Хоури встала, за ней Васко. — Мы больше не можем оставаться на борту. Ты пойдешь с нами, Аура.
Рашмика покачала головой. Она все еще не привыкла к тому, что ее называют таким именем. — Я не уйду, не получив того, за чем пришла.
— Она права, — произнес новый голос, тонкий и металлический.
Никто ничего не сказал. Их встревожило не появление нового голоса, а очевидная причина его появления. Все как один повернулись, чтобы посмотреть на резной скафандр. Внешне в нем ничего не изменилось: это была все та же задумчивая серебристо-серая форма, изобилующая безумными деталями и вздувшимися от грубой сварки швами.
— Она права, — продолжил скафандр. — Мы должны уходить сейчас же, Куэйхи. У тебя есть твой корабль, то, что ты так сильно хотел. У тебя есть способ остановить Хелу. А теперь отпусти нас. Мы не имеем никакого отношения ни к одному из твоих планов.
— Раньше вы никогда не заговаривали со мной, кроме тех случаев, когда я оставался один, — сказал Куэйхи.
— Мы разговаривали с девушкой, когда ты не хотел слушать. С ней было проще: мы могли заглянуть ей прямо в голову. Не так ли, Рашмика?
Она храбро сказала: — Я бы предпочла, чтобы теперь вы называли меня Аурой.
— Значит, это Аура. Это ничего не меняет, не так ли? Ты проделала весь этот путь, чтобы найти нас. Теперь ты нашла. И ничто не мешает настоятелю передать нас тебе.
Грилье покачал головой, как будто он один был жертвой затянувшейся шутки. — Дело говорит само за себя. Дело говорит само за себя, а вы все просто стоите рядом, как будто это происходит каждый день.
— Для некоторых из нас, — сказал Куэйхи, — это так и есть.
— Это тени? — спросил Грилье.
— Посланник теней, — говорилось в скафандре. — Различие не должно нас останавливать. А теперь, пожалуйста, мы должны немедленно покинуть "Леди Морвенну".
— Вы останетесь здесь, — сказал Куэйхи.
— Нет, — сказала Рашмика. — Настоятель, отдайте нам скафандр. Для вас это не имеет значения, но для нас это значит все. Тени помогут нам пережить ингибиторов. Но этот скафандр — наша единственная прямая линия связи с ними.
— Если они так много для вас значат, отправьте еще один зонд на Халдору.
— Мы не знаем, сработает ли это дважды. Что бы с вами ни случилось, возможно, это была случайность. Мы не можем рисковать всем в расчете на то, что это может повториться.
— Послушай ее, — настойчиво сказал скафандр. — Она права: мы — твой единственный гарантированный контакт с тенями. Ты должен защитить нас, если тебе нужна наша помощь.
— И какова цена этой помощи? — спросил Куэйхи.
— Ничто не сравнится с ценой вымирания. Мы хотим только, чтобы нам разрешили перейти на вашу сторону. Неужели мы так многого просим? Неужели это такая большая цена, которую приходится платить?
Рашмика повернулась к остальным, чувствуя себя так, словно ее назначили свидетелем от имени теней. — Они могут перейти на другую сторону при условии, что синтезатор материи получит разрешение функционировать. Это машина, лежащая в основе приемника Халдоры. Это создаст им тела, а их разумы проникнут в тело и поселятся в нем.
— Опять машины, — сказал Васко. — Мы бежали от одной группы, а теперь ведем переговоры с другой.
— Если это то, что нужно, — сказала Рашмика. — И они всего лишь машины, потому что у них не было выбора после всего, что они пережили. — В гипнотических вспышках она вспомнила видение, которое ей было даровано о жизни во вселенной теней: целые галактики, окрашенные в зеленый цвет от мародерствующей заразы; солнца, похожие на изумрудные фонари. — Когда-то они были очень похожи на нас, — добавила она. — Ближе, чем мы думаем.
— Они демоны, — сказал Куэйхи. — Совсем не люди. Даже не машины.
— Демоны? — терпеливо переспросил Грилье.
