Ни один человек не мог войти в пределы досягаемости Мерлина и остаться в живых, и после десяти пронзительных секунд резни выжившие в ужасе отступили от бруствера из тел, который он соорудил перед раненым королем Чариса.
* * *
Гектор Эплин почувствовал, как что-то коснулось задней части его ноги.
Он развернулся, подняв саблю, затем замер. Это была рука короля, и глаза Эплина расширились от ужаса, когда он увидел неуклонно растекающуюся лужу крови вокруг него.
— Ваше величество!
Мальчик упал на колени, лихорадочно ища глазами рану короля, но Хааралд покачал головой. Движение было ужасающе слабым.
— Мне жаль, ваше величество, — всхлипнул истекающий кровью молодой мичман. — Мне очень жаль! Вам не следовало оттаскивать меня с дороги!
— Чепуха, — сказал король. Его голос был слаб, так как жизнь покидала его вместе с кровью, все еще сочащейся из глубокой раны на бедре. — Долг короля — умереть за своих подданных, мастер Эплин.
— Нет! — он покачал головой.
— Да, — сказал Хааралд. — Это было удивительно, — подумал отдаленный уголок его сознания. — Боли больше не было, даже в колене. Во всяком случае, не было физической боли, и он протянул руку, которая стала невероятно тяжелой, и обнял плачущего мальчика, раскачивающегося на коленях рядом с ним. Ребенка, который стал так важен для него... и для которого он мог бы еще оказать одну услугу, как подобает королю.
— Да, — прошептал он, наклоняясь вперед, пока его лоб не коснулся лба Эплина. — Да, это так. И долг подданного — служить своему новому королю, Гектор. Ты можешь сделать это для меня?
— Да, — прошептал мальчик в ответ сквозь слезы. — Да, ваше величество.
— Для меня было честью, мастер Эплин, — пробормотал Хааралд Армак, а затем глаза его закрылись. Он бессильно привалился к Эплину, и мальчик обхватил его руками, уткнулся лицом в его бронированное плечо и зарыдал.
АПРЕЛЬ, Год Божий 892
.I.
Королевский дворец, Трэнжир
Когда Эдиминд Растмин, барон Стоункип, вошел в зал совета, выражение лица короля Горджи III было каменным.
— Вы посылали за мной, ваше величество? — спокойно сказал Стоункип, сохраняя бесстрастное лицо, несмотря на то, что вместе с королем уже ждали двое других мужчин. Барон Уайт-Форд сидел слева от Горджи, а граф Тирск — справа от короля, на почетном месте.
— Да, посылал, — сказал Горджа, и его голос был намного холоднее, чем у Стоункипа. — Садитесь.
Король указал на стул в дальнем конце стола совета, и высокий седовласый Стоункип сел на него, затем вопросительно склонил голову набок.
— Чем могу служить вам, ваше величество? — спросил он.
Горджа сердито посмотрел на человека, который был одновременно его первым советником и отвечал за его собственных шпионов. При обычных обстоятельствах Стоункип был одним из очень немногих людей, которые пользовались почти полным доверием короля, что делало его слишком ценным, чтобы им жертвовать. Но эти обстоятельства были далеки от нормальных, и Горджа задавался вопросом, насколько ясно барон это понимал.
— Я только что обсуждал некоторые вопросы с графом Тирском, — холодно сказал король. — В частности, он был достаточно любезен, чтобы поделиться со мной тем, что принц Кэйлеб должен был сказать ему. Как раз перед тем, как он высадил его на берег у рифа Армагеддон.
Стоункип просто молча кивнул, но его глаза были полны решимости. Прибытие Тирска в Трэнжир вряд ли было для него секретом, хотя остальным членам двора еще предстояло узнать об этом. Старшие советники короля Горджи знали в течение почти двух пятидневок, с тех пор как вернулся в порт, прихрамывая, "Кинг Горджа II" Уайт-Форда, что Кэйлебу удалось перехватить объединенный флот у рифа Армагеддон с катастрофическими последствиями. Стоункип успешно выступал за то, чтобы держать эту новость при себе до тех пор, пока они точно не узнают, насколько все же катастрофическими могли быть эти последствия.
