Когда проектировались Тандерболты, ИЧФ также заказала им крейсерский радиус в 12 000 миль при нормальном водоизмещении. Это ограничивало их крейсерской скоростью всего в четырнадцать узлов (которая на Старой Земле, где морские и сухопутные мили были разной длины, составляла бы всего двенадцать узлов), потому что потребление угля при такой скорости было намного ниже. Тот факт, что поршневые паровые двигатели требовали гораздо более частого технического обслуживания, если они работали на высоких оборотах, был еще одним фактором в их конструкции, поскольку военно-морской флот делал упор на долговечность, а не на скорость. Они также были спроектированы так, чтобы перевозить дополнительно до семисот пятидесяти тонн угля при максимальном водоизмещении, что увеличивало их максимальную дальность хода на четырнадцати узлах до более чем 14 000 миль, хотя это также увеличивало их осадку настолько, что две трети их бронированного пояса были погружены под воду, пока они не сжигали излишки.
"Алфрид Хиндрик", которому не нужно было нести свое вооружение (или восемьсот человек в экипаже каждого из них), мог позволить себе сочетание изящных линий, оптимизированных для высокой скорости, и огромного запаса угля. Он также мог позволить себе гораздо более "интенсивное техническое обслуживание", чем они, и эта комбинация позволяла ему проходить более 10 000 миль со скоростью двадцать три узла. При такой скорости максимальная дальность плавания класса Тандерболт при расчетном водоизмещении составляла всего 5200 миль.
Из-за этого все три корабля пять дней назад пополнили свои бункеры на угольной станции ИЧФ в заливе Хард-Шоул, и каждый крейсер загрузил дополнительно двести тонн угля. С тех пор они проплыли примерно 3000 миль и в настоящее время покидали пролив Джексон, проходя к западу от острова Ферджис и направляясь к мысу Данатило. Оттуда им предстояло преодолеть еще 2600 миль вниз по Долфин-Рич и через пролив Даркос до Краун-Пойнт чуть более чем за четыре с половиной дня. А оттуда пассажирам "Алфрида Хиндрика" предстояло преодолеть последнюю тысячу миль до Теллесберга на автомотиве, что займет у них еще полтора дня.
Или, конечно, они могли бы проделать весь путь прямо из Мэнчира всего за четыре с половиной дня на борту одного из воздушных кораблей ИЧВФ класса Мунрейкер, и Франческа знала, что именно это Дейвин действительно надеялся сделать. К сожалению, военно-воздушные силы отказались предоставить ему в распоряжение какой-либо из своих Мунрейкеров. Они были очень вежливы, но в то же время тверды, и Дейвин ощутил вмешательство графа Кориса и графа Энвил-Рока.
Лично она была так же счастлива от их решения, что Дейвин слишком важен, чтобы рисковать им на борту воздушного корабля, несмотря на то, что они уже накопили рекорд безопасности. Дейвин, с другой стороны, был особенно огорчен тем, что его кузен Корин и вся его семья совершили один и тот же перелет — в обе стороны — не один раз, а уже три раза. К несчастью для него, граф Корис указал, что до сих пор ни Кэйлебу, ни Шарлиэн также не разрешалось рисковать собой в воздухе. А потом он спросил, действительно ли Дейвин хочет поднять Франческу над бескрайним океаном на две или три мили в воздух в кабине, прикрепленной к огромному мешку со взрывчатым газом.
Как оказалось, у нее вообще не было проблем с тем, чтобы ее бессовестно использовали для отвлечения Дейвина от дирижаблей в целом. Корабли, которые плавали в воде, были одним, насколько она была обеспокоена. Несмотря на то, что она училась в колледже, корабли, которые плавали в воздухе, все еще казались ей глубоко неестественными. Красивыми, впечатляющими и, несомненно, полезными, но явно неестественными.