— Конечно. Посланные, чтобы испытать мою веру. Подорвать мою веру в чудо. Засорить мой разум фантазиями о других вселенных. Заставить меня усомниться в том, что исчезновения — это слово Божье. Заставить меня споткнуться в час моего величайшего испытания. Знаете, это не совпадение: по мере того, как мои планы относительно Хелы приближались к кульминации, демоны все больше насмехались надо мной.
— Они боялись, что вы уничтожите их, — сказала Рашмика. — Их ошибкой было то, что они отнеслись к вам как к разумному человеку. Если бы они только притворились демонами или ангелами, они, возможно, чего-то добились бы. — Она склонилась над ним, пока не почувствовала запах его дыхания: застарелый и уксусный, как в заброшенном винном погребе. — Может, для вас они и демоны, настоятель, не стану этого отрицать. Но не отказывайте нам в них.
— Они демоны, — сказал он. — И именно поэтому я не могу отдать их вам. Мне следовало набраться смелости и уничтожить их много лет назад.
— Пожалуйста, — сказала Рашмика.
Что-то еще звякнуло на кушетке. Куэйхи поджал губы, закрыл глаза в экстазе или ужасе.
— Дело сделано, — сказал он. — Корабль в креплении. Я получил то, что хотел.
Обзорный экран показывал им все. "Ностальгия по бесконечности" лежала, вытянувшись, в загоне, который приготовил для нее Куэйхи, как какое-то пойманное морское существо чудовищных, мифических размеров. Застежки и опоры люльки крепились к корпусу в сотне мест, мастерски подстраиваясь под его неровности и архитектурные изыски. Теперь были очевидны повреждения, которые корабль нанес себе во время спуска — разрушение корпуса в средней части и выпадение множества внутренних частей, и на мгновение Куэйхи задумался, не окажется ли его добыча слишком ослабленной, чтобы служить его нуждам. Но сомнения тут же рассеялись: корабль выдержал все нагрузки, связанные с приближением к креплению и заключительной, жестокой процедурой стыковки, когда он с хрустом остановился в люльке. Система крепления была спроектирована таким образом, чтобы смягчить удар этой движущейся массы, но в момент столкновения все индикаторы напряжения стали красными. И все же крепление выдержало — во всяком случае, в достаточной степени — и корабль тоже. Субсветолет не сломал себе хребет, его двигатели не были сорваны с опор. Он пережил самую трудную часть своего путешествия, и ничто другое, о чем бы он его ни попросил, не давало ему такой нагрузки, как крепление. Это было именно то, чего он ожидал.
Куэйхи жестом подозвал зрителей поближе. — Посмотрите на это. Посмотрите, как приподнята задняя часть корабля, чтобы отводить выхлопные газы от поверхности Хелы. Угол небольшой, но, тем не менее, важный.
— Как только двигатели заработают, — сказал Васко, — он вырвется из вашей хватки.
Куэйхи покачал головой. — Нет, он этого не сделает. Я выбрал не просто первое попавшееся место на карте. Это регион с исключительной геологической стабильностью. Само крепление заякорено глубоко в земной коре Хелы. Оно не сдвинется с места. Поверьте мне: после всех усилий, которые я приложил, чтобы заполучить этот корабль, неужели вы думаете, что я забуду о геологии? — Еще один звонок. Куэйхи поднес к губам говорящий стебелек и что-то прошептал своему собеседнику в трюме. — Сейчас он на месте, — сказал он. — Нет причин не начинать операцию. Мистер Малинин?
Васко заговорил в свой коммуникатор. Он запросил Скорпио, но ответил другой старший по званию.
— Попросите, чтобы корабль запустил двигатели, — сказал Васко.
Но еще до того, как он закончил фразу, они увидели, как включились двигатели конджойнеров. Из них вырвались два белых шипа с фиолетовыми краями, и их сияние поразило камеру. Корабль пополз вперед на подвеске, словно пойманное морское существо в последней, ослабленной попытке вырваться на свободу. Но удерживающие механизмы сработали, поглощая удар, вызванный включением двигателей, и корабль постепенно вернулся в прежнее положение. Двигатели работали чисто и ровно.