Очевидно, они оказались даже более катастрофичными, чем Стоункипу показалось из первоначальных отчетов Уайт-Форда.
— Кэйлеб, — продолжил Горджа, произнося имя так, словно это было проклятие, — захватил и уничтожил все корабли, оставшиеся под командованием графа Тирска. Похоже, что шесть галер, которые вернулись к настоящему времени, и то торговое судно, на котором граф Тирск отплыл в Трэнжир, являются единственными выжившими из всего объединенного флота.
На этот раз, несмотря на все потрясающее самообладание Стоункипа, он побледнел.
— Вопрос, который занимает мой разум в данный конкретный момент, — сказал король, — заключается именно в том, как Кэйлебу и Хааралду удалось осуществить этот их чудесный перехват. У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу, Эдиминд?
Уайт-Форд просто задумчиво посмотрел на первого советника, но глаза Тирска могли бы просверлить дыры в каменной глыбе. Что, вкупе с самим фактом присутствия чужака-доларца при становившемся все более неприятным разговоре, предупредило Стоункипа, что все вот-вот станет плохо. Или, возможно, более уродливо.
— Ваше величество, — рассудительно сказал он, — я не моряк. Развертывание и использование флотов выходит далеко за рамки моей собственной компетенции. Уверен, что барон Уайт-Форд или граф Тирск гораздо более квалифицированы, чем я, чтобы предложить ответы на ваш вопрос.
Легкий огонек в глазах Уайт-Форда и сжатые губы Тирска подсказали, что он мог бы выбрать лучший ответ.
— Довольно интересно, — сказал Горджа, тонко улыбаясь. — Гавин, граф, и я уже обсуждали этот момент. По их словам, Кэйлеб никак не мог этого сделать.
Стоункип на мгновение задумался над этим, затем посмотрел Гордже прямо в глаза.
— Ваше величество, я могу только предположить из сказанного вами, что вы считаете, будто я, возможно, был каким-то образом ответственен за то, что произошло. Однако, насколько мне известно, я практически не имел никакого отношения ни к одному из решений об организации или передвижении флота. Боюсь, я в некоторой растерянности, чтобы понять, как я мог внести свой вклад в эту катастрофу.
На лице Тирска промелькнуло нечто, похожее на тень неохотного уважения. Горджа, однако, лишь несколько секунд холодно рассматривал Стоункипа. Затем король указал на доларского адмирала.
— По словам принца Кэйлеба, — сказал он, — Хааралд знал о наших планах в течение нескольких месяцев. Его "неспособность" мобилизовать свои резервные галеры, его "просьба о помощи" в соответствии с договором были уловками. На самом деле, Кэйлеб, должно быть, уже отплыл к тому времени, когда сообщения Хааралда прибыли сюда, в Трэнжир. И барон Уайт-Форд, и граф Тирск подтвердили мне, что Кэйлеб никак не мог достичь рифа Армагеддон, когда он это сделал, если только это не было правдой, поэтому я думаю, мы должны предположить, что Кэйлеб знал, о чем говорил. Разве ты не согласен, Эдиминд?
— Это определенно звучит именно так, ваше величество, — осторожно сказал Стоункип. — Конечно, как я уже сказал, мое собственное знакомство с подобными вопросами ограничено.
— Я уверен, что это так. — Улыбка короля стала еще тоньше, чем раньше. — Проблема, однако, заключается в том, как Хааралд получил эту информацию. И, по словам Кэйлеба, он получил это от нас.
Живот Стоункипа, казалось, завязался в узел, и он почувствовал, как под его косынкой выступил пот.
— Ваше величество, — сказал он после того, как у него пересохло во рту секунду или две, — я не понимаю, как это могло быть возможно.