И, кроме того, таким образом она заполучила его в свое полное распоряжение на целых две пятидневки. Ну, для нее самой, стайки слуг, ее горничной, ее родителей, графа Энвил-Рока и леди Саманты. К счастью, "Алфрид Хиндрик" был большим кораблем, и они смогли найти что-то вроде уединения в таких местах, как это, стоя среди буйных порывов ветра, когда носовая волна ритмично разбивалась о борт. Без сомнения, десятки глаз были устремлены на них, даже когда они стояли здесь, но ее действительно это не волновало, и она устроилась в ветровой тени Дейвина и откинула голову ему на грудь.
— Итак, Дейвин, — сказал Кэйлеб, откидываясь на спинку стула, — должен ли я предположить, что ты пришел, чтобы официально попросить моего разрешения на брак, как послушный вассал?
— Вообще-то, нет, — вежливо сказал Дейвин, затем сделал глоток из своего стакана с виски. — Это действительно хороший Глинфич, — весело добавил он.
— Непослушный щенок! — зарычал Кэйлеб. — У меня есть твердое намерение топнуть ногой и запретить оглашение!
— Нет, ты этого не сделаешь, — сказал ему Дейвин. — Во-первых, потому что с политической точки зрения это блестяще. — Он широко улыбнулся. — Во-вторых, потому что я случайно знаю, что императрица Шарли полностью на стороне Франчески, и она единственный человек в мире, которого ты боишься. И в-третьих, — ухмылка превратилась во что-то гораздо более мягкое, — потому что ты знаешь, как сильно я ее люблю.
— Не знаю, что хуже, — вздохнул Кэйлеб. — То, что мне сказали, что мое согласие на брак не имеет значения, или то, что ты можешь читать меня, как книгу.
— Что я могу сказать? У меня были хорошие учителя!
— Да, ты научился, — согласился Кэйлеб. — И у нас был хороший ученик. Серьезно, Дейвин, я не могу быть счастливее за вас обоих. Хотя Эйлана указала — в своем изысканно тактичном стиле — что тебе потребовалось больше двадцати лет, чтобы понять это.
— Нечестно, — твердо сказал Дейвин. — Добрую половину этих лет она была неряшливой школьницей, а я был еще более неряшливым школьником. Это было во время нашей фазы "поцелуи отвратительны", вы понимаете. А потом она ушла учиться на пять из оставшихся десяти! На самом деле, думаю, что справился довольно хорошо, учитывая время, с которым мне действительно пришлось работать!
Кэйлеб с усмешкой покачал головой, затем поднялся со стула и жестом пригласил Дейвина следовать за ним через решетчатые стеклянные двери на балкон второго этажа, выходящий на центральный двор дворца.
— Склонен согласиться с тобой, и правда в том, что вы оба стали лучше с возрастом. Как сказал бы Мерлин, вы также выглядите замечательно. И никто из вас также не дурак.
— Не знаю, выдержит ли моя природная скромность всю эту бурную похвалу, — сухо сказал Дейвин, неся с собой стакан с виски.
— Просто называю это так, как я это вижу, — сказал Кэйлеб. — И, на более серьезной ноте, я рад видеть, что ты наконец остепенился. Теперь все мои правящие князья будут женатыми и деловито производящими наследников!
— Склонен сомневаться, что кто-то из нас собирается производить их с такой скоростью, как у вас с Шарли. — Дейвин философски покачал головой. — Должно быть, что-то связано с водой здесь, в Старом Чарисе и Чисхолме.
— Молокосос!
Кэйлеб облокотился на балюстраду, глядя на внутренний двор, на Теллесберг опускался вечер. Дейвин присоединился к нему, и они дружески встали бок о бок, младший у плеча человека, который был самым злейшим врагом его отца.
— Серьезно, — продолжил Кэйлеб через мгновение, — я не мог быть счастливее за вас обоих. И спасибо вам за то, что приехали сюда, чтобы объявить об официальной помолвке.
— Политическая хореография может быть болезненной, не так ли?
— О, расскажи мне об этом! Однако настоящая проблема — это Горджа. Не могу винить его за то, что он хочет оставаться поближе к дому, учитывая, как больна мать Мейил. Знаю, что он приехал бы в Мэнчир на свадьбу, если бы ему пришлось, и он бы улыбался, пока был там. Но прямо сейчас он действительно не хочет уезжать за много тысяч миль от дома.