— Смотрите, — сказал Грилье, указывая на одно из окон мансарды. — Мы видим это.
Выхлопные лучи, похожие на две бледнеющие полоски, шарили по горизонту, словно прожектора.
Мгновение спустя они почувствовали, как по телу "Леди Морвенны" пробежала дрожь.
Куэйхи подозвал Грилье и указал ему на глаза. — Убери это чудовище с моего лица. Мне это больше не нужно.
— Открывалку для глаз?
— Сними ее. Осторожно.
Грилье сделал, как ему было сказано, осторожно отодвинув металлическую рамку от глаз.
— Твоим векам потребуется некоторое время, чтобы восстановиться, — сказал ему Грилье. — А пока я бы не снимал очки.
Куэйхи поднес очки к лицу, как ребенок, играющий с вещью для взрослых. Без устройства для открывания глаз они были слишком велики, чтобы оставаться на месте.
— Теперь нам можно уходить, — сказал он.
Скорпио вприпрыжку вернулся к своему приземистому, похожему на гальку, кораблю, забрался внутрь через открытую дверь и увел маленькое суденышко от остатков моста. Под ним проплывал изрезанный ландшафт, и мириады резких черных теней тянулись по нему, словно отдельные чернильные пятна. Одна стена расщелины теперь была темна как ночь, в то время как другая освещалась только у ее вершины. Какая-то часть его хотела, чтобы мост все еще был там; хотела, чтобы его последнее действие было отменено, чтобы у него было больше времени обдумать его последствия. Он всегда чувствовал себя так после того, как причинял кому-то или чему-то боль. Он всегда сожалел о своей импульсивности, но сожаление это длилось недолго.
Теперь он знал, что эксперты ошибались насчет моста. Это был рукотворный артефакт, а вовсе не что-то, сделанное скаттлерами. Он, безусловно, простоял здесь более века, но, возможно, был ненамного старше. Но до тех пор, пока он не был разрушен, не вскрыт, его происхождение — сама его природа — оставались неизвестными. Это был объект передовой науки, но это была передовая наука эпохи демархистов, а не исчезнувших инопланетян. Он подумал о человеке, появившемся на льду, о его чувстве боли из-за того, что его прекрасное, бессмысленное творение было уничтожено. Но это была запись, а не прямая трансляция. Должно быть, она была сделана при строительстве моста и рассчитана на включение при повреждении или разрушении конструкции. Это означало, что человек всегда рассматривал такую возможность; возможно, даже предвидел ее. Для Скорпио его слова прозвучали так, словно кто-то оправдывался.
Корабль оторвался от края разлома. Теперь он был над твердой землей, и под ним виднелась приблизительно намеченная трасса Пути. Там, не более чем в трех-четырех километрах от него, стояла "Леди Морвенна", отбрасывая свою тень далеко назад по пройденному маршруту, волоча ее за собой, словно огромный черный свадебный шлейф. Он выбросил мост и его создателя из головы. Все, чего он хотел, все, что имело значение сейчас, находилось в этом соборе. И он должен был найти способ попасть внутрь.
Он подвел свой корабль поближе, пока не смог различить медленное движение огромной шагающей машины. Было что-то гипнотизирующее и успокаивающее в последовательных движениях летающих опор. Значит, это не было плодом его воображения: "Леди Морвенна" все еще двигалась, казалось, не замечая, что впереди нет безопасного перехода.
Этого он не ожидал.
Возможно, собор начнет замедляться в любой момент, так как передние датчики зафиксировали сбой в его маршруте. Или, возможно, он просто продолжит движение к краю, как если бы мост все еще существовал. Ему впервые пришла в голову мысль: а что, если остановиться действительно было невозможно, и это не просто бахвальство со стороны Куэйхи?