— Уверен, что не понимаешь, — сказал Горджа.
— Теперь понятно, почему вы вызвали меня, — сказал барон, стараясь говорить как можно спокойнее, несмотря на тон короля, — и я также понимаю, почему граф Тирск так зол, как кажется. Но я буквально не понимаю, как это могло быть возможно.
— Почему нет? — холодно спросил Горджа.
— Потому что, насколько мне известно, в тот самый момент никто за пределами этого зала совета, кроме одного или двух подчиненных барона Уайт-Форда, не знал, где должны были встретиться флоты, или каким маршрутом они последуют от места встречи до Чариса. Если уж на то пошло, я не знал маршрута.
Глаза Горджи блеснули, и Стоункип позволил себе небольшую толику облегчения. Но Тирск покачал головой.
— Барон Стоункип, — сказал он, — кто-то, должно быть, знал и передал эту информацию Чарису. Как иностранец здесь, в Таро, я понятия не имею, кто бы это мог быть. Но время указывает на то, что Таро — единственный возможный источник. Никто другой не смог бы предупредить их вовремя, чтобы они вывели свой флот на позицию для нашего перехвата.
— Простите меня, милорд, — ответил Стоункип, — но если я не очень ошибаюсь, король Ранилд и его двор знали об этой предполагаемой операции задолго до того, как узнал кто-либо здесь, в Таро.
— Но мы не знали ни точки встречи, ни курса, которым мы должны были следовать после нее, до тех пор, пока наш флот фактически не отбыл, — сказал Тирск. — И не было времени, чтобы эта информация дошла из Долара до Хааралда достаточно рано, чтобы он отреагировал таким образом.
— Понимаю. — Стоункипу удавалось сохранять свой внешний апломб, но это было нелегко.
— Что касается точного маршрута, по которому мы следовали после рандеву, — сказал Уайт-Форд, впервые заговорив, и звучало это так, как будто он действительно хотел, чтобы ему не приходилось этого делать, — боюсь, что кому-то столь опытному, как Хааралд, не понадобилась бы точная информация. На самом деле, мы не следовали курсу, изложенному в наших первоначальных приказах. Тот, по которому мы шли, был продиктован условиями плавания, и Хааралд полностью способен предсказать, какие изменения, вероятно, вызовут у нас море и ветер. И о том, чтобы соответствующим образом направить флот Кэйлеба.
— Итак, ты видишь, Эдиминд, — сказал Горджа, снова привлекая взгляд барона к себе, — все имеющиеся доказательства указывают на то, что Хааралд действительно получил информацию от нас.
Стоункип мог бы поспорить об использовании слова "доказательства" для описания того, на что они должны были пойти, но он знал, что лучше не делать этого прямо сейчас.
— И если он действительно получил это от нас, — продолжил Горджа, — викарий Замсин и викарий Жэспар будут очень недовольны. И если они мной недовольны, я буду недоволен тем, кто позволил этому случиться.
Он спокойно посмотрел Стоункипу в глаза, и на этот раз барон не смог придумать, что сказать.
.II.
Княжеский дворец, Эрейстор
— Ваше высочество.
Нарман из Эмерэлда фыркнул совсем не по-княжески, затем сел в постели. Он был скорее похож на особенно круглого нарвала или поднимающегося из глубин моржа Старой Земли, и выражение его лица не было счастливым.
— Простите, что разбудил вас, ваше высочество. — Слова ночного камергера прозвучали почти невнятно в ответ на это выражение. — Уверяю вас, я бы не сделал этого, если бы у меня вообще был выбор. Знаю, вы не хотите, чтобы вас отвлекали...
— Хватит, — не совсем прорычал Нарман, и мужчина оборвал себя на полуслове.
Князь потер глаза, затем глубоко вздохнул и посмотрел на камергера чуть менее враждебно.
— Лучше, — сказал он. — Итак, в чем дело?
— Ваше высочество, здесь офицер с верфи. Он говорит...