— И нет никаких причин, по которым он должен был бы это делать, — покачал головой Дейвин.
Он не был так близок с королем Горджей из Таро, как с Кэйлебом и Шарлиэн или даже с Нарманом Гарейтом из Эмерэлда. Они хорошо ладили в тех редких случаях, когда встречались, но между ними было более тридцати лет разницы, в отличие от едва ли девяти между ним и Нарманом Гарейтом. Несмотря на это, он знал, как глубоко Горджа заботился о своей королеве и как глубоко он сам был привязан к своей теще.
— И согласие официально оформить помолвку здесь, в Теллесберге, означает, что он не должен этого делать, — согласился Кэйлеб, слегка положив руку на плечо Дейвина. — Он и Нарман Гарейт могут оба засвидетельствовать свое почтение твоей будущей невесте прямо здесь, а затем они могут остаться дома, пока все остальные плывут в Мэнчир на настоящую свадьбу.
— Нарман Гарейт тоже останется дома? — Дейвин поднял бровь.
— Жанейт тяжело переносит эту беременность. — Кэйлеб пожал плечами. — Она настаивает, что ей было бы хорошо на борту "Алфрида Хиндрика", и, вероятно, она права. Однако Нарман Гарейт действительно не хочет рисковать, и если он тоже останется дома вместо свадьбы, это может сделать отсутствие Горджи немного менее заметным для более сверхчувствительных. Думаю, он планирует объяснить это тебе лично, когда они с Жанейт приедут сюда завтра. Он не хочет, чтобы ты думал, что это потому, будто ему все равно.
— Это, вероятно, будет самая многолюдная свадьба в истории Корисанды, — сказал Дейвин с видом человека, который изо всех сил старался избежать этого различия. — Мы прекрасно справимся и без него, а Жанейт и ребенок гораздо важнее.
Кэйлеб сжал его плечо и кивнул, затем посмотрел вниз, где в сгущающихся сумерках только что зажглись лампы, отпугивающие насекомых, когда толпы слуг спустились к длинным столам, расставленным вдоль террасы. Они пришли, вооруженные скатертями, столовыми приборами и сервировочными принадлежностями, и звуки музыки донеслись до балкона, когда музыканты начали настраивать свои инструменты.
— Похоже, они готовятся, — философски заметил Кэйлеб. — Знаешь, это будет безумие. Мы старались, чтобы список гостей был как можно более скудным, но, боюсь, это было не так уж и скудно. В последний раз, когда я проверял, их было больше ста пятидесяти. И это было пятидневку назад.
— Знаю, — вздохнул Дейвин. — Хотя в Мэнчире будет намного хуже. Тем не менее, должен сказать, что это действительно кажется довольно глупым — "представлять" Франческу людям, которые ее уже знают. Имею в виду, она всю свою жизнь то приезжала, то уезжала из Теллесберга. Если уж на то пошло, она жила здесь целых пять лет!
— Придворный этикет не знает здравомыслия. — Кэйлеб покачал головой. — Бог свидетель, это не потому, что я не пытался, но это одна из задач, которая явно недоступна любому простому императору или императрице. Шарлиэн и я шокировали экспертов по протоколу более двадцати лет, и ни один из них не упал замертво от апоплексического удара. — Он покачал головой, на этот раз печально. — Можно подумать, мы уже могли бы заполучить хотя бы одного из них.
— Возможно, ты и не убил никого из них, но уверен, что ты превратил их жизнь в сущий ад, — сказал Дейвин ободряющим тоном.
— Это так. — Кэйлеб заметно оживился. — Давай. Давай еще немного опозорим их!
МАЙ, Год Божий 915
.I.
Мэнчирский собор и королевский дворец, город Мэнчир, княжество Корисанда, империя Чарис
— Дейвин был прав, — мрачно пробормотал Кэйлеб на ухо Шарлиэн, когда они смотрели на Мэнчирский собор из королевской ложи.
