субботам, али как? Неужели ты думал, что я позволю тебе убить себя? Да еще и на моих глазах? — сердито толкаю кериаза в грудь, и... изумленно распахиваю глаза. Этот... этот.. гад! Смеется! Радостно, чисто, откровенно! А в глазах такая любовь, которую я уже и не надеялась увидеть. — Ты... ты...