Он подвел корабль на расстояние пятисот метров от собора, примерно на уровне вершины его главной башни. Все, что ему было нужно, — это посадочная площадка или что-то похожее на нее, и какой-нибудь способ попасть оттуда внутрь собора. Главная посадочная площадка была слишком переполнена; он не мог посадить на нее свой корабль, не рискуя столкнуться с одним из двух других шаттлов, уже занимавших ее. Одним из них была незнакомая красная ракушка, другим — шаттл, который Васко и Хоури привели с "Ностальгии по бесконечности". Шаттл был единственным кораблем, способным доставить их всех — включая Ауру и скафандр — обратно на орбиту, поэтому он старался не повредить его и не столкнуть с посадочной площадки.
Но были и другие возможности, и посадка на указанную площадку была бы лишена элемента неожиданности. Он сделал круг над собором, нажимая на рычаг управления двигателем, чтобы удерживать высоту, и наблюдая, как мерцающий свет отражается от "Леди Морвенны", словно молния в разгар лета. Тени и блики двигались вместе с ним, отчего архитектурные детали, казалось, скользили и наползали друг на друга, как будто собор зевал, пробуждаясь от какого-то ужасного сна из камня и металла. Даже горгульи присоединились к иллюзии движения, их головы с разинутыми челюстями, казалось, следили за ним с гладкой, смазанной злобой орудийных башен.
Это не было иллюзией.
Он увидел вспышку огня, исходящую от одной из горгулий, а затем почувствовал, как его корабль вздрогнул и накренился. В его шлеме зазвенел сигнал тревоги. На консоли загорелись аварийные значки. Он увидел, как собор и окружающий ландшафт угрожающе накренились, и почувствовал, что корабль начал резкое, едва контролируемое снижение. В срочном порядке включились двигатели, делая все возможное, чтобы стабилизировать падающий аппарат, но не было никакой надежды отлететь от "Леди Морвенны", не говоря уже о том, чтобы выйти на орбиту. Скорпио налег на рычаги управления, пытаясь увести поврежденный корабль подальше от защитных систем "горгульи". Когда он изо всех сил надавил на рычаг, в груди у него защемило, пришлось застонать и прикусить нижнюю губу. Он почувствовал вкус собственной крови. Еще одна голова извергла в его сторону красный огонь. Корабль накренился и начал падать еще быстрее. Он приготовился к удару, который последовал мгновением позже. Он оставался в сознании, когда корабль врезался в лед, но закричал от боли — чистый бессмысленный рев ярости и негодования. Корабль перевернулся и, наконец, остановился на боку. Открытая дверь была прямо над ним, аккуратно обрамляя виднеющееся сердце Халдоры.
Он подождал не меньше минуты, прежде чем двинуться с места.
СОРОК СЕМЬ
Отряд соборной стражи продолжал присматривать за своими пленниками, в то время как Грилье покинул мансарду, передавая шепотом приказы Куэйхи, который жужжал ему в ухо. Когда он вернулся, то принес с собой скафандр примерно подходящего размера для Рашмики: адвентистскую модель кроваво-красного цвета, а не тот, что был на ней во время путешествия на караване.
Грилье бросил ей на колени детали скафандра. — Наденьте его, — сказал он. — И не тратьте на это целую вечность. Я хочу убраться из этой штуки так же сильно, как и вы.
— Я не уйду без скафандра, — сказала она, прежде чем взглянуть на свою мать. — Или без моих друзей. Они оба пойдут со мной.
— Нет, — сказал Куэйхи. — Они останутся здесь, по крайней мере, до тех пор, пока мы с вами не окажемся в безопасности на корабле.
— На каком корабле? — спросил Васко.
— На вашем, конечно, — сказал Куэйхи, как будто это должно было быть очевидно. — "Ностальгия по бесконечности". Я еще многого о нем не знаю. Кажется, что у корабля даже есть что-то вроде собственного разума. Тайны, тайны — несомненно, в свое время мы разберемся во всем этом. Что я знаю точно, так это то, что не верю, будто этот корабль может совершить какую-нибудь глупость, например, взорвать себя.