Их четверо старших детей — и Ливис Уитмин — присоединились к ним там, хотя восьмилетнего Доминика Мейкела пощадили. Однако Гектор, Айрис и все пятеро детей Эплин-Армаков заменили его, что заполнило ложу почти до отказа. Граф и леди Энвил-Рок, Корин, Нимуэ и их выводок заняли семейную скамью Гарвеев слева от святилища, а Ниниэн и Стифини Этроуз присоединились к ним.
Мерлин, конечно же, стоял столбом у королевской ложи.
— В чем? — пробормотала она в ответ под прикрытием органной музыки, которая заполнила переполненный собор, пока толпа верующих ожидала свадебной вечеринки.
— В том, насколько чертовски многолюдной будет эта вечеринка. — Кэйлеб покачал головой. — Расскажи о своих шоу собак и драконов!
Он был прав, — подумала Шарлиэн. — Хотя среди празднующих явно доминировали государства Чарисийской империи, были представлены, несмотря на огромные расстояния, все основные королевства Сэйфхолда, кроме империй Харчонг и Деснейр, а также королевства Делфирак. Силкия прислала члена семьи великого герцога, а посол Долара также был двоюродным братом короля Ранилда, так что Дом Барнс был представлен непосредственно. Большинство других прислали послов, и особое место было зарезервировано для викария Жироми Остина, который совершил огромное путешествие — более восемнадцати тысяч миль — по железной дороге, каналу и пароходом, чтобы присутствовать в качестве личного представителя великого викария Тимити Робейра.
Это был жест, который она и Кэйлеб глубоко оценили, и тот факт, что Остин сохранил так много оговорок в отношении Церкви Чариса, только сделал его явную готовность предпринять это гигантское путешествие еще более важным для них обоих. Среди прочего, это еще раз напомнило им обоим о том, сколько добрых и сострадательных мужчин и женщин было в рядах Церкви Ожидания Господнего. Были времена, когда они нуждались в этом напоминании, что заставляло их еще больше ценить таких людей, как Остин.
Однако он был всего лишь одним из дипломатов и приезжих священнослужителей, которые заполняли скамьи, как маринованные рыбы. Она не видела их так много в одном месте со времен мирной конференции в Сиддар-Сити в конце джихада.
— На самом деле я не считала, — сказала она сейчас. — Действительно ли их больше, чем было у Нармана Гарейта и Жанейт?
— Думаю, что да, — ответил Кэйлеб.
<Определенно>, — тихо произнес голос Мерлина в их затычках для ушей. <Считая всех, их примерно на двенадцать процентов больше.> Сейджин за пределами ложи на самом деле никогда не двигался, но его изображение, наложенное на их контакты, пожало плечами. <Думаю, их даже больше, чем у Айрис и Гектора, потому что это похоже на официальную ратификацию членства Корисанды в империи.>
Это была интересная мысль, — размышляла Шарлиэн. — И Мерлин, вероятно, был прав. На данный момент дети Айрис оставались законными наследниками Дейвина, поскольку закон Корисанды по-прежнему запрещал наследование по женской линии, и более консервативные элементы корисандского пэрства глубоко утвердились в защите этого принципа. Дейвин был готов внести поправку, чтобы изменить это в случае короны, но Айрис и Гектор убедили его отложить это до тех пор, пока он не произведет на свет хотя бы одного своего собственного наследника. У Айрис не было никакого желания принимать его корону, и последнее, что они хотели сделать, это привлечь внимание к тому факту, что, если что-нибудь случится с Дейвином, одна из побочных ветвей Дома Армак унаследует трон Корисанды. Или предоставить параноику дополнительные "доказательства" того, что Шарлиэн и Кэйлеб оказали давление на своего юного князя, заставив его подчиниться их воле, чтобы убедиться, что это произошло. Теоретически, этот трон уже принадлежал Кэйлебу и Шарлиэн, которые могли распоряжаться им по своему усмотрению, но, несмотря на всеобщее одобрение брака Айрис и Гектора, мысль о "чарисийском нарушителе" на троне оставалась тернистой.