Ночной камергер на мгновение замолчал, затем явно собрался с духом.
— Ваше высочество, произошла битва. Судя по тому, что говорит офицер, мы проиграли.
— Проиграли?
Раздражение Нармана сменилось шоком. Как они могли проиграть битву, когда численно превосходили своего врага почти в три раза?
— Офицер верфи ждет вас, ваше высочество, — сказал камергер. — Он гораздо более квалифицирован, чем я, чтобы объяснить, что произошло.
— Приведи его, — резко сказал Нарман, свешивая ноги с края кровати.
— Должен ли я сначала послать за вашими телохранителями, ваше высочество?
Камергер, казалось, почти трогательно стремился вернуться к какой-нибудь успокаивающей нормальной рутине, но Нарман сердито покачал головой.
— Приведи его! — рявкнул он и встал, потянувшись за халатом, приготовленным рядом с кроватью.
— Да, ваше высочество!
Камергер поспешно вышел, а Нарман застегнул пояс халата, затем повернулся лицом к двери спальни, нетерпеливо ожидая. Менее чем через две минуты камергер вернулся с морским офицером, который выглядел еще менее счастливым, чем камергер. Офицер не носил меча, и ножны его кинжала были пусты, но быстрым покачиванием головы Нарман приказал стражнику за дверью его спальни оставаться там.
— Капитан Толлмин, ваше высочество, — сказал камергер, когда офицер низко поклонился.
— Оставьте нас, — сказал Нарман камергеру, который быстро исчез, как струйка дыма на сильном ветру.
Дверь за ним закрылась, и морской офицер выпрямил спину и встретился взглядом с Нарманом, хотя он явно предпочел бы этого не делать.
— Капитан Толлмин, — сказал Нарман. — И вы были бы..?
— Капитан Джервейс Толлмин, ваше высочество. — У Толлмина был низкий голос, несомненно, хорошо подходящий для того, чтобы выкрикивать приказы. В этот момент в его глубинах послышалось эхо шока, и губы Нармана сжались, когда он услышал это. — Имею честь быть заместителем командира княжеской верфи здесь, в Эрейсторе.
— Понимаю. И что о битве?
— На данный момент, ваше высочество, наша информация далека от полной, — сказал Толлмин немного осторожно, и Нарман нетерпеливо кивнул, принимая оговорку. — Все, что мы действительно знаем до сих пор, это то, что "Си клауд" вернулась в порт. По словам ее капитана, она единственная выжившая из всей своей эскадры. И... — капитан вдохнул, явно собираясь с духом. — Возможно, она единственная выжившая из всего нашего флота.
Круглое лицо Нармана побледнело.
— Не говорю, что это так, ваше высочество, — быстро сказал Толлмин. — Я сказал, что так может быть. На данный момент это единственный корабль, который вернулся, но его капитан, очевидно, сильно потрясен. Вполне возможно, даже вероятно, что, несмотря на то, что он честен настолько, насколько это возможно, его собственный опыт заставляет его переоценивать наши общие потери. Но, — голос капитана стал тише и мрачнее, — даже если и так, нет никаких сомнений в том, что мы потерпели очень серьезное поражение.
— Как? — потребовал Нарман.
— Боюсь, что пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем действительно ответить на этот вопрос, ваше высочество. Однако из сообщения "Си клауд" следует, что вернулись Кэйлеб и чарисийские галеоны. По-видимому, они атаковали наш флот сзади, как раз на рассвете, и их артиллерийский огонь был даже более эффективным, чем предполагалось в последних сообщениях герцога Блэк-Уотера. "Си клауд" удалось уйти с наветренной стороны, но ее капитан лично видел, как по меньшей мере одиннадцать наших галер, включая все остальные корабли его собственной эскадры, получили гибельные удары.
Нарман просто смотрел на него несколько секунд. Затем он медленно кивнул и подошел к окну своей спальни, чтобы посмотреть на дворцовые сады.
.III.
Теллесбергский собор, Теллесберг
